Юридическая монография Серова

Глава 5. Реформа системы специализированных судов	321
России в 1717–1723 гг.

ствования Вышний суд сносился и с Сенатом, и со Святейшим Правительствующим Синодом.

В свою очередь, в центральные и местные органы власти, а также в конторы Сената Вышний суд направлял исключительно «указы», исправно получая в ответ «доношения» (данным термином в XVIII в. именовались документы, посылавшиеся нижестоящим органом власти в вышестоящий). Таким образом, исходя из формального критерия, Вышний суд следует неоспоримо признать высшим органом государственной власти Российской империи. В этой связи не приходится удивляться, что иностранный наблюдатель — польский посланник И. Лефорт — сообщал даже (в донесении от 12 ноября 1723 г.), что Вышний суд «выше Сената и всех коллегий»1.

Впрочем, подобный статус Вышнего суда утверждался на практике не всегда гладко. Весьма примечательный в этом отношении бюрократический конфликт разыгрался в 1723 г. в Москве. Началось с того, что 16 мая 1723 г. Московская контора Вышнего суда запросила у Московской конторы Юстиц-коллегии подборку документов по уголовному делу вдовы А. Головиной. Однако, придравшись к тому, что запрос был адресован Юстиц-коллегии, в Юстиц-конторе принять его отказались.

Получив затем документ с выправленными реквизитами, контора Юстиц-коллегии 24 июня и 5 июля направила в контору Вышнего суда ответы в виде «промеморий» (каковыми в ту пору сносились друг с другом равностатусные центральные и местные органы власти). Тогда-то Московская контора Вышнего суда предприняла встречный демарш. Обе промемории Юстиц-конторе вернули с требованием, чтобы впредь в контору Вышнего суда «Юстиц-колегии ис канторы подавать доношениями, а не промемориями».

Несколько растерявшись, но не желая уступать, Юстицконтора обратилась за разъяснениями в Юстиц-коллегию. Несмотря на убедительную аргументацию конторы (в частности, довод о том, что «кантора Юстиц-колегии состоит токмо под дирекциею своей колегии и канцелярии Сенацкого

1 Дипломатические документы, относящиеся к истории России в XVIII столетии // Сб. РИО. СПб., 1868. Т. 3. С. 365.

322	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

правления [Московской конторы Сената]»1), ответ пришел обескураживающий. 18 ноября 1723 г. Юстиц-коллегия распорядилась, чтобы в дальнейшем в Московскую контору Вышнего суда «ис канторы Колегиум юстиции… писать доношениями», а если из конторы Вышнего суда «о чем будут указы, и оныя принимать и по них исполнять»2. Равноправный с высшими органами власти империи статус Вышнего суда оказался еще раз подтвержден.

В компетенцию Вышнего суда входило почти исключительно отправление правосудия. Из дополнительных функций суд имел единственную — судебно-исполнительскую, что приводило к временному поступлению на баланс суда конфискованного имущества и денежных средств осужденных. Впрочем, ответственное хранение конфиската осуществляли и другие судебные органы того времени — до учреждения в 1729 г. Канцелярии конфискации.

При этом необходимо отметить, что все судьи Вышнего суда (а также руководители контор) неизменно сохраняли параллельные служебные обязанности. К примеру, судья Я. В. Брюс состоял одновременно сенатором, президентом Берг-коллегии и начальником Канцелярии главной артиллерии, а судья А. Ф. Бредихин — командиром 9-й роты Преображенского полка3.

Как со всей определенностью можно заключить из архивных материалов, в производстве Вышнего суда абсолютно преобладали дела по обвинениям государственных служащих в преступлениях против интересов службы (взяточничестве, казнокрадстве, служебном подлоге, злоупотреблениях должностными полномочиями). Исключением здесь явилось рассмотрение Вышним судом вышеупомянутого дела по обвинению судьи Московского надворного суда М. В. Желябужского в подлоге завещания вдовы А. Поливановой, а также «малороссийского дела», возникшего в связи с попыткой гетмана П. Л. Полуботка добиться расширения автономии Украины в составе России. Впрочем, как уже говорилось,

1 РГАДА, ф. 285, оп. 1, кн. 5952, ¹ 147, л. 13, 15.

2 РГАДА, ф. 282, оп. 1, кн. 21643, л. 93 об.–94. Сама Юстицколлегия сносилась с конторами Вышнего суда промемориями (там же, л. 186 об., 222, 288 об. и др.).

3 РГВИА, ф. 2583, оп. 1, ¹ 47, л. 10.

Глава 5. Реформа системы специализированных судов	323
России в 1717–1723 гг.

«малороссийское дело» Вышний суд разбирал совместно с Правительствующим Сенатом1.

Точное количество дел, находившихся в производстве Вышнего суда, вряд ли будет когда-либо установлено — изза гибели архива суда. Столь же неопределимо в точности и число лиц, побывавших под судом Вышнего суда и под следствием его контор. Яснее картина с подсудимыми, в отношении которых Вышний суд вынес приговоры: насколько удалось установить автору настоящей работы, таковых было 29 человек. По приговорам Вышнего суда, один подсудимый был оправдан (В. Н. Татищев2), шесть человек казнены, прочие осуждены к иным видам наказаний.

Глубоко показательно, что юрисдикция Вышнего суда распространялась в полной мере и на священнослужителей, причем независимо от их сана и занимаемой должности. Единственная дополнительная процессуальная норма, которая применялась в случаях разбирательства дел против членов Святейшего Синода, заключалась в обязательном присутствии на судебном следствии двух представителей («депутатов») от их ведомства — что было закреплено в высочайшей резолюции от февраля 1723 г. на реестре дел Вышнего суда3. Только в 1723 г. из числа высокопоставленных «духовных персон» перед Вышним судом предстали советник Синода архимандрит Гавриил Бужинский и асессор Синода Варлаам Овсянников.

Дела попадали в производство Вышнего суда двумя путями: либо по указаниям верховной власти, либо по заявле-

1 Для полноты картины уместно добавить, что Вышний суд играл в разбирательстве «малороссийского дела», по всей видимости, превалирующую роль. 16 декабря 1724 г. сенатор П. А. Толстой взялся даже выговаривать прибывшему в Сенат судье Вышнего суда И. И. Бахметеву, что «мы [сенаторы] малоросийского дела не ведаем, и что из оного и слушали толко то, что они [судьи Вышнего суда] объявили…» (там же, ф. 248, кн. 1935, л. 239).

2 Примечательные подробности о рассмотрении в Вышнем суде дела по обвинению В. Н. Татищева см.: Юхт А. И. Государственная деятельность В. Н. Татищева в 20-х – начале 30-х годов XVIII в. М., 1985. С. 127–129. Правда А. И. Юхт неточно уяснил статус Вышнего суда, отметив, что данный суд состоял «при Сенате» (там же. С. 112).

3 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 28, л. 7 об. О реализации данного установления на практике см., например: Описание документов и дел… СПб., 1878. Т. 3. Стб. 154–155, 436–437.

324	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

ниям фигурантов ранее начавшихся уголовных дел. Достойно упоминания, что по большинству дел, рассмотренных в Вышнем суде, осуществлялось предварительное расследование (по форме отчетливо напоминавшее современное предварительное следствие). В качестве органов предварительного расследования в данном случае выступали как конторы Вышнего суда (в первую очередь, Розыскная), так и специально учрежденные временные канцелярии.

Вынесенные Вышним судом приговоры неизменно утверждались Петром I (который, как уже говорилось, уделял работе суда значительное внимание)1. Следует подчеркнуть, что Вышний суд функционировал только как суд первой инстанции. Между тем — на что не обратили внимания предшествующие авторы — изначально законодатель вовсе не исключал возможности наделить Вышний суд также полномочиями ревизионно-решающей инстанции.

В феврале 1723 г. в собственноручно написанном указе Петр I распорядился, чтобы некоторая подборка менее важных уголовных дел, инициированных обер-фискалом А. Я. Нестеровым и впоследствии не рассмотренных, была направлена в судебные органы по подсудности («отослать, куды пристойно»). Затем вынесенные по этим делам приговоры надлежало прислать на утверждение в Вышний суд («для опробации прислать [в] сей суд»)2. Несколько позднее сходные высочайшие указания были даны в отношении еще трех дел, уже попавших в производство Вышнего суда (по обвинению А. Я. Нестерова в необоснованном инициировании дела против А. Темирязева, по обвинению прокурора Воронежского гофгерихта Т. К. Кутузова в убийстве и по обвинению арзамасского воеводы М. М. Оболенского в незаконном освобождении военнопленного). Согласно резолюции Петра I от 24 октября 1723 г. на реестре дел Вышнего суда, вышеперечисленные дела передавались в Юстиц-коллегию — с последующим направлением вынесенных приговоров на утверждение в Вышний суд3.

1 Неслучайно, польский посланник И. Лефорт указывал в упомянутом выше донесении от 12 ноября 1723 г., что Петр I являлся «президентом» Вышнего суда (Дипломатические документы… С. 365).

2 РГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 58, л. 383. Подборка не рассмотренных до того особо важных дел, инициированных А. Я. Нестеровым, передавалась, согласно данному указу, в производство Вышнего суда.

3 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 28, л. 19 об.–20.

Глава 5. Реформа системы специализированных судов	325
России в 1717–1723 гг.

Забегая вперед, уместно добавить, что подступы императора к превращению Вышнего суда в ревизионно-решающую инстанцию носили отнюдь не изолированный характер. Приведенные высочайшие указания 1723 г. отразили — при всей их фрагментарности — одно из направлений судебной реформы Петра I в области судопроизводства. Дело в том, что в конце 1710-х – начале 1720-х гг. законодатель взялся восстанавливать не применявшуюся в России с XVI в. ревизионнорешающую форму пересмотра и утверждения судебных решений — правда, лишь в уголовном процессе (подробнее об этом речь пойдет ниже).

Что бы там ни было, насколько удалось установить, на практике ни одного приговора на утверждение Вышнего суда так и не поступило. Более того: после 1723 г. линия на придание Вышнему суду ревизионно-решающих полномочий не получила дальнейшего развития. В 1724–1725 гг. не появилось ни именных указов о присылке на утверждение Вышнего суда приговоров по тем или иным делам, ни какого-либо нормативного правового акта, в котором бы закреплялся статус Вышнего суда как ревизионно-решающей инстанции.

Какова была мотивация законодателя при создании Вышнего суда? Непосредственный повод здесь очевиден. К началу февраля 1723 г. перед Петром I проступила целая панорама криминальных деяний, в совершении которых обвинялись десятки представителей высшего и среднего звеньев государственного аппарата.

На процессе П. П. Шафирова и Г. Г. СкорняковаПисарева оказались вскрыты многие нарушения закона в деятельности Сената, его канцелярии и генерал-прокуратуры. В ходе того же процесса высветились криминальные подробности замыкавшегося на А. Д. Меншикова «почепского дела». В результате почти завершенного генерал-прокуратурой к началу 1723 г. расследования «дела фискалов» были добыты впечатляющие данные о преступной деятельности должностных лиц как фискальской службы, так и ряда местных и центральных органов власти.

Стоит вспомнить, что именно в ту пору «неправды» открылись и в «святая святых» — Преображенском приказе. Тогда же императору поступили сведения о взяточничестве

326	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

и казнокрадстве в Святейшем Синоде… В итоге, Петр I не мог не осознать проблемы нарастания криминальных тенденций теперь уже в реформированном государственном аппарате.

При этом император заведомо не мог рассчитывать на эффективность ни Сената, ни Юстиц-коллегии (приоритетно ориентированных на решение иных задач) в деле судебного преследования «впадших в вины» должностных лиц (особенно высокопоставленных). В подобных условиях решение о создании обладавшего высоким иерархическим статусом специализированного суда, призванного рассматривать дела по обвинениям в преступлениях против интересов службы, выглядело вполне логичным.

Между тем, в истории с Вышним судом высвечивается еще одна сторона. Что было бы, если бы Петр I все же продолжил вести линию на придание Вышнему суду полномочий ревизионно-решающей инстанции в отношении Юстицколлегии и специальных судов, если бы таковые полномочия оказались закреплены нормативно (путем издания какойнибудь «Должности Вышнего суда»)? Как представляется, это означало бы превращение Вышнего суда, во-первых, в суд общей юрисдикции, а во-вторых, в суд четвертого (высшего) звена1 — что, в свою очередь, привело бы к утрате данного статуса Правительствующим Сенатом. Учитывая, что, как было показано выше, в начале 1720-х гг. Сенат de facto почти не функционировал как орган правосудия, лишение его судебной компетенции, с одной стороны, имело бы серьезные основания, а с другой — не привело бы к дезорганизации судебной системы.

Принципиально возможное, думается, в 1723 г. преобразование Вышнего суда в суд четвертого звена (что, кстати, отнюдь не исключало сохранения за Вышним судом полномочий по рассмотрению дел о должностных преступлениях по первой инстанции) могло бы стать одним из ключевых мероприятий судебной реформы Петра I в области судо- устройства. Если бы Вышнему суду — высшему органу власти,

1 Судом четвертого звена Вышний суд явился бы в таком случае для системы судов общей юрисдикции и для подсистемы магистратских судов. Для подсистем же военных, полицмейстерских и замыкавшихся на Коммерц-коллегию таможенных судов Вышний суд выступал бы в качестве суда третьего звена.

Глава 5. Реформа системы специализированных судов	327
России в 1717–1723 гг.

всецело сосредоточенному на отправлении правосудия — довелось тогда увенчать собой судебную систему России, это был бы шаг, опережавший в судебном устройстве даже Швецию с ее входившим в структуру Государственного совета Justitierevisionen. Кроме того, в этом случае Вышний суд оказался бы прямым предшественником Верховного суда Российской Федерации (историю которого, тем самым, можно было бы вести не с 1923 г., а с 1723 г.).

Ничего этого, как известно, не произошло. Законодатель не реализовал отчетливо наметившуюся в 1723 г. обрисованную перспективу. А потому, так и оставшись инстанционно изолированным, никак не связанным с остальными судебными органами нашей страны, Вышний суд был обречен на скорую ликвидацию. Неслучайно, Вышний суд остался ни словом не упомянут в посвященной судоустройству главе 2-й кн. 1 проекта Уложения Российского государства 1723–1726 гг.1

Свертывание деятельности Вышнего суда началось сразу после кончины Петра I путем закрытия находившихся в его производстве дел — без направления новых2. Уже по именному указу от 30 января 1725 г. были фактически прекращены дело бывшего сенатора П. П. Шафирова, а также, стоит повторить, дело дьяков Преображенского приказа. Заодно, по сенатскому указу от 2 февраля 1725 г., были освобождены под подписку о невыезде 13 из 15 содержавшихся на тот момент под стражей в Вышнем суде подсудимых и доносителей. В том же 1725 г., особым указом, Екатерина I закрыла находившееся в производстве суда с 1723 г. дело по обвинению А. Д. Меншикова в захвате земель на Украине («почепское дело»)3.

Наряду с этим, в феврале 1725 г., верно уловив ситуацию, Юстиц-коллегия запросила Сенат, как поступать с продолжавшими находиться в ее производстве делами, пригово-

1 См.: РГАДА, ф. 342, кн. 33, ч. 1, л. 8 об.–18, 21 об.–33.

2 Так, начавшееся в феврале 1725 г., получившее вскоре особый общественный резонанс дело по обвинению обер-фискала М. А. Ко- сого в злоупотреблении должностными полномочиями было сразу же, по сенатскому указу от 22 февраля 1725 г., направлено Сенатом в собственное производство (РГАДА, ф. 248, кн. 1939, л. 143–143 об.).

3 РГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 58, л. 621; ф. 248, кн. 1939, л. 5–8.

328	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

ры по которым следовало направлять на утверждение в Вышний суд. В ответ 2 марта 1725 г. был издан сенатский указ, согласно которому приговоры по таковым делам надлежало присылать на утверждение в Правительствующий Сенат1.

De jure упразднение Вышнего суда состоялось по закону от 14 марта 1726 г.2 Мероприятия по ликвидации суда не затянулись. Согласно записи Расходной книги Вышнего суда 1726 г., 3 декабря 1726 г. имущество и архив суда были перевезены на складирование из Зимнего дворца на другой берег Невы, в здание на Троицкой площади, где прежде размещалась Камер-коллегия3. Так прекратил существование Вышний суд4.

Завершая обозрение специализированных судов, созданных в ходе судебной реформы Петра I, остается сказать несколько слов об особом военно-судебном присутствии, состоявшем из глав и асессоров «майорских» следственных канцелярий. Прежде всего, стоит заметить, что названный судебный орган доныне даже не упоминался в историкоправовой литературе. Историографическое забвение особого военно-судебного присутствия неудивительно: мало того, что ни одного касавшегося его акта не попало на страницы Первого Полного собрания законов, но и архивных документов,

1 РГАДА, ф. 248, кн. 1940, л. 29.

2 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 28, л. 59 (публикацию этого указа см.: «Розыскать накрепко, правдою…». С. 208). Показательно, что Вышний суд уже не попал в список высших и центральных органов власти России, помещенный в авторитетном труде И. К. Кирилова, который использовал — при характеристике государственного аппарата — стоит напомнить, официальные данные по состоянию на 1726 г. (см.: Кирилов И. К. Указ. соч. С. 36–45).

3 РГАДА, ф. 16, ¹ 9, л. 23 об.

4 Упустив ознакомиться с материалами отмеченной Расходной книги 1726 г., М. В. Бабич пришла к ошибочному выводу, что на практике Вышний суд продолжал деятельность до 1728 г. (Бабич М. В. Суд на Генеральном дворе. С. 190). В действительности до 1728 г. продлилась рассылка дел суда, последние из которых поступили в архив Сената в январе означенного года. (РГАДА, ф. 248, кн. 722, л. 15). А вот Московская контора Вышнего суда в самом деле функционировала, как ни в чем ни бывало, до августа 1728 г. Последние дела из производства конторы были приняты в Сенат 23 июля 1729 г. (там же, кн. 1347, л. 218, 222).

Глава 5. Реформа системы специализированных судов	329
России в 1717–1723 гг.

в которых отразилась деятельность этого органа правосудия, сохранилось относительно немного1.

Возникшее не ранее 1718 г. особое военно-судебное присутствие рассматривало по первой инстанции уголовные дела, расследовавшиеся теми «майорскими» канцеляриями, главы и асессоры которых образовывали его состав. При всем том, что подобный принцип формирования состава судей означал частичное соединение — на персональном уровне — органа правосудия с органом предварительного расследования, мотивация законодателя здесь представляется очевидной: участие в отправлении правосудия лиц, осуществлявших предварительное расследование дела, несомненно, способствовало оперативности в его разбирательстве.

Насколько можно понять, стационарной канцелярией особое военно-судебное присутствие не располагало. Для оформления необходимой документации при рассмотрении дела привлекались, по-видимому, канцелярские служащие той следственной канцелярии, которая осуществляла расследование. В качестве ревизионно-решающей инстанции по отношению к особому военно-судебному присутствию, как уже отмечалось, выступал монарх.

Единственным выявленным к настоящему времени нормативным правовым актом, регулирующим деятельность особого военно-судебного присутствия, явился закон от 8 декабря 1718 г. Согласно данному закону в подсудность военно-судебного присутствия («вершить господам афицерам… обще») дополнительно передавались дела о преступлениях против интересов службы, совершенных до издания закона от 24 декабря 1714 г. об усилении ответственности за взяточничество2.

1 Ограниченность и разрозненность документальных материалов, касающихся особого военно-судебного присутствия, объясняется, по всей вероятности, гибелью его делопроизводства вместе с архивом «майорских» канцелярий, каковой сгорел в том же кремлевском пожаре 29 мая 1737 г., что и архив Вышнего суда (Гоздаво-Голомбиевский А. А. Указ. соч. С. 23).

2 РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 97. Полное цитирование данного закона — при этом, без всяких комментариев — см. в монографии В. И. Веретенникова 1910 г. (Веретенников В. И. История Тайной канцелярии… С. 71).

330	СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

На сегодня с точностью известно о шести делах, рассмотрение которых производилось в особом военно-судебном присутствии. Так, в ноябре 1718 г. в присутствии разбиралось расследованное следственной канцелярией М. Я. Волкова дело фискала И. Д. Тарбеева, выдвинувшего ложные обвинения против генерал-майора Г. П. Чернышева. 25 ноября 1718 г., присутствием «лейб-гвардии штап- и оборафицеров», И. Д. Тарбеев был приговорен к смертной казни с конфискацией имущества1. Упразднение особого военносудебного присутствия состоялось, по всей очевидности, в 1724 г. в связи с ликвидацией «майорских» следственных канцелярий2.

Нельзя, наконец, обойти упоминанием, что в 1720 г. заходила речь о создании еще одной разновидности специализированных судов — фискальских. С предложением на этот счет выступил тогдашний глава фискальской службы А. Я. Нестеров. В доношении Сенату от ноября 1720 г. А. Я. Нестеров, подробно обрисовав низкую эффективность работы Юстицколлегии и иных судов общей юрисдикции по рассмотрению дел, инициированных фискальской службой, выдвинул идею учредить для разбирательства таковых дел особые суды3.

По мысли Алексея Нестерова, фискальские суды должны были образовать двухзвенную систему. Соответственно, фискальские суды первого звена (в составе единоличного судьи) располагались бы в губернских городах, а Главный фискальский суд — в Санкт-Петербурге. Вышестоящей инстанцией по отношению к Главному фискальскому суду автор доношения видел Правительствующий Сенат.

1 РГАДА, ф. 285, оп. 1, кн. 5947, л. 8–8 об. При утверждении приговора Петр I смягчил санкцию: смертная казнь была заменена И. Д. Тарбееву вырезанием ноздрей и пожизненной ссылкой на каторгу.

2 Стоит заметить, что еще 25 января 1724 г. Петр I указал рассмотреть в особом военно-судебном присутствии расследованные следственной канцелярией М. А. Матюшкина дела комиссара Ф. Федорова и бывшего архангелогородского губернатора П. А. Голицына (РГИА, ф. 1329, оп. 1, кн. 27, л. 488). Сведений о проведении этих процессов выявить не удалось.

3 РГАДА, ф. 248, кн. 650, л. 17–19 [Приложение I, ¹ 3]. Отмеченное доношение А. Я. Нестерова ввел в научный оборот еще С. А. Петровский, который, правда, никак не проанализировал содержавшиеся в нем судоустройственные предложения (Петровский С. А. Указ. соч. С. 145–146).