Санкхья-йога

Постоянно подчеркивается, не только в упанишадах, но и в более поздних текстах, следующих традиции упанишад, органическая связь санкхьи и йоги. Они характеризуются как два различных способа (метода) достижения одной цели –освобождения от страдания (мокша), необходимо дополняющие друг друга. В философии санкхьи-йоги была впервые предпринята попытка не только создать идеальную (т. е. адекватную «абсолютной реальности») модель космоса, но и определить путь, следуя которому человек смог бы привести свою жизнь в соответствие с этим идеальным образцом и достичь благодаря этому свободы и бессмертия, не только в «той», но и в «этой» жизни.

Уже в древних упанишадах говорится о трех различных путях жизни, которые связаны с учением о самсаре (букв. «проистечение») – мировом потоке жизни. Два мировых первоэлемента – манифестация первоначал: Дух (Пуруша) и материя, природа (Пракрити), попадая в этот поток, уносится им до тех пор, пока у Пуруши не возникает сила и желание выбраться из него. Действие этого закона (самсары) имеет отношение и к человеку. Его духовное «Я» также мечется в сетях самсары и испытывает при этом ощущение несвободы и страдания. Пуруша (мировой дух), выбравшись из этого потока «на другой берег», выступает при этом как «вседелающий и всезнающий» Атман. Освобождение же человека от сетей самсары связано не только с постижением «высшего знания», но и с представлением об истинном пути жизни.

Учение о трех путях жизни, так же, как и учение о Брахмане-Атмане, содержится уже в древних упанишадах. (Брихадараньяка уп-да. VI. 2. 2. 12-16. Чхандогья упанишада V. 10. 1-8).

Первый из них, «путь богов» (деваяна) – праведный. Он предполагал стремление к высшему знанию и следование единому обряду йоги. Это путь не служения, а подвижничества. Пройдя его, человек уже не возвращается в «этот мир» и продолжает свою новую жизнь в «мирах Брахмана», здесь он обретает блаженство и бессмертие. Этому пути противопоставлены два других.

Второй, «путь предков» (питрияна), основанный на соблюдении предписанных обрядов, не дает полного освобождения. Бессмертная душа идущего этим путем человека возвращается вновь в «этот мир», но вселяется в новое тело, рожденное из «огня женщины» (т. е. обычным естественным путем). В результате душа опять попадает в мировой круговорот рождений и вновь оказывается подверженной страданию.

Третий путь – «путь людей» невежественных и отличающихся дурным поведением, нарушающих дхарму (букв. «основа», «долг», «закон»), правду, праведность. В новых рождениях их души обречены на переселение в тела насекомых, собак, свиней, шудр (нечистых). Так действует еще один космический закон кармы (букв. «действие», «деяние», «возмездие») – безличная, неумолимая сила, подводящая итог благим и дурным деяниям всех людей в этой жизни и воздающая им по заслугам в другой.

Таким образом, философия упанишад это не только учение об истине, но и определенная нравственная установка, предполагающая новую духовно-культурную организацию жизни, которая станет определяющей для человека новой «классической эпохи» Древней Индии.

Важно подчеркнуть, что связь санкхьи и йоги в учении упанишад носила не формальный, а глубинный характер. Она опиралась на идущую от космогонии вед традицию, в которой физические и психические элементы имеют общую, реальную в своей основе, природу. В санкхье-йоге, как и в ведах, любой психический акт (чувственный, рациональный, познавательный) рассматривается как чисто материальный процесс. Нравственность также была аффектирована: чистота, доброта и т.п. понимались не как духовные качества, но как «очищенная», «тонкая» материя в виде сознания. Озарение, деятельность, заблуждение (т. н. «гуны») «пропитывают весь универсум и устанавливают органическую, симпатическую связь между человеком и космосом».

Сохранение связи с традиционной для вед космогонической традицией обеспечивалось в упанишадах двуединой задачей, которую решали «предвечные» философии. Если санкхья решала задачу «космизации человеческого духа», то йога была призвана (будучи прежде всего «практикой») осуществить «космизацию тела» человека.

В своих действиях йог отталкивался «именно от совершенного идеального космоса. Соотнося вдох и выдох с ритмами дня и ночи, потом с растущей и убывающей луной, месяцами, годами, наконец, с самыми долгими промежутками космического времени, посредством своего дыхательного ритма йогин повторяет и, так сказать, проживает заново Великое Время (махакальпа), периодические сотворения и разрушения Вселенной, космические «дни и ночи».

Задерживая дыхание, фиксируя его в сушумне (высшем напряжении духовной энергии – Г. П. ), он преодолевает мир феноменов, переходит в ту необусловленную, вневременную сферу, где нет «ни дня, ни ночи», «ни болезни, ни смерти... ностальгия по изначальной блаженной полноте мира воодушевляет и осмысляет все йогические практики»⁷⁰.