Беседа двенадцатая. О строительстве зданий

Каменные работы (продолжение) Мало стран в Европе обладают таким множеством разнообразных строительных материалов, как Франция. Во Франции можно найти почти все естественные материалы, применяемые в каменных работах, начиная с гранита и кончая меловыми породами. Поэтому, казалось бы, в каждой геологической зоне должны были сложиться строительные приемы, соответствующие природным материалам, а следовательно, и различные архитектурные формы; но перед нами совершенно иная картина. Мы видим, что здания, строящиеся в Лиможе, стране гранита, во всем сходны со зданиями, которые строят в Туре, стране меловых гкрод. Проекты, стекающиеся в центральное учреждение в Париже, в Совет гражданских сооружений, возвращаются в префектуры без всяких замечаний по поводу более или менее правильного применения материалов, свойственных каждой области. Это мелочи, на которых не останавливаются. Тридцать лет тому назад в Париже употребляли исключительно камень из равнины Монруж и бассейна Уазы. Теперь Юра, Бургундия доставляют нам известняковые материалы значительной прочности в виде крупных вполне надежных для укладки их на ребро; известняки из Пуату, обладающие высокими качествами, не имеющие пороков в очень прочные; а также вогезские песчаники и известняки из Уазы. Воспользовались ли строители этим притоком новых материалов, чтобы придать архитектуре формы, соответствующие качествам этих материалов? Нет. Они удовольствовались только заменой скалистых пород из Банье бургундским камнем твердой породы, сохранив те же формы и конструктивные приемы. Лишь поднялись цены, вот и все! Если случайно кое-где и заменяли блоками ряды из отдельных камней, то это рассматрвалось как декорация, как роскошь, но никогда не пытались использовать эти новые элементы ни для экономии, ни для достижения новых эффектов или полезных результатов. Между тем, и античность и средневековье оставили нам целый ряд сооружений, в которых качество примененных материалов помогло архитекторам создать элементы, одновременно и декоративные я полезные. Для достижения тех же результатов стоит лишь побороть несколько закоснелых привычек, за которые держатся подрядчики каменных работ, извлекающие из них выгоду я без труда навязывающие их архитекторам, мало подготовленным своим образованием к этой борьбе на строительных площадках. Совершенство механизмов, быстрота процессов также должны были изменить систему конструирования, внести экономию вместо увеличения расходов, а между тем, никогда постройки не отличались такой относительной дороговизной, как в наше время. Соотношение между стоимостью материалов и рабочей силой заметно изменилось с начала нынешнего столетия, и надо учитывать эти перемены; благодаря более разнообразным и более мощным способам добычи камня и облегчению транспорта наши материалы поступают к нам в большем количестве и лучшем состоянии; с другой стороны, цены ва рабочую силу все повышаются; следовательно, прежде всего нужно стремиться сэкономить на ней. Поэтому, очевидно, лучше всего, если только это возможно, применять материалы в том виде, в каком они нам доставляются, подвергая их лишь незначительной обработке. Если есть возможность отправить на строительную площадку каменные блоки твердой породы объемом в два кубометра каждый, не переплачивая при этом за кубометр, то распиливать такой блок при помощи песочной пилы на четыре части значило бы увеличить стоимость камня на порядочную сумму. Допустим даже, что в расценках эта дополнительная сумма вследствие выравнивания цен не упоминается; тем не менее, в действительности несомненно, что в расценках они должны были учитываться в известной мере, и при современных условиях архитектор, старается ли он или не старается экономить на рабочей силе, оплачивает камень по той же цене. Таким образом, равнодушие архитектора вызывается этими порочными методами. Не видя для себя никакой выгоды в их изменении, все им подчиняются, и каменные работы, что бы ни делал строитель, достигают невероятно высокой стоимости. Дело в том, что архитекторы не составляют расценок в зависимости от того труда, который придется затратить, но принуждены принимать расценки, составленные людьми, незнакомыми со строительной практикой, и их желание внести изменения (если предположить, что они его высказывают) останавливается перед формулой, которой они должны подчиниться. Это, откровенно говоря, порочный круг. Если бы архитекторы всегда были умелыми и знающими строителями, то они непременно составляли бы разумные и позволяющие получить вначительную экономию расценки, ибо они согласовали бы цены с принятыми ими строительными приемами; если бы расценки были лучше согласованы с различными строительными методами, то архитекторы нашли бы возможность экономить, что неосуществимо при теперешних условиях. Но архитекторы, озабоченные сохранением архитектурных форм, которых нельзя согласовать ни с нашими материалами, ни с современными способами их использонания, не сумели приобрести ни авторитета, ни опыта, т.е. того, что позволило бы им оказать влияние на смету. Мало того, повидимому, к мнению автора в этом вопросе с каждым днем прислушиваются все меньше, и если дела пойдут так и дальше, то архитектор превратится в рисовальщика, в оформителя внешнего вида здания, не оказывающего никакого непосредственного воздействия на способы его возведения. Это было бы еще полбеды, если бы искусство архитектуры ничего не теряло от этого компромисса; но не нужно упускать из виду, что архитектура перестает быть искусством с того двя, когда в нем замысел и способы его выполнения разделены. Нужно констатировать, что на этот счет держатся странные предрассудки. Обыкновенно воображают, что вам достаточно заказать проекты какому-нибудь солидному нрхитектору и поручить осуществление этого графического произведения первому попавшемуся каменщику, и вы будете иметь красивое и хорошее здание. Некоторые учреждения пытались даже ввести этот порядок в систему; результаты плачевны не только с точки зрения искусства, но и с точки зрения экономии. Итак, если современные архитекторы не хотят быть свидетелями унижения профессии архитектора, более того, умирания их искусства, они должны реагировать против указанных тенденций. Как они могут это сделать? Только став искусными строителями, готовыми воспользоваться всеми ресурсами, которыми мы теперь располагаем, изыскивая правдивые, мудрые, экономичные методы и хотя бы отчасти позабыв негодный подход к производству работ, укоренившийся на наших строительных площадках; только сохраняя независимость характера, без которой аркитектор становится лишь более или менее ловким служащим, получающим вознаграждение за то, что он приспособляется к капризам хозяина. До нас применялось немало конструктивных систем, но лишь наша эпоха имеет в своем распоряжении железные дороги, паровые двигатели, высоко развитую и мощную технику. Зачем же в таком случае строить так, как строили в прошлом веке, особенно когда дело идет о каменных работах? Античность и средневековье, безусловно не имевшие наших материальных средств, были, однако, смелее и изобретательнее. Почему вам не уйти вперед со ступени, уже пройденной нашими предшественниками? Почему мы менее догадливы, менее изобретательны? Зачем отвергать методы, которые, если их развить, могли бы дать с помощью мощных средств, имеющихся в нашем распоряжении, и новые формы и значительную экономию в строительстве? Не пора ли предоставить отсталым умам эти споры об относительной ценности приемов, применявшихся архитекторами древности, средяевековья, ренессанса и нового времени? Не пора ли воспользоваться всеми этими открытиями, провести в жизнь все эти различные цринципы без односторонности, без предвзятого мнения, но с помощью внимательного и критического изучения? Что мы выиграем, признан Парфенон выше Реймского собора или Реймский собор выше Парфенона, мы, архитекторы, призванные строить для нашего века, если мы не умеем различить в этих двух композициях элементов, применимых в наши дни, и если, пропитанные пристрастными вкусами, мы отвергаем принципы, соблюденные в том или в другом из этих зданий ради того, чтобы угодить той или иной группировке, совершенно не интересующей широкую публику и о влиянии которой никто и не вспомнит через двадцать пять лет? Изучать системы, введенные строителями, жившими до нашей эпохи, - это, несомненно, правильный способ для того, чтобы научиться строить самим, но результатом этого изучения должны быть не грубые копии, а нечто иное. Так, например мы признаем, что в принципе конструкции средневековых сводов содержатся прекрасные элементы в том отношении, что они допускают большую свободу выполнения, большую легкость и в то же время упругость. Сказано ли этим, что, желая пользоваться новыми материалами, которыми снабжает нас индустрия, - каковы, например, чугун или железо, - мы должны удовлетвориться заменой каменных арок чугунными или железными? Нет, мы можем принять принцип и, приняв его, должны измевить формы, поскольку меняется материал. В предыдущей беседе мы показали, как при экономном использовании чугуна можно перекрыть каменными сводами очень широкое помещение, не прибегая к контрфорсам. Мы должны расширить применение этих новых материалов и показать, как, сохраняя великолепные принципы, введенные строителями прошлых веков, нужно пойти по пути изменения форм конструкции. Нет нужды повторять здесь то, что мы уже не раз говорили об особенностях каменной конструкции; читатели, мы полагаем, поняли, что, в общих чертах, существует всего да вида конструкций: одна - пассивная, инертная, другая - уравновешенная. Мы склонны, более чем когда-либо, применять только последнюю, как вследствие природы применяемых материалов, так и из соображения экономии, требования которой становятся с каждым днем все более настоятельными. Средневековые строители открыли нам путь; что бы ни говорили, но это, несомненно, прогресс, мы должны это продолжать. Вот, в качестве первого примера, одно из решений (рис. 14), часто применявшееся в гражданских сооружениях средних веков и обладающее известными достоинствами. В те времена строили по преимуществу однопролетные здания; каждый основной корпус был ординарной ширины, но часто устраивали подсобные галлереи в пол-этажа, обеспечивавшие удобное сообщение и позволявшие миновать расположенные анфиладой комнаты главного корпуса. Эти галлереи были расположены в полуэтаже таким образом, что не заслоняли оконных проемов и с помощью нескольких ступенек обслуживали одновременно помещения первого или второго этажей. В то время эти галлереи, как это изображево на рис. 14, помещались на сводах, расположенных на выступах (см. разрез А). Благодаря этому способу фундамент имел лишь толщину ab. Контрфорсы С поддерживали консоли d, на которые унирались арки е, а на них помещалось легкое каменное ограждение. С фасада это сооружение имело вид В. Своды, выведенные на этом ряде консолей, образовали перекрытое пространство D снаружи на уровне первого этажа, удобное для внутреннего двора. Нельзя отрицать, что это была конструкция, дающая преимущества, легко выполнимая и требовавшая лишь некоторой тщательности в подборе больших камней, из которых состояли консоли d. Наружные арки опирались на пяты, детально изображенные в G, на которых помещались также легкие своды Е меньшего сечения, чем наружные арки, поскольку они несли только настил ва плит. Галлерея была перекрыта балками, а по ним уложено самостоятельное покрытие плит g, служившее террасой для комнаты второго этажа. Вес стены h нагружал хвосты консолей d. Предположим, что нам задана та же программа, и мы хотим целиком сохранить принцип этой конструкции; должны ли мы удовлетвориться точным воспроизведением того, что изображено на рис. 14? Разумеется, нет. Применение чугуна позволит нам упразднить эти консоли из рядов камней твердой породы, дорогие и имеющие унылый вид. Мы сэкономим средства, у нас будет постройка более надежная, более легкая, лучше обеспечивающая доступ воздуха и света в первый этаж. Таким образом, ваша новая система (см. разрез А на рис. 15) позволит нам уменьшить толщину контрфорсов С и, следовательно, сэкономить на кладке фундамента. Вместо четырех рядов камней твердой породы у нас будет чугунная стойка d, поставленная под углом в 45°; капитель этой стойки (снабженная штырем так же, как и ее база В) будет нести небольшую каменную подушку D, показанную отдельно в D'. Стойки и подушки будут удерживаться в равновесии двойным анкером Т, закрепленным либо в е, либо в толще устоя. Пята L будет помещаться на подушке и на устое, снабженном кронштейном G; возможность разрушения пяты L устраняется двумя анкерами Т, служащими в то же время архитравами. Начиная с этой пяты, можно будет осуществить конструкцию по рис. 14. Однако в первую конструкцию можно будет внести много усовершенствований. Вместо того, чтобы отводить воду с террасы через гаргули, ее можно отвести по водосточным трубам в водостоки Н (рис. 15), устроенные на наружном краю пят и изображенные отдельно в Н'. Таким образом вода будет падать ближе над землей и не сможет заливать фасада. Перекрытие галлереи можно будет сделать из спаренных железных уголков, на полках которых можно уложить плиты из поливной терракоты, покрыв их сверху изоляционной обмазкой, и т. д. Уже из этого примера ясно видны те выгоды, которые можно извлечь в наши дни из принципов, введенных средневековыми строителями, в то же время принимая во внимание возможности нашей элохи. Изучая с некоторым вниманием и без предубеждения принципы, принятые в каменных постройках ХIII и ХIV веков, мы вскоре убедимся, что конструкция состоит из независимых частей, выполняющих определенную функцию каждая. Это уже не монолитные однородные массы, как в римской архитектуре, но действительно какой-то организм, все части которого не только оказывают взаимодействие, но и непосредственно работают, иногда даже активно, как, например, аркбутаны и арки сводов. Последние, как мы уже говорили, представляют собой как бы постоянные кружала, наделенные известной упругостью наподобие согнутых железных полос. Ясно, однако, что, если бы средневековые строители пользовались значительных размеров элементами из прокатного железа или чугуна, они применяли бы эти материалы иначе, чем они применяли камень. Это потребовало бы слишком сложных сопряжений и лишней рабочей силы. Они старались бы найти конструкцию, более соответствующую природе металла. Все же не подлежит сомнению, что они не преминули бы использовать принципы упругости, которым они уже нашли приложение в каменных постройках, что они придали бы еще большую независимость различным частям своей конструкции. До сих пор в больших сооружениях применяли один лишь камень и, как подсобный материал, прокатное железо и чугун. Если же строили здания, в которых металл играет основную роль, как, например, в Парижском центральном рынке, то в таких зданиях каменная конструкция была не более чем исключением и не выполняла иных функций, кроме функции перегородок. Еще нигде не попытались разумно провести одновременное применение металла и каменной конструкции. Между тем, именно к этой цели архитекторы во многих случаях должны были бы направлять свои усилия. Нельзя всегда строить либо железнодорожные вокзалы н рынки, либо огромные сооружения целиком из камня, очень тяжелые, очень дорогие и не обладающие большими внутренними пространствами. Каменная конструкция в качестве оболочки, защищающей от холода в жары, обладает незаменимыми преимуществами. Следовательно, проблема, которую надлежит разрешить для больших зданий, предназначенных вмещать скопления народа, рисуется в следующем виде: получить оболочку целиком из камня, а именно стены и своды, избегая большой кубатуры материалов и устройства обременительных опор путем применевия железа; усовершенствовать систему уравновешивания, введенную средневековыми мастерами, используя для этого железо, но учитывая свойства материала и избегая слишком тесного соприкосновения каменной конструкции с металлом, ввиду того, что он не только служит причиной разрушения камня, но к в нем самом очень быстро появляются изменения в том случае, когда он не помещен свободно. В этом направлении делались некоторые попытки, но робко, довольствуясь, например, заменой каменных колонн чугунными. Между тем, железо призвано играть более важную роль в нашем строительстве, оно несомненно должно дать тонкие и очень црочные опоры, но, кроме того, дозволить не только устройство новых и легких сводов, прочных и упругих, но и вольности, недоступные для каменщиков, как-то выступы, выносы, навесы и т.д. Не ясно ли, например, что, сохраняя систему сводов, введенную в средние века, можно было бы погасить распор этих сводов при помощи способа, показанного на рис. 16. Применение чугунных колонн, установленных наклонно, представляет собой ресурс, о котором наши строители еще не думали, неизвестно почему, ибо эта система богата выводами. Это несколько нарушает греческие или даже римские принципы, но если мы хотим найти эту столь настойчиво требуемую всеми архитектуру нашей эпохи, необходимо искать ее, не смешивая вместе все стили прошлых веков, а основываясь на новых принципах конструкции. Архитектуру создают только при условии неуклонно строгого подчинения новым требованиям, используя уже достигнутые успехи или хотя бы не пренебрегая ими. Вот каким способом можно обеспечить поглощение распора каменных сводов, построенных по средневековым принципам. Известно, что преимущество этих сводов (не говоря об их легкости) заключается в том, что они передают все усилия и распоры в заранее намеченные точки по наклонным направлениям, которые легко определить. Ясно, что если равнодействующая давлений действует по линии ab (рис. 16), то чугунная колонна с, установленная на продолжении этой линии, будет поглощать распор сводов. Поместив вторую колонну d под тем же углом, что и колонна c, и закрепив вершину е треугольника при помощи затяжки, мы передадим в f усилие, воспринимаемое колонной с. Таким образом, контрфорсы и стены, толщина которых не превышает 1 м 60 см у основания здания, будут поглощать распар и нести каменные своды, вершины котсрых находятся на расстоянии 15 м от земли, а пролет равен 13 м 50 см. Ничего нет легче, как использовать эти затяжки для устройства пола, возвести небольшие каменные стены на башмаках в узлах е, уложить ва этих стенах односкатную крышу g и получить таким образом галлерею h или маленький балкон вдоль всей стены на половине высоты этажа. Постройки такого рода непременно требуют известного совершенства выполнения. Так, под стены должен быть подведен хороший фундамент, и их кладка должна быть надежной, а нагрузки должны быть расчитаны так, чтобы обеспечить прочность конструкции в части стен от I до К. Пяты арок должны быть размещены выше места упора колонны с, подобно тому как это указано в l, чтобы дать лучшую опору сводам. Чугунные башмаки узла l должны быть сконструированы так, как это изображено на черт. А, чтобы на площадке m поместилась база колонны c, а на площадке n- капитель колонны d. Две двутавровые железные балки или полосы из листового железа сопрягаются с башмаком посредством приклепанных к ним уголков так, чтобы концы передних балок расположились в о, а концы задних попали в желобки, предусмотренные в стенках башмака. Соединительная накладка р передних балок будет снабжена отверстиями для концов затяжек; затяжки для большей безопасности (ибо прочность сооружения зависит от их надежного закрепления) будут двойные, подобно тому как это изображено в В и В', и снабжены ка концах каблучками s, которые будут входить в зажим, как это показано в t. Прокладка (v) с болтом х будет закреплять затяжки в месте их притыкания. Болт будет проходить через накладку р и заканчиваться гайкой. На двутавровых балках или балках из листового железа с приклепанными уголками можно соорудить ограждающую каменную стену у. Распор скатов кровли будетпогашен тягами г. Затяжки над сводами в u у основания крыши соединят расположенные друг против друга трапеции аеqz, которые будут упираться своими углами q в сплошную каменную стену. Этот организм, несомненно, не так прост, как состоявший из ряда массивных каменных контрфорсов, назначением которых было подпирать своды, а между тем, он обходится дешевле; эти комбинации железных стоек не могут стоить так же дорого, как контрфорсы с этот организм, несомненно, не так прост, как состоявший из ряда массых каменных контрфорсов, назначением которых было подпирать своды, а между тем, он обходится дешевле; эти комбинации железных стоек не могут стоить так же дорого, как контрфорсы с их фундаментами. А сверх того экономится место. Порядок вещей в этом мире все более усложняется, и человеческий организм сложнее организма лягушки. Наш общественный строй значительно менее прост, чем общественный строй греков времен Пизистрата или римлян времен Августа. Наша одежда состоит из двадцати или тридцати предметов вместо того, чтобы заключаться, подобно одежде древних, из трех или четырех; а научный багаж греческого ученого не заполнил бы и четвертой части мозга современного кандидата наук. Поэтому есть даже доля наивности в словах тех, кто нам советует строить теперь так, как строили греки. В цивилизации все связано между собой, и если архитектура дошла до состояния весьма тяжелого и опасного кризиса, то это потому, что не подумали заставить ее следовать за интеллектуальным и материальным развитием нашего времени. Стараясь, если хотите, продолжать или изменять формы, принятые в прежнее время, и так или иначе приспособлять их к современным нуждам, было бы полезно подумать о том, как извлечь максимальную и наиболее разумную пользу из того, что предоставляют в наше распоряжение наша эпоха и наши знания. Изучение прошлого полезно, необходимо, во лишь при условии, чтобы из него выводились скорее принципы, чем формы. Заменить гранитную, мраморную или каменную колонну чугунным стержнем - неплохо, но нужно согласиться с тем, что это не может сойти за новшество, за внесение нового принципа. Заменить каменный или деревянный архитрав железной балкой - очень хорошо, но это также не представляет собой результата большого умственного напряжения. Но заставить конструкцию работать на сопротивление наклонным усилиям вместо вертикальных - это принцип, который может, даже не будучи совершенно новым, поскольку средневековые мастера его уже применяли, приобрести главенствующее значение и привести к новым решениям. Действительно, применение железа в постройках позволяет нам отважиться на такие предприятия, которые предшествующие эпохи могли только предчувствовать. В течение двадцати лет мы видели, как инженеры извлекали из железа все новые возможности, применяя его в качестве конструктивного средства. От моста Искусства до клепаных мостов - уже огромный шаг вперед, но ни инженеры, ни архитекторы еще не сумели сочетать действительно удовлетворительным образом каменную конструкцию с железной; между тем, во многих случаях каменные конструкции ничем не могут быть заменены. Совершенно невозможно получить здоровое помещение, теплое зимой, прохладное летом, не подверженное влиянию температурных колебаний, при помощи одного только железа. Каменные стены и своды всегда будут обладать большими преимуществами перед всеми другими видами построек, поэтому нужно решиться попрежнему применять при некоторых обстоятельствах каменную конструкцию. Можно ли объединить ее с железной конструкцией - это не вызывает сомнений, но при условии, что оба конструктивных способа сохранят каждый свои особенности, что они не будут объединены для взаимного разрушения. К тому же чугун и железо подвержены деформациям, с которыми всегда нужно считаться; следовательно, нужно сохранять за ними определенное свободное положение, не заделывая их наглухо в каменную кладку и предоставить им самостоятельную роль. Кроме того, если опоры, выполненные из чугуна, и обладают большей прочностью, чем опоры из материалов, применяемых в каменных работах, то они не имеют устойчивости последних. Следовательно, можно сохранить вертикальное положение этих опор только при помощи мощных подкосов. Это чрезвычайно усложняет работу, увеличивает вес материала, а следовательно, и расходы. Если комбинировать чутуннные опоры так, чтобы они могли упираться одна в другую, то таким путем была бы устранена необходимость в большом количестве второстепенных частей. Допустим, что нам нужно построить, как это часто практикуется в провинциальных городах, большой зал для собраний над крытым рынком. Если мы, во избежание сплошных массивов и для большего доступа воздуха и света в первом этаже, возведем каменную конструкцию этого верхнего зала на рядах чугунных колонн, то нам придется значительно увеличить число этих колонн, присоединив их к поперечным балкам мощными подкосами, чтобы предотвратить опрокидывание, и вдоль улицы получится, таким образом, неудобный ряд колонн, препятствующий движению. Если же мы изберем путь, указываемый разрезом, изображенным на рис. 17, то убедимся, что шестиугольник, половина которого аbс' дана на чертеже, представляет собой устойчивую фигуру и что даже добавление к нему треугольника bdc' ни в какой мере не лишает его этой устойчивости, если не прepвана линия с'е. Исходя из этой фигуры, положенной в основу, мы можем конструировать помещение рынка под большим залом второго этажа в том виде, как это показано на черт. А. На каменных столбиках f, поставленных на крепком фундаменте и разделенных таким расстоянием, какого требует предполагаемая ширина каждой секции, мы поместим чугунные колонны под углом в 60 градусов. Капители колонн присоединяются к прогонам из листового железа, на которых уложены двутавровые потолочные балки, а на них выведены легкие своды из кирпича. К башмакам могут быть подвешены на хомутах чугунные коробки, на которые опираются каменные арки h, и на них возведены также каменные стены зала. А на чугуiiных кронштейнах из двух частей i, закрепленных затяжками j и распор которых воспринимается треугольниками oрq и osq, будут, в свою очередь, расположены продольные легкие своды К, и на последних выведен верхний свод. Главное условие заключается в том, чтобы в качестве фундамента под столбиками были заложены не отдельно стоящие массивы, а крепкие поперечные стены; ибо важно, чтобы основания колонны fg и ab и не могли под действием давления сблизиться и вследствие этого вытолкнуть колонны в средний треугольник. Поскольку неизбежно потребуются лестницы, подсобные помещения и устройство отопления для этого верхнего зала, план в целом примет вид, изображенный на рис. 18, и эти две торцевых пристройки будут препятствовать смещению секций первого этажа в продольном направлении. Пространства m на улице (см. рис. 17), защищенные верхними арками, будут весьма удобны для покупателей и для торговли с лотков. Ктому же ничего не мешает повесить маркизы в n. Все понимают, конечно, что я не стремлюсь дать здесь образцы архитектуры, а лишь помочь вашим молодым собратьям в поисках новых конструктивных элементов. Я был бы рад подобрать примеры из существующих сооружений, построенных по совершенно новым данным; но, за их неимением и желая пояснить, в какую сторону должны быть наравлены искания, я принужден, к сожалению, приводить плоды своих собственных размышлений. Я знаю, что формы, к которым приведет нас разумное применение строительных возможностей, предоставляемых нам нашей эпохой, будут не вполне классическими, что они слегка отдалятся от иных ценных традиций; но если мы искренно хотим положить начало эре новых конструкций, согласованных с материалами, способами выполнения, своевременными запросами и тяготением к разумной экономии, то поневоле нужно решиться, хотя бы отчасти, расстаться с греческими и римскими традициями и с традициями великого века, строившего весьма плохо. Инженеры, строя паровозы, не думали о копировании устройства почтового дилижанса. К тому же мне кажется, что искусство не приковано к определенным формам и может, подобно человеческой мысли, беспрестанно облекаться в новые формы. Далее, здания сооружаются не для того, чтобы их рассматривали в геометрической проекции; может быть, вид того здания, которое мы только что показали в разрезе и плане, не будет лишен известной характерности. Об этом позволяет судить табл. III. В общем это всего лишь зал, расположенный на конструкции типа дождевого зонта: программа и не ставит иных требований. Повторяю, проникнемся убеждением, что архитектура может принять новые формы только в том случае, если она будет искать их, упорно применяя новую систему конструкций; что облекать, например, чугунные колонны в кирпичные и штукатурные цилиндры или встраивать железные опоры в каменную кладку - это не есть результат напряженного расчета или работы воображения, а просто замаскированное применение известных приемов, а всякое замаскированное применение старого способа не может привести к новым формам. Когда светские мастера ХIII века нашли конструктивную систему, чуждую всем тем, которые применялись до тех пор, они не придали своей архитектуре форм, введенных римскими или романскими архитекторами, - они наивно выразили эту конструкцию и таким образом сумели применить новые формы, имеющие свой характерный облик. Попробуем поступать так же логично, воспользуемся наивно средствами, цредоставленными нашей эпохой, применим их, не прибегая к участию традиций, утративших уже свою жизнеспособность, и тогда только мы будем в состоянии положить начало новой архитектуре. Если железу предназначено занять важное место в нашем строительстве, то изучим его свойства и используем его смело. Довольно странно, что в наших зданиях мы почти совершенно отказались от каменных сводов больших пролетов. Делают в первом этаже крестовые или купольные своды небольших пролетов на столбах, расставленных на близком расстоянии, из тесаного камня, что очень дорого, или кирпича; но если нужно перекрыть большие нефы, то обычно не находят ничего более остроумного, как сделать металлический каркас из изогнутьгх полос, прутьев квадратного сечения и кривых металлических ребер, а затем все это заполняют керамикой или пустотелым кирпичом. Помимо того, что этот тип конструкции стоит очень дорого, железо (материал легко окисляющийся и подверженный деформациям) заключают в монолитную каменную конструкцию, в которой малейшая деформация должна вызвать трещины и которая обладает свойствам ускорять окисление металла. Невозможно выяснить состояние сопряжений и болтовых соединений, заделанных таким образом в заполнение, и, следовательно, предупредить катастрофу. Применение такого вид заделки металла в междуэтажных перекрытиях жилых домов не влечет за собой особых неприятностей, ибо жилые дома в большом городе не строятся с расчетом на длительное существование в течение нескольких веков, но для зданий, которые должны жить так же долго, как сам город, эти конструктивные приемы приводят к катастрофам. Искусство строителя состоит не только в уменьи удостовериться в доброкачествснности применяемых материалов и методов, но в обеспечении возможности всегда освидетельствовать различные части конструкции, наблюдать за их сохранностью и, в случае нужды, ремонтировать их. Железо и деревянные конструкции должны, по мере возможности, оставаться открытыми, ибо эти материалы легко портятся и меняют свои свойства. Между тем, мы видим, как строятся здания, стены в которых, выполненные целиком из тесаного камня, дорого стоят и не боятся действия времени, но за этими стенами скрываются своды и междуэтажные перекрытия, долговечность которых очень сомнительна, так что наши правнуки, принужденные не раз ремонтировать эти части конструкции, будут недоумевать, как можно было сочетать эту невероятвую роскошь с такой непредусмотрительностью. В самом деле, наши архитекторы как будто стыдятся употребления железа; они его прячут, насколько возможно, под гипсом, под заполнением, придающими ему вид каменной конструкции. Иные из них (надо им отдать справедливость) отважились оставить открытыми железные балки междуэтажных перекрытий и украсить их, гордиться ими, но когда дело доходит до сводов, то железо участвует только в виде скрытой арматуры, облицованного каркаса. Поскольку в каменных сводах всегда имеется распор, к железу прибегают, как к средству погасить этот распор не открытым, видимым способом, но при помощи тщательно скрываемых приемов, которые, как и все приемы этого рода, дают лишь очень слабые результаты. Мы знаем, как средневековые архитекторы во Франции воспринимали распор сводов простыми, естественными способами, при помощи контрфорсов или даже аркбутанов. Это -наружные подпоры, либо пассивные, либо работающие на наклонные усилия. В Италии архитекторы избрали еще более простой путь: они помещали железные затяжки горизонтально под пятами арен в направлении действия распора. Дело в том, что для сопротивления распору сводов действительно необходимо создать либо упоры, либо тяги, не дающие сводам раздаваться. Почему наш глаз, не терпящий присутствия внутренних затяжек под каменными сводами во Франции, не оскорбляется видом их в итальянских зданиях, где они всюду применяются? Я не буду искать объяснения этому странному явлению, а лишь отмечу, что художники, рисующие итальянские здания средневековья и ренессанса, опускают в своих копиях эти железные затяжки, что заставляет меня предполагать, что по ту сторону Альп в их глазах они ничего не значат. Почему же они должны шокировать нас здесь? Я добавлю, что затяжки, прикрепленвые к пятам итальянских сводов, не претендуют ни на какую декоративную роль, это железные стержни. Какое счастье все же, что итальянским священникам не пришла фантазия приказать отпилить все эти железные стержни в церквах, как французские священники велели спилить затяжки во всех обшитых снизу деревянньгх фермах, ибо эта мера привела бы к разрушению множества зданий, вызывающих общее восхищение. Между тем, назначение железа в каменных сводах - это именно служить затяжкой, когда не желают прибегать к дорогим системам контрфорсов и подпор. Решительно встав на этот путь, нужно воспользоваться всеми даваемыми им возможностями несколько умнее, чем это сделали итальянские архитекторы ренессанса, которые, повторяя римскую конструкцию или взяв конструкцию средневековых французских сводов, удовольствовались тем, что воспринимали распор железными стержнями, ибо это только паллиатив, а не новая конструкция. Железо дозволяет вольности, перед которыми мы, повидимому, отступаем. Мы как будто лишь наполовину доверяем свойствам этого материала; мы его применяем только как дополнительное средство, сверх всех остальных, или с предосторожностью; таким образом, вместо того чтобы приводить к экономии, его применение часто вызывает лишние расходы. Строить своды по средневековой системе, лишь заменяя каменные арки железными, это и неразумно, и нехорошо, и даже неэкономно; это не может сойти за разумное применение железа с учетом всех его свойств. Таким путем, может быть, несколько уменьшают распор, во ни в коей мере не используют тех преимуществ, которые может дать железная конструкция в сочетании с каменной. Изготовить железный каркас, придав ему, как мы только что говорили форму цилиндрических или крестовых сводов, и заделать эту конструкцию гипсом и пустотелым кирпичом - это значит лгать против настоящей конструкции, это значит создавать непосредственное соприкосновение между двумя материалами, обладающими противоположными свойствами, и пускать волка в овчарню. Необходимо считаться с укорачиванием железа, с изменением его свойств, и лишь тогда пускать его в работу, когда ему обеспечена возможность свободного проявления этих свойств. Следовательно, если хотят возвести каменные своды на железных конструкциях, то нужно оставить их свободными, чтобы они могли расширяться, не разрывая монолитной оболочки, которую они поддерживают. Нужно, чтобы их сопряжения оставались видимыми, открытыми для того, чтобы в случае появления дефекта можно было немедленно помочь беде. Если мы хотим применять железо совместно с каменной кладкой, необходимо расстаться с традициями римской конструкции. Здесь дело идет уже не о сооружении построек, установленных на инертные и непоколебимые массы, - здесь нужно учитывать упругость и равновесие. Расчет должен заменить нагромождевие пассивных сил. Для достижения этих результатов очень полезно изучать конструкции средневековых французских зданий, ибо мастера того времени уже заменили законы римской конструкции законами равновесия и упругости, но не нужно подражать формам, которые они ввели: формы эти прекрасны тогда, когда применяется только каменная конструкция, но не имеют смысла при одновременном применении железа и каменной кладки. Если бы средневековые мастера могли пользоваться продукцией наших металлургических заводов, то они при их логическом и тонком уме, несомненно, ввели бы иные формы. Они попытались бы, например, уменьшить значительную высоту своих сводов, которая была скорее следствием применяемых конструктивных приемов, чем делом вкуса, часто создавала для них затруднения и была причиной лишних затрат. При помощи железа, употребленного в качестве ребер и затяжек, можно вывести очень плоские и очень широкие своды. На рис. 19 показан способ, которым можно достигнуть этого результата. Допустим, что мы имеем неф пролетом в 14 м. Если мы разделим его на секции от 4 м до 4 м 50 см, и над каждой установим фермы аbс, склепанные из листового железа и уголков, вделанных внизу в пазы а в чугунных колонках; если косынку b мы прикрепим болтами к накладкам, упирающимся в чугунные раскосы d; если концы этих раскосов будут прикреплены посредством каблучков к узлам с, и эти узлы будут надежно подвешены к усиленным узлам g; если капители чугунных колонок будут закрепляться затяжками hi, - мы получим крепкий остов, обладающий высокой прочностью, на котором мы сможем вывести желобчатые цилиндрические своды из кирпича, нагрузка от которых будет передана на эти фермы. Ввиду того что чугунные колонки просто поставлены на верхнюю часть стены в f, их расширение будет происходить ходить свободно, и это расширение, благодаря форме, приданной сводам сможет вызвать трещины только в k. Но если мы в k перебросим с одной фермы на другую арку, склепанную из листового железа с уголками, изогнутую по кривой пересечения отрезков цилидрических сводов, то трещина от расширения металла появится в этом месте соединения и не сможет иметь опасных последствий, поскольку это место сопряжения будет укрепляться двойными уголками поперечной арки из листового железа. На канителях h чугунных колонок можно будет поместить каменные арки, тимпаны и карнизы m. Изображение нескольких деталей на рис. 20 необходимо нам, чтобы объяснить устройство железной арматуры, поддерживающей каменные желобчатые цилнидраческие своды: А - вид чугунных колонок сбоку, В - их разрез по линии аb, С - перспективное изображение этих колонок. Арки из листового железа D заделаны в пазы е этих колонок, к аркам с наружной стороны прикреплены уголки f, на которых поместятся камни g, а на постели последних лягут кирпичи h, образующие желобчатые цилиндрические своды. В Е на рис. 20 изображен двойной стык затяжек, в G - узловые накладки, обозначенные буквой b на рис. 19, и конец одного из чугунных подкосов; в Н - узловые накладки, обозначенные g на рис. 19. В пазах разместятся оконные рамы. На чугунные колонки будут опираться каменные пяты р, на которых будут расположены продольные фасадные арки и идущий по кривой фальц для застекленного оконного переплета. Перспективный вид на рис. 21 послужит дополнительным пояснением к пониманию этой конструкции. Можно ли придать этой конструкции из железа монументальный, декоративный вид? Думаю, что можно, но не подчиняя ее формам, принятым в каменных работах. Достижение в наше время декоративного эффекта, при тех способах выполнения железной конструкции, которыми мы располагаем, было бы сопряжено со значительными расходами, ибо наши заводы не снабжают нас элементами для этих декоративных украшений, но наши заводы не снабжают нас ими по той причине, что до сих пор мы отводили железу лишь вспомогательную или скрытую функцию в наших больших сооружениях, потому что мы не приняли твердого решения использовать этот материал с точки зрения формы, соответствующей его качествам.* Ниже, когда мы специально остановимся на применении железа, мы попытаемся показать, как можно украсить этот материал или, вернее, какие декоративные формы для него подходят. Когда мы видим теперь всю массу железных изделий, применявшуюся в архитектуре двадцать лет тому назад, и когда мы сравниваем эту сложную арматуру, обладающую невысокой прочностью, тяжелую и, следовательно, дорогую, с тою, которую стали применять за последние несколько лет, то мы не можем не отметить значительного прогресса. Кто же явился носителем этого прогресса, - знаменитые архитекторы? К сожалению, нет,- это наши инженеры. Но так как познания в архитектуре, которые им дало их инженерное образование, весьма ограничены, то они сумели извлечь из железа только практическую пользу, не занимаясь художественными формами; а мы, архитекторы, вместо того чтобы помочь им в отношении форм, наоборот, отвергали, насколько было в наших силах, эти новые элементы, или, если принимали их, то только повторяли чисто практические приемы, найденные инженерами - строителями, скрывая их, как я уже говорил, под определенвыми формами, освященными традицией. Вследствие этого, и не без некоторых оснований, вывели заключение, что архитекторы не достаточно учены, а инженеры - не художники. Между тем, нельзя в наши дни не признать, что, ввиду появления новых потребностей и новых элементов, строитель, более чем когда-либо, должен соединять в себе оба эти качества, т. е. быть и ученым в художником, если он хочет создать новые архитектурные формы или, точнее говоря, архитектурные формы, гармонирующие с требованиями нашего времени. Взглявув на это дело более широко и без предубеждений, мы убедимся в том, что обе эти профессии, архитектор и гражданский инженер, стремятся к слиянию, которое уже существовало в прежнее время. Если этот инстинкт самосохранения заставил архитекторов в последнее время усиленно реагировать против того, что они рассматривают как захват их области со стороны инженера в отвергать способы, применяемые этими инженерами, то этот инстинкт оказал им плохую услугу, и если он возьмет в них верх, то это приведет лишь к тому, что роль архитектора будет уменьшаться с каждым днем и, наконец, сведется к исполнению функций рисовальщика-декоратора * Рутина - богиня, еще могущественная во Франции. Наши металлургическве заводы окружали ее настоящим культом; в если бы закон о свободном товарообмене ввел хотя бы только один результат, - постепенное уничтожение этого культа, - то это одно уже было бы огромной заслугой. Мы знаем, что большие заводы отказывались изготовлять части из прокатного железа по новому профилю, потому что для этого пришлось бы заказывать новые валы; и это несмотря на то, что от этих заводов требовали поставки свыше чем на 100 000 кг. Когда один из этих заводов соглашался изготовлять эти новые образцы, то, зная о неудачных попытках заказать их на родственных заводах, он запрашивал высокие цены, вследствие чего исключалась возможность экономии, воторую могла бы дать эта новая продукция. По некоторым размышлениям мы очень скоро признаем, что интересы обеих профессий выиграют от их объединения, ибо название не имеет, в сущности, большого значения,- важен сам предмет, а этот предмет - искусство. Если инженеры приобретут часть наших знаний и нашу любовь к формам, разумную любовь, а не ту, которая толыко рядится в суетное название чувства, и если архитекторы усвоят научные познания и практические методы инженеров, если тем и другим удастся таким образом объединить свои способности, свои знания, свои методы и действительно создать архитектуру нашего аремени, я в этом вижу только выгоду для общества и честь для нашей эпохи. К тому же несколько попыток, сделанных в этом направлении, дали далеко неплохие результаты, и Париж может только поздравить себя с тем, что он поручил одному из известнейших архитекторов применить при сооружении Централыного парижского рынка замысел и общее решение, принадлежащие некоему инженеру. И если среди множества зданий, построенных в наши дни, это здание лучше всякого другого отвечает условиям программы, если оно заслужило общее одобрение как широкой публики, так и деятелей искусства, то не обязаны ли мы этим успехом одновременному сотрудничеству двух типов мышления? И какая опасность, какие неудобства возникнут для искусства, если архитектор или инженер будет соединять в себе оба эти элемента, существующие разделько в наше время? И на что могли бы серьезно рассчитывать архитекторы, придерживаясь некоторых абсолютных художественных доктрин наперекор требованиям нашей эпохи? Какие преимущества могут для себя извлечь инженеры, которые чуждаются изучения свободното искусства и все больше и больше увязают в формулах? Если даже лет через пятьдесят инженеры будут называться архитекторами или архитекторы инженерами, ибо обе профессии неизбежно сольются в одну, я все же не вижу оснований для этого, на мой взгляд несколько ребячливого соперничества и для различия, упорно проводимого между этими двумя ветвями единого искусства, которым силою вещей суждено слиться в одну. Я не помню, кто из наших собратьев был "engineo", т. е. делающий ловушки. На это обвинекие в низком происхождении инженеры могли бы, впрочем, возразить, что и ваше происхождение не более благородно. Но оставим сейчас эти опасения, это соперничество, котрое оставляет общество довольно равнодушным, и будем работать, заимствуя в случае необходимости некоторые из методов, введенные инженерами, и стараясь их примирить с искусством архитектора-строителя, проследив возможности сочетания новых способов со старыми традициями каменной конструкции. Ибо - я неустанно это повторяю - для нас, архитекторов ХIХ века, новое может заключаться лишь в применении средств, неупотребительных до нас к уже найденным формам, но без лжи против этих способов. К тому же, к нам никто до сих пор не был особенно требователен, поскольку мы видим, что замена материала без изменения наружного вида расценивалась как нововведение. Хотя этим попыткам и суждено было остаться бесплодными и безрезультатными, нам тем не менее не следует их порицать, ибо они в общем привлекли внимание публики и архитекторов к изучению свойств их новых материалов и заставили тех архитекторов, которые не совсем увязли в рутине, начать искания чего-то другого в стороне от проторенной дороги. Но эти искания были до сих пор несколько поверхностными: с одной стороны, недостаточно твердо усвоили строгие принципы црименения материалов, а с другой, не осмеливались порвать с формами, освященными и возведенными в степень догмата. Хотя и говорили о прогрессе, но осуществление его на практике охотно рассматривалось, как ниспровержение всего того, что привыкли уважать. Архитекторы классического направления продолжали создавать ложноримские произведения, уснащая их железом, и считали себя после этого достаточно смелыми и прогрессивными, чтобы обвинять архитекторов поклонников готики в том, что они хотят повернуть искусство вспять. С другой стороны, архитекторы поборники готики считали своих соперников еще большими ретротрадами, - обвинение, которое, пожалуй могло считаться правильным, раз готическое искусство пришло позднее римского. Но последние (я говорю об архитекторах сторонниках готики), даже и желая внести прогресс в свои концепции, не находили в общем ничего лучшего, как заменять, как я только что говорил, колоннами и арками из железа средневековые каменные столбы и арки. А это так же нельзя назвать прогрессом, как нельзя считать прогрессом нанизывавие архитравов квазиримских антаблементов на железные балки. Если бы древние римляне, обладавшие здравым смыслом, имели в распоряжении крупные железные элементы, они расстались бы с формами, заимствованвыми у греков, и ввели бы новые, У них слишком сильно было развито практическое чутье, чтобы не суметь воспользоваться этими новыми элементами. Средвевековые мастера, умевшие так хорошо подчинять свои концепции материалам, которыми они располагали, поспешили бы в этом случае придать своей архитектуре формы, подчиненные этим новым элементам. Мы, архитекторы ХIХ века, находимся в несколько ином положении. Мы знаем, что до нас существовало два или три вида архитектурвых форм, не считая производных от них; мы не в состоянии их игнорировать, ибо они здесь, перед нами; и вычеркнуть один вид этих форм, объявив его недействительным, - это странная в наши дни и даже до некоторой степени смешная идея. Подобный образ действий уже чересчур похож на прием, приписываемый отцу Лорикэ, который в своей истории делает Людовика ХVIII преемником Людовика ХVII. Мы, конечно, имеем право предпочитать архитектуру римлян и греков архитектуре средних веков, но если мы хотим следовать логике прогресса, то нужно принимать во внимание последовательные попытки людей, сооружавших здания. Прогресс - это не что иное, как накопление усилий вместе с новыми элементами, возникающими в определенные эпохи. Сама природа, умеющая неплохо создавать вещи, действовала не иначе. Она не забывает и не упускает ничего из своего прошлого, но добавляет и улучшает. От полипа к человеку она идет вперед, не прерывая своего движения. Что сказали бы о натуралисте, который захотел бы пропустить целый вид живых организмов и вывел бы происхождение обезьяны из птиц сразу под тем предлогом, что млекопитающие низшего вида не заслуживают внимания; кто стал бы утверждать, что пресмыкающееся более совершенно, чем кошка, потому что первому можно нанести серьезное ранение, не убив его, тогда как вторая от этого умрет? Из того, что вы можете изъять один устой из монолитной конструкции древних римлян, не вызван падения здания, и из того, что вы не можете изъять ни одного клинчатого камня из аркбутана готического нефа, не разрушив его, совершенно не следует, что с конструктивной точки зрения готическое сооружение не представляет собой прогресса по сравнению с римским. Это скорее доказывает, что в логическом здании все органы нужны, необходимы, а следовательно, и конструкция его более совершенна. Человек, считающийся самым совершенным из живых организмов, абсолютно иначе переносит ранение, чем большинство млекопитающих, и руки у него не вырастают заново, как отрезапные клешни у рака. Следовательно, большая чувствительность и хрупкость организма представляет собой признаки прогресса в создании видов; то же относится и к творчеству второго порядка, к работе человека, которая называется зодчеством. Чем более человек, овладевает косной материей, чем лучше сумеет он подчинить ее своим потребностям, тем более существенными, нежными и, следовательно хрупкими должны быть органы (да простят мне это слово!) его творений. Расчет, вновь открытые законы равновесия, уравновешивания, законы взаимодействия усилий и их реакций - приходят на смену инертной массе, которая сама по себе устойчива. Пассивную устойчивость греческих сооружений, монолитность римских построек средневековые мастера заменили законом уравновешивания, более сложным, дающим более широкие, более разнообразные, более свободные решения. Эти мастера в своих сооружениях достигли прогресса по сравнению с греческой и римской конструкцией. Благодаря нашим материалам, благодаря применению в строительстве крупных металлических частей, мы можем пойти еще дальше, чем средневековые мастера, но мы не можем действовать, игнорируя то, что сделано ими, мы не должны действовать, подражая им на каждом шагу, но должны отправиться от той ступени, которую они прошли, чтобы подняться еще выше по лестнице прогресса. Пусть объявляют провозглашение этих принципов нетерпимым доктринерством, - эти обвинения падут на головы тех, кто их высказал, я в этом твердо убежден, ибо они не будут в состоянии задержать хода истинного прогресса, с которым в конце концов нельзя будет не считаться. Будем же продолжать наши попытки. Несмотря на все свои несовершенства, они тем не менее покажут, что перед строительным искусством теперь открываются неограниченные возможности и что архитектура примет новые формы только в том случае, если она открыто пойдет туда, куда поведет ее подлинно новая, разумная строительная техника, созданная нашей эпохой. Некоторые люди до сих пор утверждают, что греческая архитектура, прекрасная по существу, может принимать всевозможные формы; чтобы обратить их мнение в ничто, стоит лишь предложить им вывести своды при помощи конструктивных приемов, применявшихся у греков, которые никогда сводов не возводили. Правда, что для многих любителей и даже для иных профессионалов-архитекторов традиция греческой архитектуры заключается в сохранении нескольких остатков орнамента или нескольких профилей. Эти слепые поклонники греческого стиля вполне серьезно воображают, что идут по стопам искусства времен Перикла, когда они воспроизводят на фасаде пятиэтажного дома аттический наличник или карниз. Не останавливаясь на этих пустяках, мы вынуждены признать, что греки не считали уместным устраивать своды в своих зданиях, и что подражать им в этом равносильно регрессу, что древние римляне возводили монолитные своды, а строители средневековья возводили их немало, пользуясь приемами, основаными на принципе упругости и имеющими свои преимущества. Таковы факты, о которых бесполезно жалеть и которыми бесполезно восхищаться. Однако римские своды нуждались в устройствах для восприятия распора так же, как в этом нуждались своды, возведенные средневековыми мастерами. Мы показали уже, каким образом распор сводов может быть воспринят посредством системы затяжек, как некоторые типы сводов могут располагаться на железном каркасе. Теперь нужно проанализировать еще более внимательно те возможности, которые дает нам железо, когда необходимо перекрыть здание сводами; нужно исследовать, нельзя ли без помощи затяжек воспринять распор арки посредством применения железной конструкции в сочетании с каменной. На рис. 22 дана арка пролетом в 10 м; возьмем полосу из листового железа А шириной в 0,40 м, имеющую форму дуги, к которой прикреплены лопасти а, также из листового железа а, длиной в 0,70 м, при помощи косынок b, как это изображено на чертеже В. Два уголка, приклепанньте к изогнутой полосе, служат для прикрепления косынок и для придания всей конструкции жесткости. Если между всеми этими лопастями мы поместим клинчатые камни с или даже кирпичи е, то арка не сможет подвергнуться никаким деформациям. Перспективный чертеж D поясняет устройство этой железной конструкции. Действительно, если допустим, что Е - арка из листового железа, к которой прикреплены лопасти g, связанные жесткими стержнями f, то невозможно будет раздвинуть опорные точки Ki, так как каждое усилие, стремящееся раздвинуть эти точки, лишь усилит взаимный упор стержней f. И вот арка В, частично железная, частично каменная, подчиняется тому же закону. Всякое усилие, стремящееся ее разогнуть, вызовет большее сжатие в швах между клинчатыми камнями, но, поскольку внутренняя железная полоса имеет непрерывную поверхность, швы на ней не могут разойтись; а раз швы не могут разойтись, то в арке не могут произойти деформации. Деформации изгиба появляются лишь под значительной нагрузкой, когда при выпрямлении промежуточных частей арки железная полоса, образующая внутреннюю поверхность арки, превращается из дуги окружности в ломаную прямую. Но мы видим, что кривизна каждого из отрезков арки между двумя лопастями еле заметна, а кроме того, им придана жесткость уголками и косынками. Следовательно, нужно было бы приложить значительно большее усилие, чем давление от обыкновенного свода, чтобы вызвать эту деформацию изгиба каждой из секций арки. Этот способ можно с небольшими затратами проверить на эксперименте, взяв для этого обручное железо или даже цинковую полосу и поместив деревянные обрубки между лопастями; таким образом легко будет убедиться в жесткости этой системы.* Арка, построенная таким образом, стоит дороже, чем каменная или кирпичная арка; но, помимо того, что можно сэкономить на кубатуре этих материалов (ибо арке с пролетом в 10 м можно придать толщину в 0,40 м, не опасаясь деформации), действительная экономия получится на опорах арки. При помощи подобной системы можно возводить подпружные арки, несущие крестовые своды из кирпича или из щебня и раствора, подобные римским сводам, опирая их на столбы очень малого сечения. Следовательно, это был * Арка с внутренним пролетом в 1,00 м, с длиной секций от 0,05 до 0,07 м, изготовленная из цинка без косынок, с двенадцатью просто припаянными лопастями, заполненная гипсовыми клиньями, выдерживала, не испытывая деформаций, усилие в ключе, равное 10 кг. бы прогресс с точки зрения экономичности сооружения и экономии площади, занимаемой массивами. А в городах, где материалы дороги, а свободные участки представляют редкость, все усилия строителя должны быть направлены к экономии материалов и места. Понятно, что железо здесь не подвергается заметным ибо если железные лопасти зажаты между клинчатыми камнями или кирпичами, то они работают лишь пассивно, воспринимая только давление клинчатых камней. Полоса, образующая внутреннюю сторону арки, уголки и косынки, которые составляют основу конструкции, остаются открытыми по крайней мере одной своей поверхностью. К тому же клинчатые камни или примененные кирпичи в сводах, находящихся внутри помещений, не содержат обычно такого количества влаги и солей, которое может вызвать опасные изменения в железе. Но это все - не более как применение железа в конструкции, издавна существующей. Эти арки, как и римские, как и средневековые, обладают недостатком, на котрый мы указывали выше; они требуют большой высоты и обладают значительным весом; римские своды с ребрами требуют применения дорогих кружал. Если над очень широким залом, пролет которого равен, например, 20 м, хотят построить своды, не дающие никакого распора и не требующие применения больших деревянных кружал, с тем чтобы эти своды были не очень высокими, позволяли прорезать в них большие светопроемы на значительной высоте над землей и имели более монументальный вид, чем изображенные на рис. 19, 20 и 21; если при этом не хотят применять железо как в виде опор и натяжек, т. е. хотят использовать его экономично, нам придется прибегнуть к схемам, отличающимся от тех, которые применялись древними римлянами или средневековыми мастерами. Представим себе прямоугольную раму abcd (рис. 23), опертую на четыре ноги ае, dе, bf, cf и связанную натяжкой еf. Ясно, что система, состоящая из этих элементов, если она нагружена в точках а, b, c, d, не сможет испытать никаких деформаций. На этой фигуре основывается конструкция сводов, устройство которых мы сейчас объясним. Допустим, что на рис. 24 дан частичный план зала, пролет которого в свету равен 20 м, состоящего из большего или меньшего числа секций. Если в аbcd мы поместим пространственный каркас, усроенный согласно рис. 23, то линии ае, dе, bf, cf изобразят горизонтальную проекцию подкосов, линии, соединяющие точки аbсd, - горизонтальную проекцию прямоугольной рамы, а линия еf - горизонтальную проекцию натяжки. Если мы перебросим арки по линиям аh, аd, di, bg, bc, сk, аb, dc, то создадим, таким ораэом, сеть арок, на которых сможем построить купол А, сомкнутый свод над квадратом В и цилиндрические своды над трапециями hаdigbck. Вся эта система может покоиться на стенах без контрфорсов, прорезанных проемами и имеющих толщину не больше 1 м 80 см. Разрез на рис. 25, сделанный по линии ор в А и по линии os в В, поясняет эту конструкцию, но еще лучше пояснит ее перспективное изображение на табл. IV. Подкосы или наклонные стойки а (см. разрез, рис. 25) из чугуна установлены в b на чугунных башмаках, связанных затяжной с. Опорные части этих подкосов шарообразны и входят в гнезда, предусмотренные в каждом из башмаков. Верхние части этих подкосов выполнены в виде шипов, входящих в шарообразные капители е, входящие, в свою очередь, также шипом в чугунные капители , причем на каждой капители расположены пяты трех арок. Шаробразные части е соединяются затяжками d, которые вместе с помещающейся над ними аркой образуют одну сторону квадратной рамы, а на ней покоится сомкнутый свод и часть купола. Таким образом, эти четыре арки с затяжками не дают на стены никакого распора. Только в арках аh, di, bg, ck может возникать распор, передаваемый на боковые стены (см. план, рис. 24). Но если основание купола над этими арками будет армировано по своей окружности железной арматурой, то реакции арок, и без того достаточно наклонные, легко будут погашены. Перспективное изображение на табл. IV показывает, что в боковых стенах могут быть прорезаны широкие проемы, поднимающиеся от земли до начала сводов. Чтобы эти своды смогли распереть стены, нужно было бы, чтобы разорвались затяжки с (см. разрез). Но раз конструкция крепко стянута и не подверглась деформациям, растягивающие усилия в этих железных затяжках не настолько велики, как это можно было бы предгюоложить. Когда конструкция хорошо выполнена и своды выведены тщательно, то возникающие в них первоначально усилия распора незначительны, и достаточно введения небольшого сопротивления, чтобы приостановить их действие. Допустим, что арки и их пяты построены из камня, а своды из пустотелых кирпичей; тогда на каждый из подкосов пришлось бы усилие самое большее в 15 000 кг. Поскольку часть этой нагрузки разлагается, благодаря подкосам, и передается вертикально на стены, растягивающее усилие, выдерживаемое большой нижней затяжкой, сведется к совершенно незначительной величине, которую можно определить расчетом, учитывая как нагрузку самой стены над опорными башмаками, так и нагрузку, несомую ею непосредственно; полное усилие, приходящееся на затяжки, выразится в размере 5 000- 6 000 кг; такое растягивающее усилие ничем не угрожает. Такого рода конструкция будет очень экономичной, ибо мы видим, что достаточно одной модели и для подкосов, и для опорных башмаков, и для капителей. На тех же подмостях, которые будут служить для размещения подкосов, легко будет соорудить кружала для арок (все одинаковые); что же касается сводов, то если они будут выполнены особым способом, их можно возвести без кружал, или по крайней мере без опалубки, как мы это сейчас покажем. Этот тип конструкции из железа и каменной кладки отвечает тем требованиям, которые, как нам кажется, должны предъявляться к такого рода работам, а именно: чтобы металлические части конструкции были видимы, независимы, свободны, чтобы они не разрушали каменной кладки ни своим окислением, ни деформациями, чтобы каменная конструкция оставалась частично монолитной, сохраняя, однако, благодаря малым несущим каменным аркам, известную упругость; чтобы конструкция сводов, занимая лишь небольшую высоту по сравнению с шириной нефа, позволяла устройство больших светопроемов на сравнительно большой высоте, требовала лишь минимальной кубатуры материалов и лишь тонких стен, которые могли бы быть построены частично (кроме опор) из бутового камня, чтобы в металлической конструкции были избегнуты части, соединенные болтами и способные разрушить или сломать эти болты, и болты употреблялись бы исключительно для стыков затяжек. На рис. 26 изображены: детали одной из чугунных капителей А с шарообразной капителью В; хомуты верхних затяжек Т; верхняя часть подкосов С; их основание D и башмак Е, концы затяжек F и один на анкерных штырей G. Мы видим, что эти соединения свободны и не могут вызвать ни трещин, ни деформаций, что части легко устанавливаются и не требуют дополнительной обработки ва месте. Ясно, что в подобных постройках все должно быть предусмотрено заранее. Различные части конструкции могут быть изготовлены на заводах или на специальных площадках и доставлены на место окончательно отделанными, с тем чтобы оставалось только приступить к их монтажу. Мы вынуждены считаться теперь с одной особенностью нашего строительства, создающей главные затруднения, а именно - с необходимостью в строительных площадках. Свободные участки стали такой редкостью в наших многолюдных городах, что пора, мне кажется, подумать о том, каким способом сократить, насколько возможно, размеры этих площадок. Особенно неудобен в каменных работах обычай свозить на площадку глыбы неотесаввого камня, среди которых каменщик должен отыскивать каждый кусок, который понадобится в постройке, причем огромные количества камня нагромождаются попусту, поскольку они будут потом уменьшены отеской. Ввиду того что пошлину приходится платить с кубатуры доставленного камня, а перевозку по железной дороге оплачивать с веса камня, то ясно, что если от каждого блока отходит при отеске четвертая или пятая часть кубометра, пошлина и транспортные расходы тратятся на отходы, никому не приносящие прибыли, но учитываемые, однако, при расчетах с подрядчиком. За эти отходы, оплачиваемые на площадке подрядчику, внесена и часть суммы пошлин и часть транспортных расходов. И следовательно, в сумму, уплачиваемую за камень, идущий в работу, входит, помимо его действительной стоимости, еще стоимость отходов и сумма уплаченных за них пошлин и транспортных расходов. Если бы размеры камня, особенно при строительстве больших зданий, были окончательно установлены архитектором в чертежах, которые он дает подрядчику, то последний мог бы заказать значительную часть камня в карьерах по шаблону и ему не нужно было бы занимать таких обширных площадок. Это было бы экономичнее для него, а следовательно, дало бы возможность заключать более выгодные сделки. Если бы при заготовке некоторых маломерных частей каменных сооружений, например камней сводов, применялись некоторые способы, позволяющие избегать заготовления материалов на площадках, если бы эти маломерные части доставлялись из мастерских партиями в готовом для укладки виде, то можно было бы сэкономить на монтаже, на рабочей сил