3. Комплекс мотивов и типы сюжетных схем

В качестве элемента сюжета любая повторяющаяся его единица,

т.е. мотив, не изолирована, связана и по содержанию,

и по своей функции (роли в развитии сюжета) со всеми другими.

Поэтому на практике в составе различных сюжетов существуют

и воспринимаются читателем целые комплексы взаимосвязанных

мотивов. Возникают вопросы: повторяются ли в

истории художественной словесности (в фольклоре, в литературе)

только отдельные мотивы или их устойчивые сочетания,

комплексы? Представляет ли собою такой комплекс просто

случайное объединение мотивов (их произвольный «набор

» или «конгломерат») или же такое объединение имеет свою

внутреннюю логику, и вошедшие в него элементы образуют

осмысленный порядок? От решения этих вопросов зависит

понимание природы сюжета и его художественного значения:

он может быть понят либо как беспредметная, по сути, авторская

(и народ — автор) игра, комбинаторика; либо как существенное

и значимое авторское высказывание о мире «на языке

» мотивов и их комплексов.

Комплекс мотивов и сюжет

Соотношение этих понятий в русской науке впервые было

рассмотрено А. Н.Веселовским. По его формулировке, «надо

наперед условиться, что разуметь под сюжетом, отличить мотив

от сюжета как комплекса мотивов». Далее сказано, что

под сюжетом понимается «тема, в которой снуются разные

положения-мотивы» *.

Как же образуется этот комплекс? Связующие силы, по

мысли ученого, заложены в структуре самого мотива: из двух

составляющих его частей — а) соотношения действующих лиц

и б) их действий («Простейший род мотива может быть выражен

формулой а + Ъ: злая старуха не любит красавицу — и

1 В е с е л о в с к и й А.Н. Историческая поэтика. — М., 1989. — С. 301,

305.

200

задает ей опасную для жизни задачу») — каждая «способна

видоизмениться, особенно подлежит приращению Ь; задач

может быть две, три (любимое народное число) и более; по

пути богатыря будет встреча, но их может быть и несколько.

Так мотив вырастал в сюжет...»1 Сюжет, таким образом, цепь

мотивов, разрабатывающих, развертывающих исходную ситуацию.

Конечно, она и сама по себе является мотивом.

Случайна или не случайна последовательность мотивов,

составляющих такую цепь? Признать ее необходимой (обязательно

повторяющейся) для А.Н.Веселовского означало бы

уничтожить принципиальное различие между сюжетом и мотивом.

Однако повторяемости не только отдельных мотивов,

но и целых комплексов их он не мог не видеть. В результате

позиция ученого двойственна.

С одной стороны, он говорит о сознательном и произвольном,

т.е. продиктованном индивидуальным авторским выбором

«порядке задач и встреч»: «схематизм сюжета уже наполовину

сознательный, например выбор и распорядок задач и

встреч не обусловлен необходимой темой, данной содержанием

мотива, и предполагает уже известную свободу; сюжет сказки,

в известном смысле, уже акт творчества. <...> Чем менее

та или другая из чередующихся задач и встреч подготовлена

предыдущей, чем слабее их внутренняя связь, так что, например,

каждая из них могла стоять на любой очереди, с тем

большей уверенностью мы можем утверждать, что если в различных

народных средах мы встретим формулу с одинаково

случайной последовательностью... мы вправе говорить о заимствовании...

»2.

Вопрос о заимствовании сюжетов и о том, насколько позиция

Веселовского зависима от этой теории, мы оставим в стороне:

была для нее и другая причина. Исследователь видит

повод для начала действия в частной (исходной) ситуации

сказки, полагая, что дальше должна действовать логика причин

и следствий, которой, однако, нет. Внутренней смысловой

связи между «темой, данной содержанием» исходного

мотива и темами мотивов последующих, он не улавливает.

Чтобы увидеть обусловленность «задач и встреч» не друг другом,

а общей единой сюжетной ситуацией (двоемирием сказки

и противоречивой взаимосвязью миров), необходимо было

представление о художественном пространстве-времени, в

тогдашней науке отсутствовавшее. И все же примечательно

то, что Веселовский называет «схематизм сюжета» сознательным

(т.е. свободным, не обязательным) лишь «наполовину».

1 В е с е л о в с к и й А.Н. Историческая поэтика. — С. 301.

2 Там же. — С. 301 — 302.

201

С другой стороны, по утверждению ученого, сюжеты

«сложные схемы» с единым содержанием (в их образности

«обобщились известные акты человеческой жизни и психики

в чередующихся формах бытовой действительности») и эти

схемы или, другими словами, «типические сюжеты» все-таки

«повторяются от мифа к эпосу, сказке, местной саге и роману

», так что можно говорить даже «о словаре типических схем

и положений»1 (последняя идея осуществлена много десятилетий

спустя, например, в словаре Э.Френцель).

Первое из приведенных противоречащих друг другу положений

этой теории сюжета было оспорено в книге В.Я.Проппа

«Морфология сказки» (1928): исследование сюжетов волшебной

сказки показало, что последовательность мотивов-

функций в ней всегда одинакова. Связь такой закономерной

последовательности с общей художественной картиной мира

в этом жанре словесного творчества была рассмотрена в следующей

книге того же автора — «Исторические корни волшебной

сказки» (1946). Ранее та же проблема решалась в книге

О.М.Фрейденберг «Поэтика сюжета и жанра» (1936) и в работе

М.М.Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе»

(1937 —1938). В обоих исследованиях сюжет в древней и средневековой

литературе рассматривается как развертывание и

конкретизация определенных комплексов мотивов (схем).

Отчасти при этом имеется в виду один и тот же материал

(греческий роман); сами же эти схемы, по мысли исследователей,

результат осмысления и выражения «на языке метафор

» основной ситуации (основного противоречия) изображаемого

мира.

Таким образом, развитие науки о сюжете привело к вопросу

об устойчивых сюжетных схемах и об их содержательности:

о «языке» или, точнее, о «языках» сюжетных схем.

Типы сюжетных схем

Сюжетные схемы черезвычайно многообразны. В сущности,

каждый жанр и даже каждая исторически продуктивная

его разновидность имеют свою особую сюжетную схему.

В качестве примера и образца приведем характеристику системы

«общих мест» сюжетов греческого авантюрного романа

в упомянутой работе М. М. Бахтина: «Юноша и девушка брачного

возраста. Их происхождение неизвестно, таинственно

(не всегда; нет, например, этого момента у Татия). Они наделены

исключительной красотой. Они также исключительно

целомудренны. Они неожиданно встречаются друг с другом;

^ е с е л о в с к и й А.Н. Историческая поэтика. — С. 302, 305.

202

обычно на торжественном празднике. Они вспыхивают друг к

другу внезапной и мгновенной страстью, непреодолимою, как

рок, как неизлечимая болезнь. Однако брак между ними не

может состояться сразу. Он встречает препятствия, ретарди-

рующие, задерживающие его. Влюбленные разлучены, ищут

друг друга, находят; снова теряют друг друга, снова находят.

Обычные препятствия и приключения влюбленных: похищение

невесты накануне свадьбы, несогласие родителей (если

они есть), предназначающих для возлюбленных других жениха

и невесту (ложные пары), бегство влюбленных, их путешествие,

морская буря, кораблекрушение, чудесное спасение,

нападение пиратов, плен и тюрьма, покушение на невинность

героя и героини, принесение героини как очистительной жертвы,

войны, битвы, продажа в рабство, мнимые смерти, переодевания,

узнавание-неузнавание, мнимые измены, искушения

целомудрия и верности, ложные обвинения в преступлениях,

судебные процессы, судебные испытания целомудрия и

верности влюбленных. Герои находят своих родных (если они

не были известны). Большую роль играют встречи с неожиданными

друзьями или неожиданными врагами, гадания,

предсказания, вещие сны, предчувствия, сонное зелье. Кончается

роман благополучным соединением возлюбленных в

браке»1.

Эта, как выражается ученый, «схема основных сюжетных

моментов» (заметим, что основные схемообразующие мотивы

Бахтин выделил другим шрифтом) оставляет в стороне особенности

отдельных образцов этой разновидности авантюрного

романа. По отношению к ним она инвариантна, т.е. характеризует

именно «греческий авантюрный роман испытания

» в целом. В то же время она варьирует более общую схему,

лежащую в основе многих разновидностей авантюрного

романа, в которых сюжет строится на сочетании мотивов войны

и любви.

Вариантом, родственным рассмотренному, можно, например,

считать сюжетную схему авантюрно-исторического романа:

многие из перечисленных М.М.Бахтиным мотивов нетрудно

обнаружить в основе сюжета, например, «Капитанской

дочки».

Если искать формулу этой более общей схемы авантюрного

сюжета, то она указана О. М. Фрейденберг: «разлука — поиск —

соединение». Но в таком виде схема авантюрно-любовного

романа оказывается подходящей и для других жанров, например,

для столь разных вариантов поэмы, как «Руслан и

Людмила» и «Мцыри».