Глава IX

КИТАЙ В ЭПОХУ ПРАВЛЕНИЯ МИНСКОЙ ДИНАСТИИ (1368-1644)

1. ДИНАСТИЯ МИН: ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО

Правление династии, основанной Чжу Юаньчжаном, б^хло отмечено явным стремлением восстановить ряд принципов, ха­рактерных для танского периода, однако наряду с этим в поли­тике Чжу Юаньчжана явно прослеживается влияние и юаньских образцов. Разумеется, то характерное, что было присуще Китаю на протяжении почти трехсот лет правления минской династии, было связано с деятельностью такой яркой и противоречивой личности, которой являлся сам ее основатель.

Чжу Юаньчжан, несмотря на свое простое происхождение, был достаточно образованным человеком, сведущим в китайской ис­торической и философской традициях. Он хорошо знал деяния предыдущих правителей Китая, уже

будучи императором, много времени посвящал изучению классических па­мятников философской и обществен­но-политической мысли. В частности, им были составлены комментарии к наиболее сложному из них — тракта­ту «Даодэ цзин». Свои представления об идеальном общественном устрой­стве он черпал, что вполне естествен­но, также в китайской традиции Его идеи основывались на представлении о необходимости могущественной им­

ператорской власти, опирающейся на общины, освобожденные от гнета

имущественного неравенства. Став,

Чжу Юаньчжан (основатель династии Мин)

возможно, одним из наиболее силь­ных правителей в истории Китая, Чжу Юаньчжан предпринял не­безуспешную попытку реализовать эти планы. Таким образом, в его правлении отчетливо различимы мотивы, характерные для по­литики большинства китайских династий на исходном этапе их утверждения, однако в деятельности основателя минской динас­тии они проявились с особой силой.

243

Характерной чертой правления Чжу Юаньчжана, отличавшей его от предыдущих царствований, было недоверие, которое пра­витель испытывал в отношении чиновничества, считая его склон­ным к коррупции и неспособным донести до народа, о благе которого радеет правитель, истинную волю императора. Воссоз­дав трехступенчатую экзаменационную систему (1382), просуще­ствовавшую в Китае до начала XX в. и ставшую во многом образ­цом для подражания при создании бюрократических структур в абсолютистской Европе, Чжу Юаньчжан оставался истинным дес­потом, обрушившим гонения на окружавших его сановников. Ему всюду мерещились заговорщики, готовившие свержение импера­тора. В одном из законоустановлений, обращенных к народу, он писал: «В прежние времена сановники б^хли в состоянии идти одним путем с государем <…> Нынешние же не таковы. Они за­туманивают государев разум, вызывают гнев государя. Группи­ровки с коварными замыслами действуют беспрестанно, возни­кая одна за другой». Одновременно он обрушивался и на мелкое чиновничество: «Коварные мелкие чиновники нарушают законы с помощью крючкотворства».

Масштабы репрессий во времена Чжу Юаньчжана были бес­прецедентными в китайской истории — пострадало, по всей ви­димости, не менее 40 тыс. человек, среди которых находились бывшие сподвижники императора, соратники, с помощью ко­торых ему удалось прийти к власти и которых он опасался преж­де всего. Это отношение к собственному чиновничеству стало доминантой политики всех минских императоров, стремившихся найти ему некий социальный противовес.

Истинную опору императорской власти Чжу Юаньчжан ви­дел в системе общин, объединяющих наделенное землей кресть­янство. В результате мер, предпринятых в период правления Чжу Юаньчжана, была во многом воссоздана надельная система, хотя об этом не объявили официально. По сути дела, это была глубо­кая земельная реформа, осуществленная в ходе упорядочения структур, связанных с налогообложением. Новая политика поко­илась на двух комплексах мер: установлении государственного контроля над земельными ресурсами и использовании людского потенциала империи. В условиях, сложившихся после заверше­ния освободительной войны, новому императору удалось срав­нительно легко создать обширный сектор государственных земель, считавшихся казенными в период правления сунской и юаньс-кой династий. Государственный фонд пополнили также владения приверженцев юаньской династии и тех, кого Чжу Юаньчжан подверг репрессиям. В ходе осуществления этих мер в бассейне Янцзы и в северных провинциях Китая были, в сущности, лик-

244

видированы арендные отношения, и основной фигурой в дерев­не стал самостоятельный крестьянин-землевладелец.

Минское государство стремилось утвердить себя в качестве верховного собственника земли и подданных, что проявилось в ходе осуществления мер, направленных на учет земли и поддан-н^1х. Уже на следующий год после основания династии б^]л из­дан императорский указ, повелевавший всем подданным зареги­стрироваться при составлении нов^1х подушн^1х реестров. В 1370 г. была проведена первая перепись населения, имевшая целью не только учесть всех подданных, но и определить размеры имуще­ства каждого двора. Анкеты, в котор^1х содержались эти сведе­ния, отсылались в центральное ведомство налогов, а копии ос­тавались у главы домохозяйства и в местных административных органах. В зависимости от имущественного положения дворы об­лагались земельным налогом и трудовыми повинностями так, что их размер зависел от количества земли, работников и имущества в отдельном хозяйстве.

В 1381 г. в эту систему б^зли внесены изменения, позволив­шие упорядочить процедуру сбора налогов и отбывания повин­ностей. Эта система в своих основн^1х чертах сохранилась вплоть до конца императорского периода в истории Китая. Она осно-в^твалась на объединении дворов в группа:, связанные круговой порукой в выполнении в срок и полностью государственных налоговых и повинностных обязательств. В соответствии с новы­ми принципами кажд^1е 10 дворов объединялись в цзя, а каж­дые 10 цзя составляли ли.

В создании этой система: Чжу Юаньчжану явно не принадле­жало первенство, достаточно вспомнить аналогичные попытки, предпринимавшиеся в сунский период. Однако для первого им­ператора минской династии система лицзя являлась не просто удобным средством организации сбора поземельного налога и отправления государственных повинностей, но и основой гармо­нического социального порядка, достижения единения власти и народа. Эти идеи были разработаны им в специальном трактате, озаглавленном «Великое предостережение». Он состоял из опи­сания многочисленных случаев служебных преступлений, совер­шенных чиновниками, и был снабжен нравоучительными ком­ментариями императора. В этом трактате ярко проявилась при­верженность Чжу Юаньчжана китайской традиции, стремление утвердить в империи «просвещенную деспотию».

В соответствии с повелением государя текст этого произведе­ния должен был храниться в каждом доме, а в случае его отсут­ствия в семье последняя подлежала наказанию по закону. Таким образом, в минской державе этот трактат должен был стать сред­ством массовой индокринации подданных. Чтобы быть понятным

245

простому народу, правитель составил этот документ на языке, близком к разговорному. Даже незнание иероглифов не освобож­дало людей от изучения «Великого предостережения», посколь­ку деревенские старейшины б^хли обязаны читать его вслух одно­сельчанам, сопровождая своими комментариями.

В связи с упрочением статуса общины первый минский пра­витель особые надежды возлагал на институт деревенских ста­рейшин. Их надлежало набирать из числа лиц, достигших 50 лет и известных своим безупречным в нравственном отношении по­ведением. Старейшины должны были сообщать верховному пра­вителю обо всех случаях предосудительного поведения старост лицзя и местного чиновничества, которому под страхом смерти запрещалось появляться в деревнях для сбора налогов.

Если институт деревенских старейшин как основа саморегу­лирования в общине социальных отношений после смерти Чжу Юаньчжана постепенно пришел в упадок, то система круговой поруки укоренилась в качестве удобного для властей средства сбора налогов и отправления повинностей. Сведения об экономичес­ком положении отдельных дворов собирались на основе их при­надлежности к определенной ли, а затем включались в данные, характеризовавшие положение в волости (сян), если речь шла о сельском округе, и в квартале (фан), если обследование прово­дилось в городе. Составленные таким образом реестровые книги полагалось обернуть в желтую бумагу, в связи с чем они получи­ли название «желтых реестров». Их данные обобщались чиновни­ками уездных органов управления, на основе чего составлялись сведения, характеризовавшие общее количество дворов, числен­ность трудоспособных мужчин, общее количество земли и про­чей собственности в ли. Эти сведения отс^хлались на места, где обобщались данные об экономическом и демографическом по­ложении всей провинции. На их основе составлялись реестровые книги, которые полагалось обернуть в голубую бумагу и отослать ко двору. В отличие от «желтых реестров» они именовались «голу­быми реестрами».

В ] 390 г. б^1ли проведены новые обследования, позволившие уточнить содержание «желтых реестров». С этого времени обсле­дования проводились довольно регулярно с интервалом в десять лет, что позволяло, по крайней мере в начальный период прав­ления династии, учитывать изменения, происходившие в сфере имущественных отношений.

Помимо уплаты землевладельцами поземельного налога каж­дый подданный империи был обязан нести трудовые повиннос­ТИ в пользу государства. В зависимости от рода занятий (об этом сообщалось в «желтом реестре») подданный попадал в опреде­ленную категорию в реестре трудовых повинностей. Трудовые

246

повинности делились на три основные категории: «прямые», «спе­циализированные» и «смешанные». Первые непосредственно были связаны с функционированием системы лицзя и состояли в обя­зательстве раз в десять лет в течение одного года выполнять фун­кции главы десятидворки. «Специализированные» — налагались в результате принадлежности к той или иной профессии (напри­мер, различные виды ремесленного производства, добыча соли). «Смешанные» трудовые повинности являлись наиболее распрост­раненной формой и налагались на те дворы, которые в данный момент не были заняты выполнением обязанностей в рамках си­стемы лицзя и распространялись главным образом на хозяйства земледельцев. К их числу относились такие работы, как служба в присутственных местах, доставка властям топлива, взвешивание зерна, поставлявшегося в виде налога, охрана государственных зернохранилищ, участие в общественных работах по содержанию ирригационных систем. Надо отметить, что минские власти, в особенности в начальный период правления династии, уделяли много внимания ирригационному строительству — одной из ос­нов аграрного процветания государства. Только в период правле­ния Чжу Юаньчжана было осуществлено несколько тысяч раз­личных ирригационных проектов.

В случае изменения по каким-то причинам установленных квот на «специализированные» повинности власти могли переводить дворы с выполнения одних повинностей на другие. Это распрост­ранялось как на дворы, облагаемые «специализированными» по­винностями, которые могли обязать изменить профессиональную ориентацию, так и на дворы, числившиеся в разряде «смешан-н^1х» повинностей. В начале XVI в. из 11,5 млн дворов, зарегист­рированных в налогово-повинностных реестрах, около 2 млн со­ставляли хозяйства, которые должны были давать мужчин для службы в армии и были связаны «специализированными» повин­ностями. Подавляющее большинство дворов были зарегистриро­ваны по разряду «смешанных» повинностей.

В 1377 г., как это было принято в императорском Китае, офи­циальное освобождение от трудовых повинностей получили чи­новники, находившиеся на государственной службе, что вполне объяснимо.

Но платить поземельный налог в первые века существования минской империи они были обязаны. После того как в начале правления династии были отменены незадолго до этого учреж­денные служебные наделы, главным источником доходов чинов­ничества наряду с государственным жалованием оставались по­ступления от принадлежащих их семьям земель. В сфере поземель­ного налогообложения, таким образом, вплоть до конца XVI в.

247

положение чиновника по отношению к государству как верхов­ному собственнику на землю ничем не отличалось от положения рядового земледельца. Однако в последней трети XVI в. (указ 1586 г.) чиновники освобождались от уплаты поземельного на­лога с части принадлежавшей им земли. Своего пика этот про­цесс достиг в первые десятилетия XVII в. незадолго до падения династии, когда чиновничество получило новые земельнонало-говые льготы. Эти меры, предпринимавшиеся последними импе­раторами минской династии для того, чтобы снизить заинтере­сованность чиновничества в получении незаконн^1х доходов, име­ли отрицательный с точки зрения своих социальных последствий результат. Чиновники все больше превращались в слой крупн^1х землевладельцев (главным образом за счет перехода под их по­кровительство рядовых землевладельцев, заинтересованных в ук­лонении от уплаты налогов), что не могло не сопровождаться обезземеливанием деревенских низов и сокращением налоговых поступлений в казну.

Параллельно укреплению общинно-клановых институтов, ко­торые должны были противостоять впоследствии местному чи­новничеству, Чжу Юаньчжан начал создавать уделит (го), спо­собные, по м^тсли правителя, сформировать систему админист­рации, существовавшую наряду с ординарной. Уделит раздавались членам императорского клана, в первую очередь сыновьям, и рассматривались не как образования в рамках империи автоном­ных административных структур и уж тем более не земли, нахо­дившиеся в собственности удельного правителя-вана, а как сред­ство контроля над официальной администрацией. По замыслу, это была ставка на особо доверенных в силу кровного родства лиц императора, готовых пресечь проявления смуты и сепара­тизма в самом зародыше. На уделы, создававшиеся по границам империи, были возложены важные задачи по охране границ го­сударства и отражению внешних вторжений, в первую очередь со стороны кочевых соседей Китая.

Однако как средство укрепления позиции верховной власти уделы свое предназначение не оправдали, став источником сепа­ратизма и междоусобной борьбы между наследниками Чжу Юань-чжана после его смерти. В соответствии с указами о престолона­следии, составленными основателем династии, трон должен был переходить к старшему сыну от старшей жены, а в случае его смерти — к внуку правителя, Шестнадцатилетний внук импера­тора, вступивший на престол после его смерти, смог удержать власть лишь в течение трех лет, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением владельцев уделов из числа сыновей покойного правителя. В 1402 г. в ходе быстротечной гражданской войны он

248

б^]л свергнут с престола своим дядей Чжу Ди, удел которого б^]л расположен в Северном Китае. По одним сведениям, юн^тй император погиб во время пожара, охватившего императорский дворец, по другим — он остриг волосы и, обрядившись в рясу монаха, отправился в странствие по Китаю.'

Пришедший к власти император Юн Лэ (1403-1424) оказал­ся вторым и последним после основателя династии по-настоя­щему сильным ее правителем. При нем минский Китай достиг процветания и могущества, расширились международные связи и произошло усиление международного влияния китайской им­перии 'в Индокитае и Юго-Восточной Азии. Еще одним важн^тм по своим политическим последствиям деянием императора было решение о переносе столица: империи из Нанкина в Пекин (1421).

Осознавая опасность удельной системы для центральной вла­сти, Юн Лэ отказался от нее как одного из устоев государствен­ной системы. Однако ее отмена произошла не сразу. Клан наслед­ников Чжу Юаньчжана продолжал оставаться привилегирован­ной в социальном отношении группой, сложившейся со временем в слой наследственной аристократии. Если ее первые поколения находились непосредственно на содержании государства, то с середины XVI в., по мере сокращения политического значения уделов, владетельные князья все в большей мере ориентирова­лись на расширение собственных земельных владений, обраща­ясь с соответствующими просьбами ко двору. Императоры в свою очередь стремились идти навстречу этим просьбам, как бы кон­вертируя прежнее политическое влияние удельных владетелей в крупную земельную собственность. Это была своеобразная фор­ма откупа правящего дома от родни, способной выступить с пре­тензиями на верховную власть. Этот процесс имел еще одно объяс­нение: казне становилось все труднее содержать многочисленные ветви императорского клана, котор^тй к концу династии разрос­ся настолько, что по численности был вполне сопоставим с со-циальн^тм слоем книжников-чиновников (шэныии). Именно вла­дения аристократов, и в первую очередь высших категорий импе­раторской родни, оказались объектом ударов мощного народного движения, развернувшегося в конце правления династии и при­ведшего к ее падению.

За период правления минской династии земледелие в Китае достигло новых высот, чему способствовали методы ирригации, заимствованные во Вьетнаме, а также использование новых сель­скохозяйственных культур, таких, как сладкий картофель и ара­хис. Однако это не привело к сколько-нибудь существенным тех­нологическим сдвигам. Продолжала действоватв тенденция, оформившаяся еще в сунский период: вместо введения новых

249

технологий и усовершенствованных орудий труда сельское хо­зяйство становилось все более трудоинтенсивным, сопровож­давшимся переходом от плужного к мот^хжному земледелию. За счет этого китайская деревня оказывалась способной прокор­мить все увеличивавшееся население империи.

В период правления Мин в городах сосредоточивалась значи­тельная часть населения империи, а по количеству жителей они намного превосходили самые крупные городские центры тогдаш­ней Европы. В XVI в. население Пекина составляло около 1 млн человек, а Нанкина превосходило 1 млн человек. В этот период шел интенсивный процесс превращения деревень с развитым ре­меслом и торговлей в новые городские центры, которые лишь в редких случаях приобретали статус городов. Зато коммерция здесь могла развиваться более свободно, поскольку отсутствовал при­стальный контроль со стороны правительственной администра­ции. В городах же положение ремесленников и в особенности тор­говцев мало изменилось по сравнению с временами правлений прежних династий. Городское население облагалось налогами и повинностями в пользу казны, а сами ремесленники могли при­влекаться к отработкам на казенных предприятиях. По-прежнему отсутствовали гарантии не только собственности, но и личной свободы.

Наибольшего развития в этот период достигло шелкоткачество, хлопкоткачество, красильное дело, производство керамики, фар­фора и бумаги, книгопечатание. Пришли в упадок прежние цент­ры ремесленного производства, однако возвысились новые — Нан­кин, Сучжоу, Ханчжоу. Крупнейшим центром производства фар­фора стал Цзиндэчжэнь (пров. Цзянси), изделия которого высоко ценились на Востоке и в Европе.

Минский период ознаменовался новыми успехами в области кораблестроения. Строились четырехпалубные суда, способные совершать плавания на многие тысячи километров вдали от бе­регов Китая. XV—XVI вв. были временем расцвета строительного дела. Именно к минскому периоду относится сохранившаяся тра­диционная застройка современных китайских городов. В это же время были созданы дворцы, храмы на могилах минских импера­торов, продолжено строительство императорского дворца в Пе­кине, достроена и частично реставрирована Великая стена.

Однако, несмотря на значительные достижения Китая в эпо­ху Мин, и в этот период китайской истории действовали преж­ние социальные механизмы, определявшие движение династий-ного цикла. Примерно со второй половины XV в. подъем посте­пенно сменился упадком. Составляющие кризиса были теми же, что и в прежние времена. Одним из главных факторов являлся рост народонаселения, обгонявший введение в оборот новых сель-

250

скохозяйственных земель. К концу XVI в. по сравнению с началь­ным периодом правления династии количество пахотной земли, приходившееся на душу населения, сократилось почти вдвое. Не­смотря на это, усиливаются налоговые притязания властей, свя­занные с необходимостью содержания государственного аппара­та, а также финансирования военных действий. Накануне паде­ния династии одна только военная часть бюджета составляла примерно 20 млн лянов серебра, в то время как в начале ее прав­ления весь государственный бюджет насчитывал 2 млн. Показа­телем кризиса, как всегда, были народные выступления против властей, отмеченные с начала XVI в., а также политическая борь­ба, развернувшаяся при императорском дворе.

2. ИМПЕРАТОРСКАЯ ВЛАСТЬ И ОППОЗИЦИЯ

Недоверие минских императоров к корпорации книжников-чиновников, составлявших основу системы государственного уп­равления в императорском Китае, начало чему положил сам ос­нователь династии, проявлялось в том числе и в той роли, кото­рую играли при дворе евнухи. Ничего нового в участии евнухов в политической жизни двора не было, однако новыми были масш­табы их вовлечения в государственную политику. Если первый минский император стремился противопоставить администрации свой собственный клан, то его потомки хотели привлечь для этой цели евнухов, обслуживавших императорский гарем.

Минские правители рассматривали евнухов как наиболее лояль­ную группу приближенных к императорскому двору и рассчиты­вали использовать их для выполнения обязанностей, связанных с гражданским и военным управлением. Уже в 1420 г. при дворе была основана специальная школа, в которой евнухов обучали основам государственного управления. На протяжении XVI— XVII вв. правление временщиков из числа евнухов становится истинным бедствием политической жизни в Китае. Именно эта проблема выдвигается на первый план в ходе реформаторского движения, начатого представителями минского чиновничества, обеспокоенного положением дел в державе. Отрицательное воз­действие евнухов на политическую жизнь усиливалось по мере роста их численности. Если в начале правления династии количе­ство евнухов превышало 10 тыс. человек, то ко второй половине XVI в. их численность превзошла 100 тыс. человек. В своем подав­ляющем большинстве евнухи были поглощены стремлением к личному обогащению, а не желанием принести пользу отечеству. Они были также повинны в вопиющем непрофессионализме и

251

страшной коррупции, поразившей государственный аппарат им­перии в период ее заката.

Одним из наиболее ярких примеров пагубного воздействия временщиков-евнухов на положение дел в империи было прав­ление в середине XV в. всесильного фаворита Ван Чжэня. В этот период вновь обострилась опасность, исходившая от монголов незадолго до этого изгнанных из Китая. Во главе с талантливым предводителем Эсеном они начали вторжение в пределы Север­ного Китая. Императорская армия во главе с самим юным прави­телем выступила навстречу врагу. Командование армией было поручено Ван Чжэню. Однако он не проявил военных талантов, и в сражении, состоявшемся в 30 км к северо-западу от Пекина, минская армия была наголову разбита, Ван Чжэнь погиб, а им­ператор попал в плен, в котором ему пришлось пробыть около года. Лишь благодаря умелым действиям генерала Юй Цяня, воз­главившего оборону столицы, ее удалось отстоять. Вместо благо­дарности вернувший себе через некоторое время престол импе­ратор приказал расправиться с военачальниками, спасшими стра­ну от разрушительного вторжения кочевников.

Во второй половине XV в. широкую известность приобрело имя влиятельного любимца императора Лю Цзиня. Этот евнух был знаменит казнокрадством и непотизмом, достигшим беспреце­дентных масштабов. После того как он был отправлен в отставку в 1510 г., выяснилось, что размеры его состояния составили око­ло 250 млн лянов, что примерно составляло все военные затраты Империи за 10 лет. Безудержная коррупция, в которой были по­винны евнухи, стала одной из причин углубления династийного кризиса на протяжении XVI — начала XVII в.

Первые проявления недовольства сложившейся ситуацией сре­ди чиновничества, добившегося своего положения в результате личных усилий, а не близости к императорскому гарему, имели место уже в конце XV в. Это нашло свое выражение в петицион­ной кампании, начатой прежде всего чиновниками палаты цен­зоров, обязанных по долгу службы проверять деятельность всех звеньев государственного аппарата В их меморандумах доказыва­лась вина ряда евнухов в коррупции, содержалось требование ус­транить наиболее одиозные фигуры. В 1498 г. оппозиционерам уда­лось добиться свержения коррумпированной придворной клики. На первом этапе оппозиционного движения, в котором прини­мали видное участие ученые мужи из императорской академи­ческой палаты (Ханьлинь шуюань), преобладали разоблачения фактов коррупции и мздоимства.

В начале XVI в. это общественное движение постепенно перера­стает в оппозицию реформаторов, призывающих к осуществле-

252

нию целого ряда преобразований, призванных оздоровить поли­тическую жизнь империи. Следует подчеркнуть, что выдвигавшие­ся предложения не выходили за рамки традиционных представле­ний о добродетельном правлении и, в сущности, были направле­ны на возрождение в первую очередь влияния чиновничества, обязанного своим общественным положением личным заслугам и добродетелям. В меморандуме на имя императора, поданном тремя видными сановниками в 1506 г., содержались требования повсед­невного участия императора в принятии государственных реше­ний, критика за излишнее пристрастие его к развлечениям и рос­кошному образу жизни. Верховный правитель страны, как говори­лось в этом документе, должен вести скромную жизнь, посвящать себя государственным трудам, глубоко изучать конфуцианские каноны, скрупулезно соблюдать положенные ему церемонии.

В докладе содержался призыв провести чистку государствен­ного аппарата, выдвигать на должности людей, известных своей образованностью и безупречными нравственными качествами. Разумеется, евнухи, достигшие своего высокого положения бла­годаря близости к императору, а не в результате блестящей сда­чи государственных экзаменов, должны были быть отстранены от управления государством.

Экономические требования реформаторов также вполне укла­дывались в традиционные рамки представлений об условиях доб­родетельного правления. Они рекомендовали повысить внимание к земледелию — основе экономики империи, не допускать по­вышения налогового бремени, проявлять заботу о поддержании ирригационных систем, настаивали на экономии в государствен­ных расходах, выступали против дорогостоящих проектов, строи­тельства роскошных дворцов и т.д. В числе их требований были и смягчение государственных монополий, проведение преобразо­ваний в армии.

В 1508 г. на участников реформаторского движения обруши­лись тяжелые репрессии. Было арестовано 300 столичных чинов­ников. Несколько лет спустя аресты оппозиционеров возобнови­лись, удар был нанесен по академии Ханьлинь, около 200 вид­ных книжников и чиновников оказались в тюрьмах. Многих из них приговорили к смертной казни, ссылке, конфискации иму­щества. Те же, кому удалось сохранить жизнь, лишились ученых званий и чинов, превратившись в простолюдинов.

Однако в конце 70-х гг. XVI в. сторонникам реформ удалось прий­ти к власти, воспользовавшись благосклонным отношением к ним императора, обеспокоенного нарастанием общественного кризи­са. Деятельность реформаторов возглавил видный представитель чиновничьего слоя и общественный деятель Чжан Цзюйчжэн. В

253

период его правления осуществлялись меры, направленные на преодоление явлений, связанных с приметами династийного кри­зиса. Правительство за счет средств, предназначенных для строи­тельства новых роскошных дворцов, выделило ассигнования на ремонт и восстановление ирригационных сооружений, постра­давших в результате разливов на Хуанхэ. Были проведены в жизнь земельно-налоговые реформы, направленные на учет податного населения, преодоление тенденций концентрации земли в руках крупных собственников. В эти годы были проведены последняя самая крупная в истории традиционного Китая перепись» населе­ния и учет земли, а в налоговые реестры внесены необходимые изменения.

Еще одной важной мерой, имевшей противоречивые послед­ствия, явились изменения, внесенные в систему сбора налогов. До этого ведущей формой поборов был натуральный налог, взи­мавшийся зерном (прежде всего рисом, в некоторых случаях пше­ницей), а также тканями. Помимо этого в качестве части налога с населения собирались деньги звонкой монетой, а также ассиг­нациями. Причем исходным считалось зерно, а объем остальн^хх составляющих налога рассчитывался на основе рыночных цен на рис. Суть налоговой реформы, получившей название "единого кнута", состояла в объединении налогов и повинностей в еди­ный налог, а также в коммутации налогов и повинностей, в ос­нову чего было положено серебро. Реформы, проведенные в пе­риод правления Чжан Цзюйчжэна, продолжили комплекс мер, принимавшихся минскими правителями начиная с первой чет­верти XVI в. и получившими завершение лишь незадолго до паде­ния династии. Однако в последней трети XVI в. на этом пути были достигнуты значительные успехи. Переход к новой системе нало­гообложения отражал сдвиги, связанные с дальнейшим раз­витием рыночных отношений, а также стремление государства упорядочить систему сбора налогов и увеличить поступления в казну, испытывавшую постоянный дефицит в наличных средствах.

Однако полностью заменить натуральный налог денежным не удалось, но такая цель и не ставилась. Там, где было удобнее продолжать собирать налог в натуральной форме, сохранилась прежняя система (главным образом в рисопроизводящих провин­циях, обеспечивавших императорский двор и государственный аппарат зерном). В связи с тем что денежная часть налогов соби­ралась медными деньгами, а рассчитывалась на основе рыночно­го курса серебра, реальная величина налога была подвержена колебаниям, зависившим от рыночной конъюнктуры. С одной стороны, это создавало дополнительные возможности для зло­употреблений, с другой — подрывало прежнюю стабильность

254

Империя Мин в конце XVI в-

налоговой системы. В связи со втягиванием Китая в международ­ную торговлю на протяжении XVI в., в условиях, когда империя имела Положительное сальдо во внешней торговле, в китайскую экономику в значительных количествах поступало серебро, до­бывавшееся в испанских колониях в Латинской Америке. Однако на рубеже XVI-XVII вв. освоенные залежи драгоценного металла были использованы, рудники выработаны. В связи с этим приток серебра в Китай замедлился, и в этой ситуации произошло изме­нение рыночных соответствий цен на серебряные ляны и медную монету. Одним из результатов этого было реальное увеличение

255

массы налогоплательщиков, большую часть которых составлял самостоятельное крестьянство, а также увеличение суммы нало­говых платежей. Это обстоятельство наряду с прочими, отмечен­ными выше, стало важной составляющей кризисных явлений охвативших империю в первые десятилетия XVII в.

Реформы, проведенные в годы пребывания Чжан Цзюйчжэна на посту государственного канцлера, включали также меры по осу­ществлению регулярных проверок деятельности чиновничества Император дал согласие на аудиенции сановникам и личное учас­тие в делах государственного управления. Серьезные меры были приняты в этот период и к усилению войск, пограничной стражи более тщательному подбору офицерских кадров.

После смерти Чжан Цзюйчжэна противники обвинили своего канцлера в государственных преступлениях, а члены е,го семьи были истреблены. В самом конце XVI в. борьбу за реформы воз­главил опальный сановник и единомышленник Чжан Цзюйчжэ-на, видный общественный деятель Гу Сяньчэн. Он нащел опору в среде членов академии Дунлинь, расположенной в Уси. Про­грамма, разработанная дунлинцами, в общих чертах совпадала с предложением более ранних реформаторов и б^хла направлена на предотвращение династийного кризиса путем установления гар­монических отношений между государством и обществом в ре­зультате сокращения налогового бремени и возвышения роли чест­ных чиновников, радеющих о благе отчизны. Важной Частью их предложений явилось принятие мер по прекращению захватов зе­мель самостоятельного крестьянства крупными землевладельцами.

В 1620 г. реформаторам удалось добиться прихода к власти мо­лодого императора, согласившегося поддержать их планы., Одна­ко враждебные придворные группировки организовали заговор. Правитель был отравлен, и власть вновь оказалась в руках при­дворной клики, в которой главную роль играли евнухи. Таким образом, те силы, которые стремились к предотвращению раз­вития тенденций, способных привести к глубокому обществен­ному кризису, чреватому падением правящего дома, проиграли, и это делало перспективу внутренней смуты почти неизбежной.

3. МИНСКИЙ КИТАЙ И ВНЕШНИЙ МИР

Первая половина правления минской династии была отмече­на энергичной внешней политикой, свидетельствовавшей о том, что китайская держава стремится утвердить себя как истинный центр мировой цивилизации, не ограничиваясь той ее частью, которая традиционно б^хла объектом китайской экспансии. Имен-

256

но в этот период окончательно сложилась и укрепилась внешне­политическая доктрина китайской империи, в рамках которой весь окружающий мир рассматривался как варварская перифе­рия, с которой возможны лишь вассальные отношения.

Первоначально усилия правящей династии были сосредото­чены на решении задачи полного изгнания из страны монгольс­ких завоевателей. Борьба с монголами собственно на китайской территории и в районах, прилегающих к ней, продолжалась еще в течение 20 лет после утверждения на китайском престоле Чжу Юаньчжана. В первые десятилетия XVI в. Китай перешел к насту­пательным операциям против кочевников. Важную роль в обес­печении безопасности северо-западных границ империи сыграла победа полумиллионной китайской армии в сражении на р. Толе (1410). Успешн^те д^я китайских войск военн^те операции против кочевников продолжались и позднее, однако к середине XVI в. в результате усиления кочевых государств и ослабления империи, втягивавшейся постепенно в виток очередного династийного цик­ла, ситуация резко изменилась. Свидетельством тому была катаст­рофа 1449 г., когда китайская армия была разгромлена, а импе­ратор попал в руки предводителя западных монголов-ойратов Эсена. Как отмечалось выше, в этот критический момент с боль­шим трудом удалось отстоять столицу империи. С этого времени именно защита страны от экспансии с северо-запада, т.е. основ­ное традиционное направление внешней политики, выходит на первый план.

В 70-е гг. XVI в. много беспокойства китайским войскам и ад­министрации доставляли японские пираты, флот, которых был разгромлен китайскими судами вблизи островов Рюкю. В резуль­тате военного конфликта в 80-е гг. XVI в. Корея признала свою зависимость от Китая.

В начале XV в. Срединная империя оказалась перед угрозой втор­жения со стороны могущественной державы Тимура. Однако по­ход завоевателей был остановлен в связи со смертью Тимура в 1405 г. В это же время Китай предпринял вторжение во Вьетнам, воспользовавшись внутренней смутой в этом государстве и рас­считывая превратить его в новую провинцию империй. Однако в результате упорного сопротивления вьетнамцев минскому двору пришлось отказаться от своих планов и признать национальное правление во Вьетнаме в обмен на согласие установить с Китаем вассальн^те отношения (1431).

Несомненно, одним из наиболее любопытных феноменов внешней политики Китая в минский период были активные по­пытки расширения влияния в регионах, которые традиционно

257

не считались сферой интересов Китая. В период между 1405 и 1433 гг. было организовано семь экспедиций в страны Юго-Вос­точной и Южной Азии. Перед ними были поставлены широкие

задачи: осуществление геогра­фических открытий, изучение дальних стран, установление политических контактов и воз­можное включение этих госу­дарств в сферу влияния китай­ской империи. Во главе флоти­лий б^1л поставлен Чжэн Хэ, евнух, придерживавшийся ис­ламского вероисповедания. С его именем связаны уникаль­ные результаты, достигнутые во время этих плаваний. В чрез­вычайно дорогостоящих экспе­дициях участвовали десятки су­дов, на бортах которых насчи­тывалось около 30 тыс. человек; среди них были моряки, сол­даты, ученые. Непосредствен­

Чжэн Хэ (флотоводец и путешественник

времен династии Мин)

ным мотивом, приведшим к организации первой экспеди­ции, явилось стремление ки-

тайских властей найти возмож­ных союзников в борьбе против Тамерлана, готовившего, как это было известно, широкомасштабное вторжение в Китай. Впослед­ствии к этому добавилось и стремление установить гегемонию Срединной империи в регионе Юго-Восточной Азии, изладить связи с китайскими общинами, к этому времени уже сложивши­мися здесь, расширить представления о сопредельных с Китаем государствах. В этом смысле наибольший интерес для китайских политиков и мореходов представляли Малайя, Суматра, Ява и Филиппины. Однако китайским кораблям удалось не только дос­тигнуть берегов государств Юго-Восточной Азии, но и продви­нуться дальше на Запад, к берегам Индии, Цейлона, Персидс­кого залива и даже доплыть до восточного побережья Африки.

Экспедиции под командованием Чжэн Хэ продемонстриро­вали способность китайской державы не только распространять свое влияние на сопредельные народы, имевшие сухопутные гра­ницы с империей, но и организовывать длительные морские эк­спедиции на огромные для той эпохи расстояния. Это также сви­детельствовало о достигнутом уровне развития империи, ее эко-

258

номических ресурсах. Тем не менее в 40-е гг. XV в. минское прави­тельство приходит к решению прекратить активную внешнепо­литическую деятельность в регионах, находившихся вне сферы традиционного китайского влияния. Это было продиктовано дву­мя факторами: истощением ресурсов и возрождением опаснос­ти, исходившей от кочевых народов, угрожавших границам с се­веро-запада. Более того, прекращение активной внешней поли­тики в южном направлении сопровождалось, по сути дела, закр^гтием страны. В 1446 г. из Китая б^зли выслана: послы даль­них государств, а в 1552 г. б^зло принято решение отозвать весь флот к китайским берегам и прекратить строительство крупно­тоннажных судов.

На протяжении XVI в. имели место контакты с европейцами. До этого Китай развивал торговые отношения лишь с арабами и персами. Европейца:, перв^тми оказавшиеся у берегов Китая, б^зли или торговцами или пиратами, а как правило, — и теми и други­ми одновременно. Первыми установили более или менее регу­лярные контакты с империей португальца:, приб^твшие в Гуан­чжоу в 1516 г. Им удалось наладить регулярную торговлю с Кита­ем й основать свои поселения в ряде приморских городов. Однако в середине XVI в. эти поселения были ликвидированы китайски­ми властями, и португальцам для ведения торговли был остав­лен лишь небольшой порт у побережья недалеко от Гуаньчжоу. Так образовалась португальская колония Макао (1557), и поны­не остающаяся ее владением.

За португальцами последовали голландцы, занявшие в 1624 г. Тайвань, затем англичане, первая экспедиция которых подошла к берегам Китая в 1637 г. Помимо торговцев в Китай прибыли католические миссионеры, наиболее известный из которых Мат-тео Риччи (1552—1610). Он сделал много не только для распрост­ранения в Китае христианства, но и для распространения сведе­ний о европейских государствах среди высших сановников импе­рии. Маттео Риччи — один из немногих европейцев, допущенных ко двору, и остаток своей жизни он провел в Китае.

В самом конце XVI в. Китай столкнулся еще с одной опас­ностью, исходившей от Японии. Объединитель Японии Тоёто-ми Хидэёси строил честолюбивые планы завоевания соседних стран, а первым шагом в их осуществлении должны были стать Корея и Китай. В 1592 г. началось японское вторжение в Корею. 160-тысячная японская армия, не встретив сильного сопротив­ления, продвигалась к границе с Китаем, что заставило минское правительство принять меры по организации отпора японской интервенции. На следующий год началась война, закончившаяся поражением японских войск, которые подвергались атакам не

259

только китайской армии, но и корейских партизан и терпели поражения от действий корейского флота

В 1597 г. после ср^тва китайско-японских переговоров японцы вновь начали вторжение в Корею, на этот раз собрав 100-тысяч­ную армию Китайские гарнизоны в Корее были разгромлены и вытеснены из страны Возобновилась тяжелая и кровопролитная для обеих сторон война. Тем не менее в результате совместных действий китайской армии, корейских партизан, умелых опера­ций корейского флота для японских войск создалась весьма тя­желая ситуация И если бы не смерть честолюбивого правителя Японии, война могла бы затянуться надолго

Между тем в первые десятилетия XVII в. минская династия столкнулась с еще более серьезными проблемами глубоким внут­ренним кризисом и угрозой, исходившей от маньчжуров — сосе­дей Китая на севере.