Рождение российской многопартийности

Годы Первой российской революции ознаменовались появлением в России более ста новых политических партий, организаций партийного характера и движений самой разной направленности от ультраправых до ультралевых. Уже накануне революции в стране существовало от 30 до 40 партий в основном с ярко выраженной радикальной окраской, а к ее концу налицо был уже весь спектр партийно оформленных политических течений с достаточно четким разделением их ролевых функций, специфической тактикой и идеологической догматикой. После ряда десятилетий строгого партийно-политического «воздержания» российское общество в буквальном смысле слова бросилось в 1905 г. в водоворот партийного строительства, причем в обстановке революции с ее атмосферой вседозволенности и торжеством захватного права этому процессу не могли уже помешать ни отсутствие соответствующей законодательной базы, ни откровенная слабость и малочисленность многих новоявленных партийных организаций. Эмоции и амбиции партийных лидеров, стремление не отстать от политических конкурентов и так или иначе «отметиться» на общественной арене заметно обгоняли разумные потребности российского общества в партийных объединениях и часто приводили в замешательство не только обывателя, но и искушенных государственных мужей. При этом, по самым оптимистическим экспертным оценкам, удельный вес партийно организованных россиян не превышал в 1905-1907 гг. 0,5% населения страны11.

Процесс формирования политических партий в России, как известно*, начался намного позже, чем в развитых странах Запада. В XVIII-XIX вв. понятие «партия» метафорически применялось у нас иногда лишь к тем или иным придворным группировкам, сторонникам литературно-философских направлений или приверженцам определенных тенденций во внешней и внутренней политике страны. Ближе к концу XIX в. появились уже и первые нелегальные политические объединения, которые сами называли себя партиями («Народная воля», «Народное право», армянский «Дашнакцутюн», Польская социалистическая партия, Социал-демократия Королевства Польского, еврейский Бунд и другие). Заметим в этой связи, что раннее возникновение национальных партий объяснялось сравнительно высоким уровнем социально-экономического и культурного развития западных и южных регионов России, а также наличием у ряда национальных меньшинств мощных зарубежных диаспор,

521

оказывавших поддержку своим соплеменникам в России. Наконец, в 1898-1903 гг. оформилась РСДРП, а в 1901-1902 гг. - партия социалистов-революционеров.

Но именно революция, в которую так или иначе оказались втянутыми все классы, сословия, профессиональные и конфессиональные группы населения Российской империи, мощно стимулировала процесс их самоидентификации, рост гражданственности и тягу к социальной активности. При этом именно незавершенность процесса модернизации, недостаточно четкое социальное, идеологическое и политическое структурирование общества, многонациональный характер населения империи, впервые по-настоящему проснувшегося в 1905 г. к активной социальной жизни, - все это придало российской многопартийности особенно мозаичный и причудливый характер. Так, от имени каждого класса российского общества выступало сразу несколько партий: на представительство интересов буржуазии претендовали буквально десятки либеральных или либерально-консервативных партий, от имени рабочих говорили РСДРП, эсеры, анархисты, кадеты, «черносотенцы» и т.д. Нечто подобное наблюдалось и в национальных регионах: например, в Царстве Польском и на Украине действовали в период революции по 12 различных партий, в Литве -11, Латвии - 9, Финляндии - 8, Эстонии -5 и т.д.12.

Решая проблему классификации и типологии политических партий, обществоведы предлагали для этого ряд критериев: связь той или иной партии с определенными социальными слоями, отношение к существующей политической системе, партийная идеология, характер тактики, степень поддержки партии со стороны масс. В научный оборот широко вошли такие определения партий, как умеренные и радикальные, оппозиционные и правительственные, легальные и нелегальные, правые и левые, общероссийские и национальные. Однако наиболее распространено сейчас их деление на консервативные, либеральные и социалистические, что соответствует тем идеологическим доктринам, которыми они руководствовались в своем политическом поведении, и в то же время косвенно отражает их отношение к царской власти (поддержка, конструктивная оппозиция, полное отрицание).

Надо сказать, что подавляющее большинство создававшихся в самых разных уголках империи партий и союзов носило в 1905-1907 гг. ярко выраженный оппозиционный по отношению к самодержавию характер. Это отражало недовольство основной массы населения империи своим тяжелым экономическим положением и политическим бесправием. С другой стороны, характерной особенностью России было отсутствие здесь массовой проправительственной партии - партии власти, которая могла служить надежной опорой самодержавной системе. В этом сказались и край-

522

няя социальная самоуверенность царизма, длительное время считавшего себя неуязвимым для политических противников, и его недальновидность и неумение прогнозировать взрывоопасные ситуации. Сыграло свою роль и то, что главная социальная опора самодержавного режима - дворянство (либерально настроенное крыло которого, кстати говоря, уже в XIX в. поддерживало оппозиционные и даже революционные течения) не позаботилось о том, чтобы заблаговременно сплотить преданные царю силы из рядов собственного сословия и других слоев общества.

Подобной аберрации политического зрения способствовали особо привилегированное положение дворянства в российском обществе, наличие у него сильной корпоративной сословной организации, возможность играть ведущую роль в земстве и городских думах. Достаточно сказать, что так называемое «Объединенное дворянство» (съезды уполномоченных губернских дворянских обществ), которое представляло консервативную часть поместного дворянства, оформилось лишь в мае 1906 г. Немногим ранее, в конце 1905 г. возник и «Союз русского народа», призванный приобщить к движению в защиту самодержавия и часть демократических элементов общества. Это явное отставание процесса консолидации правых сил от аналогичных процессов в либеральных и революционных кругах дорого обошлось самодержавию и во многом предопределило историческую судьбу всей России в XX в.

Формирование и самоопределение российского либерализма тоже проходило достаточно сложно и медленно. Российская буржуазия в своей основной части была мало похожа на «третье сословие» на Западе. Она отличалась от него социальной пассивностью, зако-нопослушанием и зависимостью от власти как регулятора и гаранта всей экономической жизни страны, выгодного заказчика и кредитора торгово-промышленных кругов. Давал знать о себе и сравнительно низкий уровень общей и особенно политической культуры буржуазных кругов в России. Поэтому носителями либеральных идей в нашей стране стали более продвинутые в социокультурном отношении представители дворянства и интеллигенции. Зато в начале XX в. с приходом новой, более радикально настроенной генерации молодых интеллектуалов российский либерализм стал быстро трансформироваться в неолиберализм, в доктрине которого традиционные для либералов ценности - политическая свобода, гражданское общество, правовое государство, частная собственность -пополнились осознанием необходимости социальной защиты государством интересов трудящихся. В итоге либерализм принял более радикальный, чем прежде, характер, позволявший говорить о появлении в России «либеральной демократии», а процесс партийного строительства у российских либералов пошел в 1905 г. гораздо более быстрыми темпами.

523

Что касается «деловой», торгово-промышленной буржуазии, то она, в значительной мере потеряв в 1905 г. былую аполитичность, тем не менее не смогла создать единую и сильную самостоятельную партию, а те слабые и немногочисленные объединения предпринимательских кругов умеренно либерального толка, о которых подробнее будет сказано ниже, не задерживались на российской политической арене.

Зато совершенно беспрецедентными, по западным меркам, темпами шло распространение в России радикальной социалистической идеологии - марксизма и неонародничества. Крайне низкий для цивилизованных стран уровень жизни трудящихся, быстрый рост рядов пролетариата, а также крайняя активность и амбициозность разночинно-демократической интеллигенции, с одной стороны, и грубый антидемократизм самодержавной системы - с другой обусловили явный успех социалистических идей, которые рождались и на национальной почве, и заимствовались с Запада.

Сегодня часто недоумевают по поводу того, почему в начале XX в. россияне не пошли за либералами, рисовавшими такие заманчивые картины цивилизованной жизни под девизом: свобода, гласность, собственность, закон? Видимо, все дело в том, что многовековое отчуждение абсолютного большинства россиян от свободы и собственности заставило их отдать предпочтение не благам западной цивилизации, рекламировавшимся либералами, а социальному эгалитаризму и деструктивным настроениям, которые проповедовали социалисты. Помогали социалистам и тот образ вечно гонимых и преследуемых, который создала для них сама власть и который всегда вызывал сочувствие многих россиян, и такие факторы, как личное бескорыстие, смелость и самоотверженность революционеров.

Идеи социализма как антитезы существующему строю были во многом созвучны радикально-бунтарским, общественно-уравнительным, коллективистским и антибуржуазным настроениям основной массы россиян и вдобавок вполне корреспондировались со многими христианскими и мусульманскими заповедями, которые веками жили в их сознании как символ справедливости и добра. Вот почему партии социалистической ориентации были в период Первой российской революции самыми многочисленными и активными среди всех политических партий страны.

В целом можно сказать, что массовое возникновение в России политических партий, особенно после издания манифеста 17 октября 1905 г. и в связи с созывом I Государственной думы, свидетельствовало о росте гражданственности, политической культуры и организованности по крайней мере части россиян, хотя и переоценивать их степень применительно к периоду революции не следует. Совершенно очевидно также, что при создании российских партий всех

524

политических направлений широко использовались как идеологические конструкты, так и организационный опыт западных партийных образований в сочетании с национальными традициями народов России и представлениями тех или иных групп интеллигенции о дальнейших путях развития страны, в чем-то повторяя на новом витке истории старые споры «западников» и «славянофилов».

Политические партии России начала XX в. отнюдь не повторяли механически своих западных аналогов и предшественников. Так, «черносотенцы» готовы были прибегать к экстремистским, террористическим методам политической борьбы, которые явно шокировали бы классических консерваторов XIX в. английского образца. Российский неолиберализм, испытавший на себе влияние «легального» марксизма и народничества, был намного демократичнее и «социальнее», чем аналогичные течения на Западе. То же самое можно сказать и о марксистах: меньшевики в массе своей мало напоминали социал-реформистов бернштейнианского толка из партий II Интернационала, а большевики уже начали эволюционировать от социал-демократизма к коммунизму. Что же касается неонародников, то они вообще не имели в XX в. аналогов на Западе, но зато их идеи нашли понимание в крестьянских колониальных и полуколониальных странах Востока. При этом среди них тоже не было единства, поскольку наряду с эсерами в 1906 г. оформилась партия народных социалистов, пытавшихся соединить народничество с либерализмом, и Союз эсеров-максималистов, представлявший собой некий мост между эсерами и анархистами.

При этом политические партии России начала XX в. оказывали друг на друга довольно сильное влияние: налицо было взаимопроникновение идей консерватизма и либерализма, либерализма и социализма, неонародничества и марксизма. Большинство политических партий уже не декларировали, как РСДРП, свою непосредственную связь с интересами какого-либо одного класса общества, а камуфлировали такую связь рассуждениями о национально-государственных интересах, общенародном благе и т.д. В результате от имени одного и того же социального слоя часто выступали самые разные партии. Так, интересы рабочих представляли РСДРП, эсеры, анархисты, национальные социалистические партии, а частично кадеты и «Союз русского народа». За крестьян говорили1 все левые и центристские партии, а также Всероссийский крестьянский союз и Трудовая группа Государственной думы. Хуже обстояло дело у помещиков-землевладельцев и торгово-промышленной буржуазии, но в конечном счете не остались без представительства и их интересы, хотя публично защищать их перед лицом разбушевавшейся народной стихии было тогда, прямо скажем, не очень «удобно». Но в чем российские партии явно превосходили своих западных собратьев, так это в полнейшей нетерпимости к инакомыслию.

525

Межпартийная и внутрипартийная полемика всегда отличалась в России крайней грубостью и несдержанностью, личными выпадами и оскорблениями, производившими гнетущее впечатление на современников и потомков.

Попробуем теперь конкретизировать эти общие положения на примере трех основных групп политических партий России и тех моделей преобразования страны, которые они предлагали в качестве альтернативы правительственному курсу или хотя бы его частичной корректировки, как это было у консерваторов.