Глава 3

Поведенческие постулаты в институциональной теории

В явном или скрытом виде все теоретические ис­следования в области социальных наук опираются на некоторые концепции человеческого поведения. Некоторые подходы берут начало в экономической гипотезе ожидаемой полезности или в по­ложениях этой гипотезы, распространяемой на другие социальные науки, что получило несколько расплывчатое название теории ра­ционального выбора. В других подходах поднимаются некоторые весьма фундаментальные вопросы, ставящие под сомнение тради­ционные экономические представления. Хотя мне известно совсем немного экономистов, которые по-настоящему разделяют мнение, что исходные поведенческие постулаты экономической науки дос­товерно отражают человеческое поведение, они (в основном) дей­ствительно считают, что эти постулаты могут быть использованы для построения экономических моделей рыночного поведения и до сих пор являются наилучшими (хотя и менее продуктивными) ги­потезами в политологии и других общественных науках.

Я полагаю, что эти традиционные поведенческие постулаты помешали экономистам всерьез взяться за весьма фундаменталь­ные вопросы и что пересмотр этих постулатов имеет очень важное значение для дальнейшего развития социальных наук. Мотивации "актеров" сложнее (а их предпочтения менее стабильны), чем при­нято считать. Как правило, наиболее спорный (и наименее понят­ный) среди поведенческих постулатов — тот, который молчаливо признает, что "актеры" имеют познавательные системы, дающие правильныемодели тех ситуаций, в рамках которых предстоит сде­лать выбор, или, по крайней мере, что "актеры" получают инфор­мацию, ведущую к сближению первоначально расходящихся моде­лей. Очевидно, что это неверно в отношении большинства интере­сных проблем, с которыми мы сталкиваемся. Индивиды делают выбор на основе субъективно выработанных моделей, которые от­личаются от моделей других индивидов, и информация, получае­мая "актерами", характеризуется такой неполнотой, что в боль­шинстве случаев не проявляется никакой тенденции к сближению этих расходящихся моделей. Только признав эти модификации в

35

принципах поведения актеров, можно понять смысл существования и структуру институтов и объяснить направление институциональных изменений. В этой главе я сначала рассматриваю теорию ожидаемой полезности, затем перехожу к вопросам мотивации и отношений меж­ду сложной окружающей средой и субъективными моделями реально­сти, которыми располагают "актеры", а затем связываю воедино эти рассуждения, чтобы объяснить существование институтов.

Итак, какое же поведение совместимо с миром, где нет институтов (или, по крайней мере, где институты функцио­нируют без издержек)? Я начну с цитаты из работы Марка Маки-ны, раскрывающей содержание понятия "ожидаемая полезность", которое является основополагающим поведенческим постулатом в неоклассической теории:

В качестве теории индивидуального поведения модель ожидаемой полезности содержит в себе многие фундаментальные исходные допущения стандартной теории потребления. Все они предполагают, что объекты выбора, будь то на­боры потребительских благ или рискованвые предприятия, могут быть опи­саны однозначно и объективно и что ситуации, в конечном счета предусмат­ривающие одинаковый набор возможностей (например, возможностей расхо­дования средств), приведут к одинаковому выбору. Все исходные допущения также предполагают, что индивид способен произвести математические вы­числения, необходимые для того, чтобы оценить набор возможностей, на­пример, найти сумму количеств, содержащихся в торговых упаковках различ­ного размера, или просчитать вероятность сложных или зависимых событий. Наконец, вое исходные допущения предполагают, что предпочтения характе­ризуются свойством транзитивности, т.е. если индивид предпочитает один объект (например, набор потребительских благ или рискованный проект) Другому, а этот. второй, объект он предпочитает третьему, то это значит, что потребитель предпочитает первый объект третьему (Макина, 1987, с. 124-125).

За последние двадцать лет этот подход подвергался суровой критике, но нашел и энергичных защитников. Острая критика ис­ходила со стороны представителей экспериментальной экономики, авторов психологических исследований и других эмпирических ра­бот; все они выявили в этом подходе серьезные противоречия эм­пирическим данным'. Вкратце эти противоречия могут быть струп-

Большой круг научных работ по этому вопросу представлен в материалах ^фврсацнм на тему "Поведенческие основания экономической теории" (под ред. логарта и Редера), состоявшейся в Чикагском университете в октябре 1985 года. "а этой конференции собралось множество психологов и экономистов, а также ^DPeдcтaяитeлeй других социальных наук, которые провели плодотворную дис-'^сию о сложных проблемах поведенческого анализа, применяемого экономи­стами. Также см. обэор Марка Макнны в первом номере Journal of Economic ^Prclives за 1987 год, лекцию Фрэнка Хана, прочитанную в том же году на ежегодной конференции Шотландского экономического общества, и работу Шау-"» Харгриво-Хипа RatlonaUty In Economics (1889).

36

Часть Г

пированы следующим образом: нарушение гипотезы транзитивно­сти; проблемы формулировки выбора (различия в формулировке одной и той же альтернативы выбора ведут к тому, что индивид де­лает разный выбор); нарушение шкалы предпочтений, когда поря­док размещения объектов в последовательности присвоенной им оценки предпочтительности противоречит порядку, установленно­му индивидом в ситуации реального выбора; проблемы формули­рования, использования и переработки субъективных вероятност­ных оценок в ситуациях неопределенного выбора.

Многие из этих противоречий выявились в ходе тщательно проведенных экспериментов, которые были посвящены весьма ог­раниченному кругу вопросов. Далее в этой главе я постараюсь по­казать, что эти эксперименты непосредственно не применимы к обсуждаемой сейчас теме — значение поведенческих постулатов для формирования и самого существования институтов. Но все-та­ки они дают основания для критических размышлений над тем кругом вопросов, который мы сейчас рассматриваем.

Наилучшее изложение неоклассических постулатов человечес­кого поведения принадлежит, вероятно, перу Сидни Уинтсра. Он утверждает, что классическая аргументация в защиту этих постула­тов последовательно опирается на семь утверждений:

1. Имеются основания рассматривать экономический мир как мир, находящийся в состоянии равновесия.

2. Индивиды — экономические "актеры" — все время сталки­ваются с одинаковыми ситуациями выбора или с последовательно­стью альтернатив, очень похожих друг на друга.

3. Индивиды имеют устойчивые предпочтения и поэтому оце­нивают результаты индивидуального выбора, исходя из устойчивых критериев.

4. Оказавшись в уже знакомой ситуации, любой индивид спо­собен разглядеть доступные ему возможности получения более вы­соких результатов и воспользуется ими; если речь идет о фирме, то она поступает таким же образом, чтобы не стать жертвой конку­рентной борьбы.

5. Следовательно, не может возникнуть такого равновесия, в котором индивиды нс максимизируют свои предпочтения.

6. Поскольку мир находится в состоянии, близком к равнове­сию, то в нем действуют модели поведения, примерно соответству­ющие постулату о максимизирующем индивиде.

7. Детали адаптивного процесса сложны и, вероятно, специ­фичны для каждого конкретного индивида и его ситуации. Напро­тив, общие закономерности равновесия, ведущего к оптимизации, сравнительно просты; поэтому для лучшего понимания экономиче­ской жизни соображения экономии усилий требуют теоретического

37

Глава

изучения этих закономерностей и их сравнения с результатами других наблюдений².

Здесь необходимо подчеркнуть следующее. Используемые экономистами поведенческие постулаты вовсе не означают, что действия каждого человека соответствуют принципам рациональ­ного выбора. Но эти постулаты все-таки опираются, в конечном счете, на посылку о том, что действие сил конкуренции ведет к выживанию тех, чье поведение рационально (в описанном выше понимании), и к проигрышу тех, кто не придерживается рацио­нального поведения; поэтому в развивающейся конкурентной сре­де (где имеет силу исходная посылка всех неоклассических теорий о редкости и конкуренции) устойчиво наблюдаемым поведением является поведение тех людей, которые действуют согласно стан­дартам рациональности. Прежде чем перейти к критике этого под­хода и его приложения к институциональной экономической тео­рии, важно отметить и некоторые его позитивные стороны. В тех условиях, которые примерно соответствуют вышеупомянутым принципам, неоктассическая модель очень эффективна для анали­за экономических явлений. Например, при исследовании финансо­вых рынков, где имеется тенденция формирования вышеописан­ных условий, использование этих простых допущений позволило добиться большого успеха³.

38

Часть

В последние годы социобиологи и экономисты объединили усилия для изучения параллелей между основополагающими черта­ми генетического выживания и эволюционного развития животных и аналогичными моделями поведения людей. Многие экономисты пришли к выводу, что этот подход не только заслуживает внима­ния, но и позволяет сделать важные заключения о человеческом поведении. Джек Хиршлейфер в 1987 году следующим образом срав­нил биологические и социоэкономичсские эволюционные модели:

Все эволюционные модели имеют некоторые общие черты. Во-первых, пред­мет всех моделей — популяция. Даже когда мы говорим об отдельных едини­цах, то если процесс изменений носит эволюционный характер, его можно описать как изменение в популяции микроединиц. Так,эволюционный про­цесс болезни в теле отдельного человека — это результат отношений между | популяциями бактерий, антител, клеток и т.д. Эволюция экономики какою-либо отдельного государства — это результат изменения отношений между популяциями индивидов, торговых организаций и т.п. Эволюционные моде­ли представляют собой сочетание постоянства (наследования) и изменения. Должны быть как неизменные, так и меняющиеся элементы, и даже сам из­меняющийся элемент должен быть наследуемым, если мы говорим о системе как эволюционной. В биологической эволюции упор делается на различия в выживании и репродукции органических типов или свойств от одного поко­ления к другому. Здесь постоянство обеспечивается менделевскнм наследова­нием неизменных моделей кодированных генетических инструкций (генов). Вариации происходят вследствие действия различных сил, включая внутрен­ние мутации генетических инструкций (ошибки в генетическом кодирова­нии), рекомбинацию генов в сексуальной репродукции и внешнее давление естественного отбора. Содиоэкономическая эволюция в основном состоит в различии типов роста и выживания социальных организаций. Главный на­следственный элемент — это груз социальной инерции, поддерживаемый со­знательно передаваемой традицией. Что касается изменчивости, то аналогом мутаций являются ошибки в воспроизведении усваиваемых традиций. Также продолжает действовать естественный отбор. Наконец,имитация я рацио­нальноемышление образуют дополнительные нсгенетические источники со-циоэкономической изменчивости (Хиршлейфср, 1987, с. 221).

В этой эволюционной модели эффективность не обязательно имеет тот положительный смысл, который придают экономисты этому термину, а часто обозначает доминирование одной группы за счет другой. Но также следует отметить, что, как убедительно показал Даукинс, альтруизм может быть частые этой модели⁴. Дан­ный подход позволяет объяснить, каким образом репутация, дове­рие и другие аспекты человеческого поведения, на первый взгляд являющиеся альтруистическими и не сочетающимися с индивиду­альной максимизацией личной выгоды, в некоторых ситуациях оказы­ваются свойствами, наиболее эффективно ведущими к выживанию⁵.

' См. книгу Даукинса The Selfish Gene (197в).

⁵ См., напр., работу Франка If Homo Economlcus Could Choose His Own

Utility Function Would He Want One with a Conscience (1987).