плеханов. развитие материализма

Плеханов. История развития материализма. Раздел 3. Маркс.

У спекулятивной философии есть преимущества перед материализмом: она изучала вещи в их развитии, в их возникновении и уничтожении. Но рассматривать вещи с этой точки зрения – значит отказаться от характерного для просветителей способа рассмотрения: удаляет из явлений жизни, превращает в окаменелость, природу и связь невозможно понять. С таким подходом боролся Гегель. По его мнению, такой подход не давал объекту свободно определяться из самого себя, но предлагал его готовым. Это не было свободным и объективным мышлением. Идеалистическая философия использовала диалектический метод. Диалектика, по Гегелю, представляет собою подлинную собственную природу определений рассудка, вещей и конечного вообще. Размышление – это движение мысли, переступающее пределы изолированной определенности, приводящее ее в соотношение с другими, благодаря чему эта определенность полагаются в некоторой связи, но сохраняет свою прежнюю изолированную значимость. Диалектика – движущая душа всякого научного развертывания мысли и представляет собою принцип, который один вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость. Все конечное обречено на самоуничтожение.

Метафизический метод французских материалистов и диалектический метод немецкого идеализма отличаются. В первом понятия строго отграничены и отделены друг от друга. Во втором случае исходным пунктом является переворот, взаимодействие понятий.

Гегель (Немецкие идеалисты) утверждает, что не существует ничего такого, что не было бы промежуточным состоянием между бытием и ничто.

Когда в теориях появляется идея изменения, они становятся диалектическими. Так материалисты думали, что виды животных неизменны. Теория Дарвина об изменчивости видов – диалектическая.

Переход от материалистической концепции к диалектической имел последствия: стали обращать внимание только на процесс постепенного количественного изменения данного явления. Переход одного явления в другое оставался непонятным. Это был материализм, поставленный на голову. Явления оставались отделенными друг от друга. Некоторые социологи, придерживаясь это теории, считают, что революция несовместима с эволюцией. Диалектика показывает, что изменения бытия не только переход одной величины в другую, но и переход качественного в количественное и наоборот, представляющее собою перерыв постепенности и качественно другое по сравнению с предшествующим существованием.

Характерные черты диалектического материализма:

1) Все конечное таково, что оно само себя снимает, переходит в свою противоположность. Этот переход совершается при помощи присущей каждому явлению природы; каждое явление содержит в себе силы, порождающие его противоположность.

2) Постепенные количественные изменения данного содержания превращаются в конце концов в качественные различия. Моменты этого превращения — это моменты скачка, перерыв постепенности. Большое заблуждение думать, что природа или история не делают скачков.

В применении к социальным явлениям (мы говорим только о них) диалектический метод произвел целую революцию. Мы обязаны ему пониманием истории человечества как закономерного процесса.

Диалектический идеализм уловил существование необходимости там, где видна лишь беспорядочная игра случая, только бесконечная борьба индивидуальных страстей и целей. Гельвеций предполагал, что в истории, как и в природе, все «совершается и действует само собой», обьяснял исторические события только свойствами индивидуумов, имеющих в своих руках политическую власть. Он критиковал Монтескье: был неправ, отрицая счастливые случайности, оказывавшие помощь Риму. Монтескье «с обычной у исследователей глупостью хотел все объяснить и в то же время впал в ошибку, забывая о человечестве и слишком легко приписывая всем корпорациям единообразные принципы, тогда как часто один человек по своему усмотрению руководит серьезными собраниями, называемыми сенатом».

Шеллинг утверждал, что в истории свобода (т. е. сознательные действия людей) становится необходимостью, а необходимость — свободой. Для Гегеля «всемирная история есть прогресс в сознании свободы,— прогресс, который мы должны познать в его необходимости». Он, подобно Шеллингу, думает, что «во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения»

«Общественное мнение» в своем развитии подчиняется законам, формирующим его с той же необходимостью, которая определяет и движения небесных тел. Так была разрешена антиномия, на которую постоянно наталкивались «философы»:

1) Общественное мнение управляет миром; оно определяет взаимоотношения членов общества; оно создает социальную среду.

2) Человек — продукт социальной среды, его мнения определяются особенностями этой среды.

От законодательства зависит все — так беспрестанно повторяли «философы», и они твердо были убеждены в том, что нравы всякого народа зависят от его законодательства. С другой стороны, столь же часто они повторяли, что порча нравов вызвала гибель античной цивилизации. Здесь мы имеем еще одну антиномию: 1) законодательство создает нравы; 2) нравы создают законодательство. И подобные антиномии составляли, так сказать, сущность и несчастье философской мысли XVIII столетия.

Метафизик рассматривает и изучает вещи одну за другой и независимо одну от другой, они для него отдельные. Диалектический идеализм переступает эти непереходимые для метафизиков границы. Он рассматривает обе стороны отношения взаимодействия не как «непосредственно данные», но как «моменты чего-то третьего, высшего, которое и есть понятие». Гегель, например, берет нравы и государственное устройство Спарты.

Гегель не оспаривает систем своих предшественников: он считает их различными ступенями развития «единой философии». Всякая особая философия есть дочь своего времени, и последнее «по времени философское учение есть результат всех предшествующих философских учений и должно поэтому содержать в себе принципы всех их; поэтому, если только оно представляет собою философское учение, оно есть самое развитое, самое богатое и самое конкретное».

Диалектический идеализм рассматривал вселенную как органическую целостность, «развивающуюся из своего собственного понятия». Познание этой целостности, раскрытие процесса ее развития — такова была задача, которую ставила себе философия. Философия, ставившая себе такую задачу, никому не могла показаться «серой» или «мертвящей». Она восхищала всех. Но все равно немецкий идеализм пришел в упадок как бы затем, чтобы дать новое доказательство в пользу своей собственной теории и показать также на своем примере, что «все конечное таково, что само себя снимает, переходит в свою противоположность». Спустя десять лет после смерти Гегеля материализм снова появился и развивается.

Абсолютная идея со всеми своими имманентными законами есть лишь олицетворение нашего процесса мышления.

Но немецкая умозрительная философия не стояла в сущности на точке зрения субстанции. «Абсолютная субстанция,— говорит Гегель, — есть истина, но она еще не вся истина; она должна быть еще понята как действенная, живая сама по себе, и именно поэтому определяться как дух». Посмотрим же, как достигается эта высшая и более истинная точка зрения.

Спекулятивная философия знает столько воплощений, сколько имеется вещей.

«Абсолютная идея», «дух» немецкой умозрительной философии были только абстракцией. Но абстракция, которая, как полагают, в конечном итоге разрешает глубочайшие проблемы науки, может быть только вредна для прогресса последней.

Ученики Гегеля умели оценить преимущества метода великого мыслителя, но они стали на материалистическую точку зрения. Диалектический метод — это самая характерная черта современного материализма; в этом его существенное отличие от старого, метафизического материализма XVIII столетия.

Абсолютный дух Гегеля не есть ограниченный дух философии ограниченных умов. Гегель прекрасно умел высмеивать тех, кто в материи и духе видел две различные субстанции, «столь же непроницаемые взаимно, как всякая материя по отношению к другой, и проникающие в поры друг друга в своем взаимном небытии. Несмотря на свое, враждебное отношение к материализму, Гегель ценил в нем его монистическую тенденцию. Но если мы уж становимся на монистическую точку зрения, сам опыт должен решить, какая из двух теорий — идеализм или материализм — лучше объясняет явления, с которыми мы встречаемся при изучении природы и человеческих обществ.

Идеализм был непоследователен. Эта непоследовательность в особенности дает себя чувствовать в философии истории. Маркс это критикует: «Гегель непоследователен вдвойне: во-первых, тем, что он, по учению которого абсолютный дух только в философии достигает самосознания, а следовательно, и существования, отказывается признать абсолютным духом действительного философа, индивидуума; а во-вторых, тем, что у него абсолютный дух только по-видимому делает историю. В самом деле, так как абсолютный дух только в лице философа и только post festum сознает себя творческим духом, то его фабрикация истории существует лишь в сознании, в мнении и представлении философа, т. е. только в спекулятивном воображении».

Маркс произвел революцию в философии и сказал о ней так: «Мой диалектический метод не только в корне отличен от гегелевского, но представляет его прямую противоположность. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое представляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней».

Обзор тенденций, обозначившихся в эпоху реставрации во французской исторической науке.

«Большая часть писателей, ученых, историков и публицистов,— говорит Гизо,— старалась объяснить данное состояние общества, степень или род его цивилизации, политическими учреждениями этого общества. Общество, его состав, образ жизни отдельных лиц в зависимости от их социального положения, отношения различных классов лиц, словом, гражданский быт людей— таков первый вопрос, который привлекает к себе внимание историка, желающего знать, как жили народы, и публициста, желающего знать, как они управлялись». Здесь налицо уже полный переворот в исторических понятиях «философов». Ученые начали изучать предпосылки для возникновения государства. Гизо: «Чтобы понять политические учреждения, надо изучить различные слои, существующие в обществе, и их взаимоотношения; чтобы понять эти различные общественные слои, надо знать природу поземельных отношений». Огюстен Тьерри: общественное мнение – более-менее адекватное выражение тенденций.

Политические революции действительно являются следствием борьбы классов, борющихся за свои положительные интересы, за свои экономические интересы. Но какова причина, придающая экономическим интересам данного класса ту или иную форму'? Какова причина, порождающая в обществе классы? - Главное – промышленость – из-за нее все революции и борьба между классами. И так у многих исследователей.

Не менее характерно, что для Гизо гражданский быт людей только «у современных народов» был тесно связан «с поземельпыми отношениями».

Минье, Гизо и Огюстен Тьерри знали, что причину развития общества следует искать в его экономических отношениях. Они уже понимали, что в основе политических движений лежат экономические интересы, пролагающие себе здесь путь, но не могли объяснить происхождение экономической структуры общества.

Задача диалектического материализма была определена заранее – необходимо сформировать социальную науку.

Статьи Маркса и Энгельса содержат уже прекрасно формулированные и ясно изложенные черты нового понимания истории. Но его систематическое, хотя и краткое, изложение мы находим в книге Маркса «К критике политической экономии», Берлин 1859.

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание».

Производственные отношения – это то, что на юридическом языке называется имущественными отношениями, отношения собственности, о которых говорили Гизо и Гегель. Теория Маркса, объясняя происхождение этих отношений, отвечает, таким образом, именно на тот вопрос, на который до него не могли ответить представители науки и философии.

Человек со своим «мнением» и «образованием» есть продукт социальной среды. Историческое развитие «общественного мнения есть закономерный прогресс. Но этот процесс определяется реальными условиями существования человека. Формы «правительства» коренятся в том, что Гизо коротко называл обществом, а Гегель — гражданским обществом. Марксово понимание истории есть законный продукт векового развития исторических идей.

Теория Маркса кладет конец всем фикциям, заблуждениям и противоречиям. Воздействуя посредством своего труда на существующую вне его природу, человек изменяет свою собственную природу. Следовательно, человеческая природа в свою очередь имеет историю, и, для того чтобы понять эту историю, надо понять, как происходит воздействие человека на существующую вне его природу.

У животного имеются физические потребности, так же как у человека. Но животные не производят; они просто овладевают предметами, производство которых, так сказать, предоставляется природе. Для овладения этими предметами они пользуются своими органами: зубами, языком, членами и т. д. Поэтому приспособление животного к окружающей его естественной среде совершается посредством преобразования его органов, посредством изменений в его анатомической структуре. Не так просто обстоит дело у животного, гордо называющего себя homo sapiens.

«Веществу природы человек сам противостоит как сила природы. Он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы». Он — производитель и употребляет в процессе производства орудия. Этим его борьба за существование существенно отличается от борьбы за существование других животных: производящее орудия животное (the toolmaking animal) приспособляется к окружающей его естественной среде, изменяя свои искусственные органы. По сравнению с этими изменениями, изменения его анатомической структуры совершенно теряют свое значение.

Дарвин оспаривает тот взгляд, что не существует животных, пользующихся орудиями. Он приводит много примеров, доказывающих противоположное: в естественном состоянии шимпанзе пользуется камнем для раздробления дикорастущих плодов, имеющих твердую скорлупу. Количественные изменения превращаются в качественные различия. Применение орудий встречается у животных только в зачаточном состоянии. Их влияние на образ жизни последних бесконечно мало; напротив того, на образ жизни человека употребление орудий оказывает решающее влияние. В этом смысле Маркс говорит, что «употребление и создание средств труда, хотя и свойственные в зародышевой форме некоторым видам животных, составляют специфически характерную черту человеческого процесса труда»

Наиболее характерны для человека механические орудия труда. Они составляют то, что он называет костной и мускульной системой производства. «Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда». Историки и «социологи» до Маркса, полные идеалистических предрассудков, даже и не подозревали, каким драгоценным средством для важнейших открытий могла бы быть для них эта технология ископаемых.

Современные историки культуры говорят о каменном, бронзовом и железном веке. Это деление доисторического времени исходит из главного материала, служившего для производства оружия и утвари.

Развитие орудия труда способствовало развитию умственных возможностей человека. Дарвин дал ответ за зоологию. Он, по крайней мере, показал, как зоологическая эволюция человека могла достигнуть интересующего нас пункта. Так, по Дарвину, «человек не мог достигнуть своего настоящего господствующего положения на Земле без употребления своих рук, которые так удивительно приспособлены к действиям в соответствии с предписаниями его воли». Это утверждал еще Гельвеций.

Зоология передает истории своего homo, уже обладающим способностями, необходимыми для изобретения и употребления примитивнейших орудий. Поэтому история должна лишь проследить развитие искусственных органов и обнаружить их влияние на развитие духа, как это сделала зоология по отношению к естественным органам.

Жители страны, не имеющей металлов, не могут изобретать орудий, превосходящих каменные орудия и т.д. Следовательно, окружающая естественная среда, географическая среда имели влияние на развитие промышленности. По Марксу, основу общественного разделения труда составляет разнообразие естественных продуктов почвы, а также определяет разнообразие потребностей, способностей, средств и способов труда.

Человек получает из окружающей естественной седы материал для создания себе искусственных органов, при помощи которых он ведет борьбу с природой. Характер окружающей естественной среды определяет характер его производительной деятельности, характер его средств производства. Но средства производства столь же неизбежно определяют взаимные отношения людей в процессе производства. Взаимоотношения людей в общественном процессе производства определяют всю структуру общества. Характер естественной среды определяет характер социальной среды.

Производственные отношения являются следствием, производительные силы – причиной. Производительные отношения становятся новым источником развития производительных сил. Это приводит к двойному результату:

1. Взаимодействие производственных отношений и производительных сил является причиной социального движения, имеющего свою логику и независимые от естественной среды законы.

2. Так как социальная эволюция имеет свою особую логику, независимую от какого бы то ни было непосредственного влияния естественной среды, то может случиться, что в различные эпохи своей истории народ обладает социальными и политическими учреждениями, очень мало похожими и даже совершенно противоположными друг другу.

Взаимоотношение между общественным человеком и географической средой чрезвычайно изменчиво. Оно изменяется с каждым новым шагом, достигнутым развитием производительных сил человека. Вследствие этого влияние географической среды на общественного человека приводит к различным результатам в различные фазы развития этих сил. Изменения взаимоотношений между человеком и местностью образуют закономерный процесс. Среда становится важным фактором в историческом развитии человечества благодаря своему влиянию на развитие производительных сил.

Бокль сказал: влияние климата и почвы на человека не прямое, а косвенное. Далее рассматриваются различные теории влияния среды, но все они неверные, т.к. в Испании и Италии больше всего землетрясений и извержений вулканов, но они первые по уровню развитию наук и искусства.

Научная история духовного развития человечества состоит из гипотез. Мы не в состоянии указать те причины, вследствие которых итальянская живопись достигла расцвета именно в этот период (последняя четверть XV столетия до первой трети XVI).

Ученые, занимавшиеся историей религий, вынуждены вследствие очевидности констатировать первоначальное сходство религий дикарей и варваров, населяющих местности, имеющие совершенно различный характер. Они вынуждены были равным образом признать огромное влияние образа жизни и средств производства каждого народа на характер их религиозных учений.

«На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями или с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства, от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и ведут свою борьбу до ее завершения. Все конечное есть то, что само себя снимает, что переходит в свою противоположность.

Марксу, то же самое относится и к социальным и к политическим учреждениям. Всякое общественное учреждение есть прежде всего «форма развития» производительных сил.

Литература с точки зрения филистеров представляет собой выражение общества. Оно имеет один недостаток: оно настолько расплывчато, что ровно ничего не говорит. Так как литература является выражением общества, то, очевидно, прежде чем говорить о развитии литературы, надо уяснить себе законы социального развития и скрытые силы, следствием которых оно является.

За причиной этого не далеко ходить. Но для понимания ее надо прежде всего выяснить, в чем заключаются преимущества и недостатки современной научной эстетики.

Т.к. утверждают, что история искусства тесно связана с историей социальной среды, крупное изменение в отношениях между людьми вызывает соответствующее изменение в человеческих идеях, поэтому признается необходимость предварительно установить законы эволюции социальной среды и ясно понять причины, порождающие крупные изменения в отношениях между людьми, чтобы затем правильно установить законы эволюции искусства. Словом, «историческую эстетику» следует основывать на научном понимании истории обществ. Тэн это не сделал. Материалист в области философии искусства, он является идеалистом в понимании истории.

Французские философы ХVIII столетия думали объяснить историю искусств и литературы, прибегая к свойствам человеческой природы. Человечество проходит те же фазы жизни, что и отдельный индивидуум: детство, юность, зрелый возраст и т. д.

Дальше он говорит, что мужик по фамилии Мен «убежден в том, что во всем, что касается социальной эволюции, существует глубокое различие между арийской расой и расами «иного происхождения»», но что в будущем это различие может устраниться ― потому что эти народы, возможно, всего лишь на разных уровнях развития. Потому нужно хорошее, непротиворечивое понимание истории.

Плеханов приводит в пример книгу доктора Германа Клуге, а именно ― его классификацию немецкой литературы, созданную до ужаса эклектично ― что-то делится по эпохам, что-то ― по сословиям, неразбериха полная. Плеханов говорит, что религиозное понимание ― зло, и все перепутывает, и поэтому Тэн не прав.

Но вот «Материалистическое понимание истории избавляет нас, наконец, от всех этих противоречий», «выводит нас из заколдованного круга, указывая нам верный путь научного исследования».

И тут он приводит Маркса: Проблема материализма заключалась в том, что он рассматривал только объект, а не человеческую деятельность (и этим занимался идеализм) ― материализм «должен дать материалистическое объяснение всем сторонам человеческой жизни», и материалистически объяснить субъективную сторону жизни, духовный мир и прочее, короче «психологическую проблему».

И он изменяет «формулу» Тэна:

«Данная степень развития производительных сил; взаимоотношения людей в процессе общественного производства, определяемые степенью развития; форма общества, выражающая эти отношения людей; определенное состояние духа и нравов, соответствующее этой форме общества; религия, философия, правлениям вкуса и склонностям, порождаемым этим состоянием». ― Она не идеальна, но гораздо лучше, и в ней нет односторонности, говорит Плеханов.

Немецкие идеалисты (Гегель прежде всего) все сводили всё к одному принципу ― «народному духу». Материализм считает, что это всё ересь и выдумка, хотя он тоже монистичен.

Маркс говорит, что структура общества столь сложна, что нельзя говорить о господстве определенного класса, состоянии нравов и т.п.

Дальше он разбирает разные точки зрения на исторические события, разные обычая разных классов (крестьяне одно, буржуазия ― другое), блаблабла.

Про борьбу идеологий, про две эпохи буржуазии ― подражания дворянству и противоречия ему.

«Это значит, что классовая борьба играет большую роль в истории идеологий» ― да ладно!..)

Потом говорит про зависимость религии и прочего подобного от фаз развития общества, и что эти фазы существуют во всех обществах, но в разное время.

Диалектический материализм, все дела.

«Философия общества или общественного класса зависит от того, каково это общество или этот класс». (о, капитан!)

Цитата:

«Посмотрим, например, социализм. «Современный социализм по своему содержанию является прежде всего результатом наблюдения, с одной стороны, господствующих в современном обществе классовых противоположностей между имущими и неимущими, наемными рабочими и буржуа, с другой — царящей в производстве анархии. Но по своей теоретической форме он выступает сначала только как дальнейшее и как бы более последовательное развитие принципов, выдвинутых великими французскими просветителями XVIII века. Как всякая новая теория, социализм должен был исходить прежде всего из накопленного до него идейного материала, хотя его корни лежали глубоко в материальных экономических фактах»».

Про связь экономики и моды буржуа, ничего особенного.

«Так как эволюция идеологий в сущности определяется экономическим развитием, то оба процесса всегда соответствуют друг другу: «общественное мнение» приспособляется к экономике».

Вот основное: