Юридическая монография Серова

Глава 4. Основание и развитие системы судов	251
общей юрисдикции России в 1718–1727 гг.

Однако, как ни удивительно, никаких следов судебного производства по всем этим 12 делам в сенатском делопроизводстве 1722–1725 гг. выявить к настоящему времени не удалось (если не считать указа Сената от 20 января 1724 г. о приеме из Вышнего суда материалов дела В. С. Ершова1). Проявилась ли здесь обыкновенная бюрократическая волокита, сказалась ли перегруженность сенаторов административными делами — при очевидном недогляде «ока государева» генерал-прокурора, но факт остается фактом: 12 касавшихся судопроизводства высочайших распоряжений 1722–1724 гг. оказались Правительствующим Сенатом проигнорированы.

Стоит, наконец, упомянуть, что в 1723–1724 гг. Петр I предусмотрел направление в Сенат части дел, расследовавшихся «майорскими» следственными канцеляриями. Согласно именному указу от 9 декабря 1723 г. о ликвидации «майорских» канцелярий передаче в Сенат подлежали находившиеся

вих производстве особо важные дела («ежели есть важные», как собственноручно начертал Петр I). В повторный же именной указ на этот счет, изданный 22 января 1724 г., император внес еще более расплывчатую формулировку о том, что дела упразднявшихся канцелярий следовало «отослать

вСенат и в колегии, где которому быть пристойно»2. Принимая во внимание вышеизложенное, не приходится удивляться тому, что в сенатском делопроизводстве 1724–1725 гг. не удалось выявить никаких следов осуществления Сенатом какого-либо разбирательства по переданным из «майорских» канцелярий делам.

Весьма незначительное количество дел Сенат рассматривал в 1722–1724 гг. и по докладам генерал-рекетмейстера3. Показательно, что, как явствует из архивных материалов, по делам, поступившим из Рекетмейстерской конторы, Сенат не вынес за описываемый период ни одного приговора и решения.

Завершая обозрение сенатской судебной практики 1719–1724 гг., необходимо отметить, что в ряде случаев Се-

1 РГАДА, ф. 248, кн. 1923, л. 116.

2 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 28, л. 49, 54 (публикации данных именных указов см.: «Розыскать накрепко, правдою…» С. 205; «И по делам всем, что есть, следовать». С. 201).

3 Обзор таковых дел см. в отмеченной статье М. С. Померанцева (Померанцев М. С. Указ. соч. С. 205–219).

252	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

нат производил в те годы вполне развернутое судебное следствие. Сенаторы и допрашивали подсудимых и свидетелей (в том числе и в застенке), и назначали очные ставки, и принимали решения об избрании меры пресечения, и налагали аресты на имущество в обеспечение иска. Судя по сенатскому делопроизводству, в описываемое время Сенат уделил наибольшее внимание судебному следствию по делу бывшего воронежского вице-губернатора С. А. Колычева.

Например, на заседании 13 июня 1722 г. Сенат постановил истребовать от органа предварительного расследования — следственной канцелярии С. А. Салтыкова — ряд вещественных доказательств по делу, а также допросить подсудимого по эпизоду хищения им 200 рублей казенных денег. 10 августа 1722 г. Сенат постановил изменить С. А. Колычеву меру пресечения с содержания под стражей при следственной канцелярии на домашний арест. 22 августа того же 1722 г. сенаторы постановили разрешить подсудимому ознакомиться с выпиской по его делу1.

Помимо судебного следствия, в 1719–1724 гг. Сенат осуществлял в нескольких случаях и своего рода доследственные проверки заявлений, содержавших обвинения против высших должностных лиц (преимущественно в государственных преступлениях). Скажем, в 1722 г. Сенат произвел проверку извета извозчика Рязанского драгунского полка Г. Подлуцкого, который объявил, что знает «воровство и измену за некоторыми персонами из генералитета и штап- и обор-афицерами». В рамках проверки Григорий Подлуцкий дважды допрашивался сенаторами (на заседаниях 20 июня и 9 июля 1722 г.). В итоге, выдвинутые изветчиком обвинения не нашли подтверждения. На этом основании — несмотря на то, что в ходе допросов стало очевидным сумасшествие Г. Подлуцкого (что он «в уме помешателен») — 26 ноября 1722 г. Сенат приговорил извозчика к наказанию кнутом и

1 РГАДА, ф. 248, кн. 1888, л. 348–348 об., 459, 467. Подробности осуществленного Сенатом судебного следствия по делу С. А. Колычева см.: Серов Д. О. Воронежские губернские администраторы в криминальной истории России первой четверти XVIII в. // Из истории Воронежского края: сб. статей. Воронеж, 2002. Вып. 10. С. 52–53, 60–61. Всего за май 1722–январь 1725 г. Сенат принял по делу С. А. Колычева 18 судебно-следственных постановлений.

Глава 4. Основание и развитие системы судов	253
общей юрисдикции России в 1718–1727 гг.

пожизненной ссылке на каторгу1. Таковым — в основных чертах — было участие Правительствующего Сената в уголовном и гражданском судопроизводстве в 1719–1724 гг.

Итак, можно констатировать, что на практике в конце 1710-х – первой половине 1720-х гг. Сенат весьма эпизодически выступал в качестве органа правосудия, ко всему прочему почти не выполняя de jure возложенные на него функции суда четвертого (высшего) звена. Связано это было с тем, что в отмеченный период Правительствующий Сенат оказался приоритетно сосредоточен на рассмотрении вопросов административного характера. Подобная тенденция сложилась, разумеется, не из-за субъективных пристрастий тогдашних сенаторов.

Как представляется, само положение Сената в государственном механизме России первой четверти XVIII в. предопределило его функционирование прежде всего как органа управления. Ведь именно на Сенат Петр I замкнул текущее руководство огромной (а поначалу еще и плохо отлаженной) системой реформированных центральных и местных органов власти. В этих условиях, будучи хронически перегружен административными делами, Правительствующий Сенат оказался в 1719–1724 гг. объективно не в состоянии сколько-нибудь активно и внимательно заниматься еще и отправлением правосудия.

§5. Зарождение судейского корпуса России

(1718–1727 гг.)

Теперь необходимо остановиться еще на одном аспекте судебной реформы Петра I, доныне не рассматривавшемся в историко-правовой литературе. Дело в том, что в связи с возникновением в ту пору в России системы судов общей юрисдикции, структурно отделенных от органов управления, появляется основание вести речь о зарождении в России судейского корпуса.

Поскольку в предшествующей правовой литературе определения этого понятия встретить не удалось, можно предложить понимать под судейским корпусом круг должностных лиц, основная профессиональная обязанность кото-

1 РГАДА, ф. 248, кн. 1888, л. 363 об., 389 об.; кн. 1889, л. 770.

254	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

рых состоит в отправлении правосудия. Соответственно, к числу лиц отечественного судейского корпуса первой четверти XVIII в. необходимо отнести: президентов, вицепрезидентов, советников и асессоров Юстиц-коллегии, президентов, вице-президентов и асессоров надворных судов, обер-ландрихтеров и асессоров провинциальных судов, а также городовых судей.

Для начала здесь нельзя не отметить, что именно в ходе петровских судебных преобразований термин «судья» стал использоваться в современном значении. В XVI – начале XVIII в. названный термин применялся в бюрократическом обиходе исключительно для обозначения руководителей приказов. Насколько можно понять, в законодательстве первой четверти XVIII в. термин «судья» был впервые использован в новом значении в ст. 6 гл. 1-й «Краткого изображения процесов…» 1712 г. и в ст. 2 закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве1. Примечательно, что и сам Петр I, и Сенат и после 1718 г., случалось, использовали термин «судья» в архаическом смысле — для обозначения любых высших должностных лиц2.

Переходя к характеристике судейского корпуса петровского времени, имеет смысл, прежде всего, остановиться на том, что, согласно «Табели о рангах всех чинов воинских, статских и придворных» от 24 января 1722 г., должностные лица реформированных судебных органов получили относительно высокий (для гражданской службы) чиновный статус. Так, должность президента Юстиц-коллегии была (в числе прочих коллежских президентов) помещена в IV класс Табели о рангах — что соответствовало генерал-майору в армии.

1 Законодательство Петра I. С. 825; Законодательные акты Петра I. С. 378.

2 См., например, императорскую резолюцию от 9 декабря 1723 г. на реестре дел Вышнего суда: «Все дела мелкие, которые не касаютца до судей…» (между тем, из числа должностных лиц реформированных судебных органов под судом Вышнего суда состоял тогда единственно М. В. Желябужский) (РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 28, л. 36 об.). Сходным образом, в сенатском указе от мая 1724 г. назначавшийся глава административного органа — Соляной конторы — был по старинке наименован «судией» (РГАДА, ф. 248, кн. 1927, л. 85). С другой стороны, достойно внимания, что термин «судья» в новом значении широко использовал предприниматель и прожектер И. Т. Посошков в трактате 1724 г. «Книга о скудости и богатстве» (Посошков И. Т. Указ. соч. С. 136, 138, 140–144 и др.).

Глава 4. Основание и развитие системы судов	255
общей юрисдикции России в 1718–1727 гг.

Должность президента надворного суда оказалась в VI классе Табели (что было тождественно армейскому полковнику), должность вице-президента надворного суда — в VII классе. Обер-ландрихтер столичного провинциального суда попал по должности (вместе с обер-секретарем Юстиц-коллегии) в VIII класс Табели о рангах, а асессор гофгерихта — в IX-й1.

Что касается порядка назначения судей в реформированные органы правосудия, то здесь, прежде всего, следует отметить, что таковой порядок при жизни Петра I лишь отчасти регламентировался в законе. В утвержденном 8 января 1719 г., доныне не рассматривавшемся в историко-правовой литературе, Дополнении к закону «Должность Сената» редакции 1718 г. за Правительствующим Сенатом закреплялись полномочия по определению на должность членов присутствия коллегий (кроме президента), секретарей коллегий, президентов надворных судов и обер-ландрихтеров. В свою очередь, согласно гл. 11 Генерального регламента от 13 февраля 1720 г., к ведению Сената было отнесено право назначать советников, асессоров, секретарей и нотариусов коллегий, а также право представлять верховной власти кандидатов на посты вице-президентов коллегий. Наконец, в ст. 6 закона «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г. к числу должностных лиц, назначаемых Сенатом, были дополнительно отнесены судебные комиссары и «судебные» асессоры провинциальных канцелярий2.

1 Российское законодательство X–XX вв. Т. 4. С. 57, 59, 61. Характерно, что в ст. 17 Табели специально оговаривалось, что президент и вице-президент надворного суда, обер-ландрихтер, асессор надворного и провинциального судов «не суть чины», а «ранги», то есть должности. По этой причине именование соответствующим «рангом» не сохранялось за обладавшим им лицом при отставке или перемещении по службе (там же. С. 65). Некоторые подробности об уточнении статуса судебных должностей в ходе разработки проекта Табели о рангах см.: Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство… С. 85, 89.

2 Законодательные акты Петра I. С. 291, 296, 490. Стоит добавить, что в ст. 5 и 6 закона «О должности Сената» в редакции от 7 марта 1726 г. за Сенатом были сохранены полномочия назначать на должности лишь асессоров, секретарей и нотариусов коллегий, президентов надворных судов и судебных комиссаров (Российское законодательство Х–ХХ вв. Т. 5. С. 151). М. О. Акишин ошибочно отметил в диссертационном исследовании, что президентов, асессоров и секретарей надворных судов, а также судебных комиссаров в петровское время назначала Юстицколлегия (Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 187).

256	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

Как явствует из архивных материалов, в петровское время охарактеризованный порядок назначений реализовывался на практике не всегда в полном соответствии с законом. Правда, что касается присутствия Юстиц-коллегии, то его комплектование осуществлялось в 1719–1725 гг. строго по охарактеризованному Дополнению к закону «Должность Сената», закону «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г. и Генеральному регламенту. Президента Юстицколлегии определял на должность монарх (вице-президент в эти годы не назначался), а советников и асессоров коллегии — Правительствующий Сенат. Кандидатуры на должности советников и асессоров представлялись в Сенат президентом Юстиц-коллегии.

А вот в надворные суды Сенат назначал не только президентов, но и вице-президентов и даже асессоров. По сведениям, собранным автором, в 1719–1725 гг. Правительствующий Сенат назначил в гофгерихты семь президентов, десять вице-президентов и 66 асессоров. При этом, в прямое отступление от закона, комплектованием судебных присутствий надворных судов занималась и верховная власть — правда, коснулось это лишь судов Москвы и Санкт-Петербурга.

К настоящему времени удалось установить четыре эпизода, когда в описываемый период судьи СанктПетербургского и Московского гофгерихтов определялись монархом. Именными указами были назначены: первый состав судебного присутствия Московского надворного суда (8 апреля 1719 г.), вице-президент Санкт-Петербургского надворного суда (25 мая 1725 г.), президент Московского гофгерихта (17 июня 1725 г.) и один из асессоров (!) опять-таки Московского гофгерихта (31 июля 1725 г.)1. При этом Сенат дважды определял вице-президента в Санкт-Петербургский надворный суд (1 сентября 1720 г. и 20 июля 1722 г.) и один раз вице-президента — в Московский (20 июля 1722 г.)2.

Кроме того, именно Правительствующий Сенат назначал не только обер-ландрихтеров, но и асессоров провинциальных судов. Наряду с этим, в соответствии с законом,

1 РГАДА, ф. 248, кн. 521, л. 69–69 об. [Приложение II, ¹ 1]; кн. 1942, л. 121; кн. 1945, л. 8; РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 29, л. 88.

2 РГАДА, ф. 248, кн. 1886, л. 196 об.; кн. 1889, л. 454 об.

Глава 4. Основание и развитие системы судов	257
общей юрисдикции России в 1718–1727 гг.

Сенат определял в Юстиц-коллегию, надворные и провинциальные суды старших канцелярских служащих — дьяков1, секретарей, нотариусов и актуариусов. В свою очередь, Юстиц-коллегия назначала, во-первых, городовых судей2, а во-вторых, младших служащих в собственную канцелярию. Никаких выборных заседателей — ни от крестьян (как в Швеции), ни от дворян (как в Прибалтике) — в российских судах первой четверти XVIII  в. так и не появилось. Наконец, необходимо отметить, что ни каких-либо сроков пребывания в должности, ни каких-либо квалификационных требований для судей реформированных органов правосудия тогдашний законодатель не установил.

Достойно упоминания, правда, что квалификационные требования к судьям — впрочем, не вполне четкие — попытались сформулировать составители проекта Уложения 1723–1726 гг. В этом отношении необходимо отметить законодательные предположения, внесенные в ст. 1 и 3 гл. 4-й кн. 1 проекта. Согласно ст. 1 (прямолинейно озаглавленной «Каковы должны быть судьи»), на судейские должности предлагалось определять лиц «богобоязненых, благоразумных и искусных». В ст. 3 — «Судья в Уложенье должен быть искусен» — сообразно заглавию, от судьи предполагалось требовать досконального знания действующего Свода законов («надлежит судье Уложенье, по которому судить имеет, твердо знать»)3.

1 По данным автора настоящей работы, последнее назначение дьяка в реформированный орган правосудия имело место в августе 1720 г., когда канцелярист Юстиц-коллегии Ф. С. Домашнев был произведен в дьяки в Санкт-Петербургский надворный суд (РГАДА, ф. 248, кн. 649, л. 482).

2 Особый порядок определения городовых судей был предусмотрен лишь для Сибири. Согласно распоряжению Юстиц-коллегии от 27 февраля 1721 г., в Сибирской губернии право назначения городовых судей передавалось губернатору (РГАДА, ф. 282, оп. 1, кн. 21596, л. 107–107 об.; копия документа предоставлена Е. В. Бородиной).

3 РГАДА, ф. 342, кн. 33, ч. 1, л. 51–51 об. [Приложение V]. Согласно протокольной записи, статьи гл. 4 были утверждены Уложенной комиссией 29 октября – 27 ноября 1723 г. Согласной той же записи, в составлении гл. 4 приняли участие: советник Синода архимандрит Гавриил [Бужинский], генерал-рекетмейстер В. К. Павлов, вице-президент Камер-коллегии М. Нирот, советники Юстиц-коллегии С. Т. Клокачев и С. Вольф, а также асессор Юстиц-коллегии Э. Кромпейн (там же, л. 76).

258	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

Не были прописаны в законодательстве Петра I и основания ни для удаления судьи в отставку, ни для прекращения его полномочий. Согласно архивным источникам, основанием для отставки судьи в первой четверти XVIII в. являлось его собственное желание, обусловленное либо достижением им преклонного возраста, либо невозможностью исполнять служебные обязанности по состоянию здоровья (что должно было подтверждаться «дохтурским осмотром» — медицинским заключением). В иных случаях отставка по собственному желанию в петровское время не практиковалась: по давней отечественной традиции на государственной службе человек находился пожизненно.

Увольнение (удаление в отставку) судей надворных и провинциальных судов производил Сенат, по представлению Юстиц-коллегии, городовых судей — сама Юстиц-коллегия. К примеру, сенатским указом от 23 сентября 1723 г. был «за параличною болезнью» уволен в отставку один из асессоров Смоленского гофгерихта, сенатским же указом от 23 августа 1725 г., «за старостью» — вице-президент Ярославского надворного суда1.

Основаниями для прекращения полномочий судьи в описываемый период являлись либо его несоответствие занимаемой должности, либо вынесение ему обвинительного приговора. Так, по причине ненадлежащего исполнения служебных обязанностей, именными указами от 24 апреля 1722 г. и от 17 июня 1725 г. были отстранены от должностей вице-президенты Московского гофгерихта, а распоряжением Юстиц-коллегии от 8 января 1722 г. — муромский городовой судья2. Вследствие осуждения судом в 1724 г. лишился должности асессор Московского надворного суда М. В. Желябужский.

Наконец, достойно внимания, что в петровское время остался законодательно неурегулированным вопрос о подсудности лиц судейского корпуса. На практике же данный вопрос разрешался вариативно. На протяжении 1719–1725 гг. судьи надворных и «нижних» судов оказывались под судом то гофгерихтов, то Юстиц-коллегии, то Правительствующего

1 РГАДА, ф. 248, кн. 1918, л. 63; кн. 1945, л. 148.

2 РГАДА, ф. 248, кн. 1888, л. 277 об.; ф. 282, оп. 1, кн. 21595, л. 24 об.; РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 29, л. 88.

Глава 4. Основание и развитие системы судов	259
общей юрисдикции России в 1718–1727 гг.

Сената (или его Московской конторы), то Вышнего суда (за исключением дел по государственным преступлениям, суд по каковым производили исключительно Преображенский приказ и Тайная канцелярия1).

Скажем, инициированное фискальской службой дело по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями тамбовского судьи Л. С. Колобова Юстиц-коллегия 25 июля 1721 г. предписала рассмотреть Московскому надворному суду2. По-иному Петр I поступил с обвиненным в превышении должностных полномочий судьей Вязниковской слободы Опряниным. Согласно именному указу от 19 ноября 1721 г., досудебное рассмотрение дела Опрянина надлежало осуществить Юстиц-коллегии, а судебное разбирательство — Сенату. А вот дела по обвинению во взяточничестве курмышского и алаторского городовых судей Ф. Секерина и Мещерского были, сенатским указом от 6 июня 1722 г., направлены в судебное производство Юстиц-коллегии3.

В свою очередь, обвиненный прокуратурой в незаконном освобождении из-под стражи группы подсудимых асессор Московского гофгерихта Т. В. Тарбеев был, сенатским указом от 18 октября 1723 г., отдан под суд Московской конторы Сената. Получившее особый общественный резонанс вышеотмеченное дело по обвинению асессора Московского надворного суда М. В. Желябужского в подлоге завещания вдовы А. Поливановой рассматривалось первоначально Юстиц-коллегией, а в 1723 г. было передано в Вышний суд (который 15 января 1724 г. приговорил М. В. Желябужского к телесному наказанию и конфискации имущества)4. Сходным образом под суд Юстиц-коллегии, а затем Вышнего суда попал обер-ландрихтер Новгородского провинциально-

1 Между прочим, оказавшийся в 1723 г. в Преображенском приказе в качестве изветчика, а затем обвиняемого городовой судья Тары Л. Верещагин сумел не только совершить побег из-под стражи, но затем и бесследно скрыться (Покровский Н. Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974. С. 35–36).

2 РГАДА, ф. 282, оп. 1, ¹ 2596, л. 14–14 об. Упоминание о деле Л. С. Колобова в литературе см.: Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого. С. 229.

3 РГАДА, ф. 248, кн. 1887, л. 390–390 об.; кн. 1889, л. 248. 4 РГАДА, ф. 248, кн. 273, л. 718–718 об.; кн. 1920, л. 11; ф. 282,

оп. 1, кн. 21643, л. 275 об.–277 об.

260	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

го суда И. И. Мякинин, обвинявшийся в преступлениях против интересов службы1.

Попытка установить единый порядок подсудности лиц, занимавших судебные должности, была предпринята опятьтаки в ходе разработки проекта Уложения Российского государства 1723–1726 гг. В утвержденную Уложенной комиссией 4 октября 1723 г. ст. 45 гл. 2-й кн. 1 проекта кодификаторы внесли следующее законодательное предположение: «…Президентов же, вице-президентов надворных судов и тому подобных судить в тех судех, которому они подчинены»2. Другими словами, предлагалось закрепить подсудность судьи вышестоящему суду. Впрочем, из-за неутверждения проекта таковому порядку не суждено было претвориться в жизнь.

Остается добавить, что в те же годы предприниматель

ипрожектер И. Т. Посошков предложил ужесточить ответственность судей за преступления против интересов службы

ипротив правосудия. В упомянутом выше хрестоматийно известном трактате 1724 г. «Книга о скудости и богатстве» Иван Посошков рассуждал, в частности, о том, что «аще [если] судей малых и великих не казнить и великими штрафы их не штрафовать, то и… правды и праваго суда уставить будет невозможно». Попутно Иван Тихонович высказался и за проведение решительной чистки судейского корпуса: «А аще ради установления правды правителей судебных и много падет [будет казнено], быть уже так. А без урону, я не чаю, установитися правде… и правому суду уставитися, аще сто, другое судей не падет, понеже у нас на Руси неправда велми застарела»3.

1 РГАДА, ф. 248, кн. 1939, л. 5; ф. 285, оп. 1, кн. 5951, ¹ 104, л. 4 об. Это был, кстати, тот самый Иван Мякинин, о котором не раз соприкасавшийся с ним И. Т. Посошков писал, что «он, Мякинин, любил денги, а даром он никому ничего не делал» (Посошков И. Т. Указ. соч. С. 191).

2 РГАДА, ф. 342, кн. 33, ч. 1, л. 13 об. [Приложение V]. 3 Посошков И. Т. Указ. соч. С. 170. Приведенные размышления

И. Т. Посошкова остались вне поля внимания А. Б. Зайченко, специально осветившего в статье 1980 г. судоустройственные предложения автора «Книги о скудости и богатстве» (Зайченко А. Б. Политические и правовые взгляды И. Т. Посошкова // Политико-правовые идеи и институты в их историческом развитии. М., 1980. С. 24–25). Что касается суждения И. Т. Посошкова о необходимости чистки судейского корпуса, то на него обратили внимание В. А. Томсинов и Р. К. Гайнутдинов (Томсинов В. А. Указ. соч. С. 205; Гайнутдинов Р. К. Суд и судопроизводство в предложениях И. Т. Посошкова // Вестник Российской правовой академии. 2006. ¹ 1. С. 4).