Cуздальская земля.

Её заселение. Отлив населения из Поднепровья шел в двух направлениях, двумя противоположными струями. Одна струя направлялась на запад, в область верховьев Западнаго Буга и Днестра и дальше, в область верхней Вислы, в глубь Польши. Другая струя колонизации шла в противоположный угол Русской земли, на северо-восток за р. Угру, в междуречье Оки и верхней Волги. Сохранились некоторые следы этого северо-восточнаго направления колонизации.

1) До половины XII ст. в Ростово-Суздальском краю преобладало еще инородческое финское население, хотя русския поселения в нем стали появляться задолго до XII в. Русская колонизация этого края первоначально шла преимущественно с северо-запада, из Новгородской земли, к которой принадлежал этот край при первых русских князьях. Здесь возникло несколько русских городов, каковы Ростов, Ярославль и др. С половины XII в. стали обнаруживаться признаки усиленнаго прилива русских поселенцев в этот финский край с другой стороны, с юго-запада, из Приднепровья. В то время, когда стало заметно запустение южной Руси в отдаленном Суздальсвом крае начинается усиленная строительная работа. При князьях Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбском здесь возникают один за другим новые города. В 1134 году Юрий строит город Кснятин при впадении Большой Нерли в Волгу. В 1147 году становится известен городок Москва В 1152 году Юрий строит Юрьев «в поле» (или Польский, ныне уездный город Владимирской губернии) и переносит на новое место возникший около этого времени город Переёславль Залесский. В 1154 году он основал на реке Яхроме город Дмитров, названный так в честь Юрьева сына Димитрия Всеволода, родившагося в том году во время полюдья, когда князь с женою обезжал свою волость для сбора дани. В 1158 году Андрей Боголюбский основал город Боголюбов (на Клязьме пониже Владимира). Известия об основании городов сопровождаются в летописи известиями о построении церквей. Оба князя, отец и сын, являются усердными храмоздателями в Суздальской земле. Тогда же возникло много других городов в северной Руси: таковы, например, Тверь, Городец на Волге, Кострома, Стародуб на Клязьме, Галич, Звенигород, Вышгород при впадении Протвы в Оку и др. Сам Андрей Боголюбский хвалился своею колонизаторскою деётельностью. Задумав основать во Владимире на Клязьме особую русскую митрополию, независимую от киевской, князь говорил своим боярам: «я всю Белую (Суздальскую) Русь городами и селами великими населил и многолюдной учинил».

2) Далее, встречаем признак, прямо указывающий на то, откуда шло население, наполнявшее эти новые суздальские города и великия села. Надобно вслушаться в названия новых суздальских городов: Переёславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич — все это южнорусския названия, которыя мелькают то и дело в разсказе старой киевской летописи о событиях в южной Руси. Одних Звенигородов было несколько в земле Киевской и Галицкой. Имена киевских речек Лыбеди и Почайны встречаются в Рязани, во Владимире на Клязьме, в Нижнем Новгороде. Известна река Ирпень в Киевской земле (приток Днепра), на которой по преданию Гедимин в 1321 году разбил южно-русских князей; Ирпенью называется и приток Клязьмы (во Владимирском уезде). Имя самого Киева не было забыто в Суздальекой земле: село Киево на Киевском овраге знают старинные акты XVI в. в Московском уезде. Но всего любопытнее в истории передвижения географических названий три города. В древней Руси известны были три Переёславля: Русский (ныне уездный город Полтавской губернии), Переёславль Рязанский (нынешняя Рязань) и Переёславль Залесский (уездный город Владимирской губернии). Каждый из этих трех одноименных городов стоит на реке Трубеже. Это перенесение южно-русской географической номенклатуры на отдаленный суздальский север было делом переселенцев, приходивших сюда с киевскаго юга. Известен обычай всех колонистов в мире уносить с собою на новыя места имена покидаемых жилищ.

Итак, с половины XII ст. начался или усилился отлив населения из централыюй днепровской Руси к двум противоположным окраинам Русской земли, к юго-западной и северо-восточной. Обозначив этот факт, изучим его последствия. Мы ограничимся в этом изучении только северо-восточной струей русской колонизации и отметим два ряда её последствий: 1) последствия этнографическия и 2) политическия.

Отношение русских поселенцев к финским туземцам. Происхождение великорусскаго племени. Главнейшим из этнографических следствий было образование новой ветви в составе русской народности, великорусскаго племени. Чтобы оценить важность этого факта в нашей истории, достаточно припомнить, что великорусское племя составляет 2/3 всего русскаго народа. Это племя образовалось путем слияния русских поселенцев с инородцами первоначально в области Оки и верхней Волги, а потом в других краях северо-восточной Руси, куда эти поселенцы проникали.

Инородцы, с которыми встретились русские переселенцы в области Оки и верхней Волги, были финския племена. Финны, по нашей летописи, являются соседями восточных Славян с тех самых пор, как последние стали разселяться по нашей равнине. Финския племена водворились среди лесов и болот центральной и северной России еще в то время, когда здесь незаметно никаких следов присутствия Славян. Уже Иорнанд в VI веке знал некоторыя из этих племен: в его искаженных именах северных народов, входивших в IV веке в состав готскаго королевства Германариха, можно прочесть Эстов, Весь, Мерю, Мордву, Чудь. В области Оки и верхней Волги в XI-XII вв. жили три финских племени: Мурома, Меря и Весь. Начальная летопись довольно точно обозначает места жительства этих племен: она знает Мурому на нижней Оке, Мерю по озерам Переёславскому и Ростовскому, Весь в области Белоозера. Ныне в центральной Великороссии уже нет живых остатков этих племен; но они оставили по себе память в её географической номенклатуре. На обширном пространстве от Оки до Белаго моря встречаем тысячи нерусских названий городов, сел, рек и урочищ. Прислушиваясь к этим названиям, легко заметить, что некогда на всем этом пространстве звучал один язык, которому принадлежали эти названия, и что он родня тем наречиям, на которых говорят туземныя нерусския населения нынешней Финляндии и восточных губерний Европейской России. Так на этом пространстве, как и в восточной полосе Европейской России, встречаем множество рек, названия которых оканчиваются на ва: Нротва, Москва, Сылва, Косва и т. д. У одной Камы можно насчитать до 20 притоков, имена которых имеют такое окончание: va по-фински значит вода. Название самой Оки — финскаго происхождения: это обрусевшая форма финскаго jokи, чтó значит река вообще. Даже племенныя названия Мери и Веси не исчезли безследно в центральной Великороссии: здесь встречается множество сел и речек, которыя называются Мерями и Весями. Уездный город Тверской губернии Весьегонск значит собственно Весь-Егонская. Определяя по этим следам в географической номенклатуре границы разселения Мери и Веси, найдем, что эти племена обитали некогда от слияния Сухоны и Юга, от Онежскаго озера и реки Ояти до средней Оки, захватывая северныя части губерний Калужской, Тульской и Рязанской. Итак, русские поселенцы, направлявшиеся в Суздальский край, встретились с финскими туземцами в самом центре нынешней Великороссии.

Как они встретилиеь и как одна сторона подействовала на другую? Вообще говоря, встреча эта имела мирный характер. В народных преданиях великоруссов не уцелело воспоминайий об упорной и повсеместной борьбе пришельцев с тузенцами. Самый характер Финнов содействовал такому мирному их сближению. Финны при первом своем появлении в европейской историографии отмечены были одной характеристической чертой — миролюбием, недостатком воинственности. Тацит говорит о Финнах, что это удивительно дикое племя, которое не знаеть ни домов, ни оружия. Иорнанд называет Финнов самым мирным племенем из всех обитателей европейскаго севера. Судьба Финнов на европейской почве оправдывает эти известия. Некогда финския племена были распространены далеко южнее линии рек Москвы и Оки — там, где не находим их следов впоследствии. Но народные потоки, проносившиеся по южной Руси, отбрасывали это племя все далее к северу; оно все более отступало и, отступая, постепенно исчезало. Процесс этого исчезновения продолжается и до сих пор. Правда, в преданиях Великороссии уцелели некоторыя воспоминания о борьбе, завязывавшейся по местам; но эти воспоминания говорят о борьбе не племен, а религий. Столкновения назывались не встречей пришельцев с туземцами, а попытками распространить христианство среди последних. Следы этой религиозной борьбы встречаются в двух старинных житиях древних ростовских святых, подвизавшихся во второй половине XИ века, епископа Леонтия и архимандрита Авраамия: по житию перваго, ростовцы упорно сопротивлялись христианству, прогнали двух первых епископов Ѳеодора и Илариона и умертвили третьяго Леонтия, из жития Авраамия видно, что в Ростове был один конец, называвшийся Чудским — знак, что большинство населения этого города было русское. Этот Чудский конец и после Леонтия оставался языческим, поклонялся идолу славянскаго бога Велеса. Значит, уже до введения христианства местная Меря начала усвоять языческия верования русских Славян. По житию Леонтия, все ростовские язычники упорно боролись против христианских проповедников, т. е. вместе с Чудью принимала участие в этой борьбе и ростовская Русь. При таком отношении русских поселенцев к финским туземцам встреча их сопровождалась поглощением последних первыми. Но сливаясь с Русью, Финны оказали на нее некоторое влияние, которое проникало в русскую среду двумя путями: 1) пришлая Русь, селясь среди Финнов, неизбежно путем общения кое-что заимствовала из их быта; 2) Финны, постепенно русеё, всею массою, со всеми своими антропологическими и этнографическими особенностями, с своим языком, обычаями и верованиями, входили в состав русской народности. Тем и другим путем в русскую среду проникло не мало физических и нравственных особенностей, заимствованных у Финнов, и из этой смеси элементов русских и финских, при господстве первых, сложилось великорусское племя.

Андрей Боголюбский и его отношения к Киевсной Руси. Теперь обратимся к изучению политических последствий русской колонизации верхняго Поволжья. Они стали обнаруживаться уже при сыне того суздальскаго князя, в княжение котораго начался усиленный прилив колонизации в междуречье Оки и верхней Волги, при Андрее Боголюбском. Сам этот князь Андрей является крупной фигурой, на которой наглядно отразилось действие колонизации. Отец его Юрий по своим понятиям был еще князь совершенно стараго южно-русскаго закала. Получив от отца Мономаха в управление Суздальскую Русь, он не успел отрешиться от киевских понятий и стремлений, на суздальском севере мечтал о Киеве, много лет боролся за него с южно-русскими князьями и умер, сидя на киевском столе (Учебн. Соловьева, гл. VIII). Андрей не был похож на отца. Он родился в 1111 году. Это был настоящий северный князь, истый суздалец-залешанин по своим привычкам и понятиям, по своему политическому воспитанию. Он, кажется, и родился на севере и прожил там бóльшую половину своей жизни, совсем не видавши юга. Отец дал ему в управление Владимир на Клязьме, маленький, недавно возникший пригород, и там Андрей прокняжил далеко за 30 лет своей жизни, не побывав в Киеве. Южная, как и северная, летопись молчит о нем до начала шумной борьбы, которая завязалась между его отцом и двоюродным братом Изяславом волынским с 1146 года. Андрей появляется на юге впервые не раньше 1148 года, когда Юрий, восторжествовав над племянником, сел на киевском столе. С тех пор и заговорила об Андрее южная Русь, и южная летопись сообщает несколько разсказов, живо рисующих его физиономию. Андрей скоро выделился из толпы тогдашних южных князей своими личными особенностями, своеобразным характером. Он в удали не уступал своему удалому сопернику Изяславу, любил забываться в разгаре сечи, залетать в самую опасную свалку, не замечал, как с него сбивали шлем. Все это было очень обычно на юге, где постоянныя внешния опасности и усобицы развивали удальство в князьях. Но совсем не было обычно умение Андреё быстро отрезвляться от воинственнаго опьянения. Тотчас после боя он становился осторожным, благоразумным политиком, мирным распорядителем. У Андреё всегда все в порядке; его нельзя было застать врасплох; он умел не терять головы во время переполоха. Несмотря на свою боевую удаль, он не любил войны, после удачнаго боя первый подступал к отцу с просьбою мириться с побитым врагом. Южно-русский летописец с удивлением отмечает в нем эту черту характера, говоря: «не величав был Андрей на ратный чин, но ждал похвалы лишь от Бога». Точно также Андрей совсем не разделял страсти своего отца к Киеву, был вполне равнодушен к матери городов русских и ко всей южной Руси. Когда в 1151 году Юрий был побежден Изяславом, он плакал горькими слезами, жалеё, что ему приходится разстаться с Киевом. Дело было к осени. Андрей сказал отцу: «нам, батюшка, здесь теперь больше делать нечего, уйдем-ка отсюда затепло». По смерти Изяслава в 1154 году Юрий прочно уселся на киевском столе и просидел до самой смерти в 1157 году. Самаго надежнаго из своих сыновей Андреё он посадил у себя под рукою в Вышгороде близ Киева; но Андрею не жилось на юге. Не спросившись у отца, он тихонько ушел на север, захватив из Вышгорода чудотворную икону Божией Матери, которая стала потом главной святыней Суздальской земли под именем Владимирской. Один позднейший летописный свод так обясняет этот поступок Андреё: «Смущался князь Андрей, видя нестроение своей братии, племянников и всех сродников своих: вечно они в мятеже и волнении, все добиваясь великаго княжения киевскаго: ни у кого из них ни с кем мира нет, и оттого все княжения запустели; скорбел об этом Андрей в тайне своего сердца и, не сказавшись отцу, решился уйти к себе в Ростов и Суздаль, говоря: там поспокойнее». По смерти Юрия на киевском столе сменилось несколько князей и наконец уселся сын Юрьева соперника, Андреев двоюродный племянник Мстислав Изяславич волынский. Андрей, считая себя старшим, выждал удобную минуту и послал на юг с сыном суздальское ополчение, к которому там присоединились полки многих других князей. Союзники взяли Киев копьем и на щит, т. е. взяли город приступом и разграбили его (в 1169 году). Но Андрей, взяв Киев своими полками, не поехал туда сесть на стол отца и деда. Киев был отдан младшему Андрееву брату Глебу. Впоследствии, по смерти Глеба, Киевская земля отдана была ближайшим родичам Андреё Ростиславичам смоленским. Старший Роман сел в Киеве, младшие его братья Давыд и Мстислав поместились в ближайших городах. Андрей носил звание великаго князя, живя на своем суздальском севере. Но Ростиславичи раз показали неповиновение Андрею и тот послал. к ним посла с грозным приказанием: «не ходишь ты, Роман, в моей воле с своей братией, так пошел вон из Киева, ты, Мстислав, вон из Белгорода, а ты, Давыд, вон из Вышгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как знаете». В первый раз великий князь, названный отец для младшей братии, обращался так с своими родичами. Эту перемену в обращении с особенною горечью почувствовал младший из Ростиславичей Мстислав; он обрил голову и бороду Андрееву послу и отпустил его назад, велев сказать Андрею: «мы до сих пор признавали тебя отцом своим по любви; но если ты посылаешь к нам с такими речами, не как к князьям, а как к подручникам и простым людям, то делай, что задумал, а нас Бог разсудит». Так в первый раз произнесено было новое политическое слово подручник, т. е. впервые сделана была попытка заменить неопределенныя отношения родового старшинства отношениями обязательнаго подчинения, политическаго подданства младших князей старшему наравне с простыми людьми.

Таков ряд необычных явлений, обнаружившихся в отношениях Андреё Боголюбскаго к южной Руси и другим князьям. До сих пор звание старшаго князя нераздельно соединено было с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве; князь, сидевший в Киеве, обыкновенно признавался старшим среди родичей. Андрей впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей Суздальской области и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. Таким образом княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение и сделана была попытка сообщить ему авторитет настоящей верховной власти. (Об усобице по смерти Андреё см. Учебн. Соловьева, гл. IX).

Всеволод III Большое Гнездо. В княжение Всеволода III обнаруживается новый факт — решительное преобладание Суздальской области над остальными областями Русской земли. Всеволод III княжил в Суздальской земле с 1176 до 1212 г. Княжение его во многом было продолжением внешней и внутренней деётельности Андреё. Подобно старшему брату Всеволод заставил признать себя великим князем всей Русской земли и подобно ему же не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. Он правил южной Русью с берегов далекой Клязьмы; в Киеве князья садились из его руки. Великий князь киевский чувствовал себя непрочно на этом столе, если не ходил в воле Всеволода, не был его подручником. И соседи Всеволода князья рязанские чувствовали на себе его руку, ходили в его воле, по его указу посылали свои полки в походы вместе с его полками. В 1207 году Всеволод, вмешавшись в усобицу рязанских князей, потребовал у рязанцев выдачи их всех с княгинями, продержал их у себя под присмотром, а в Рязани посадил своего сына с суздальскими посадниками. Когда же буйные, непокорные рязанцы, как их характеризует суздальский летописец, вышли из повиновения Всеволоду, тогда суздальский князь велел перехватить всех горожан с семействами и расточил их по суздальским городам, а город Рязань сжег. И певец Слова о полку Игореве, южно-русский поэт и публицист конца XII века, знает политическое могущество суздальскаго князя. Изображая бедствия, какия постигли Русскую землю после поражения его героев в степи, этот певец обращается к Всеволоду с такими укоризненными словами: «великий князь Всеволод! чтобы тебе прилететь издалека, отчаго золотого стола постеречь: ведь ты можешь Волгу разбрызгать веслами, Дон шлемами вычерпать». В таких поэтически-преувеличенных размерах представлялись черниговскому певцу волжский флот Всеволода ИИИ и его сухопутная рать. Таким образом Суздальская область, еще в начале XИИ в. столь незначительный северо-восточный угол Русской земли, уже в конце этого века является княжеством, решительно господствующим над всей остальной Русью. Политический центр тяжести явственно перемещается с берегов средняго Днепра на берега Клязьмы. Это перемещение было следствием отлива русских сил из средняго Поднепровья с северо-востоку.

Уделы. Обращаясь к явлениям, следовавшим за смертью Всеволода, встречаем еще новый факт, не менее важный, чем все предыдущие. Порядок княжескаго владения в старой Киевской Руси держался на очереди старшинства. Всматриваясь во владельческия отношения потомков Всеволода, мы замечаем, что в Суздальской земле утверждается новый порядок княжескаго владения, непохожий на прежний. Киев окончательно падает после татарскаго нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении политическаго центра Руси, оставляя за Киевом, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административнаго. В занятии старшаго владимирскаго стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. Когда Константин Всеволодович победой на Липице возстановил свое старшинство, снятое с него отцом, дети Всеводода садились на владимирском столе по порядку старшинства, сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков, сыновей Ярослава Всеволодовича: на столе владимирском сидел сначала старший Ярославич Александр Невский, потом Ярослав тверской, за ними младший Василий костромской (1276 г.). Значит, до последней четверти XIII века в занятии великокняжескаго стола действовала прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим мы здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, возникло в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшия волости переходят теперь не по очереди старшинства, а по завещанию от отца к сыну, передаются из рук в руки в прямой нисходящей, а не в боковой ломанной линии, т. е. не от старшаго брата младшему, от младшаго дяди старшему племяннику и т. д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежния волости были части Русской земли, владеемыя всеми князьями сообща, т. е. каждым отдельным князем временно, по известной очереди. Теперь волость — неотемлемая отдельная собственность известнаго князя, личное его достояние, постоянное владение, которое передается от отца детям по личному распоряжению владельца, по завещанию. Вместе с изменением юридическаго характера волости является для неё и новое название. В старой Киевской Руси части Русской земли, достававшияся тем или другим князьям по очереди, обыкновенно назывались волостями или наделками в смысле временнаго владения. Младшия волости, на которыя распалась Суздальская земля в Всеволодовом племени с XИИИ века, называются уделами или вотчинами в смысле владения отдельнаго и наследственнаго. Этоть новый порядок княжескаго владения, утвердившийся на севере в XИИИ и XИV в., и можно называть удельным.

Следствия удельнаго порядка. Так, действовавший между Ярославичами к Киевской Руси совместный родовой порядок владения всей Русской землей по очереди старшинства уступил место на суздальском севере в потомстве Всеволода III раздельному наследственному владению частями земли на праве полной личной собственности, принадлежавшем каждому князю-владельцу. Новый порядок утверждался в северной Руси одновременно с её русской колонизацией, которая и была главной причиной этой перемены. Северные князья, руководя этой колонизацией, заселяя и устрояя свои владения, привыкали смотреть на них, как на дело рук своих, т. е. как на свое личное достояние. Действие этого порядка сопровождалось следствиями, очень важными для последующей политической судьбы северной Руси: 1) путем раздела княжеских вотчин между наследниками северная Русь в XIII-XV вв. постепенно раздробилась на множество мелких уделов, приближавшихся по своим размерам к вотчинам простых частных землевладельцев; 2) измельчание уделов сопровождалось обеднением удельных князей и упадком их правительственнаго авторитета; 3) удельный порядок вносил в среду князей взаимное отчуждение, ослаблял в них чувство солидарности, общности интересов, отучал их действовать сообща, делал их неспособными к дружным политическим союзам; 4) отчуждая князей друг от друга и замыкая их в мелких наследственных вотчинах, удельный порядок понижал уровень их гражданскаго чувства и земскаго сознания, затемнял мысль о единстве Русской земли, об общем народном благе. Облегчая борьбу с удельными князьями, удельный порядок этими следствиями подготовил свое собственное разрушение и политическое обединение северной Руси одним из удельных княжеств — Московским.