Оуэн и политическая экономия

Отношение Оуэна к политической экономии иное, чем у Сен-Симона и особенно у Фурье. Он не только не отвергает эту науку, но, напротив, утверждает, что его план покоится на ее принципах, имея в виду труды Смита и Рикардо. Энгельс пишет: «Весь оуэновский коммунизм, поскольку он вступает в экономи­ческую полемику, опирается на Рикардо»¹. Оуэн был пер­вым, кто сделал из принципов классической школы анти­капиталистические выводы.

Впрочем, из буржуазной классической политэкономии Оуэн брал лишь то, что было ему нужно для его системы, игнорируя и даже прямо отвергая многое другое. Эконо­мических вопросов он касается в своих сочинениях походя, не занимаясь ими специально. Основные его экономиче­ские мысли содержатся в «Докладе графству Ланарк». Оуэн был практик и свои экономические идеи пытался осу­ществить в жизни: сначала в Нью-Ланарке, затем в Аме­рике и, наконец, в кооперативном движении и на Бирже справедливого обмена труда.

В основе взглядов Оуэна лежит трудовая теория стои­мости Рикардо: труд есть создатель и мерило стоимости; обмен товаров должен осуществляться по труду. Но в от­личие от Рикардо он считает, что фактически при капита­лизме обмен не совершается по труду. По его мнению, об­мен по труду предполагает, что рабочий получает полную стоимость произведенного им товара. В действительности этого нет и в помине.

Но для объяснения нарушения «справедливого» зако­на стоимости Оуэн обращается к идеям, которые напоми­нают чуть ли не Буагильбера: во всем виноваты деньги, это искусственное мерило стоимости, вытеснившее мерило естественное — труд.

Политическая экономия Оуэна нормативна в самой предельной степени: все эти соображения нужны ему толь­ко для обоснования предлагаемой им меры — введения трудовой единицы в качестве мерила ценности, обмена товаров на основе этого мерила, отказа от употребления де­нег. Это, по мнению Оуэна, разрешит самые трудные про­блемы общества. Рабочий будет получать справедливое вознаграждение за свой труд. Поскольку вознаграждение, получаемое трудящимися, будет соответствовать истинной стоимости товаров, станут невозможны перепроизводство и кризисы. Такая реформа выгодна отнюдь не только од­ним рабочим, в ней заинтересованы также землевладельцы и капиталисты: «...только труд, правильно вознаграждае­мый, дает возможность извлекать прибыль из продажи сельскохозяйственных и промышленных продуктов»¹.

Каким именно образом деньги превращают «справед­ливый» обмен в сплошной обман? Чем в конечном счете определяются цены, если товары обмениваются не по ко­личеству труда, заключенного в каждом из них? Откуда возьмутся доходы капиталиста и землевладельца, если рабочий будет получать всю стоимость создаваемого его трудом продукта? Такие вопросы Оуэну можно задавать бесконечно, и даже приближения к ответу мы у него не найдем.

Экономические взгляды Оуэна были бы, очевидно, ни­сколько не выше мелкобуржуазных иллюзий об устране­нии зол капитализма путем реформы одной лишь сферы обращения, особенно путем устранения денег, если бы они не были у него неразрывно связаны с его планом радикаль­ного преобразования общества, включая производственные отношения. Оказывается, справедливый обмен по трудо­вой стоимости требует ликвидации капиталистической системы! Лишь в будущем обществе без частной собственности рабочий будет отдавать свой труд «по полной стои­мости». В таком случае отпадает и вопрос о капиталистах и землевладельцах. Они выиграют от переустройства об­щества не как капиталисты и землевладельцы, а как люди. Конечно, исторический характер товарного производ­ства и закона стоимости для Оуэна совершенно неясен. Для него это столь же вечные и естественные явления, как для Рикардо. Но Рикардо делал отсюда вывод о вечности и естественности капитализма, а Оуэн — прямо противо­положный вывод: о его «временности» и «противоестест­венности». Для Оуэна неприемлем и исторический песси­мизм рикардианства, который он не без основания связы­вал с влиянием Мальтуса и его теории народонаселения. Оуэн выступал против этой теории. Приводя данные о фак­тическом и потенциальном росте производства, в частности сельскохозяйственного, он заявлял, что не природа вино­вата в бедности людей, а общественное устройство.