Юридическая монография Серова

Глава 6. Преобразования в судопроизводстве и систематизация	351
процессуального законодательства России в 1717–1723 гг.

прежде — ограничен областью уголовного процесса, с другой стороны, этот порядок оказался в конце 1710-х – начале 1720-х гг. распространен на судопроизводство как в судах общей юрисдикции, так и в специализированных судах (в первую очередь, в военных, магистратских и полицмейстерских). Соответственно, ревизионно-решающими полномочиями в ходе судебной реформы были наделены суды либо второго, либо третьего звена (гофгерихты, Главный магистрат, Главная полицмейстерская канцелярия, Военная коллегия).

Мотивация законодателя, повторно утвердившего ревизионно-решающую стадию в отечественном уголовном процессе, представляется очевидной. Подобно Ивану III и Ивану IV, Петр I стремился выработать механизм контроля за функционированием только что созданных судов первого (основного) звена. Другое дело, что упомянутые государи всея Руси испытывали резонное недоверие, прежде всего, к моральному облику должностных лиц новоучрежденных органов наместничьего управления, а первый российский император испытывал аналогичное недоверие в большей мере к уровню профессиональной подготовленности судей новоучрежденных судов первого звена. Если вспомнить, что в первой четверти XVIII в. законодатель так и не решился ни внедрить в отечественный уголовный процесс состязательные процедуры, ни распространить на дела о тяжких преступлениях процедуры апелляционные, то в подобных условиях внедрение в уголовное судопроизводство процедур ревизионно-решающих нельзя не признать единственно возможным способом хоть как-то снизить вероятность судебных ошибок при назначении наиболее суровых мер наказания.

§2. Формирование стадии предварительного расследования в уголовном процессе России в 1717–1723 гг. Наказ «майорским» следственным канцеляриям от 9 декабря 1717 г. Зарождение отечественного следственного аппарата

Переходя к рассмотрению вопроса о вычленении в отечественном уголовном процессе петровского времени стадии предварительного расследования, необходимо отметить, прежде всего, что данный вопрос затрагивался в пред-

352	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

шествующей историко-правовой литературе весьма бегло и применительно лишь к военно-уголовному судопроизводству. Для начала В. Н. Латкин в специальном учебном пособии 1899 г. отметил, что в «Кратком изображении процесов или судебных тяжеб» 1712 г. оказалась выделена такая стадия уголовного процесса, как «следствие (фергер)»1. Приведенное мнение В. Н. Латкина полвека спустя кратко повторил С. В. Юшков, а совсем недавно попытался заново обосновать — не приведя, впрочем, убедительных доводов – М. О. Акишин2.

Между тем, еще М. П. Розенгейм в монографии 1878 г. совершенно справедливо интерпретировал появившийся в российском военно-уголовном судопроизводстве в начале 1710-х гг. «фергер»3 как ту часть судебного разбирательства, которая сегодня именуется в России этапом судебного следствия. Наконец, вышеприведенное мнение В. Н. Латкина вполне мотивированно оспорил О. И. Чистяков в работе 1997 г.4 Это не означает, однако, что предварительное расследование в петровское время не зародилось, что справедлива общепринятая ныне точка зрения о том, что «до учреждения судебных следователей (в 1860 г.) российский государственный аппарат не имел структурно и функционально обособленного органа, специально предназначенного для расследования уголовных дел»5.

Опираясь на собранные к настоящему времени данные, можно со всей определенностью констатировать существование в России 1717–1725 гг. четырех органов предварительного расследования: «майорских» следственных канцелярий, следственной канцелярии генерал-прокуратуры, Розыскной

1 Латкин В. Н. Учебник истории русского права… С. 534. Стоит заметить, что, вопреки утверждению В. Н. Латкина, термин «фергер» в «Кратком изображении процесов…» вообще не упоминался (см.: Законодательство Петра I. С. 824–841).

2 Юшков С. В. История государства и права СССР. 4-е изд. М., 1961. Ч. 1. С. 375; Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 74–75.

3 Согласно толкованию Н. А. Смирнова, термин «фергер» восходил к немецкому «verhör» — допрос (Смирнов Н. А. Указ. соч. С. 307).

4 Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 145–146, 160; Чистяков О. И. Процессуальное законодательство. С. 804.

5 Мамонтов А. Г. Расследование преступлений в российском судопроизводстве первой половины XIX в.: учеб. пособие. М., 2003. С. 24.

Глава 6. Преобразования в судопроизводстве и систематизация	353
процессуального законодательства России в 1717–1723 гг.

конторы Вышнего суда, а также Камер-коллегии и ее территориальных подразделений (камерирских контор). Все эти органы получили неодинаковое освещение в литературе. Если «майорским» канцеляриям оказалась посвящена череда специальных работ 1910–2000-х гг. (среди которых необходимо особо выделить труды В. И. Веретенникова и М. В. Бабич), то следственная канцелярия генерал-прокуратуры и Розыскная контора оказались прочно забыты до начала XXI в.1, а Камер-коллегия и ее подразделения вообще не рассматривались предшествующими авторами как органы предвари-

1 О «майорских» следственных канцеляриях впервые бегло упомянул военный историк М. П. Азанчевский в монографии 1859 г., затем — чуть более подробно – М. П. Розенгейм в труде 1878 г. Подлинным же «первооткрывателем» названных органов, как уже говорилось, стал В. И. Веретенников, посвятивший им особую главу монографии 1910 г. Впоследствии на вопросе о «майорских» канцеляриях кратко остановились в статьях 1941 г. и 1989 г. Г. Н. Анпилогов и Ю. Н. Смирнов. На новый уровень изучение «майорских» следственных канцелярий вывела М. В. Бабич, осветившая их организацию и функционирование как в специальной статье 2000 г., так и в диссертационной монографии 2003 г. Наконец, отдельный параграф диссертационного исследования 2005 г. посвятил «майорским» канцеляриям М. О. Акишин, который ограничился, правда, главным образом пересказом сведений, извлеченным из работ предшественников (Азанчевский М. П. История Преображенского полка. М., 1859. С. 59–60; Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 161–162; Веретенников В. И. История Тайной канцелярии… С. 28– 75; Анпилогов Г. Н. Сенат при Петре I // Исторический журнал. 1941. ¹ 4. С. 46; Смирнов Ю. Н. Роль гвардии в укреплении органов власти российского абсолютизма в первой половине XVIII в. // Правительственная политика и классовая борьба в России в период абсолютизма: межвуз. сборник. Куйбышев, 1989. С. 22–25; Бабич М. В. К истории государственных учреждений XVIII в.: «майорские канцелярии» // Отечественные архивы. 2000. ¹ 1. С. 21–31; Она же. Государственные учреждения XVIII века. С. 36–68; Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 141–169). См. также: Серов Д. О. Гвардейцы-криминалисты Петра I: из истории организации и деятельности «майорских» следственных канцелярий (1713–1723 гг.) // Ораниенбаумские чтения: сб. научн. статей и публикаций. СПб., 2001. Вып. 1. С. 79–93. Наконец, для полноты историографической картины имеет смысл упомянуть о статье И. А. Калашникова 1999 г., которую, однако, затруднительно признать имеющей научное значение (Калашников И. А. Кто и как судил преступников при Петре I: деятельность майорских розыскных канцелярий в начале XVIII века // Военно-исторический журнал. 1999. ¹ 1. С. 76–79). Что касается нескольких работ, в которых кратко освещалась история следственной канцелярии генерал-прокуратуры, то их обзор приведен выше.

354	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

тельного расследования1. При этом целостного исследования органов расследования петровского времени до настоящего времени не предпринималось.

Для начала здесь необходимо оговорить то обстоятельство, что при создании органов предварительного расследования Петр I заведомо не мог принимать во внимание шведские образцы: в Швеции XVIII в. таковые органы отсутствовали, а инициированные шведскими фискалами уголовные дела поступали напрямую в суды. Что касается «майорских» следственных канцелярий, то они являли собой временные органы, подчиненных непосредственно монарху и осуществлявшие предварительное следствие по фиксированному кругу дел, инициированных главным образом фискальской службой. Соответственно, фигурантами таковых дел были почти исключительно должностные лица разных уровней, обвинявшиеся в преступлениях против интересов службы. Как уже упоминалось, первой «майорской» следственной канцелярией стала основанная в 1713 г. канцелярия ведения М. И. Волконского, вслед за которой в 1714–1715 гг. были учреждены аналогичные канцелярии под руководством В. В. Долгорукова, И. Н. Плещеева и И. С. Чебышова.

Сочтя опыт деятельности отмеченных канцелярий удачным (в наибольшей мере, вероятно, опыт работы канцелярии В. В. Долгорукова), Петр I пришел к мнению о необходимости создать особую систему подобных органов расследования. Окончательное решение на этот счет царь принял, судя по всему, в начале ноября 1717 г. По крайней мере, как явствует из Записной книги исходящей корреспонденции В. В. Долгорукова, 11 ноября 1717 г. будущий император указал вызвать в Санкт-Петербург 16 офицеров Преображенского и Семеновского полков, которые чуть менее месяца спустя получили назначения на руководящие должности в новоучрежденных следственных канцеляриях2.

9 декабря 1717 г. было образовано сразу шесть «майорских» следственных канцелярий — во главе с М. Я. Волковым, П. М. Голицыным, И. И. Дмитриевым-Мамоновым,

1 Единственно Л. А. Стешенко мельком отметила в работе 1973 г., что Камер-коллегия «иногда вела расследования о похищении денежной казны»

(Стешенко Л. А., Софроненко К. А. Государственный строй России… С. 94). 2 РГВИА, ф. 2583, оп. 1, кн. 24, л. 276 об.

Глава 6. Преобразования в судопроизводстве и систематизация	355
процессуального законодательства России в 1717–1723 гг.

С. А. Салтыковым, г. Д. Юсуповым а также Г. И. Кошелевым и Ф. Д. Вороновым (последняя была реорганизована из уже существовавшей с 1716 г. канцелярии под руководством тех же лиц)1. Примечательно, что основание перечисленных органов было оформлено не единым именным указом, а набором отдельных (хотя и идентичных) актов, адресованных персонально руководителям канцелярий. Наряду с этим, того же 9 декабря 1717 г. Петр I собственноручно написал доныне не вводившийся в научный оборот указ, в котором обязал Правительствующий Сенат, во-первых, обеспечить новоявленные органы расследования канцелярским персоналом и помещениями, а во-вторых, оказывать им всемерное содействие2. В свою очередь, 23 декабря 1717 г. Сенат издал указ с предписанием центральным и местным органам власти исполнять требования созданных 9 декабря 1717 г. канцелярий3.

При этом, если следственные канцелярии 1713–1715 гг. находились под единоличным руководством, то канцелярии, учрежденные 9 декабря 1717 г., получили коллегиальное устройство по образцу военного суда: при руководителе — «презусе» — состояли три или четыре асессора, младших участника производства расследования4. Правда, в отличие от кригсрехтов, в структуре «майорских» канцелярий отсутствовали аудиторы,

1 Кстати, появление в лексиконе Петра I — после 1717 г. — термина «маэорские канцелярии» было, несомненно, связано с тем обстоятельством, что руководителями четырех из шести вышеперечисленных канцелярий оказались военнослужащие в звании гвардии майора (М. Я. Волков, И. И. Дмитриев-Мамонов, С. А. Салтыков, Г. Д. Юсупов). Тем самым, можно полагать, что сам Петр I именовал «майорскими» канцеляриями исключительно органы расследования, основанные 9 декабря 1717 г. Как бы то ни было, с легкой руки В. И. Веретенникова, отмеченный термин стал применяться учеными авторами для обозначения всех органов расследования 1710-х – начала 1720-х гг., имевших с канцеляриями «образца» 9 декабря 1717 г. сходство по компетенции, статусу и организационным основам деятельности.

2 РГАДА, ф. 1451, кн. 7, л. 273.

3 Полное собрание законов. Т. 5. ¹ 3138. С. 529.

4 В литературе на сходство внутренней организации коллегиально устроенных «майорских» канцелярий и кригсрехтов в общем виде об-

ратил внимание Ю. Н. Смирнов в отмеченной статье 1989 г. Однако из

этого верного наблюдения Ю. Н. Смирнов сделал в корне ошибочный вывод о том, что «майорские» следственные канцелярии являли собой «военные трибуналы (?) по государственным преступлениям» (Смир-

нов Ю. Н. Указ. соч. С. 24).

356	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

но зато имелась стационарная канцелярия. Канцелярии новых органов расследования состояли обыкновенно из 10–14 служащих, временно откомандированных из различных центральных и местных органов власти1. В свою очередь, состав следственных присутствий «майорских» канцелярий Петр I комплектовал почти исключительно из строевых офицеров гвардии2.

Нормативную основу функционирования характеризуемых органов расследования образовал главным образом Наказ «майорским» следственным канцеляриям от 9 декабря 1717 г. Растиражированный в ограниченном количестве списков, не изданный в петровское время типографски, не попавший, стоит повторить, в состав Первого Полного собрания законов Наказ от 9 декабря 1717 г. почти два столетия находился в забвении. Будучи выявлен и без всяких комментариев фрагментарно процитирован В. И. Веретенниковым в монографии 1910 г., этот законодательный акт оказался опубликован, как уже говорилось, лишь в 2000 г.3 Анализа же положений Наказа от 9 декабря 1717 г. до настоящего времени не предпринималось4.

1 К примеру, в следственную канцелярию ведения П. М. Голицына, по данным на январь 1718 г., были направлены: четверо подьячих из Санкт-Петербургской губернской канцелярии, по трое подьячих из Поместного приказа и из Ближней канцелярии и один — из Военной канцелярии (РГАДА, ф. 248, кн. 46, л. 398–398 об.). Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на статус временного органа власти, «майорские» канцелярии имели (по крайней мере, с 1717 г.) отдельное финансирование, вследствие чего их канцелярские служащие получали жалованье не по прежним местам работы, а в самих канцеляриях.

2 По данным автора настоящей работы, из 40 лиц, занимавших должности презусов, асессоров и глав единолично управлявшихся следственных канцелярий, 38 являлись «лейб-гвардии штап- и оборафицерами» в званиях от подпоручика до подполковника. Лишь двое руководителей «майорских» канцелярий — дьяк Ф. Д. Воронов и оберсекретарь А. Я. Щукин — были гражданскими лицами, никогда не со-

стоявшими на воинской службе.

3 Веретенников В. И. История Тайной канцелярии… С. 41; «Розыскать накрепко, правдою…» С. 202.

4 Особенное недоумение вызывает полное игнорирование Наказа от 9 декабря 1717 г. со стороны М. О. Акишина, который специально посвятил раздел диссертационного исследования 2005 г. — § 3. 3 — рассмотрению процессуальной стороны деятельности «майорских» следственных канцелярий (см.: Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 160–169). По причине неознакомления М. О. Акишина с Наказом (а также с сохранившимися материалами делопроизводства «майорских» канцелярий) в отмеченном разделе собственно процессуальные аспекты функционирования канцелярий остались почти не освещенными.

Глава 6. Преобразования в судопроизводстве и систематизация	357
процессуального законодательства России в 1717–1723 гг.

С внешней стороны Наказ представлял собой скрепленный подписью Петра I типовой документ, который был 9 декабря 1717 г. вручен руководителю каждой из создававшихся тогда следственных канцелярий (вместе с реестром подлежащих расследованию дел). Из шести (как минимум) завизированных царем списков Наказа до наших дней, как упоминалось выше, сохранился единственный — адресованный Г. И. Кошелеву и Ф. Д. Воронову1. С содержательной стороны Наказ являлся, во-первых, учредительным актом об основании соответствующей канцелярии, а во-вторых, в нем регламентировались полномочия следственной канцелярии, ее формально-иерархический статус, регулировался ряд процессуальных процедур. Наконец, в Наказе закреплялась ответственность руководящих должностных лиц канцелярии за ненадлежащее расследование полученных в производство дел.

Прежде всего, необходимо отметить, что, согласно Наказу от 9 декабря 1717 г., впервые предусматривалось составление такого процессуального документа, который сегодня именуется обвинительным заключением, а в Наказе был обозначен термином «приговор». В названном документе полагалось систематизировать данные, добытые в ходе расследования, а также сформулировать предъявленные обвинения с определением квалификации преступления. Выстраивать обвинительное заключение надлежало по «пунктам» — эпизодам обвинения: «О врученных делах прежде не доносить, пока все розыскано будет и на всякой пункт потписан будет приговор, чему хто будет достоин».

Одновременно в Наказе был специально оговорен запрет «майорской» канцелярии заниматься отправлением правосудия: «Самому… никаких дел не кончать [не выносить приговоры] и эксекуцей [исполнения приговоров] не чинить»2. Как представляется, в приведенных процессуальных нормах законодатель со всей определенностью отделил предварительное следствие от судебного, что означало вычленение стадии предварительного расследования в отечественном уголовном судопроизводстве.

1 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 68–68 об. [Приложение IV, ¹ 1]. 2 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 68 об. [Приложение IV, ¹ 1].

358	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

Кроме того, в процессуальном разделе Наказа от 9 декабря 1717 г. впервые регулировался порядок применения пыток в отношении обвиняемых из числа государственных гражданских служащих (а заодно детализировался — в отношении строевых и отставных военнослужащих). В Наказе закреплялось право «майорской» канцелярии самостоятельно назначать пытку гражданским служащим в должности до вице-губернатора, а военнослужащим — в звании до младшего офицера. Соответственно, применение пытки в отношении младших офицеров должно было санкционироваться (!) военным судом («над обор-афицерами перво держать кригсрехт, и ежели улика будет, по тому пытать»), а в отношении старших и высших офицеров и должностных лиц гражданской администрации от вице-губернатора и выше, как уже упоминалось — самим монархом1. Достойно упоминания, что допросы высших должностных лиц, а также очные ставки с их участием в Наказе предписывалось производить в помещениях Правительствующего Сената («в палате сенацкой»).

Согласно Наказу от 9 декабря 1717 г. «майорской» следственной канцелярии предоставлялось право принимать (как от подследственных и свидетелей, так и от сторонних лиц) заявления о преступлениях, совершенных против интересов службы (по формулировке законодателя, «дела государственному интересу касающиеся или… в великих неправдах и граблении народа»). Однако по материалам таких заявлений канцелярия могла осуществлять лишь, выражаясь посовременному, доследственную проверку, а полномасштабное расследование могло начаться в данном случае лишь по указанию монарха и после окончания производства по делам, исходно порученным канцелярии. Завершая обозрение

1 Примечательно, что в Наказе особо пояснялось, что вышеохарактеризованный порядок назначения пытки в отношении военнослужащих распространялся не на всех лиц, имевших воинские звания, а лишь на тех, которые проходили действительную военную службу. Для применения же пыток в отношении лиц, хотя и имевших офицерские звания, но никогда не состоявших на строевой службе, не требовалось санкции ни кригсрехта, ни царя («а которыя в армеи не служили… тех не почитать за афицеров, но за простых, и таких бес кригсрехта пытать, хто доведетца, не толко обор-, но и штапных») (РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 68–68 об. [Приложение IV, ¹ 1]).

Глава 6. Преобразования в судопроизводстве и систематизация	359
процессуального законодательства России в 1717–1723 гг.

процессуального раздела Наказа от 9 декабря 1717 г., необходимо отметить, что, констатировав в заключительной части Наказа отсутствие в России современного единого кодекса права («понеже Устава земского полного и порядочного не имеем»), законодатель предписал «майорской» канцелярии руководствоваться — при квалификации обвинений — нормами военно-уголовного законодательства.

Что касается формально-иерархического статуса «майорской» канцелярии, то из положений Наказа со всей очевидностью следовало, что канцелярия подчинялась непосредственно монарху, перед которым и отчитывалась о результатах расследования. В Наказе от 9 декабря 1717 г. оказался не упомянут ни один орган власти, управомоченный давать «майорской» канцелярии какие-либо указания. Даже Сенат, согласно заключительному положению Наказа, обязывался — причем «под опасением жестокого ответу» — только оказывать следственной канцелярии содействие в вопросах кадрового обеспечения.

В единственной внесенной в Наказ уголовно-правовой норме определялась ответственность руководителей канцелярии за совершенные при осуществлении расследования преступления против интересов службы. За это презусам и асессорам грозила единственная санкция — смертная казнь. Как выразился законодатель во вступительной части Наказа, «ежели ж какая мана [пристрастие], взятки или иная правды лишенная причина сыщетца, то без всякой пощады лишены будете живота и чести (ибо пример видете бывшаго маеора Волхонского»)1. Остается добавить, что «пример бывшаго маеора Волхонского» руководители созданных 9 декабря 1717 г. следственных канцелярий могли «видеть» в прямом смысле слова.

Дело в том, что того же 9 декабря 1717 г., по приговору военного суда, глава первой «майорской» следственной канцелярии М. И. Волконский был расстрелян2. Судя по всему, именно будущие презусы и асессоры основанных 9 декабря 1717 г. канцелярий — те самые гвардейские офицеры, которых царь вызвал в столицу отмеченным указом от 11 ноября 1717 г., — образовали кригсрехт, вынесший смертный

1 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 68 [Приложение IV, ¹ 1]. 2 Походный журнал 1717 года. СПб., 1855. С. 36.

360	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

приговор изобличенному в «неправдах» при расследовании «архангельского дела» майору Семеновского полка Михаилу Волконскому1. Учитывая особенности характера Петра I, можно с уверенностью предположить, что списки Наказа и реестры подлежащих расследованию дел будущий император вручил руководителям учреждавшихся канцелярий либо непосредственно на месте казни Михаила Волконского, либо в первые часы после нее.

Достойно особого упоминания то обстоятельство, что нормы, закрепленные в Наказе от 9 декабря 1717 г., отнюдь не остались мертвой буквой. Более того: из архивных материалов очевидно, что Наказом руководствовались не только «майорские» канцелярии, которым он был изначально адресован, но также следственная канцелярия генералпрокуратуры и Розыскная контора Вышнего суда. Вполне в соответствии с положениями Наказа, означенные канцелярии и Розыскная контора не занимались отправлением правосудия, составляли обвинительные заключения, приме-

1 Состав инкриминированных М. И. Волконскому деяний на сегодня окончательно не прояснен. Поиски материалов как следственного, как и военно-судебного производств по делу Михаила Волконского, предпринятые автором настоящей работы в фондах трех федеральных архивов (РГАДА, РГВИА и РГИА), оказались пока безрезультатными. Известно лишь, что судное дело М. И. Волконского (вероятнее всего, объединенное со следственным) хранилось с 1717 г. в личном архиве Петра I, а 15 сентября 1727 г. было — наряду с иными документами — передано из императорского Кабинета в Верховный Тайный Совет (200-летие Кабинета его императорского величества. 1704–1904: историческое исследование. СПб., 1911. Приложения. С. 102). Как бы то ни было, исходя из косвенных (и притом немалочисленных) указаний архивных источников, можно понять, что М. И. Волконский был обвинен в свертывании — в нарушение упомянутого именного указа от 25 июня 1713 г. — расследования против архангелогородского обер-комиссара Д. А. Соловьева, в частичной фальсификации дела против архангелогородского вице-губернатора А. А. Курбатова, а также, по-видимому, во взятках с поморских жителей. Уместно добавить, что предварительное следствие по делу М. И. Волконского провела следственная канцелярия ведения Г. И. Кошелева и Ф. Д. Воронова. В производство означенной канцелярии дело Михаила Волконского поступило в момент ее основания, согласно именному указу от 27 января 1716 г. (РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 48).