Формирование звукового анализа слов у детей дошкольного возраста

Диссертант: Журова Л.Е.

Год защиты: 1965

Ученая степень: кандидат психологических наук

Специальность: Возрастная и педагогическая психология

Научный руководитель: Запорожец А.В.

Ведущее учреждение: АПН РСФСР. Институт психологии.

Место выполнения: АПН РСФСР. Институт психологии.

	Добавить в закладки
	Версия для печати
	Отправить на e-mail

Журова Л.Е.

Формирование звукового анализа слов у детей дошкольного возраста.

На протяжении первых лет жизни ребенка происходит сложный процесс развития восриятия. Этот процесс имеет очень важное значение, так как создает необходимую основу для всего последующего развития.

Одним из рано формирующихся сенсорных процессов является фонематический слух. Анализ работ, посвященных звуковой стороне развития речи ребенка (И.X. Швачкин, А.И. Гвоздев и др.), показывает, что, как правило, формирование фонематического слуха заканчивается очень рано — к двум годам — о чем свидетельствует полное фонематическое различение ребенком всех звуков родного языка. Тот факт, что речь двухлетнего ребенка по своему звуковому составу резко отличается от речи взрослого, изобилуя разного рода неправильностями и неточностями, исследователи детской речи объясняют «моторными причинами» (А.И. Гвоздев), т. е. несовершенством детской артикуляции.

Вновь вопрос о развитии у ребенка фонематического слуха встает при обучении детей грамоте. Все исследователи, занимающиеся проблемами психологической готовности детей к овладению грамотой отмечают неумение детей 6—7 летнего возраста произвести звуковой анализ слова. Это неумение старших дошкольников разложить слово на составляющие его звуки многие исследователе склонны объяснить тем, что ребенок не слышит в слове.

Мы сталкиваемся со своеобразным парадоксом: с одной стороны, доказанная многочисленными исследованиями возможность очень тонкого различения ребенком звуковых комплексов, формирующаяся уже к двум годам, и, с другой стороны, неумение ребенка старшего дошкольного возраста «услышать» отдельный звук внутри слова. Возникает вопрос, можно ли считать эти две способности ребенка характеристикой одного и того же процесса? Можно ли неумение ребенка выделить отдельный звук в слове объяснить тем, что он не слышит этого звука, что у него недостаточно сформирован фонематический слух? Выяснению этих вопросов посвящена первая глава диссертации. Тонкое фонематическое восприятие ребенка, способность его различать на слух все особенности речи окружающих его взрослых является необходимой основой выделения звука в слове, но не создает умения совер­шать такое выделение. Задача звукового анализа слов перед ребенком сама по себе никогда не встает, так как для общения с окружающими не нужно уметь разбивать слово на состав­ляющие его звуки. Необходимость умения анализировать звуковой состав слова возникает только при обучении грамоте, и вызвана она спецификой звуко-буквенного письма, заключающейся в возможности точно записать речь, пользуясь для этого любыми единицами речи более крупными, чем звук. При обучении грамоте поэтому следует обучать ребёнка умению разбивать нашу речь именно на звуки. Но в практике своего речевого общения ребенок никогда не имеет дела с изолированными звуками, которые, как указывает Н.И. Жинкин, вообще не произносимы.

Исследования, проведенные под руководством Д.Б. Эльконина (работы Н.А. Хохловой, А.Е. Ольшанниковой и др.), показывают, что при определенных условиях дети старшего дошкольного возраста принимают задачу звукового анализа слов и с помощью данных им средств материализации звукового состава слова (схема звукового состава слова и фишки) успешно с этой задачей справляются. Однако наши предварительные опыты показали, что дети младшего и среднего дошкольного возраста не могут произвести звуковой анализ слова, используя в качестве средства схему звукового состава слова и фишки. Чем это можно объяснить? По-видимому, та форма моделирования звукового состава слова, которую предлагает Д. Б. Эльконин, — моделирование пространственно-временной структуры звуковой формы слова - является сложной для детей младшего и среднего дошкольного возраста. В чем же заключается эта сложность? Дело в том, что разлагая слово на звуки, лишая его привычного слогового произношения, произнося каждый слог по звукам, мы совершенно искажаем слово, значение его при этом утрачивается. Естественно, что ребенок дошкольного возраста отказывается работать с таким «распавшимся» словом. Схема же и фишки не помогают ему «собрать» звуковой рисунок слова, услышать ею таким, каким ребенок при­вык слышать это слово в практике своего речевого общения.

Исходя из теории формирования умственных действий, Д.Б. Эльконина, формируя у дошкольников действие звукового анализа слов, ввел на этапе освоения действия с предметами фишки и схему, как бы материализовал слово и составляющие его звуки. Но, работая с фишками и схемой, ребенок произносит разбираемое им слово так же, как он это делает в своей речевой практике. А так как звуковая форма слова является некоторым структурным образованием, то произнесение каждого звука в слове обусловлено тем, в каком окружении он находится, какие звуки стоят впереди и сзади. Когда же мы производим звуковой анализ слова, мы эту структуру разрушаем и тот звук «м», который ребенок слышит, например, в слове «мама» имеет очень мало общего с отдельно названным звуком «мэ».

Мы предположили, что для научения ребенка-дошкольника действию звукового анализа слов, нужно найти такой способ расчленения структуры слова, при котором сохранялась бы специфика произнесения звука, обусловленная его положением в слове.

Значит, до введения моделирования пространственно-временно­го состава слова нужно научить ребенка моделированию особого типа — путем изменения процесса произнесения слова — моделиро­ванию слова естественными способами, уже имеющимися у ребенка. При нормальном произнесении наша речь, как показал в своих исследованиях Н.И. Жинкин, квантуется на слоги. Нам же нужно научить ребенка особому произношению слова, чтобы уже при самом произнесении ребенок выделял нужный ему звук, т. е. слово должно произноситься ребенком, квантуясь не на слоги, а на звуки. Например, если мы хотим, чтобы ребенок произвел звуковой анализ слова «мак», то мы должны научить его произносить это слово так: «м-м-мак» — для выделения первого звука, «м-а-а-а-к» — для выделения второго звука и «мак-к-к» — для выделения третьего звука. В этом случае артикуляция ребенка начинает играть совершенно новую, особую роль, она приобретает само­стоятельное значение, начинает выполнять функцию ориентировки в слове. Такого рода артикуляция не является для ребенка естественной и ей надо специально учить. Мы назвали такой способ произношения слова интонированием. Функция речевой деятельности ребенка при этом меняется, превращаясь из функции общения, передачи мысли в функцию обследования звукового состава слова.

Мы считали, однако, что введение этого более простого типа моделирования звукового состава слова — натурального моделирования— не может однозначно определить успешность проведения всеми детьми дошкольного возраста звукового анализа слов, что существуют особые возрастные и индивидуальные особенности, позволяющие принять задачу и средства звукового анализа слов и действовать определенным способом или не позволяющие сделать это. Проверка этого предположения может идти, по-видимому, по двум линиям:

1. Степень развернутости, с которой детям данного возраста будут вводиться средства звукового анализа слов. Показателем этого является то, насколько ребенок, осуществляя звуковой анализ слов, нуждается в помощи экспериментатора, и в чем эта помощь заключается. 2. Значение неоднородности речевого материала, который будет дан детям для звукового анализа: положение выделяемого звука в слове (первый—последний), артикуляторная характеристика выделяемого звука. Поскольку в методе интонирования, который мы избрали в качестве средства звукового анализа слов, основная роль принадлежит особому произношению, артикуляции слова, правильная или неправильная артикуляция отдельных звуков может оказаться решающим фактором в возможности ребенка произвести звуковой анализ слов.

Итак, в исследовании были поставлены следующие вопросы:

1. Является ли интонационное выделение звуков в слове тем

средством, с помощью которого дети дошкольного возраста смогут овладеть действием звукового анализа слов.

2. Какие возрастные и индивидуальные различия обнаруживаются в овладении этим средством и какие этапы проходит его формирование.

Экспериментальная ситуация, в которой дети дошкольного возраста будут обучаться действию звукового анализа слов, должна отвечать двум требованиям:

1. Задача выделения звука в слове должна быть поставлена в ситуации интересной и доступной для ребенка любого дошкольного возраста. Известно, что дети старшего и среднего дошкольного возраста легко принимают задачу даже тогда, когда она становится перед ними как учебная задача, без игрового оформления. Но для того, чтобы дети от 3 до 5 лет приняли сложную, практически ненужную им задачу звукового анализа, необходимо ввести эту задачу в игровую ситуацию и, более того, сделать звуковой анализ средством для решения основной игровой задачи.

2. Детям должен быть четко задан способ выделения звука в слове; в качестве такого способа мы взяли интонационное выделение звука в слове. То есть дети должны были быть обучены особому произнесению слова, при котором расчленение структуры слова не меняло бы специфики произнесения отдельного звука.

Задача звукового анализа не может быть задана младшим и средним дошкольникам в виде описания их будущей деятельности Она может быть введена только с помощью определенного образца. При этом важно, чтобы образец давался ребенку не как готовый продукт, а в процессе его построения, уделяя особо важное место способу осуществления деятельности — интонированию.

Опыты проводились с детьми детского сада № 253 г. Москвы по 10 человек 3—4, 4—5 и 5—6 лет.

Вторая глава диссертации посвящена изложению методики и результатов исследования формирования звукового анализа слов у детей дошкольного возраста.

В I серии экспериментов экспериментатор прежде всего объяснял па примере имени испытуемого, что такое первый звук в слове. Испытуемому показывали, как нужно произнести слово, чтобы интонационно выделить в нем первый звук: «И-и-игорь».

Затем начинался эксперимент, в ходе которого ребенок должен был назвать первый звук в названии десяти животных (собака, кошка, белка, мишка, лошадь и др.). Экспериментальная ситуация была такова: перед испытуемым ставился домик, окруженный «речкой» с перекинутым через нее мостиком. Пройти по мосту в домик можно было, лишь правильно назвав первый звук в имени идущего, в противном случае мостик ломался. Испытуемый должен был про­вести в домик всех зверей, назвав первый звук их имени

Во II серии экспериментов в той же экспериментальной ситуации ребенок должен был назвать последний звук в имени каждого животного.

Анализ результатов проведенных экспериментов дает основание сделать вывод, что тот способ интонационного выделения звука в слове, который мы дали нашим испытуемым в качестве средства проведения звукового анализа, оказался удачным.

Все испытуемые, в том числе и дети трехлетнего возраста, справились с задачей выделения в слове первого звука. Правда, трехлетки вместо называния изолированного первого звука давали его интонационное выделение, но для нас важно, что задача выделения звука в слове малышами принималась, и дети пользовались данным им средством звукового анализа.

Интонирование, по-видимому, удобный способ отыскания и прослушивания нужного звука (об этом свидетельствует то, что все дети трех лет, прослушав, как экспериментатор выделяет интонационно первый звук, смогли назвать его изолированно), но артикуляционно оно сложно для младших дошкольников. Именно поэтому в тех случаях, когда экспериментатор переставал оказывать помощь в интонационном выделении звука, дети все свое внимание переключали на то, чтобы правильно проартикулировать нужный звук (интонировать его), и уже не могли перейти к изолированному называнию звука. Особенно ярко все это проявилось именно в I серии, так как задача выделения последнего звука в слове, поставленная во II серии, оказалась для младших дошкольников настолько сложной, что проследить там какие-то закономерности нам не удалось: все испытуемые просто отказывались отвечать самостоятельно, ограничиваясь повторением того, что говорил экс­периментатор.

Дети 4—5 лет, легко усвоив способ интонационного выделения в качестве средства звукового анализа, смогли выделить и первый, и последний звук во всех предложенных им словах. Правда, задача выделения первого звука оказалась для них более простой, дока­зательством чему служит самостоятельное интонационное выделение первого звука с последующим его изолированным называнием в 33 случаях из общих 100 (10 испытуемых по 10 слов каждый), в то время как самостоятельное интонационное выделение послед­него звука было сделано только 7 раз. Но все дети этой возрастной группы смогли самостоятельно называть последний звук в слове, опираясь на интонационное выделение этого звука, данное экспериментатором.

В группе детей 5—6 лет впервые появляются случаи (40 процентов) выделения первого звука в слове без предварительного интонационного его выделения. Значит ли это, что для детей среднего дошкольного возраста интонирование как средство звукового анализа уже себя изживает и дети могут перейти к иным формам моделирования звукового состава слова? Данные II серии экспериментов показывают нам, что такой вывод неправомерен: все те испытуемые, которые не пользовались интонационным выделением первого звука для того, чтобы выделить его из слова, не только интонируют последний звук, но иногда обращаются даже за помощью к экспериментатору, не зная, как самостоятельно справиться с заданием.

Процесс выделения звука в слове является сложной деятель­ностью, при формировании которой ребенок проходит ряд последовательных этапов, расположенных в определенной генетической последовательности. Мы назвали эти этапы ступенями овладения действием звукового анализа слов. На I ступени ребенок макси­мально нуждается в помощи экспериментатора: он самостоятельно не может еще справиться ни с интонационным выделением звука, ни с изолированным его называнием, повторяя и то, и другое только вслед за экспериментатором. Ребенок, находящийся на этой на­чальной ступени, только учится новой для него артикуляции — интонированию.

На следующей, II ступени дети еще по-прежнему не владеют способом интонирования. Они нуждаются в помощи экспериментатора в интонационном выделении нужного звука и не могут назвать звук изолированно, основываясь на собственном интонационном его выделении. Однако, прослушав интонационное выделение звука экспериментатором, дети могут самостоятельно назвать этот звук изолированно. На III ступени помощь экспериментатора по-прежнему нужна ребенку для интонационного выделения звука в слове, но, научившись интонировать нужный звук, дети называют его изо­лированно, ориентируясь уже на собственное произнесение слова. На IV ступени дети совершенно не прибегают к помощи экспериментатора: они сами легко меняют свою артикуляцию, произнося слово так, чтобы прослушать нужный звук, и тут же называют его изолированно. На V ступени нельзя наблюдать процесс осуществления звукового анализа слова: деятельность сформировалась, процесс свернут — ребенок произносит слово, не прибегая к интонационному выделению нужного звука, и вслед за тем называет звук изолированно. Но, по-видимому, даже на этом, высшем уровне средние дошкольники «про себя» прибегают к интонированию. Об этом свидетельствует то, что ни один из наших испытуемых не называл выделяемых звуков обобщенным названием звука типа «мэ», «бэ», а всегда сохраняли у выделяемого звука ту специфику, которая определяется положением данного звука в слове. Например, в словах «медведь» и «морж» звук «м» звучит по-разному: мягкая фонема в первом случае и твердая во втором. При назывании изолированного первого звука в этих словах все наши испытуемые сохраняли эту мягкость и твердость.

Ступень овладения деятельностью определяется однозначно возрастом испытуемого. Она зависит, кроме того, от положения выделяемого звука в слове (первый—последний). При выделении в слове последнего звука все наши испытуемые переходили на более низкую ступень деятельности по сравнению с выделением ими первого звука. Таблица 1 (см. стр. 9) показывает в процентах, как распределены по ступеням деятельности ответы испытуемых в I и во II сериях экспериментов. Большое значение при выделении звука в слове имеет также его артикуляторная характеристика. При этом очень важно, что дети не испытывают никаких трудностей при выделении поздно усваиваемых и плохо артикулируемых звуков — л, р, с, ш, ж. Все эти звуки легко интонируются, а затем называются изолированно. Если испытуемый не умеет произносить какой-либо из этих звуков, он произносит вместо него звук — заменитель, и это никак не мешает звуковому анализу. Совсем другую картину мы видим, когда ребенок должен выделять звук, плохо поддающийся интонированию – б, д, к. Все испытуемые тут же обращаются за помощью к экспериментатору, переходя, таким образом, на более низкую ступень деятельности по выделению звука в слове.

Таблица 1

Возраст испытуемых	I ступень		II ступень			III ступень			IV ступень			V ступень
	1 серия	2 серия	1 серия	2 серия	1 серия		2 серия	1 серия		2 серия	1 серия		2 серия
3 -4 года	39	92	58	8	3		0	0		0	0		0
4—5 лет	7	5	55	88	33		7	0		0	5		0
5 — 6 лет	0	1	22	30	2		39	18		30	40		0

Это свидетельствует о том, что механизм звукового анализа заключается в умении проделать артикуляционную работу, отличную от той, которую совершает ребенок в своей обычной речи. Физиологическая готовность слухового и артикуляторного аппаратов не ведет непосредственно к умению провести звуковой анализ слов? Неумение детей младшего и среднего дошкольного возраста произвести звуковой анализ слов связано не с физиологическими недостатками слухового и артикуляторного аппаратов, а с отсутствием у них соответствующего способа деятельности.

Итак, мы выяснили, что хотя интонирование и является оптимальным средством для выделения звуков в слове детьми дошкольного возраста, но введение его в качестве средства звукового анализа слов не всегда дает однозначный положительный результат. Успешное применение детьми-дошкольниками интонационного выделения звука в слове с целью осуществления звукового анализа обусловлено их возрастными особенностями и характером того речевого материала, который дается детям для анализа.

В 1 и 2 сериях экспериментов выделение звука в слове являлось для детей средством для решения основной игровой задачи. При этом деятельность по выделению звука в слове нам пришлось у наших испытуемых специально формировать. В III серии экспериментов детям была предложена собственно речевая игра, процессуальная игра со словом, в которой ребенок должен был осознать практическую значимость семантики звука (в частности, 1 звука в слове), какое бы то ни было обучение в этой серии было снято.

Испытуемым предлагалось пять совершенно одинаковых кукол, одетых в рубашки разных цветов. Соответственно с цветом рубашки куклы были названы Жан (желтая рубашка), Бан (белая рубашка), Кан (красная рубашка), Зан (зеленая рубашка) и Сан (синяя рубашка). Дети должны были научиться узнавать кукол по именам. Опыты проводились в детском саду № 1065 г. Москвы. Для экспериментов было взято 10 детей 6—7 лет, 18 детей 5—6 лет и 16 детей 4—5 лет.

Все испытуемые разбились на две группы: 1) справившиеся с заданием и 2) несправившиеся с заданием. Так как поведение на эксперименте детей, вошедших в одну из групп, было совершенно одинаковым, независимо от возраста, мы будем излагать результаты 3 серии экспериментов не по возрастным группам, а по способу действия. В I группу вошли все испытуемые 6—7 лет, семь испытуемых 5—6 лет и два испытуемых 4—5 лет. Все эти дети не сделали в ходе экспериментов ни одной ошибки, всех кукол назвали правильно, причем перед тем как назвать куклу, дети называли цвет ее курточки: «Зелененький, Зан».

Испытуемые, вошедшие во II группу, не смогли вычленить связь между цветом курточки и именем куклы. Даже введение экспериментатором интонирования («С-с-синенькая курточка — С-с-сан») не привело к положительному результату.

Результаты III серии экспериментов оказались значительно ниже результатов I серии. Если в I серии с задачей выделения первого звука в слове справились все дети, то в III серии из испытуемых 4—5 лет задание выполнили только 12 процентов, а 5—6 лет — 39 процентов детей. Такая большая разница, как нам кажется, может быть объяснена тем, что в III серии было совершенно исключено моделирование ребенком звукового состава слова. Если в I серии интонирование, предложенное нами детям, давало им возможность как бы «пощупать» первый звук в слове, остановиться на нем, то в III серии такая возможность была исключена, дети не были нами обучены способу выделения звука в слове. Таким образом, даже в том случае, когда звуковой анализ является предметом деятельности ребенка, дети среднего дошкольного возраста не справляются самостоятельно с выделением звука в слове. Для проведения звукового анализа необходимо дать детям средства для выполнения этой задачи, научить их особому способу произнесения слова с измененной артикуляцией — интонированию.

Интонационное выделение звука в слове является тем средством, с помощью которого дети дошкольного возраста могут выделить в слове определенный звук. Интонирование отличается от обычного, естественного артикулирования тем, что оно разбивает естествен­ный слоговой способ произнесения слов. При формировании этого нового действия со словом происходит расшатывание сложившегося артикуляторно-слогового стереотипа произношения, преодолевается естественное слоговое квантование слова, ребенок научается управлять собственным артикуляторным аппаратом. Развернутое проговаривание слова с подчеркнутым, интонированным, протяженным произнесением отдельных звуков выполняет функцию ориентировки в звуковом составе слова. Тем самым произнесение слова из исполнительского действия, обслуживающего общение, превращается в специальное, исследующее звуковой состав слова. Выделение отдельного звука при подчеркнуто интонированном произнесении приводит и к слышанию его как отдельного звука. Как и всякое умственное действие, это действие формируется как максимально развернутое, а затем постепенно сокращается и превращается в сокращенное, производимое «в уме»; вернее, производимое при молчаливом, беззвучном, без видимых артикулярных движений внутреннем проговаривании.

Однако этим создаются лишь необходимые условия для звукового анализа слова. Звуковой анализ слова предполагает не только выделение отдельного звука на основе проговаривания или узна­вания заданного в виде образца звука в слове. Главное в звуковом анализе слова — установление отношений между звуками, составляющими слово. Так, например, слова «кот», «ток» и «кто» состоят из одних и тех же звуков. Но это разные слова, и разные они именно потому, что одни и те же звуки составляют в них каждый раз своеобразную структуру, заключающуюся в той временной последовательности, в которой эти звуки следуют друг за другом.

Пользуясь интонированием, дети любого дошкольного возраста, начиная с трехлеток, могут выделить в слове первый звук. Но для проведения полного звукового анализа слова, как показали наши предварительные эксперименты, одного только интонирования оказывается недостаточным. Возникает необходимость обучить детей сочетанию более элементарного, натурального моделирования звукового состава слова (интонирования) с более сложным, предметным моделированием, предложенным Д.Б. Элькониным (схема звукового состава слова и фишки).

Вопрос обучения дошкольников звуковому анализу слов становится сейчас особенно актуальным в связи с введением в Программу обучения в детском саду элементов обучения грамоте. Занятия по грамоте вводятся в подготовительной группе детского сада (6—7 лет). Понятно, что если бы удалось перенести обучение звуковому анализу в старшую группу детского сада (5—6 лет), то это значительно облегчило бы усвоение чтения в подготовительной группе. Мы обучали действию полного звукового анализа слов старшую группу детей детского сада № 1065 (воспитатель Л.Н. Елисеева) с последующим обучением этой группы чтению Обучение происходило на групповых занятиях продолжительностью 20 минут каждое. Для обучения был использован экспериментальный букварь, созданный Д.Б. Элькониным для обучения в школе. Описание этого обучения и его анализ дается в третьей главе диссертации.

На полную отработку действия звукового анализа слов мы потратили 17 двадцатиминутных занятий. В результате проведенного обучения было выяснено, какую роль играют в звуковом анализе слова ребенком-пятилеткой интонирование, фишки и схема звукового состава слова.

Интонационное выделение звука в слове — это средство для проведения звукового анализа, способ действия с формой слова. Введение интонационного выделения звуков впервые дает ребенку возможность отчленить форму слова, как нечто отличное от содер­жания, и выделить единицы в форме слова — звуки. Эффективность интонирования объясняется тем, что оно позволяет выделить звуки, не разрушая при этом структурность формы (т. е. сохраняется специфика произнесения звука, обусловленная его положением в слове). Выделение звуков в слове при помощи интонирования является подготовительным по отношению к тем формам моде­лирования слова, которые были предложены Д.Б. Элькониным. Это объясняется тем, что замещение звука фишкой, не являющейся подобной замещаемому звуку, представляет собой очень высокую и сложною форму моделирования, приближающуюся по своему характеру к знаковому моделированию. В связи с этим при работе с детьми более младшего возраста возникает необходимость создать предпосылки для более высокого этапа, обучив детей интонационно выделять звуки и, таким образом, создавать естественную модель звукового состава слова, очевидным образом подобную воспроизводимому образцу.

Фишки фиксируют результаты такого анализа, а их пространственное расположение на схеме моделирует временную последовательность звуков в слове. Предметная деятельность с фишками, позволяющая любую фишку переставить, убрать и т. д. дает возможность ребенку понять, что и звуки в слове можно переставлять, действовать с ними, как с фишками.

Схема звукового состава слова, определяя количество звуков в слове, позволяет ребенку проверить, правильно ли произведен звуковой анализ слова, т. е. все ли звуки в нем выделены. Однако в случае ошибки схема не позволяет ребенку узнать, какую именно ошибку он сделал, так как фишки, выставленные в клетки схемы, качественно неопределенны. Поэтому, зафиксировав ошибку, ребенок обязан проделать всю работу сначала, прибегнув к интонационному выделению звуков.

Обучение этой группы детей чтению дало возможность выяснить, какую роль играет звуковой анализ в обучении грамоте.

По Эльконину, формирование действия первоначального чтения, включает в себя три ступени: 1) формирование действия звукового анализа, 2) формирование действия словоизменения, 3) формирование действия воссоздания звуковой формы слога и слова.

Следуя этой схеме, мы перешли в обучении наших детей ко второй ступени — формированию действия словоизменения. Первая стадия этого действия заключается в ознакомлении детей с буквами, обозначающими гласные звуки — а, о, у, ы, и. Мы познако­мили детей с этими буквами в течение пяти занятий — на каждом занятии детям показывалась одна новая буква. Вторая стадия формирования действия словоизменения — формирование действия изменения звуковой формы слова при изменении одного из гласных звуков, входящих в его состав. Продолжая обучать детей чтению, пользуясь методикой, разработанной Д.Б. Элькониным, мы модифицировали ее, изменив этап словоизменения. Смысл этого этапа по Д.Б. Эльконину, заключается в том, что, производя действие словоизменения, дети еще до знакомства с согласными, только на основании действий с гласными, должны научиться воссоздавать звуковую форму слога, минуя, таким образом, все трудности слияния звуков. Хотя словоизменение и проходит на основе звукового анализа, но принцип его отличен от принципа звукового анализа, так как здесь, как и в чтении, происходит «воссоздание звуковой формы слова на основе его графического изображения». То есть между этапом овладения действием звукового анализа и этапом собственно чтения Д.Б. Эльконин вставляет этап словоизменения, являющийся собственно обучением чтению. Мы заменили такого рода словоизменение другим, основанным только на принципе звукового анализа. Действие словоизменения, предлагаемое Д.Б. Элькониным, заключается в том, что детям, разобравшим слово с помощью звукового анализа, предлагалось изменить в нем гласную букву и сказать, какое новое слово при этом получится. То есть действуя таким образом, ребенок совершает действие, подобное чтению в том смысле, что он должен был «прочесть» новое неизвестное ему еще слово.

Мы же на этом этапе давали ребенку слово и спрашивали, какой звук нужно в нем заменить для того, чтобы получить такое-то определенное, названное слово. Таким образом, слово, которое должно получиться в результате изменения гласного звука, ребенку уже известно, он не должен самостоятельно «воссоздавать» его звуковую форму. В этом случае ребенок имеет дело с задачей звукового анализа: он должен, произведя в уме звуковой анализ обоих данных ему слов, обнаружить, каким звуком они отличаются друг от друга, и, найдя эти звуки, поменять их. Давая нашим детям словоизменение в таком виде, мы продолжали тренировать их в проведении звукового анализа слов, не обучая их ничему другому. Таким образом, нам удалось выяс­нить, является ли умение произвести звуковой анализ слов доста­точным для того, чтобы дети 5—6 летнего возраста, познакомив­шись с буквами, сразу начали читать. Познакомив детей с согласными, мы обнаружили, что все наши испытуемые легко складывают из разрезной азбуки любое слово, состоящее из известных им букв, т. е. пишут его, но не могут его прочесть. Причина этого явле­ния заключается в том, что при складывании из разрезной азбуки ребенок фактически проделывает все тот же звуковой анализ, толь­ко вместо фишек ставит буквы. В этом случае ребенок движется последовательно от первого звука к последнему и, следовательно, от первой буквы к последней. Чтение же строится на прямо противоположном принципе. При чтении, как указывает Д.Б. Эльконин, «в связи с особенностями русского консонантизма (наличие твердых и мягких согласных) для воссоздания правильной звуко­вой формы слова при выборе фонемы и ее варианта, обозначаемого буквой, необходима ориентировка на последующую за данной согласной гласную букву. Воссоздание звуковой формы слога и слова в русском языке невозможно без такой ориентировки». То есть при чтении слога ребенок должен читать как бы «задом наперед» — сначала посмотреть па последующую гласную, затем вернуться к предшествующей ей согласной и только после этого прочесть слог. Тот способ формирования действия словоизменения, который предлагает Д.Б. Эльконин, знакомит ребенка с принципом позиционного чтения еще до того, как ребенок приступает к чтению: в слове с одной гласной, которое «читает» при этом ребенок, он привыкает читать слово, ориентируясь не на согласную, а на гласную.

Мы лишили наших испытуемых этого этапа, благодаря чему получили в чистом виде переход от звукового анализа к чтению по буквам. В результате мы можем сделать вывод: действия звукового анализа слов, как бы хорошо оно ни было отработано, далеко не достаточно для формирования чтения. На звуковом анализе слов основана другая сторона обучения грамоте - письмо, которое становится орфографически правильным только при условии отработки действия звукового анализа (мы не имеем здесь, конечно, в виду правил грамматики). Для обучения же чтению необходимо познакомить детей с принципом позиционного чтения. Продолжая обучение этой группы, мы научили детей принципу позиционного чтения. Для этого мы использовали предложенное Д. Б. Элькониным пособие, которое он называет «полосочка». Это картонная планка, в которой прорезаны четыре окошечка. Установив в одном окошечке букву, обозначающую согласный звук (любой), в следующем окошечке по очереди меняют буквы, обозначающие гласные звуки. Перед ребенком проходят все возможные с данной буквой слоги — га, го, ту, гы, ги. Так как согласная закреплена и поэтому неизменна, ребенок невольно смотрит все время па меняющуюся гласную, усваивая таким образом позиционный принцип чтения.

После такой тренировки с «полосочкой» (а с работы с ней начиналось знакомство с каждой новой буквой) дети очень быстро начали читать.

Для того, чтобы научить читать детей 5—6-летнего возраста, было потрачено 60 двадцатиминутных занятий (включая 18 заня­тий по обучению действию звукового анализа слов и 11 занятий по формированию способа словоизменения, которые фактически явились продолжением занятий по отработке действия звукового анализа слов).

В свете полученных нами данных мы должны констатировать, что в ходе дошкольного обучения возможности ребенка в отношении осознания им звуковой стороны слова используются далеко не полностью. В наших детских учреждениях с детьми дошкольного возраста не проводится работы, связанной со звуковой характеристикой речи (исключением является логопедическая работа).

Мы показали, что дети дошкольного возраста в определенных ситуациях принимают задачу формального речевого анализа — анализа звуков речи — и успешно с нею справляются. Поэтому было бы, по-видимому, целесообразным проводить обучение детей звуковому анализу слов в дошкольном возрасте. Пользуясь особой чувствительностью ребенка младшего дошкольного возраста к звуковой стороне речи, опираясь на эту «особую языковую одаренность», нужно учить детей способу интонационного выделения звука в слове уже в младшем дошкольном возрасте, С помощью разного рода «потешек» можно организовать с детьми специальные речевые игры, целью которых является выделение в словах определенного звука. Таким образом, уже к пятилетнему возрасту можно научить детей новому для них способу деятельности, необходимому для обучения грамоте. Дети, владеющие способом интонационного выделения звука в слове, легко усваивают действие полного звукового анализа слов. Все это даст возможность целиком перенести обучение начальному чтению из школы в детский сад.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:

1. Практика речевого общения ребенка не ставит перед ним задачу звукового анализа слов, встающую только в связи с обучением грамоте.

2. Средством проведения звукового анализа слов служит такое расчленение структуры слова, при котором сохраняется специфика произнесения звука, обусловленная его положением в слове. Ребенок, пользуясь особым способом произнесения слова — интонированием — производит выделение нужного звука уже при самом произнесении слова. При интонировании разрушается привычный ребенку способ произнесения слова, артикуляция приобретает самостоятельное значение, выполняя функцию ориентировки в слове.

3. Выделение отдельного звука в слове представляет собой сложную деятельность, проходящую в процессе своего формирования ряд последовательных ступеней, определяемых не только возрастом ребенка, но и тем речевым материалом, с которым работает ребенок.

Неправильная артикуляция ребенком отдельных звуков не мешает проведению звукового анализа, что свидетельствует об особой роли артикуляции в звуковом анализе.

4. Действие звукового анализа слов само по себе не формирует способа чтения. Чтение возникает только после овладения ребенка особым способом ориентировки в читаемом слове — прин­ципом позиционного чтения, которому детей-дошкольников нужно специально учить.

5. Успешное обучение группы детей пятилетнего возраста чте­нию заставляет поставить вопрос о перенесении обучения началь­ному чтению целиком в дошкольный возраст.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Исследование развития звукового анализа слов у детей дошкольного возраста. «Доклады АПН РСФСР», 1961, № 1.

2. Психологический анализ процесса обучения чтению дошкольников. Сообщение I. Роль интонирования в звуковом анализе слова «Доклады АПН РСФСР», 1962, № 5.

3. Психологический анализ процесса обучения чтению дошкольников. Сообщение 2. Значение звукового анализа слов. «Доклады АПН РСФСР», 1962, № 6.

4. Развитие звукового анализа слов у детей дошкольного возраста. «Вопросы психологии», 1963, № 3.

5. К вопросу о формировании фонематического восприятия у детей дошкольного возраста (совместно с Д.Б.Элькониным). Сб. «Сенсорное воспитание дошкольников», ред. А. В. Запорожец и А.П. Усова. М., Изд-во АПН РСФСР, 1963.

6. Развитие звукового анализа слов у детей дошкольного возраста. «Тезисы докладов на II съезде Общества психологов», М., Изд-во АПН РСФСР, 1963, вып. 2.

      Из звуков состоят слова. Звуки звучат по-разному и похоже. Они произносятся в определенной последовательности. По длительности звучания слов – короткие и длинные. Соответственно в них звуков много и мало.

     Ознакомление детей со звуковой стороной речи начинается еще в младших группах. Дети в играх и упражнениях учатся внятно и четко произносить звуки. Сначала это песенка. Например, песенка жука – жжж. Затем это звук – жжж.

   Методику звукового анализа создал на опыте других известных исследований психолог Д.Б. Эльконин. Эльконин разработал позиционный принцип чтения. Его суть - ориентация на последующую букву. Его задача – научить детей ориентироваться на последующую букву. Т.е. произнесение согласной фонемы при чтении должно производиться с учетом позиции следующей за ней гласной фонемы. Например, в словах мал, мел, мял, мыл, мул согласный звук м произносится всякий раз по-разному в зависимости от того, какой звук за ним следует.

      Итак, важно то, чтобы дети учились ориентироваться на букву гласного, следующего за буквой согласного. Для этого, главное в добуквенный период научить дошкольников различать гласные и согласные звуки, гласные ударные и безударные, согласные мягкие и твердые. Адаптировала систему Д.Б. Эльконин для дошкольников Л.Е. Журова.