Культура речи как учебная дисциплина

Культура речи изучается в высших учебных заведениях как составная часть цикла гуманитарных дисциплин, предназначенного для студентов всех специальностей.

В современную эпоху высшее образование имеет особо важное значение для обеспечения устойчивого развития общества по пути экономических реформ, построения правового государства и гуманизации социальных отношений.

Эта особая роль высшего образования состоит не только в подготовке квалифицированных кадров, способных эффективно управлять экономикой и правовыми институтами в современном динамично меняющемся мире, но и в создании благоприятной общественной атмосферы, в повышении культуры социальных и межличностных отношений. Эта задача может быть решена только в том случае, если выпускник вуза получит необходимые знания и навыки образцового владения литературно грамотной и красивой речью на государственном языке Российской Федерации - русском языке.

Предметом культуры речи как учебной дисциплины являются нормы литературного языка, виды общения, его принципы и правила, этические нормы общения, функциональные стили речи, основы искусства речи, а также трудности применения речевых норм и проблемы современного состояния речевой культуры общества.

Важнейшими задачами дисциплины являются:

Закрепление и совершенствование навыков владения нормами русского литературного языка.

Формирование коммуникативной компетенции специалиста.

Обучение профессиональному общению в области избранной специальности.

Развитие навыков поиска и оценки информации.

Развитие речевого мастерства для подготовки к сложным профессиональным ситуациям общения (ведение переговоров, дискуссии и т.п.).

Повышение культуры разговорной речи, обучение речевым средствам установления и поддержания доброжелательных личных отношений.

Главной целью курса культуры речи является формирование образцовой языковой личности высокообразованного специалиста, речь которого соответствует принятым в образованной среде нормам, отличается выразительностью и красотой.

Курс культуры речи нацелен на формирование и развитие у будущего специалиста - участника профессионального общения комплексной коммуникативной компетенции на русском языке, представляющей собой совокупность знаний, умений, способностей, инициатив личности, необходимых для установления межличностного контакта в социально-культурной, профессиональной (учебной, научной, производственной и др.) сферах и ситуациях человеческой деятельности.

Достижение этой цели в полном объеме требует не только внимательного изучения литературы по темам курса, но и дальнейшего самообразования, с методами которого знакомит данный курс.

Культура речи включает три аспекта:

нормативный;

коммуникативный;

этический.

Нормативный аспект культуры речи - один из важнейших, но не единственный. Он предполагает знание литературных норм и умение применять их в речи. Однако эффективность общения не всегда достигается одной правильностью речи. Важно учитывать, кому адресован текст, принимать во внимание осведомленность и интересы адресата. Язык располагает богатым арсеналом средств, позволяющим найти нужные слова для объяснения сути дела любому человеку. Среди языковых средств необходимо выбирать такие, которые с максимальной эффективностью выполняют поставленные задачи общения. Навыки отбора таких средств составляют коммуникативный аспект культуры речи.

Соблюдение норм поведения, уважение к участникам общения, доброжелательность, тактичность и деликатность составляют этическую сторону общения.

Этические нормы составляют необходимую часть культуры речи, а культура речи, в свою очередь, является важной частью общей культуры человека.

"Итак, культура речи - это такой выбор и такая организация языковых средств, которые в определенной ситуации общения при соблюдении современных языковых норм и этики общения позволяют обеспечить наибольший эффект в достижении поставленных коммуникативных задач", - так определяет понятие культуры речи известный современный лингвист Е.Н. Ширяев (Ширяев Е.Н. Что такое культура речи // Мы сохраним тебя, русская речь. М.: Наука, 1995. С. 9-10).

Термин культура речи многозначен. Среди его основных значений выделяют следующие:

"Культура речи - это совокупность знаний, умений и навыков, обеспечивающих автору речи незатрудненное построение речевых высказываний для оптимального решения задач общения" (Соколова В.В. Культура речи и культура общения. М.: Просвещение, 1995. С. 15);

"Культура речи - это совокупность и система свойств и качеств речи, говорящих о ее совершенстве" (там же, с. 15);

"Культура речи - это область лингвистических знаний о системе коммуникативных качеств речи" (там же, с. 16).

3.2. Культура речи как обновляющаяся область научно- практических исследований

Культура речи как особая научная дисциплина начала складываться в 20-е гг. ХХ в. благодаря работам В.И. Чернышова, Л.В. Щербы, Г.О. Винокура.

Изменение социального порядка после 1917 г. вызвало новую культурно-языковую ситуацию. В публичном общении стали принимать участие широкие слои населения, ранее не владевшие грамотой. Произошло изменение сфер общения, резко снизился уровень речевой культуры общества в целом.

Все эти процессы стали предметом внимания ученых. Стали появляться научные труды, содержавшие анализ речевой практики общества и его отдельных социальных сред, а также работы, в которых предлагались методы повышения грамотности и развития речевой культуры участников публичного общения.

Среди важнейших работ того времени следует назвать работы Г.О. Винокура "Культура языка" (1929), С.И. Карцевского "Язык, война и революция" (1922), А. Горнфельда "Новые словечки и старые слова" (1922), А.М. Селищева "Язык революционной эпохи. Из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926)" (1928). Эти работы были посвящены изучению факторов, ведущих к разрушению норм литературного языка, выявлению и описанию участков языковой системы, наиболее чувствительных к нарушению литературной нормы, и методам повышения грамотности, распространения знаний о языке, воспитания уважения к правильной речи.

Затем после длительного перерыва интерес к проблемам культуры речи вновь повышается в 1960-е г. Особую роль в это время сыграли работы В.В. Виноградова, С.И. Ожегова, Д.Э. Розенталя.

В 1957 г. издаются "Избранные работы по русскому языку" академика Л.В. Щербы. В состав этого сборника вошел ряд статей, посвященных речевой деятельности и проблемам обучения языку.

В 1959 г. в "Избранных трудах" А.М. Пешковского переиздается его статья, написанная в 1923 г., "Объективная и нормативная точка зрения на язык", посвященная научному определению понятия языковой нормы.

В 1960 г. в "Избранных работах по русскому языку" С.П. Обнорского печатается его работа "Культура русского языка".

В.В. Виноградов в статье "Русская речь, ее изучение и вопросы речевой культуры" ("Вопросы языкознания", 1961, № 4) и других работах обратил внимание на проблемы изучения культуры речи: существование субъективно-вкусовых оценок, присущих определенному времени и определенной среде, динамичность нормы и ее стилистическое разнообразие.

В этот период проблемы нормирования языка, пропаганды речевой культуры исследуются в работах Б.Н. Головина "Как говорить правильно. Заметки о культуре речи" (1966), В.А. Ицковича "Языковая норма" (1968), В.Г. Костомарова "Культура языка и речи в свете языковой политики" (1965) и других ученых. Выходят сборники научных статей "Вопросы культуры речи", "Язык и стиль".

В 1970-е г. выходят работы В.Г. Костомарова "Русский язык на газетной полосе" (1971), С.И. Ожегова "Лексикология. Лексикография. Культура речи" (1974), Л.В. Успенского "Культура речи" (1976).

Интерес к вопросам культуры речи в науке увеличивается после нового изменения языковой ситуации в конце 1980-х гг. Среди наиболее известных научных работ о состоянии речевой культуры общества на рубеже ХХ-ХХI вв. можно отметить коллективную монографию "Русский язык конца ХХ столетия" (1996), работы О.А. Лаптевой "Живая русская речь с телеэкрана" (2000), В.Г. Костомарова "Языковой вкус эпохи" (1994), а также учебники по риторике Н.Н. Кохтева, Ю.В. Рождественского и других авторов, учебники по культуре речи.

Культура речи исследуется в нескольких разделах языкознания.

Функциональная стилистика изучает особенности речевых норм в связи с различными функциональными стилями речи, владение стилями, стилистические изменения в языке и речи.

Теория речевых актов изучает речевые действия говорящего и слушающего и правила эффективного ведения диалога и подготовки монолога.

Лингвистическая прагматика изучает цели участников общения и методы их достижения, отношение человека к собственной и чужой речи.

Лингвистика текста занимается нормами построения целого текста и ролью текста в общении людей, структурными и стилистическими особенностями текстов.

Социолингвистика исследует языковую ситуацию в обществе, влияние общественных факторов на культуру речи и культуры речи на общественную жизнь.

Как область научно-практических исследований культура речи включает объяснение существования языковых норм и речевых ошибок и разработку рекомендаций по закреплению и преодолению недостатков речи. Поэтому проблемы культуры речи освещаются как в монографиях, адресованных лингвистам, так и в учебно-практических пособиях, предназначенных для массового читателя. При этом практические рекомендации опираются на теоретическую разработку проблем культуры речи, а выводы теоретического характера - на знание речевой практики общества.

Так как общественная жизнь не стоит на месте, то специалистам по культуре речи требуется постоянно следить за происходящими социально-языковыми процессами и оперативно учитывать проблемы речевого взаимодействия людей в своих рекомендациях. Поэтому работа исследователей в области культуры речи сочетает в себе накопление объективных данных о состоянии речевой культуры общества, объяснение этих данных при помощи новейших лингвистических методов и разработку методов обучения речевым нормам и навыкам эффективного общения широких общественных слоев. Такая работа основывается на систематическом обновлении фактических данных и методического инструментария, что и делает культуру речи постоянно обновляющейся областью научно-практических исследований.

3.3. Основные понятия культуры речи

Для того чтобы разобраться в путях и способах самостоятельного развития речевой культуры, необходимо ясно представлять содержание и объем понятий данной дисциплины.

Центральным понятием этой дисциплины является понятие о языке. Язык - "естественно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система облеченных в звуковую форму знаковых единиц, способная выразить всю совокупность понятий и мыслей человека и предназначенная прежде всего для целей коммуникации" (Арутюнова Н.Д. Язык // Русский язык. Энциклопедия. М., 1997. С. 652).

Способность соотносить звук и значение - главнейшая характеристика языка. Язык в одно и то же время - система знаков, замещающих предметы и речи и совокупность значений, сосредоточивших в себе духовный опыт людей.

С языком тесно связано понятие речи. Речь - это "конкретное говорение, протекающее во времени и облеченное в звуковую (включая внутреннее проговаривание) или письменную форму. Под речью принято понимать как сам процесс говорения, так и результат этого процесса, т.е. и речевую деятельность, и речевые произведения, фиксируемые памятью или письмом" (Арутюнова Н.Д. Речь // Русский язык. Энциклопедия. М., 1997. С. 417).

Речь воспринимаема, конкретна и неповторима, преднамеренна и направлена к определенной цели, она обусловлена ситуацией, субъективна и произвольна. В речи функции языка проявляются в различных сочетаниях с преобладанием одной из них.

Общение между людьми является и социально-психологическим взаимодействием и каналом передачи информации. Поэтому в учебниках по культуре речи используется термин коммуникация. Коммуникация - общение между людьми, процесс обмена информацией, процесс, поддерживающий функционирование общества и межличностные отношения. Коммуникация складывается из коммуникативных актов, в которых участвуют коммуниканты (автор и адресат сообщения), порождающие высказывания (тексты) и интерпретирующие их. Процесс коммуникации начинается замыслом говорящего и имеет целью понимание высказывания адресатом.

Результатом речевой деятельности говорящего является текст. Текст - это законченное речевое произведение (письменное или устное), основными свойствами которого являются цельность и связность. Правильность построения текста состоит в соответствии требованиям внешней связности, внутренней осмысленности, возможности своевременного восприятия, осуществления необходимых условий общения. Правильность восприятия текста обеспечивается не только языковыми единицами и их соединениями, но и необходимым общим фоном знаний.

Важным является понятие о качествах речи. Качества речи - это свойства речи, обеспечивающие эффективность коммуникации и характеризующие уровень речевой культуры говорящего.

В филологии различают

речевую культуру личности;

речевую культуру общества.

Речевая культура личности индивидуальна. Она зависит от эрудиции в области речевой культуры общества и представляет собой умение пользоваться этой эрудицией. Речевая культура личности заимствует часть речевой культуры общества, но вместе с тем она шире речевой культуры общества. Правильное пользование языком предполагает собственное чувство стиля, верный и достаточно развитый вкус.

Речевая культура общества есть отбор, собирание и хранение лучших образцов речевой деятельности, образование литературной классики и следование нормам литературного языка. Такого понимания речевой культуры придерживается Ю.В. Рождественский (Общая филология. М., 1996. С. 14).

Конечно, в рамках науки о культуре речи рассматриваются не только примеры высокого уровня владения литературными нормами и правилами общения, но и случаи нарушения норм как в речевой деятельности индивида, так и в речевой практике общества.

Успешное общение между людьми требует коммуникативной компетенции участников такого общения. Коммуникативная компетенция - это совокупность знаний, умений и навыков адекватного отражения и восприятия действительности в различных ситуациях общения.

Основными понятиями культуры речи являются также такие понятия, как литературный язык, нормы языка, стиль, языковой стандарт, языковая личность, виды и формы речи, речевой этикет.

Публицистический стиль.

Публицистический стиль используется в общественно-политической сфере, выполняет информационную, агитационно-пропагандистскую и популяризаторскую функции. Это стиль газет, журналов, радио- и телевидения, устные выступления на собраниях, митингах, съездах. Содержание публицистической речи обращено к массам, и оно должно воздействовать на них, на их разум и чувства. Информация должна быть актуальной, своевременной, действенной, быстро передаваться от одного лица к другому, через средство массовой коммуникации.

Указанные не лингвистические факторы обусловливают стилевые черты:

1.Злободневность;

2.Простота и доступность;

3.Призывность, лозунгово декларативный характер;

4.Открытую оценочность;

5.Рекламность;

6.Яркую образность, эмоциональность и даже страстность.

Публицистический стиль отличается от других особым проявлением в нём побудительной функции языка, а точнее - функции воздействия. Под стилями и жанрами публицистической речи являются:

1) Политико-агитационной /воззвания, призывы, прокламации, листовки/.

2) Официальный политико-идеологический /партийные документы/.

3) Собственно публицистический /памфлеты, очерки/.

4) Газетный /заметки, статьи, репортажи, интервью…/.

Газетный подстиль является в публицистическом стиле ведущим, наиболее распространённым и многоплановым, массовым. Газетные жанры подразделяются на три группы: информационные, аналитические, художественно-публицистические. Информационные жанры: заметка, репортаж, интервью, отчёт, колонка комментатора, корреспонденция. Эти жанры имеют чёткую установку на сообщение, а не комментирование и толкование событий. Жанры данного стиля отличаются сдержанностью, лаконизмом, логической стройностью и коммуникативной ясностью.

К аналитическим жанрам относятся: статьи, обзоры печати, обозревания, рецензии, письма. Эти жанры ориентированы на глубокий анализ, на отклик читателей, обобщения материала.

К художественно-публицистическим жанрам относятся: зарисовка, очерк, фельетон, памфлет, пародия. В этих жанрах даётся принципиальная оценка фактов, событий, явлений действительности.

Только для газетно-публицистического стиля характерен конструктивный принцип: чередование экспрессии и стандарта. Рассмотрим некоторые газетные жанры более подробно.

Информация прежде всего дает ответы на вопросы : что произошло в мире за истекшие сутки, как развиваются события предыдущих сообщений, что важного за рубежом и в нашей стране?

Хорошо поставленная и четко организованная информация по вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни, по международному положению выполняет огромную роль в формировании общественного мнения, в воспитании молодого поколения, это позволяет правильно ориентировать граждан страны в вопросах внутренней и внешней политики государства.

В основе каждого информационного сообщения лежит факт. Но это не означает, что любой произвольно взятый факт сам по себе является поводом для информации в прессе. Факт, даже и важный, и созвучный общественному интересу, не может лечь в основу информации, ели он уже известен читателю, если он не расширяет его кругозора. Факт – это сердце информации, а новизна – ее душа. Только при сочетании общественной значимости факта и его новизны образуется фундамент, на котором можно строить информацию.

Информация динамична, она не терпит вялого, аморфного начала. Уже из первых строк читатель вправе узнать главное, суть материала, чтобы решить, стоит ли он внимания. На профессиональном языке главная мысль информации, предельно четко сформулированная в первой фразе, первом абзаце, иногда именуется «лид» от английского глагола lead - вести. Найти «запевку» информации, ее ударное начало непросто, но к этому надо стремиться, это диктуется самим фактом, событием. Удачное начало заставляет заинтересоваться заметкой, углубиться в ее чтение. В нем чаще всего объявляется главная новость, то ради чего она, собственно говоря, написана, и одновременно содержится ее социальная и политическая оценка.

Если репортер сведет все дело только к изложению факта, пусть и весьма важного, это будет означать, что он выполнил задачу наполовину, ибо в нескольких строках надо показать еще и значение сообщаемого. Журналист может осветить, разъяснить новый факт, событие следующими средствами:

А) другие – и новые и уже известные – факты, подчеркивающие актуальность и важность информации,

Б) данные экономического, технического, географического, исторического характера, нужные для осмысления факта;

В) пояснительные сопоставления, фактические или цифровые;

Г) мнение видных деятелей, специалистов, свидетелей и др.

Основной факт, служащий стержнем информации, должен быть подан не сам по себе, а на определенном фоне, должен сопровождаться дополнительными фактами, которые высвечивали бы главное событие. Поясняли его значение. Искусство журналиста состоит в том, чтобы найти такой фон, умело и продуманно подать его, иначе информация неизбежно потеряет стройность, второстепенное может заслонить главное, и весь материал в конечном счете утратит идейную направленность. Следует особо сказать, что публикация расширенной комментированной информации не только не исключает, а, напротив, предполагает одновременную публикацию хроникальных подборок. В эти подборки входят заметки, которые лишь кратко сообщают о факте, никак не разъясняя его. Хроника – важный и широко распространенный вид информации: она дополняет основные информационные материалы, расширяет тематический и географический диапазон газеты, с ее помощью можно даже на небольшой газетной площади сообщить читателям большой объем информации. Информации пишут простым, ясным, лаконичным языком. Информация больше, чем какой-либо другой газетный жанр, не терпит многословия, а тем более пустословия, всякого рода словесных завитушек.

Это, разумеется, не означает, что журналист, работающий в жанре информации, знает лишь один стиль – «телеграфный». Это означает, что в информации каждая фраза должна быть продумана, взвешена, отточена. Это означает, что в информации особенно недопустимы длинноты, « общие места». Так называемый « информационный взрыв» еще больше повысил цену краткости информации, цену того времени, которое читатель затрачивает, чтобы узнать новость. Особенно следует предостеречь журналистов, работающих в жанре информации, от чрезмерного пристрастия ко всякого рода профессиональным терминам, техницизмам. Разумеется, репортер, специализирующийся на экономической тематике, на материалах о техническом прогрессе, не обойдется без некоторых производственно-технических и экономических терминов, так же как его коллега, освещающий искусство, неизбежно обратится к искусствоведческой терминологии. Во-первых, к терминам и профессиональным выражениям следует относиться критически, отбирая наиболее понятные для широкого круга читателей, а, во-вторых, необходимо соблюдать чувство меры.

Заметку о технической новинке, о научном открытии, как и любую другую информационную заметку, отличает максимальная простота и доступность изложения. Занимательность также не противопоказана информации, но ее не надо делать самоцелью. Лучше стремиться к тому, чтобы каждая информация была написана ярко и свежо.

Одно из важнейших и непременных требований, предъявляемых к информации, - оперативность. Информация имеет ценность, когда она следует непосредственно за событием, за новостью. Вот почему информация как жанр требует присутствия слова «сегодня», на худой конец, «вчера». Источниками информации являются – непосредственные географические точки, места событий. Это репортажи. В этом случае журналист-репортер как разведчик, который первым оказывается на месте приземления космонавтов, на извержении вулкана, на морях и океанах, в самолете, в вертолете, на грузовике, в чуме и в Доме правительства. Следом за репортерами идут очеркисты, обозреватели. Они расскажут о факте, о событии более подробно, дадут анализ, но первым все-таки является репортер. Важными источниками информации являются документы президентского аппарата, правительственные решения, материалы выборных органов, местных органов власти, министерств и др. В этих документах и материалах определяются и формулируются основные тенденции и магистральные направления развития страны, ее экономики, науки, техники, культуры, спорта, образования. Эти материалы подсказывают журналисту, на каких проблемах он должен сосредоточить свое внимание, дают представление о том, какие проблемы на сегодняшний день являются ключевыми, открывают перспективу завтрашнего дня.

Во-вторых, тесная, повседневная связь с людьми – это главный и неисчерпаемый источник информации. В-третьих, редакционная почта. Это письма трудящихся, они отражают проблемы каждого дня, заостряют внимание на каких-то важных аспектах деятельности коллектива, личности. Наконец, следует пользоваться информацией центральных и местных газет, т.е. интересоваться работой коллег, работников радио, телевидения, особо в наши дни нужно сказать об Интернете. Это колоссальные возможности для современной информативной службы.

Зарубежная корреспонденция как газетный жанр выросла из развернутого информационного сообщения, присланного из-за границы, из письма в газету от штатного или нештатного корреспондента, находящегося за рубежом. В прощлых веках в распоряжении зарубежных корреспондентов была почтовая и телеграфная связь. Поэтому посылаемые ими в газету письма и телеграммы чаще всего описывали множество событий, охватывали не короткий, а сравнительно длинный отрезок времени. По публицистическим приемам такие материалы были весьма близки к статьям, поскольку авторы стремились дать не столько репортаж о происходящем событии, сколько анализ того или иного политического, экономического, культурного явления.

С тех пор жанр зарубежной корреспонденции претерпел немалые изменения. Сказалось расширение возможностей самих средств массовой информации и пропаганды, рост числа и квалификации журналистов. Благотворно отразилось на возможностях газет, журналов, радио, телевидения быстрое развитие линий дальней коммуникации. Наряду с почтовой и телеграфной связью появились телефонная и радиосвязь, телетайпы и телексы, Интернет и космическая связь, собственные радиостанции. Сообщение, репортаж, статья, радиоинтервью, очерк, телерепортаж, прямое включение с мест событий стали повседневностью для журналиста. За рубежом работают квалифицированные журналисты-международники, знающие иностранные языки, хорошо изучившие страну, где являются штатными корреспондентами определенных средств массовой информации. Различаются три вида зарубежной корреспонденции. Во-первых, корреспонденция событийная. Она написана в связи с конкретным событием в той или иной стране. Эти материалы отличаются подробностями актуального характера, содержат фактические сведения. Автор, как правило, не только излагает факты, но и осмысливает их, выявляет свой подход к происходящему или ссылается на авторитетные личности. Второй вид зарубежной корреспонденции посвящен не отдельному событию, а явлению в жизни данной страны, данного народа. Характерная черта такого материала - сочетание фактов и обобщений. Факты берутся, не только из сегодняшнего дня, а и из прошлого. Это дает возможность создать широкую панораму явления, показать его значимость в жизни данной страны, данного народа, данного коллектива. Автор выступает не только как историк, исследователь, но и как исследователь, имевший возможность наблюдать этот процесс и передать его глазами очевидца.

Третий вид зарубежной корреспонденции – это корреспонденция политическая. Как правило, корреспонденция такого типа написана в столице зарубежной страны и повествует о региональных или международных событиях огромного масштаба (саммит, подписание важных договоров и др.). Отличительные особенности – оперативный анализ, широкое использование материалов зарубежной прессы, радио и телевидения, высказывания государственных и политических деятелей, интервью с ними, прогнозы, выводы, общественно-политическая значимость. Политические корреспонденции пишутся и публикуются в связи с крупными международными форумами, государственными визитами, встречами в верхах, в связи с глубинными процессами и изменениями в жизни страны. Это серьезные, всесторонне продуманные выступления с соблюдением норм общественного поведения данной страны. Основное достоинство зарубежных корреспонденция – злободневность, публицистическая яркость, правильный подход и осмысление происходящих событий, умение автора распознать за внешней стороной фактов их подлинную сущность.

Отчет – это публицистический жанр, имеющий свои отличительные черты. Толковый словарь В.Даля объясняет слово «отчет» как «подробное показание действий своих, ответ, оправдание или объяснение…». Автор отчитывается перед читателями в том, что он сам увидел и услышал, в том, как воспринял и оценил происходящее событие: открытие выставки, футбольный матч, известны отчеты о великосветских приемах, пышных выездах императоров и королей. В истории прессы королей, о военных парадах, о благотворительных вечерах и торжественных молебствиях, о скачках, о сенсационных уголовных процессах. Это были описания в торжественно-пышном стиле, с тяжеловесно-казенными оборотами речи, в тексте указывались все должности и звания всех лиц. Сама история жанра свидетельствует о том, что отчет вовсе не сухой протокол. Отчет, как и любая другая форма публицистики – статья, корреспонденция, фельетон, обзор, очерк должен быть результативным, действенным. Отчет как информационный публицистический жанр отличается правдивостью описания, строгой последовательностью изложения хода событий, оперативностью. Одни отчеты не требуют журналистских красок (официальный визит и др.), здесь уместна протокольная манера изложения, в других случаях это может быть субъективный взгляд, здесь уместны личные выводы и индивидуальный подход (совещание врачей-кардиологов о новых достижениях вобласти диагностики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний, конференция о возможностях и последствиях клонирования).

Рецензия. Литература и искусство, достигшие за последние годы во всех своих творческих проявлениях значительных высот, требуют соответственно большого и содержательного о них разговора. Не той беглой, примитивно-оценочной раздачи «отметок» по незамысловатой рецензентской схеме: «удалось – не удалось», которая, увы, и нынче, пусть гораздо реже, да все-таки встречается еще на газетных, а то и журнальных страницах, но глубокого размышления об идейно-художественной сути новых, появляющихся на нашем читательском и зрительском горизонте произведений литературы, театра, кино, музыки, телевидения, народного творчества…

За последние годы жанр рецензии расширился, обрел необходимую ему как воздух возможность полемики, спора, раздумья, широту мысли, нашел наконец радующее разнообразие форм подачи материала. Рецензия, непременно выражая принципиальную позицию, мнение газеты или журнала, часто бывает обращена к читателю не «в прямом», обычном своем виде, а предстает как очерк, творческий портрет, обзорная статья, размышление художника или как интервью, диалог – да мало ли у нас способов живого, непринужденного разговора с читателем, которого журналист, писатель, рецензент хочет заинтересовать новинкой и приглашает к единомыслию, соучастию либо к полемике, обсуждению, спору.

Рецензия может быть по-газетному краткой или по-журнальному просторной, прочитанной по радио актером или «показанной» в телевизионной передаче, но всегда она должна опираться на открытия самого рецензента, на творческую мысль, развивающую и углубляющую содержание произведения, а не пересказывающую фабулу, которая и без того может быть уже известна читателю.

Рецензенту приходится продумывать свое выступление до мельчайших подробностей, отбирая каждое слово, чтобы рецензия не превратилась вдруг в аннотацию, которая, конечно, тоже имеет право на существование, но несет в себе совсем другой смысл, ставит другие, подчас только информационные задачи. Рецензент всегда остается исследователем, которому если и предстоит оценка произведения (от латинского: recensio – оценка), то лишь того, что найдено, открыто, постигнуто в этом произведении еще и самим рецензентом.

Конечно, рецензент обязан досконально знать то, о чем пишет, - литературу, театр, кино. Имеется в виду не просто прочитанную и перечитанную рецензентом книгу, пьесу, киносценарий или монтажные листы, а также теоретический материал, освещающий проблему, предшествующие выступления прессы и т.д. Думается, просто невозможно писать о театре и кино, не представляя себе, как практически «сотворяется», создается фильм или спектакль, начиная от пьесы и сценария, кончая готовым, вышедшим на публику произведением искусства. Рецензенту, знающему свое дело, не только интересно, но профессионально необходимо знать законы сцены и киносъемки, понимать их особенности, их различия, бывать на репетициях, начиная опять-таки от застольной читки пьесы, которая уже становится как бы своеобразным черновым проектом спектакля, где прорисовываются характеры, их связи, линия конфликта и его разрешения.

Говоря о публицистическом стиле, следует особо сказать об ораторской речи. «В обществе, где презирается истинное красноречие, царят риторика, ханжество слова, или пошлое краснобайство. И в древности, и в новейшее время ораторство было одним из сильнейших рычагов культуры».

Стиль художественного текста

Литературно-художественный стиль - это стиль произведений художественной литературы. Назовем его особенности:

1. Единство коммуникативной (сообщение) и эстетической функций;

2. Многостильность, использование языковых средств других стилей, включая разговорный);

3. Образность;

4. Широкое проявление индивидуальности автора.

«Слово, стиль, образ - взаимно связанные категории. Всякое слово обнаруживает свои качества в контексте, точнее в определенном стиле речи. Фигурально выражаясь, слово – это цвет стиля. Поэтический, или художественный образ – это плод стиля. Образ – понятие искусствоведческое. Обычно под художественным образом понимают воспроизведение типических явлений жизни в конкретно-индивидуальной форме. Такое отражение жизни свойственно искусству как идеологии, художественно осваивающей мир». (Пустовойт П. Г. Слово – стиль – образ. М.;Знание, 1980, с.3).

Афоризм «писатель – это словарь» имеет глубокий смысл. Если общенародный язык – это безбрежное море, то искусство писателя состоит в умении пользоваться его богатствами, силой морских волн «А наше писательское дело – направить часть этих волн в наше русло, на нашу мельницу» (И. Тургенев).

Слово в художественном произведении – составная часть стиля как определенного речевого единства. Стиль как бы главенствует над отдельными словами, определяет уместность одних и неуместность других в данном контексте.

Язык художественного произведения формирует стиль писателя, он выбирает из общенародного языка те слова, которые больше всего соответствуют его целевой установке. Маяковский писал: «Некоторые слова просто отскакивают и не возвращаются никогда, другие задерживаются, переворачиваются и выворачиваются по нескольку десятков раз, пока не чувствуешь, что слово стало на место (это чувство, развиваемое вместе с опытом, называется талантом)». Художественное слово отличается особой, образной природой обобщения. Это значит, что оно и называет предмет, явление, действие, и показывает, и оценивает. Образная речь, обобщая факты, вызывает у нас больше представлений, чем в ней заключено слов. Например, строка у Осипа Мандельштама:

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Эта строка заставляет вспомнить мифологию, список кораблей у Гомера, интерес к античности у художников, ищущих гармонии части и целого, индивидуума и общества, не находящих этой гармонии, лишившихся покоя и сна…

И в этом суть эстетического назначения языка. Слово в контексте художественного произведения подчинено идейно-художественному замыслу писателя, поэтому оно неотделимо от образной системы, от характеров персонажей, наконец, от композиции произведения и от его стиля.

« В писателе чрезвычайно ценен его собственный голос, которым он говорит в своих произведениях от себя. Если его нет, то и разрабатывать, значит, нечего. Но если этот свой голос есть и поставлен он правильно, то как бы ни были скромны его качества, возможна работа над ним и повышение, улучшение его тона. Но если человек поет не своим голосом, а тянет петухом, фальцетом, собственный же голос у него куда-то запрятан, подменен чужим – дело безнадежно. Я знаю, например, каким голосом говорят… Гаршин, Достоевский или Тургенев. Я живо представляю себе, как говорит у них каждый их герой. Это верный признак талантливости писателя. Но этот-то, собственный голос вы найдете далеко не у всякого писателя « (Н.С. Лесков).

Еще большую значимость приобретает слово в поэтической речи.

«Поэзия есть огонь, загорающийся в душе человека. Огонь этот жжет, греет, освещает. Настоящий поэт сам невольно и страданием горит и жжет других». (Л.Т.).

Сумма образной информации в поэзии должна найти отклик у читателя.

У Бориса Пастернака стихотворение «Импровизация» начинается строкой :Я клавишей стаю кормил с руки!

«Можно было, конечно сказать: «Я играл на рояле. Клавиши под моими пальцами выглядели, как стая белых и черных птиц, которую я кормил зерном. Движения моих пальцев были похожи на движения пальцев, кормящего птиц». Такова - в вялом прозаическом переложении – сумма образной информации, содержащейся в одной строке поэта. Борис Пастернак избежал описательности, обычных способов сопоставления. В энергии, в синтаксисе, ритмике строки содержится все, что я привел здесь в прозаическом пересказе. Нет, содержится куда больше. Потому что это поэтическая строка, несущая помимо образной информации, еще и мелодику, и многое, многое другое, трудно определимое и именуемое общим высоким словом – поэзия». Лев Озеров.

О компрессии стиха можно говорить на примере одностиший. Знаменитые одностишия В. Брюсова: О, закрой свои бледные ноги!

На пике скалы у небес я засну утомленно.

Воскреснувшей страсти безумные очи.

У современных авторов, например, моностих Александра Гатова: « Он в зеркало смотрел, как в уголовный кодекс», у Василия Субботина: «Окоп копаю. Может быть – могилу». Много одностиший у В. Вишневского.

Иногда нужны самые простые средства, чтобы произвести глубокое впечатление. Например, у А. Твардовского:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они – кто старше, кто моложе –

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, -

Речь не о том, но все же, все же, все же…

Если сравнить два стихотворения А.С. Пушкина «Подъезжая под Ижоры…» и «Пророк», то трудно представить, что они принадлежат одному автору, настолько они различны по стилистике. Первое стихотворение – это состояние непринужденности, легкой веселости, игривости, чувствуется танцевальная ритмика.

Второе – представляет «сгущение старославянизмов, которые придают стихотворению дух торжественности, необычности, библейской величавости.

Писательский слог – одно из непременных условий художественной книги, эмоционального воздействия на читателя. Читатель узнает по тексту стиль автора.

Это его тема, это его манера рассуждать, это особенности только его языковой организации, это его синтаксис и т.д. Мастеров художественного слова можно узнать по их языку. Тексты Л. Толстого, Ф. М. Достоевского, М. Шолохова, А. Толстого, К. Симонова, М. Зощенко, известных поэтов «угадываются», т.к. они имеют индивидуальный почерк. К. Федин писал: « Разговор о мастерстве писателя следует начинать с языка. Язык всегда останется основным материалом произведения. Художественная литература – это искусство слова. Даже столь важное начало литературной формы, как композиция, отступает перед решающим значением языка писателя. Мы знаем хорошие произведения литературы с несовершенной или даже плохой композицией. Но хорошего произведения с плохим языком быть не может».

стандарт, субстандарт, нонстандарт

Дискуссия, объектом которой являются языковой стандарт, субстандарт, нонстандарт, развернулась, в основном, среди романистов в Германии после появления в 1986 году сборника "Sprachlicher Substandart", за которым в 1989 и 1990 годах последовали еще два тома (II, III). Возникшая вокруг терминов, понятий, дефиниций полемика представляет интерес и для русистики. Некодифицированные сферы бытования русского этноязыка все очевиднее становятся предметом исследования, концентрируя внимание лингвистов на языковых явлениях, не представленных в прескриптивных грамматиках и нормативных словарях. Трудности изучения подобных языковых разновидностей связаны со сложностью самих понятий, в обозначение которых вкладывается разный смысл, приводящий зачастую к жонглированию лингвистическими терминами Standart, Substandart, Subnorm, Nonstandart, Nichtstandart. Двухступенчатая модель Standart - Substandart, к построению которой склоняются особенно романисты и германисты [1], не может охватить всю совокупность разновидностей русского этноязыка, для которого характерно иное выделение языковых сфер. Иерархическая модель русского этноязыка, включающая стандарт - субстандарт - нонстандарт, дает возможность дифференцировать языковые разновидности по горизонтали и вертикали и выделить верхние и нижник полюсы. При этом особого рассмотрения требует вопрос дефиниций отдельных разновидностей этноязыка, таких как просторечие, жаргон, сленг, арго.

1. Термины и дефиниции

Отсутствие точной дефиниции термина субстандарт, введенного в научный обиход в 30-е годы Блумфильдом (Bloomfield, об этом Albrecht, 1986, 66), побуждало лингвистов неоднократно обращаться к теоретическому обсуждению дефиниции субстандарта (Ammon, 1986, 1-64; Albrecht, 1986, 65-88 и др.). Дескриптивный анализ разновидностей отдельных этноязыков [2] дал обширный материал для дискуссии, но не привел к единому подходу к этому лингвистическому понятию. Особой ясности не вносят и словари. Так лингвистические словари, изданные в Германии, исходят из термина Standartsprache, который противопоставляется диалекту и социолекту (Lewandowski, 1979; Bussman, 1983), или рассматриваюи лингвистику разновидностей (Varietätenlinguistik), не упоминая термина Substandart (Holtus / Metzeltin / Schmitt, 1988).

В англо-американских лингвистических словарях приводятся термины Nonstandart и Substandart (Sub-standart), однако они рассматриваются как "incorrect" и противопоставлены нормам станлартного языка: "Substandart - Using speech sounds or forms differing markedly from so-called STANDART LANGUAGE, and often labelled vulgar or incorrect; conforming to the pattern of linguistic usage of the community, but not of the present gruop. Partial synonyms: Colloquial, Slang, Vulgarism." (Glossary of Linguistics Terminology, 1966, 264; ср также определение субстандарта, данное в Dictionary of Language and Linguistics, Hartmann, R.R.K./Stork, F.C.: Applied Science Publishers, LTD, London 1972, 225; Longman Dictionary of Applied Linguistics, Richards, Jack/Platt, John/Weber, Heidi, Longman Group Limited, England 1985, 280).

Такому пониманию субстандарта для русистики более приемлем термин нонстандарт, истоки которого прослеживаются в работах В.М. Жирмунского, М. Фасмера, В. Кипарского задолго до того, как появился сам термин и его лингвистическое понимание в научном обиходе. Решающая роль, однако, в понимании нонстандарта отводится социолингвистам, которые вслед за Ш. Балли, Дж. Фёрсом, М.М. Бахтиным основное внимание уделяли проблематике социальной дифференциации языка. В западной русистике исследования касаются как общих вопросов субстандарта (Lehfeldt, 1991; Jachnow, 1991), так и сравнительного аспекта его изучения в славянских языках (Hinrichs, 1992; Кёстер-Тома, 1992) [3]. Советское языкознание видело свою задачу в изучении кодифицированного литературного языка (похожее положение было в Румынии, Греции и др. странах), что объясняется политической установкой в целом и "барьером дозволенного", который стоял перед каждым отдельным русистом: "...текущим языком общества русистика, да, и пожалуй, и лингвистика в целом, никогда по-настоящему не занималась. Больше того, обращение к нему как предмету изучения может показаться не вполне научным делом: ведь мы всегда изучали лучшие образцы, мы привыкли ориентироваться на метров языка, на авторитеты, и старались избегать 'отрицательного' языкового материала" (Караулов, 1991, 4).

До сих пор в русистике в центре исследований находился литературный язык - языковой стандарт русского языка (ср., напр., употребление термина стандарт Е.Д. Поливановым, 1927, Д. Брозовичем, 1967 и выступление против его употребления Ф.П. Филина, 1981). Введение термина стандарт необходимо ввиду чрезмерной "привязки" термина "литературный язык" к понятию "язык литературы", особенно условному в наши дни, когда стандарт создается во многом средствами массовой информации, а также иерархической коррелятивностью с его оппозитом нонстандартом в отличие от негативной отнесенности терминов нелитературная речь, просторечие, vulgar speech и т.п. В какой-то мере аргументом в пользу употребления термина стандарт может служить и широкое вхождение самого слова стандарт и производных стандартный, стандартно, стандартность в современный русский язык, что способствует быстрому усвоению лингвистического термина.

В германистике употребляется, в основном, термин Standartsprache, иногда Hochsprache. В англо-американской лингвистике под Standart-English подразумевается British English и American English, которые рассматриваются лингвистами как равные стандарты, в то время как Scottish English, Irish English, Canadian English, South African English, Australian English и др. не имеют статуса станлартных языков.

Вместо термина нестандарт в связи с ассоциацией в русском языке с не/шаблонностью [4] следует отдать предпочтение употреблению термина субстандарт (Substandart), принятого в романской и англо-американской лингвистике, и термину нонстандарт (Nonstandart), который наряду с термином Nicht-Standart распространен среди германистов [5]. Такое употребление подчеркивает упомянутую выше иерархичность соответствующих понятий, а также признание за нонстандартом права на существование в качестве неотъемлемого "оппозита" стандарту. Оно поможет этому направлению утвердить свое место в русистике. Различие между стандарт - субстандарт - нонстандарт не должно идти по дихотомической оси: правильно - неправильно. Искусственность подобного противопоставления видна из многочисленных русских пособий "Правильно ли мы говорим?", а также помет в словарях и грамматиках [6]. Выделение в русском этноязыке общей базы, 'common core' (термин ввел Ch. Hockett) позволило подойти к определению субстандарта и нонстандарта, отталкиваясь от противоположного, суммируя то, что к ним не относится. Диатопическая (глобально региональная - локально региональная) и диастратическая ("высокий" и "низкий" ярус речевых явлений) классификации субстандарта, проведенные Радтке (Radtke, 1979, 43-58) и им же в дальнейшем подробно разработанные (Radtke, 1990, 128-171), не нашли поддержки у русистов: "Aus Gründen der vertieften Systematik werden Substandarts bekanntlich in diatopische und diastratische klassifiziert, wobei allerdings eine strikte funkzionale Abgrenzung häufig nicht sinnvoll ist" (Jachnow, 1991, 10). К аналогичному выводу пришли и русисты-диалектологи, на практике вынужденные отказаться от дифференцированной функционально-стилистической маркировки лексики (напр., в "Словаре русских народных говоров", Л., 1964-1993), но детализированно фиксирующие ее на "географической" оси.

Применяя многоступенчатую модель в выделении разновидностей русского этноязыка, целесообразно не только разграничить стандарт, субстандарт и нонстандарт, но и, исходя из этой модели, отнести к субстандарту языковые разновидности, обладающие системой на всех языковых уровнях (напр., диалект, язык фольклора). Нонстандарт включает языковые формации, не представляющие систему и распространенные на лексико-фразеологическом уровне (напр., жаргон, мат). Однако такое подразделение не является статичным. Просторечие занимает, например, промежуточное положение между субстандартом и нонстандартом, в то время как разговорная лексика отчасти относится к стандарту, отчасти к субстандарту. Термин субстандарт определяется зачастую ex negativo (ср. Ammon, 1986; Jachnow, 1991), к которому относят те элементы, которые, если исходить из стандартного русского языка, находятся на противоположной оси. Введение обоих терминов субстандарт и нонстандарт дает возможность детально подойти к данной проблематике, а также включить в трехступенчатую модель те языковые элементы, которые нельзя с уверенностью отнести ни к одной из вышеназванных сфер. Разграничение нонстандарта на группы и подгруппы (напр., жаргон, сленг, мат и т.п.) обусловлено рядом экстралингвистических параметров. Иллюстрацией этому служат, напр., социально маркированные уровни во французском языке: niveau intellectuel, niveau moyen, niveau populaire и ситуационно маркированные registres: registre familier, tres familier, registre soigne, registre soutenu, registre tres soutenu, registre tres recherche (Crevisse, 1986). Непосредственность участия партнеров, неподготовленность - как важнейший признак устной речи и непринужденность речевого акта коммуникации - являются необходимым условием для реализации речевого акта в нонстандарте. Однако, если в стандартном языке из вышеназванных экстралингвистических параметров важнейшим является официальность / неофициальность общения, то в нонстандарте речевой акт коммуникации осуществляется независимо от этого параметра. При официальном общении происходит скорее варьирование в речи носителей русского языка норм стандарта и узуса нонстандарта, которые трудно поддаются четкому делению. Это способствует свободному тематическому протеканию делового речевого акта, обиходно-бытового общения, интеллектуального разговора, причем прагматический фактор, определяющий отношения между участниками коммуникативных отношений, играет важную роль. Выделению нонстандарта способствует также территориальная принадлежность, образовательный и социальный уровни, ситуативность, устность / письменность, официальность / неофициальность, отношение к слушателю / читателю, предмет сообщения, цель коммуникации, степень влияния других языков. Последнему фактору стало уделяться внимание лишь в последнее время (Караулов, 1992, 5-18), но он имеет значение только в тех случаях, когда русский язык является вторым / третьим родным языком или же когда на нем говорят в иностранном окружении, либо он является свободно освоенным иностранным языком.

Суммируя сказанное, следует подчеркнуть, что употребление термина нонстандарт целесообразно в случаях, когда необходимо дать обобщенное представление о речевых подсистемах, в какой-то степени противоположных нормативному стандартному языку. При этом, разумеется, другие более частные термины (просторечие, жаргон, сленг и т.п.) сохраняют свою актуальность как концентрирующее определение этого обобщающего понятия.

2. Субстандарт

К субстандарту относятся языковые элементы, обладающие свойствами системы, которые проявляются на всех языковых уровнях. К типичным языковым сферам субстандарта принадлежит диалект, а также язык фольклора. Разговорный кодифицированный и некодифицированный язык занимает промежуточное положение между стандартом и субстандартом.

2.1. Не/кодифицированная разговорная лексика

Пражской лингвистической школой был введен в употребление термин "кодификация грамматической нормы" (Codification de la norme grammaticale, Codification of the grammatical norm, Kodifikation der grammatischen Norm, Kodifikace gramaticke normy, Вахек, 1964, 88), который особенно при описании нормы, употребляется зачастую синонимически к терминам норма, нормированность. Наличие языковой нормы нельзя рассматривать как кодификацию языка. Норма становится кодифицированной только в том случае, если она сознательно для этого выбрана грамматиками, учебниками, средствами массовой коммуникации и т.д. и разработаны принципы ее выделения (Dokulil, 1971, 94 и след.). Начавшаяся в 20-30 годы "языковая политика", представителями которой были, кроме Пражской лингвистической школы, также лингвисты Г.О. Винокур, Л.П. Якубинский, Л.В. Щерба, перешла в "языковую культуру" как лингвистическую дисциплину, во главе которой стояли Д.Н. Ушаков, В.В. Виноградов, Е.С. Истрина и др. лингвисты. Отсутствие четких, научно обоснованных определений и условность границ прежде всего между кодифицированной и некодифицированной разговорной лексикой (как, впрочем, просторечной и жаргонной) повлекло за собой расхождения в стилистической характеристика слов в лексикографических изданиях. Это неоднократно отмечалось в статьях, анализирующих материалы словарей, Ю.С. Сорокиным, С.И. Виноградовым, Л.П. Катлинской, Г.Н. Скляревской и другими.

Проблема разграничения кодифицированной разговорной лексики, относящейся к стандарту, и некодифицированной, относящейся к субстандарту, является основной для дальнейших исследований. Социолингвистические исследования должны дать необходмый для анализа материал, характеризующий групповые особенности употребления вышеназванной лексики. Носителями тех и других речевых жанров являются зачастую одни и те же лица, которые могут выступать в роли носителей всех функциональных стилей (научного, производственно-технического, публицистического, делового) стандартного русского языка. Носители кодифицированного и некодифицированного разговорного языка, не испытывая трудностей эксталингвистического характера, переключаются не только с одного речевого жанра функционально-стилистической разновидности разговорного языка на другой (семейный разговор, диалог портного с клиентом), но и владеют жанрами кодифицированного стандартного языка (справка, отчет, объявление). Переключение со стандартного языка на нонстандарт не представляет для них никаких затруднений: после доклада на специальную тему делается выговор ребенку; за интервью с корреспондентом следует разговор с продавцом. Кодифицированный разговорный язык описан подробно и обстоятельно. Достаточно упомянуть серию работ, выполненных под руководством проф. Е.А. Земской ("Русская разговорная речь", 1978: "Русская разговорная речь: общие вопросы, словообразование, синтаксис", 1981: "Русская разговорная лексика: фонетика, морфология, лексика, жест", 1983), исследования ученых Саратовского, Воронежского и других университетов. Эта разновидность этноязыка отражена в словарях русского языка, обычно с пометой разг., представлена она и в грамматиках (хотя зачастую в сносках).

По-иному обстоит дело с некодифицированной разговорной лексикой: ей хотя и посвящены отдельные статьи, но до систематического изучения еще далеко - она почти не отражена в толковых словарях русского языка, отсутствует она и в грамматиках. Влияние социальных перемен, особенно после 1985 года, поколебало языковую структуру русского этноязыка и привело к активизации некодифицированной разговорной лексики в средствах массовой коммуникации. В качестве примера остановимся на лексико-семантических процессах, приведших к интенсивному пополнению и активному употреблению новых значений у известных слов, напр.: магазин 'престижный дом с расположенной около него автомобильной стоянкой', квадрат 'несообразительный, тупой человек', котлета 'толстый набитый бумажник'; возникновению неологизмов, напр.: нихренаська 'сетка для продуктов', пофигист 'равнодушный ко всему человек', совок 'советский человек' и к переосмыслению заимствованной лексики, напр. спикер, ваучер, гешефтмахер и др.

Разговорная некодифицированная лексика оказывает значительное влияние на развитие русского этноязыка в целом. Это вызывает серьезное беспокойство у лингвистов, принявших участие в почтовой дискуссии по проблеме "Состояние русского языка", проведенной Ю.Н. Карауловым [7]. Изучение разговорной кодифицированной и некодифицированной лексики во многом меняет представления о русском стандартном языке. Разговорный кодифицированный и некодифицированный языки, обладая системностью, являются серьезным конкурентом и альтернативой стандартному языку, ибо имеют достаточное количество письменных источников, необходимых для выработки нормы. Разговорный язык не заменит стандартный язык, но многое из разговорного языка в нем укоренится.

3. Нонстандарт

3.1. Просторечие

Всеобщий кризис стандартных языков, вызванный внутрилингвистическими причинами, о котором много пишут в лингвистической литературе (напр., "La crise des langues", Paris, 1985), касается не только миноритарных, но и мажоритарных языков, в их числе и русского языка. Структура русского языка (langue) остается без всяких изменений, а вот языковая способность (langage), которая выражается в обеднении словарного запаса, незнании грамматических правил, плохом знании орфографии, влиянии "народной этимологии", диалектов и др., претерпела большие изменения, которые привели к возникновению особой формы существования языка - современного просторечия. Этот термин, введенный в лексикографический обиход в конце 18 века [8], с самого начала применялся без четкого отграничения по отношению к разнородным стилистическим группам слов.

В настоящее время в русской лингвистической литературе существует два контрастных взгляда на сущность просторечия: литературное просторечие, несущее как стилистическая категория языка экспрессивную окраску, и нелитературное просторечие или внелитературное просторечие. Первый вид просторечия - стилистически сниженные единицы - довольно широко отражен в толковых словарях русского языка часто с пометами груб., бран., пренебр., презр., напр., ГАДЁНЫШ, прост., бранно; ГОЛОШТАННИК, прост., пренебр. (Словарь современного русского литературного языка, т. 3, 1992) или БЫДЛО, прост., презр; ЖОПА, прост., груб.; ДУБИНА, прост., бран.; БАБНИК, прост., неодобр.; БАНДЮГА, прост., презр. (Ожегов/Шведова, 1992). Подобная лексикографическая практика - снабжать пометой "просторечное" слова, несущие окраску сниженной экспрессии, - мешает отграничению одного вида просторечия от другого и широко обсуждается среди лексикографов (Скляревская, 1988, 84-97).

Касаясь условий функционирования просторечия, следует отметить, что категория просторечия функционирует как в непринужденном неофициальном общении, так и в официальном общении. Носитель просторечия, оказываясь в официальной ситуации, в отличие от носителя разговорного и литературного языка, не переходит на кодифицированный русский язык, ибо он им не владеет. В сборнике "Городское просторечие" (1984, 7, 17, 67, 92) исследователи отмечали, что просторечие - явление уходящее, которое наблюдается преимущественно в языке старшего поколения, особенно женщин. Последние социологические исследования (Крысин, 1989, 55-58) показали, что просторечием пользуются как представители молодого, так и старшего поколения, независимо от пола. Некоторые специфические черты присущи молодежи: ихний, заплотим, выпимши, другие пожилым людям: просют, более хуже, полуклиника, ираплан, сымать. Дальнейшему исследованию просторечия способствует его разделение на два слоя - старый, связанный с диалектными особенностями, и новый, отражающий отклонения от стандартного языка (Земская / Китайгородская, 1984, 92).

Распространение формации просторечия в устном языке, наблюдаемое в настоящее время, должно быть детально исследовано с социологической точки зрения. Его особая активизация в публицистике и беллетристике является продуктом постперестроечного времени, это - в какой-то степени - "беспредел" в языке. За время советской власти словесная культура, как таковая, почти не существовала, ее влияние на стандартный русский язык было минимальным. Гласность была понята многими авторами как вседозволенность: появилась массовая литература низкого уровня, как по содержанию, так и по языку повествования. Средства массовой информации, особенно радио и телевидение, стали предоставлять места у микрофонов людям, не умеющим говорить "без бумажки". Депутаты Верховного Совета, произнося сслова правильно, поправляли себя и произносили: на'чать, при'нять, вклю'чим, средства' (Сиротинина, 1991, 114-121). Уже не удивляет появление в прессе ихний, ейный ("Московские новости", 17.11.1991, 15) - этих своеобразных маркеров просторечия - или выражений типа сидючи в редакции на поэтическом самотеке ("Литературная газета", 23.6.1991, 4).

Современное просторечие представляет собой совокупность нейтральных в стилистическом отношении отклонений от норм кодифицированного языка. Эти отклонения распространяются на фонетический, морфологический, фразеологический, в небольшом количестве на синтаксический и на лексический уровни. Однако не всякое отклонение от нормы кодифицированного языка относится к просторечию. Рассматривая 1) индивидуальные отклонения, вызванные невладением стандартным языком и не отражающие общей тенденции в языке; 2) групповые отклонения, вызванные тем же невладением стандартным языком, но а) выражающие общие тенденции в языке, б) выражающие региональные тенденции в языке, в) дискутирующиеся в научной литературе, г) допускаемые нормой в качестве вариантов, приходим к выводу, что к просторечию из перечисляемого относятся отклонения 2а и 2б, которые выражают общие и региональные тенденции в языке. Эти тенденции выражаются в отклонениях от норм кодифицированного языка, зафиксированных на разных уровнях - фонетическом: мага'зин, при'нять, пло'тим; морфологическом: выпимши, в кине, по-ейному, красивше; лексическом: ложить, полуклиника, теперича, эвон, ндравиться; фразеологическом: без разницы, по нахалке и синтаксическом: тот ученый, помирал-то который (Кёстер-Тома, 1992, 43).

Основная масса словоформ образует структуру общерусского просторечия. Взаимодействие диалекта со стандартным русским языком привело к образованию просторечий отдельных городов с региональными чертами, напр.: безурядица 'беспорядок', гондобить 'делать кое-как', квелить 'дразнить, обижать', микишка 'голова', нахалтай 'даром' (Волгоградское городское просторечие); шоркать 'тереть что-л.', жарёха 'жареные грибы', навяливать 'настойчиво предлагать', уросить 'капризничать' (Пермское городское просторечие). Проделанные исследования городского просторечия Саратова (О.Б. Сиротининой), Элисты (З.С. Санджи-Гаряевой), Воронежа (В.И. Собинниковой), Красноярска (Л.З. Подберезкиной) и др. городов показывают, что существует довольно объемное общерусское просторечие, изучение которого - одна из основных задач современной русистики.

Просторечие, представляя внутренне организованную разновидность русского этноязыка, в основном, противостоит стандартному языку и диалектам. Его промежуточное положение между субстандартом и нонстандартом объясняется тем, что просторечие представлено на всех языковых уровнях и тем самым является самостоятельной языковой формацией в рамках русского этноязыка, но без собственных признаков системности.

Изучение просторечия - лингвистического феномена, которому почти нет адекватного явления в других языках [9], (термин которого "просторечие" на другие языки почти непереводим" [10]) - фактически велось фрагментарно. По нашему мнению, исследование просторечия должно идти по пути сужения объема понятия самого термина, за которым следует признать понимание просторечия как социолекта, занимающего в иерархии модели языка промежуточное положение между субстандартом и нонстандартом. Упорядочение пометы просторечие в словарях должно привести к его фиксации не как стилистического средства сниженной экспрессии, а стать пометой тех слов, которые онтосятся к современному просторечию.

3.2.Жаргон, сленг, арго

Социолекты особого назначения - жаргон, сленг и арго - входят в языковую формацию нонстандарта. Отсутствие точной лингвистической дефиниции затрудняет их научное описание и создает немалые трудности особенно для прикладной русистики.

Что касается непосредственно жаргона, то одни лингвисты понимают под жаргоном язык (Ахманова, 1966, 148; Борисова, 1981, 86), другие определяют его как речь (Филин, 1979, 82; Ожегов, 1953, 162). Языковеды, придерживающиеся третьей точки зрения, исследуют жаргон как "особый словарь" (см. работы Л.И. Скворцова, 1964, 1972, 1977; В.Д . Бондалетова, 1987, 71-72 и др. лингвистов). При определении жаргона следует выдвинуть на первое место социолингвистический критерий, по которому жаргон как социолект является принадлежностью сревнительно открытых различных групп общества. Жаргон не обладает автономным набором фонетических, морфологических и синтаксических показателей и выявляется, в основном, на лексико-фразеологическом уровне. В иерархии языковых формаций жаргон относится к нонстандарту, что обосновывается также отсутствием собственных признаков системности.

Ввиду социальных перемен в структуре русского общества изменилась природа и характер жаргона, поэтому приписывать его употребление"деклассированным элементам" в связи с новым социальным членением русского общества некорректно, это не соответствует реальному положению дел. Общение с уголовными преступниками многих людей, прошедших через тюрьмы и лагеря, которые не только слышали этот жаргон, но и овладели им, привело к его активному использованию в быту: "Жаргон, пропитавший наш язык до такой степени, что мы зачастую не отдаем отчета в тюремно-лагерном происхождении употребляемых нами слов, все еще очень живуч и активен" (В. Коршунов, "Вятский край", 20.5.1993). Показательно широкое употребление жаргона молодежью, о чем говорят заимствования из тюремно-лагерно-блатного жаргона: пахан, начальник, хозяин 'директор школы, декан', делать осень, делать ноги 'убегать с занятий', чухан, штуцер 'парень', хава, хавчик, хавушка 'еда' в сочетании с англо-американизмами: ринговник 'телефонная книжка', тралер 'таксист', файновый 'хороший', хаёвый 'высокий'.

Едва ли правомерно использование в русистике для подобных явлений, кроме термина жаргон, терминов сленг и арго.

Термин сленг вошел в обиход в английской лексикографии в начале XIX века (подробно об этом см. Гальперин, 1956, 105-112) и прошел в своей дефиниции путь от широкого понимания, когда под этот термин подводились фонетические, лексические, морфологические и синтаксические расхождения с установленными языковыми нормами (Patridge, 1935), до его сегодняшнего определения: "Slang - A variety of speech characterised by newly coines and rapidly changing vocabulary, used by the young or by social and professional groups for 'in-group' communication and thus tending to prevent understanding by the rest of the speech community" (Glossary of Linguistic Terminology, 1966, 210).

Употребление термина сленг в русистике не вносит, как нам представляется, дефиниционного размежевания и является необоснованным дополнением в термину жаргон. Жаргон, как и сленг, используется в разных группах, объединяющих людей по социальному положению, по общности интересов, хобби, занятий, и является таким же социолектом, напр., жаргон наркоманов: трава 'наркотик', кумарить 'испытывать состояние наркотического похмелья', баян 'шприц', колеса 'таблетки'; бизнесменов: белый откат 'официальные комиссионные посреднику', заслать 'дать взятку', нал, налом 'платить наличными', безнал, по безналу 'платить безналичными', конверт, делать конверт 'конвертировать', гонять воздух, продавать туфту 'пытаться сбыть некачественный или несуществующий товар', купить воздух, туфту, кирпич 'стать жертвой обмана'; таксистов: вокзальщик 'таксист, специализирующийся на обслуживании вокзальной публики', шляпа 'привередливый пассажир такси', булка 'девушка'; торговцев: комкарь 'продавец коммерческого магазина', кидала 'мошенник, специализирующийся на нелегальной перепродаже дефицитных дорогих товаров (легковых автомобилей и пр.)'.

К жаргону причисляется также лексика и фразеология условных социальных групп, напр., солдат: хавка, чифан 'еда', дед, дух, котёл 'названия солдат в зависимости от срока службы'; школьников: банан, лебедь, квадрат, параша 'отметка "два"; студентов: безнадёга 'безнадежное положение', лаба 'лабораторная работа'; молодежи: амамба 'все отлично, просто', герла, жаба, чикса 'девушка', мажоры 'молодые люди', облом 'неувязка, потеря надежды', тишки 'модные вещи', стрелка 'встреча, свидание', зарубон 'об отсутствии чего-либо', ништяк 'здорово, отлично'. Особо следует отметить профессиональные жаргоны, возникающие на базе научно-технического языка, напр., жаргон библиотекарей: хранилка 'помещение, где хранятся книги', причесать фонд 'расставить аккуратно книги на полки'; кинематографистов: киношник 'работник кинематографа', полочный фильм 'о непоказанном / запрещенном фильме'.

Показательно, что Д.С. Лихачев, стоящий у истоков изучения арго (франц. argot), не считал его особым языком, а выделял арготические элементы как особый пласт (Лихачев, 1935). Б.А. Ларин в своем основополагающем исследовании "Западноевропейские элементы русского воровского арго" (1931) употреблял термины "арго" и "жаргон" как синонимы. Выделение арго "как профессионального жаргона деклассированных общественных групп" (Жирмунский, 1936, 118-119) представляется в настоящее время нецелесообразным ввиду того, что функцию обозначения жаргонной профессиональной лексики и фразеологии выполняет термин жаргон. Дефиниция термина арго в "Лингвистическом энциклопедическом словаре" (М., 1990, 43): "Арго - особый язык некоторой ограниченной социальной группы" не подчеркивает, что это условный язык, особенностью которого являются словообразовательные и семантические процессы, распространяющиеся на часть словарного состава. В области фонетики, морфологии, синтаксиса арготические элементы почти не встречаются. Арготический пласт лексики употребляется участниками коммуникации, когда возникает необходимость скрыть предмет их коммуникации и обособить "свою" узкую группу общения. Социальная символика арго выражается при этом в образовании вторичных производных языковых систем, находящих выражение в видоизменении элементов лексической системы: употребление реликтовых суффиксов, употребление иноязычных элементов, особенно из западноевропейских языков. Арго, на наш взгляд, следует понимать как лексико-фразеологический пласт исторического значения.

В годы советской власти существовало мнение, что в советском обществе нет социальной основы для развития тайного условного языка (Скворцов, 1964). В какой-то степени это мнение правомерно ввиду того, что эту роль во многом взял на себя и выполняет жаргон. Расширение объема понятия жаргон сможет подвести к "единому знаменателю" терминологический разнобой, который особенно сказывается в лексических [11] и лексикографических [12] исследованиях. В иерархической модели русского этноязыка жаргон, сленг, арго ввиду отсутствия системности и ограниченности лексико-фразеологическим уровнем являются типичными представителями языкового нонстандарта.

3.3. Матерный язык (мат)

Табу, связанные с матерным языком, до недавнего времени распространялись, в основном, на исследования в этой области. "Непечатные выражения" или "нецензурные слова" и особенно их многочисленные эвфемизмы, можно слышать и в быту, и в официальной обстановке в силу привычки носителей русского языка пересыпать свою речь подобными выражениями. Табуированность лексики мата приводила к тому, что некоторые произведения, напр., А. Пушкина "Тень Баркова" [13] или М. Лермонтова "Уланша" [14], "Гошпиталь" и др., в Советском Союзе не печатались, либо количество точек в многоточии соответствовало количеству букв в пропущенном слове. Новым является употребление лексики и фразеологии мата на страницах публицистики и художественной литературы. "Непечатное" слово стало печатным. Первыми были писатели-эмигранты Юз Алешковский, Э. Лимонов, употребившие в своих произведениях матерную речь. Писатели-"шестидесятники" пытались ввести "непечатное" слово не только в язык литературы, но и на кинематографический экран. Подобные попытки только отчасти имели успех ввиду того, что мат как форма устной речи тесно связан с коммуникативными структурами, выдвигающими на первый план непосредственный речевой контакт между участниками разговора. Мат в письменных текстах теряет присущую ему функцию, и столь выразительные выражения в устной речи становятся зачастую пошлыми. Только так можно расценивать призыв И. Волгина: "...берегите мат! Охраняйте его от поглощения литературой! Этот выдающийся национальный феномен заслуживает того, чтобы жить самостоятельной жизнью. Культурная интеграция убийственна для него! ("Литературная газета", 25.8.1993, 3).

Употребление мата в устной речи приняло невероятные размеры. Приведем примеры, записанные в Москве летом 1993 года [15]: пошёл на хер 'уйди', ебло 'лицо', наебениться 'много выпить', похуярить 'пойти куда-либо', хуюшки! 'нет!', ёб-ты 'восклицание (во всех случаях)', триманда блядская пизда-проёбина 'обращение к женщине', уёбище 'страшный', пиздеть 'говорить неправду', ебать 'колотить', хуёвина 'вещь', хуета 'дрянь', охуительно! 'восклицание радости', хуйня 'плохо', спиздить 'украсть', охуеть, опиздеть 'удивиться, сделать не то', невзъёбный 'большой', охуительный 'красивый', ясен хуй! 'утвердительное восклицание', поеби трамвай на повороте 'восклицание недоверия', пиздюк 'плохой человек', бля буду! 'восклицание при уверении кого-либо', пиздарики 'конец', хуёвничать 'ничего не делать, баловаться', ни хуя 'ничего', поебень 'плохая вещь', пиздатый 'хороший', отъебись 'отстань' и т.д. и т.п. По данным нашей информантки, матерные слова, употребляющиеся рабочими повсеместно, весьма многочисленны, напр.: разъёбанный 'плохой': разъёбанный кирпич привезли, ебать мозг 'требовать что-л. у начальства', хуярить 'работать' и т.д.

Матерный язык составляют в основе своей дериваты, то есть производные слова от четырех корней, в которых сконцентрирована основная "идея" мата (еб/еба-, пизд-, бляд'-, хуй-) и перед которыми отступают все академические словари. К сравнительно большому числу дериватов примыкают эвфемизмы, широко используемые носителями русского языка: ё-моё, ёлки-палки, мать твоя была женщиной!, едрён батон, япона мать, японский городовой и т.п. Мат, хотя и является самостоятельной (минимальной) языковой формацией, но не обладает системностью. Он представлен исключительно на лексико-фразеологическом уровне - это оправдывает его включение в нонстандарт. Первыми пытались снять табу с научного изучения мата В. Тимрот (Timroth, 1983) и Б. Успенский (1983), однако эти работы, вышедшие за пределами России, оказались недоступными для большинства русских исследователей. Лишь в последнее время отдельные работы и небольшие словарики этой лексики появились, наконец, и в России (Чернышев, 1992; Кохтев, 1992). Матерный язык рассматривается лингвистами в связи со сферой патриархальных отношений. В настоящее время употребление матерной речи в гомогенных группах мужчин и женщин не вызывает отрицательного отношения, наблюдается также употребление мата мужчинами в присутствии женщин и женщинами по отношению к мужчинам. сравнительно новым является употребление лексики и фразеологии мата в интеллектуальных коммуникативных сферах.

4. Заключение

Предлагаемая нами иерархическая модель стандарт - субстандарт - нонстандарт дифференцирует разновидности этноязыка и дает возможность их соотнесения, принимая во внимание полноту набора фонетических, морфологических, лексических, синтаксических и фразеологических показателей и учитывая при этом наличие признаков системности. Новые типы речевого поведения не соответствуют традиционным образцам, поэтому трехступенчатая иерархическая модель русского этноязыка, хотя и не в полной степени, но все же отражает наше понимание реального языкового употребления.

Терминологическое выделение и четкое понятийное размежевание просторечия, жаргона, сленга, арго, мата - составных разновидностей нонстандарта - необходимо для выяснения их роли как группового использования этноязыка. Предложенное нами сужение объема понятия просторечие дает возможность подойти к детальному исследованию данного социолекта в лексическом и лексикографическом плане. Включение в понятие жаргона также сленга приведет к упорядоченности терминологии и его однозначному лексикографическому описанию.

ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ

Интерес к личности нашел свое отражение в трудах исследователей, работающих в разных отраслях знания: философии, психологии, социологии, лингвистики и т.д. Антропологическая лингвистика последних лет опирается на психологию человека, которая учитывается и в исследовательской практике, и в теоретическом моделировании. Расширение фактографической базы исследования связано с изучением языковой личности, учение о которой приобретает в последнее время все большую популярность среди исследователей (см. Г.И. Богин, Ю.Н. Караулов, Е.В. Сидоров, С.А. Сухих, А.А. Пушкин, М.Н. Панова и многие другие).

Сам термин «языковая личность» был введен в повседневный научный лексикон Ю.Н. Карауловым, хотя автором термина многие считают Г.И. Богина, который представил и обосновал данное понятие в докторской диссертации 1984 г. «Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов». Несмотря на огромный интерес к данному термину, до сих пор не существует единой, принятой и признанной всеми его трактовки. Разброс при этом – от субъекта, индивида, автора текста, носителя языка и даже просто информанта (пассивного или активного) до языковой картины мира и знаний о мире, знаний языка и знаний о языке, вплоть до языкового сознания, (национального) самосознания, менталитета народа.

Ю.Н.Караулов пишет в предисловии к монографии «Язык и личность» (М., 1989): «Под языковой личностью я понимаю совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определённой целевой направленностью (С.3)….Структура языковой личности представляется состоящей из трёх уровней: 1) вербально-семантического, предполагающего для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя – традиционное описание формальных средств выражения определённых значений; 2) когнитивного, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную «картину мира», отражающую иерархию ценностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа предполагает расширение значения и переход к знаниям, а значит, охватывает интеллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания – к знанию, сознанию, процессам познания человека; 3) прагматического, заключающего цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный переход от оценок её речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире» (С.5).

Один из путей исследования – описание дискурса – суммы высказываний, отражающих уровень организации человека как языковой личности. Особенности психики, характерные для какой-либо национально-культурной общности, накладывают отпечаток на речевое поведение индивидов. Под чертами национального характера понимаются обобщённые социо-поведенческие характеристики этнического социума в отличие от национальных черт, которые можно выделить из характера индивида как присущие нации (Э.Х.Панеш. Этническая психология и межнациональные отношения. СПб, 1996. – С.7). Национально-культурная специфика речевого поведения складывается из системы факторов, обусловливающих отличия в организации, функциях и способе опосредования процессов общения, характерных для данной культурно-национальной общности (языкового коллектива). К этим факторам А.А.Леонтьев относит:

факторы, связанные с культурной традицией (разрешённые и запрещённые разновидности общения, стереотипные ситуации, традиции, ролевые и социально-символические особенности общения, организация текста);

факторы, связанные с социальной ситуацией и социальными функциями общения (функциональные «подъязыки», функциональные стили, этикет);

этнопсихологические факторы;

факторы денотации (система традиционных образов, сравнений, символических употреблений денотатов, кинесические средства);

факторы, определяемые спецификой языка данной общности (система стереотипов, структура текстов, психолингвистическая организация речи).

(Национально-культурная специфика речевого поведения. Отв. ред. А.А.Леонтьев. М, 1977).

В.В. Красных предлагает разграничивать следующие понятия, связанные с личностью:

«человек говорящий» – личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность (охватывающая как процесс порождения, так и процесс восприятия речевых произведений);

языковая личность – личность, проявляющая себя в речевой деятельности, обладающая определенной совокупностью знаний и представлений;

речевая личность – личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, выбирающая и использующая тот или иной репертуар средств (как собственно лингвистических, так и экстралингвистических);

коммуникативная личность – конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации.

Подобное разграничение возможно исключительно в целях теоретического осмысления, поскольку очевидно, что каждый человек, как «человек говорящий», в каждый момент своей речевой деятельности выступает одновременно в трех ипостасях: как языковая личность, речевая личность и коммуникативная личность.

Языковая личность связана с когнитивными феноменами, актуализирующимися и проявляющимися в процессе коммуникации, и человек говорящий, рассматриваемый в первую очередь как языковая личность, является носителем определенных знаний и представлений. БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА В КУЛЬТУРЕ И ЯЗЫКЕ

Человек -- носитель национальной ментальности и языка

Наша эпоха -- конец XX -- начало XXI в. -- характеризуется неравномерным развитием наук: наблюдается резкий скачок технической цивилизации и слишком медленное развитие гуманитарных наук, основным предметом которых является человек в его делах и поступках, мыслях и устремлениях, фантазиях и эмоциях.

Цивилизация позволила создать мощные силы уничтожения самого человека, его порабощения, а гуманитарные науки пока не способны его спасти, ибо не обладают достаточными познаниями, чтобы понять человека и сделать совершенным его поведение. Активно развивается сейчас лишь одна из многих гуманитарных областей -- средства пропаганды и воздействия на массы. Доказательством слабости интеллекта человека может считаться тот факт, что с каждым новым правителем у нас возникают иллюзии, что к власти приходит более умная, волевая, добрая личность.

Современный стиль мышления техногенной цивилизации породил новый язык -- язык примитивно-уродливого, чрезмерно прагматичного технического мышления, когда о жизни говорят в военных или медицинских терминах: битва за урожай, операция в Чечне и т. п.

В последнее время в философии, культурологии, лингвистике, лингвокультурологии наметилась тенденция к более полному изучению человека: его природы, внешности, внутреннего мира, менталитета и т.д. Причем крепнет убежденность в том, что путь к осмыслению феномена человека лежит не через естественные науки, а через естественные языки.

Наша цель -- показать, как узнать больше о человеке, исходя из его языка. Ведь язык -- не просто средство коммуникации, передачи и выражения мысли. Такой подход ставит во главу угла использование языка, а не его сущностное начало, которое определяется его основной функцией: в языке оформляется концептуальный образ мира.

Человек понимается нами как носитель определенной национальной ментальностии и языка, участвующий в совместной деятельности (и что особенно важно -- речевой деятельности) с другими представителями национальной общности.

113

Для современной науки интерес представляет уже не просто человек, а личность, т.е. конкретный человек, носитель сознания, языка, обладающий сложным внутренним миром и определенным отношением к судьбе, миру вещей и себе подобным. Он занимает особое положение во Вселенной и на Земле, он постоянно вступает в диалог с миром, самим собой и себе подобными. Созданный по образу и подобию Божьему, он обладает свободой воли. Человек -- существо социальное по своей природе, «человеческое в человеке порождается его жизнью в условиях общества, в условиях созданной человечеством культуры» (А. А. Леонтьев).

Нас интересует не человек вообще, а человек в языке. Дело в том, что язык -- единственное средство, способное помочь нам проникнуть в скрытую от нас сферу ментальное™, ибо он определяет способ членения мира в той или иной культуре. Он рассказывает нам о человеке такие вещи, о которых сам человек и не догадывается.

И.А.Гончаров в письме к Е.Н.Нарышкиной писал: «Язык не есть только говор, речь: язык есть образ всего внутреннего человека: его ума, того, что называется сердцем, он выразитель воспитания, всех сил умственных и нравственных».

Может быть, потому, что мир и мы порождены Словом, оно нам так интересно. В. Гумбольдт писал: «Изучение языка не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели познания человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя»1. Но чтобы понять до конца эту мысль великого лингвиста, потребовалась не одна сотня лет.

Философия второй половины XX в. развивается благодаря скрупулезному анализу языка. Язык для философа -- не только средство выражения философских концепций, но и средство познания мира и человека. Итак, если вначале было Слово, то именно оно -- важнейший источник знаний, именно в нем заложена вся информация о мире и о человеке.

Целью философской мысли стал человек, который познается через семиотическую деятельность, предполагающую существование «другого». Вероятно, поэтому М. Бубер, известный еврейский философ, открыл новый объект исследования: Я-- 7ы-отношения, в которых живет человек. Фактически это диалогические отношения, при которых без Ты невозможно Я, а путь человека -- это всегда путь вместе с другим человеком, это жизнь в общности. Человек, познающий мир, -- это человек-с-человеком. Еще Л.Фейербах писал, что человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком, в единстве, опирающемся лишь на реальность различия между Я и Ты. В этом универсальном

1 Гумбольдт В. Избранные статьи по языкознанию. -- М., 1984. -- С. 119. 114

диалогическом отношении заключено учение о человеке, о его месте в мире, о его отношении к Богу, природе, другим людям. Сущностным является отношение человека к другому. М. Бубер указывает на тройственное жизненное отношение человека: к миру, к человеку, к Богу. Сущностное отношение к миру завершается в искусстве, отношение к человеку -- в любви, а отношение к Богу -- в религиозном откровении. Отношение Я-- Ты между человеком и человеком раскрывается в диалоге, оформлено в речи. Наше Ты, обращенное к Богу, -- это наш ответ на зов, который мы не слышим, но чувствуем. Подлинный диалог с Богом безмолвен, но он порождает речь.

М. Бубер пишет: «Мы приблизимся к ответу на вопрос "Что есть человек?" после того, как научимся видеть в нем существо, в чьей динамической природе и органической способности быть вдвоем совершается и опознается встреча Одного и Другого»1. В работе «Проблема человека» он отмечает, что предметом исследования должна стать целостная и конкретная человеческая личность, для исследования которой должны привлекаться данные из других наук -- психологии, этнографии, биологии и т.д. Не последнее место в этом ряду должна занять лингвистика.

Человек -- основной объект исследования в целом ряде литературных жанров: жизнеописаниях, хрониках, летописях, автобиографиях, произведениях эпистолярного жанра, некрологах и проповедях.

Э. Бенвенист в статьях, написанных в 60-е годы и вышедших в русском переводе в 1974 г., пишет, что язык заключен в самой природе человека, поэтому он не может быть искусственным изобретением: «В мире существует только человек с языком, человек, говорящий с другим человеком, и язык, таким образом, необходимо принадлежит самому определению человека... Именно в языке и благодаря языку человек конструируется как субъект, ибо только язык придает реальность, свою реальность, которая есть свойство быть...»2.

На рубеже тысячелетий интерес к изучению человека возрос: с 1990 г. стал выходить журнал «Человек», в конце 1991 г. в РАН был создан Институт человека; в 1990 г. вышел сборник «Человек и культура», а в 1991 -- сборник «О человеческом в человеке». Большой вклад в исследование проблемы «Человек в языке» внесла Н.Д.Арутюнова, в 1998 г., выпустившая книгу «Язык и мир человека», а в 1999 г. под ее редакцией вышла книга «Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке».

Большой интерес для культурологии в свете проблемы взаимосвязи национальной ментальности и языка представляют ра-

1 Бубер М. Проблема человека. -- Киев, 1998.

2 Бенвенист Э. Общая лингвистика. -- М., 1974. -- С. 293.

115

боты Н.В.Уфимцевой и Ю.А. Сорокина, где представители одной нации показаны сквозь призму видения представителей другой нации, например, русские глазами американцев, японцев и т.д. Сами русские дают себе такие характеристики (даны в порядке от большей к меньшей частотности): гостеприимные (5 ответов), радушные (5 ответов), добрые (4), душевные (4), терпеливые (4), щедрые (3), открытые (2), доверчивые (2), талантливые (2), изобретательные (2), отзывчивые (1), интеллигентные (1), невоспитанные (1), задумчивые (1), начитанные (1), искренние (1), лицемеры (1), умные (1), ограниченные (1), лихие (1), сдержанные (1), оптимистичные (1), отчаявшиеся (1), веселые (1), несчастные (1), усталые (1), издерганные (1), серые (1), мрачные (1), жадные (1), злые (1), безынициативные (1), остроумные (1), великие (1), ленивые (1), бунтари (1) и т.д.

Американцы видят русских такими: материалисты (7), дружелюбные (4), расточительные (3), громко говорят (2), любят развлечения (2), свободные (2), гордые (2), индивидуалисты (2), преданные делу (2), ориентированные на конкурентов (2), много работают (1), целеустремленные (1), мотивированные (1), честолюбивые (1), агрессивные (1), жадные (1), противные (1), высокомерные (1), грубые (1), ленивые (1), изобретательные (1), добрые (1), счастливые (1) и т.д. Набор качеств, характеризующий портреты и автопортреты русских, представляет собой противоречивое, но целостное образование, в котором авторы выделяют ядро и периферию.

По методике, предложенной Ю. А. Сорокиным, мы провели эксперимент, в котором попытались установить национальную идентификацию белорусов с точки зрения русских и украинцев. Были получены следующие результаты.

Белорусы глазами русских (120 испытуемых, посетивших следующие страны: Армению, Англию, Белоруссию, Венгрию, Германию, Голландию, Канаду, Китай, Латвию, Польшу, Узбекистан, Чехию, Эстонию): трудолюбивые (27), добрые (16), бережливые (11), гостеприимные (11), едят булъбу (7), добродушные (6), миролюбивые (6), неактивные (6), общительные (6), открытые (6), себе на уме (6), веселые (5), любят Россию (5), прижимистые (4), говорят по-русски (3), жадные (3), замкнутые (3), порядочные (3), сельскохозяйственные (3), экономные (3), говорливые (2), мягкие (2), наивные (2), националисты (2), негостеприимные (2), приветливые (2), работящие (2), «серые» (2), симпатичные (2), скрытные (2), спокойные (2), терпеливые (2), аккуратные (1), вежливые (1), дисциплинированные (1), домоседы (1), ленивые (1), не вредные (1), немногословные (1), собранные (1), сплоченные (1), справедливые (1), умные (1), хитрые (1), хлебосольные (1), чистоплотные (1).

Белорусы глазами украинцев (110 испытуемых, посетивших следующие страны: Белоруссию, Венгрию, Киргизию, Латвию, Литву, Молдову, Польшу, Россию, Турцию, Чехию, Эстонию, Юго-

116

славию): скупые (12), терпеливые (11), трудолюбивые (11), покладистые (10), добродушные (9), жадные (9), экономные (8), работоспособные (4), мягкие (3), спокойные (3), любят застолья и песни (2), иногда «серенькие» (2), болтливы (2), похожи на нас (2), скромные (2), вежливые (2), националисты (2), обаятельные (2), покорные (2), доброжелательные (2), простые (2), человечные (1), вредные (1), отзывчивые (1), радушные (1), упрямые (1).

Следовательно, если с точки зрения русских белорусы трудолюбивые, добрые, бережливые, гостеприимные (четыре наиболее частотные реакции), то украинцы считают их скупыми, терпеливыми, трудолюбивыми, покладистыми. Небольшой пилотажный эксперимент позволяет установить также лидеров нации не путем аутонаблюдений и мнений, а через восприятие другими народами, которые менее обработаны в этом направлении СМИ. Конечно же, самопонимание важно для установление истинного положения вещей, но еще важнее, как тебя понимают соседние народы. Подобные знания помогают предвидеть многие этнические конфликты и в какой-то мере предупреждать их. Таким образом, в языке отражена национальная ментальность, которая может быть исследована с помощью простого психолингвистического эксперимента.

Язык является одним из важнейших средств идентификации человека. Поэтому резкое обновление языка можно считать насилием над языковой личностью: в этой ситуации человек лишается привычного средства самореализации и самопонимания. Хотя язык и порождается жизнью, в своем функционировании он отрывается от нее (ибо слова наполняются иным смыслом) и сам начинает ее творить.

Языковая личность

Как известно, творит культуру и живет в ней человек, личность. Именно в личности на передний план выходит социальная природа человека, а сам человек выступает как субъект социокультурной жизни.

Есть и иные концепции личности. Так, известный американский психолог А.Маслоу видит человека как бытие внутренней природы, которая почти независима от внешнего мира и которая есть исходная предпосылка всякой психологии, а жизнь в согласии с внутренней природой рассматривается как причина психического здоровья. Становление личности, с точки зрения А. Мас-лоу, -- это движение к идеалу, в качестве которого выступает личность, всесторонне реализовавшая себя. Он пишет: «Человеческому существу, чтобы жить... необходимы система координат, философия жизни, религия (или заменитель религии), причем они

117

нужны ему почти в той же мере, что и солнечный свет, кальций или любовь»1.

Личность должна рассматриваться в перспективе культурной традиции народа, этноса (Пископпель, 1997), ибо для рождения человека в человеке необходим культурно-антропологический прототип, который формируется в рамках культуры.

Категории культуры -- это пространство, время, судьба, право, богатство, труд, совесть, смерть и т.д. Они отражают специфику существующей системы ценностей и задают образцы социального поведения и восприятия мира. Это своеобразная система координат, которая формирует языковую личность.

Первое обращение к языковой личности связано с именем немецкого ученого И. Вейсгербера. В русской лингвистике первые шаги в этой области сделал В.В.Виноградов, который выработал два пути изучения языковой личности -- личность автора и личность персонажа. О говорящей личности писал А. А. Леонтьев. Само понятие языковой личности начал разрабатывать Г. И. Богин, он создал модель языковой личности, в которой человек рассматривается с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи». Ввел же это понятие в широкий научный обиход Ю. Н. Караулов, который считает, что языковая личность -- это человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью».

Ю. Н. Караулов разработал уровневую модель языковой личности с опорой на художественный текст (Караулов, 1987). Языковая личность, по его мнению, имеет три структурных уровня. Первый уровень -- вербально-семантический (семантико-строевой, инвариантный), отражающий степень владения обыденным языком. Второй уровень -- когнитивный, на котором происходит актуализация и идентификация релевантных знаний и представлений, присущих социуму (языковой личности) и создающих коллективное и (или) индивидуальное когнитивное пространство. Этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса, культуры. И третий -- высший уровень -- прагматический. Он включает в себя выявление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием языковой личности.

Следовательно, кодирование и декодирование информации происходит при взаимодействии трех уровней «коммуникативного пространства личности» -- вербально-семантического, когнитивного и прагматического.

Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуника-

1 Маслоу А. Психология бытия. -- М., 1997. -- С. 250. 118

тивных потребностей -- контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения -- коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Уровневая модель языковой личности отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей в данной культуре может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности. Таким образом, языковая личность -- это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность -- это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого общения.

В содержание языковой личности обычно включаются такие компоненты:

1) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, т.е. система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;

2) культурологический компонент, т.е. уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;

3) личностный компонент, т.е. то индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке.

Параметры языковой личности только начинают разрабатываться. Она характеризуется определенным запасом слов, имеющих тот или иной ранг частотности употребления, которые заполняют абстрактные синтаксические модели. Если модели достаточно типичны для представителя данного языкового коллектива, то лексикон и манера говорения могут указывать на его принадлежность к определенному социуму, свидетельствовать об уровне образованности, типе характера, указывать на пол и возраст и т.д. Языковой репертуар такой личности, деятельность которой связана с выполнением десятка социальных ролей, должен быть усвоен с учетом речевого этикета, принятого в социуме.

Языковая личность существует в пространстве культуры, отраженной в языке, в формах общественного сознания на разных уровнях (научном, бытовом и др.), в поведенческих стереотипах и нормах, в предметах материальной культуры и т.д. Определяющая роль

119

в культуре принадлежит ценностям нации, которые являются концептами смыслов.

Культурные ценности представляют собой систему, в которой можно выделить универсальные и индивидуальные, доминантные и дополнительные смыслы. Они находят отражение в языке, точнее, в значениях слов и синтаксических единиц, во фразеологизмах, в паремиологическом фонде и прецедентных текстах (по Ю.Н.Караулову). Например, во всех культурах осуждаются такие человеческие пороки, как жадность, трусость, неуважение к старшим, лень и др., но в каждой культуре эти пороки имеют разную комбинаторику признаков.

Для каждой культуры можно разработать параметры, которые будут своеобразными ее координатами. Такие параметры будут считаться исходными ценностными признаками.

На сегодняшний день известны различные подходы к изучению языковой личности, определяющие статус ее существования в лингвистике: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В.П.Нерознак), этносемантиче-ская личность (С. Г. Воркачев), элитарная языковая личность (О.Б.Сиротинина, Т.В.Кочеткова), семиологическая личность (А. Г. Баранов), русская языковая личность (Ю. Н. Караулов), языковая и речевая личность (Ю.Е.Прохоров, Л.П.Клобукова), языковая личность западной и восточной культур (Т. Н. Снитко), словарная языковая личность (В. И. Карасик), эмоциональная языковая личность (В.И.Шаховский) и т.д.

Есть и другие концепции языковой личности. Так, В. В. Красных выделяет в ней следующие компоненты: 1) человек говорящий -- личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность; 2) собственно языковая личность -- личность, проявляющая себя в речевой деятельности, обладающая совокупностью знаний и представлений; 3) речевая личность -- это личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, репертуар средств; 4) коммуникативная личность -- конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации.

В данном пособии мы будем оперировать лишь двумя составляющими языковой личности -- собственно языковой и коммуникативной.

Итак, языковая личность -- социальное явление, но в ней есть и индивидуальный аспект. Индивидуальное в языковой личности формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов; но при этом не следует забывать, что языковая личность оказывает влияние на становление языковых традиций. Каждая языковая личность формируется на основе присвоения конкретным человеком всего языкового богат-

120

ства, созданного предшественниками. Язык конкретной личности состоит в большей степени из общего языка и в меньшей -- из индивидуальных языковых особенностей.

Личность вообще, по образному определению Н.Ф.Алефирен-ко, рождается как своеобразный «узелок», завязывающийся в сети взаимных отношений между членами конкретного этнокультурного сообщества в процессе их совместной деятельности. Иными словами, основным средством превращения индивида в языковую личность выступает его социализация, предполагающая три аспекта: а) процесс включения человека в определенные социальные отношения, в результате которого языковая личность оказывается своего рода реализацией культурно-исторического знания всего общества; б) активная речемыслительная деятельность по нормам и эталонам, заданным той или иной этноязыковой культурой и в) процесс усвоения законов социальной психологии народа. Для становления языковой личности особая роль принадлежит второму и третьему аспектам, поскольку процесс присвоения той или иной национальной культуры и формирование социальной психологии возможны только посредством языка, являющегося для культуры, по выражению С.Лема, тем же, что центральная нервная система для жизнедеятельности человека. Лингвокультурная личность -- закрепленный в языке (преимущественно в лексике и синтаксисе) базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, составляющий вневременную и инвариантную часть структуры личности.

Мужчина и женщина в обществе, культуре и языке

Человек предстает в двух ипостасях -- мужчина и женщина. Оппозиция «мужской--женский» -- фундаментальная для человеческой культуры. Этому есть многочисленные доказательства. Одно из них коренится в древних представлениях о мире: Слово, дух -- отец всего сущего, а материя -- мать. Результат их слияния -- Вселенная и все, что в ней есть.

В антропоморфной модели Вселенной женщина приравнивалась к Бездне, которая, по представлениям язычников, тем не менее считалась первоисточником всего живого в Мироздании. Женщина -- олицетворение судьбы, и в языках сохранилось это представление -- древнерусское «кобъ» -- судьба (ср. польское kobieta -- женщина).

С другой стороны, женщина -- символ нижнего мира, греховности, зла, всего земного, тленного.

В архаических обществах, где условия выживания и труда были предельно сложными, особых тендерных (половых) различий историки не фиксируют. Когда женщины доверили мужчинам пасти

121

скот, те превратились в кормильцев. Последующее «половое» разделение труда позволило мужчине утвердиться в истории в качестве абсолютного субъекта. Именно мужская деятельность покорила природу и женщину. Женщина была признана мужчиной хотя и половиной, но второй, как бы дополнительной, его «другим Я». Следовательно, тендерное неравенство вошло в культуру вместе с социальным прогрессом.

В классической культуре и философии женщина также противопоставлялась мужчине: женщина -- хранительница генофонда, она обладает самым ценным в природе качеством -- способностью воспроизводить жизнь, продолжать род, т.е. воспроизводит традиционные ценности, обеспечивая функции сохранения жизни сообщества. Несмотря на это, она ассоциируется в обществе с иррациональностью (Аристотель), аморальностью (Шопенгауэр), чувственностью (Кант), существом с массой недостатков (Фрейд) и т.д.

Итак, в нашей культуре женщина -- это хаос, которому придает порядок мужчина. Пифагор считал, что существует положительный принцип, который создал порядок, свет и мужчину, и отрицательный, который создал хаос, сумерки и женщину. В Евангелии Иисус ни словом не унизил женщину, а апостол Павел в своих посланиях и проповедях низвел женщину в подчиненное положение, и эти взгляды стали основой в христианстве. Ева возникла из ребра Адама как его подруга и помощница, и в этом цель ее бытия. Утренняя молитва Ветхозаветного человека гласит: «Благословен Господь, не сотворивший меня женщиной». На этом постулате были выстроены история и философия, язык и религия и т.д.

Восточнославянские языки, как и немецкий, французский и ряд других, в отличие от английского, где различается «sex» (биологический пол) и «gender» (пол как социокультурная категория), не дифференцируют эти понятия. Однако рассмотрение пола только как биологического явления обедняет и упрощает это категориальное понятие, ибо маскулинность (мужественность) и феми-нинность (женственность) -- это, с одной стороны, филогенетически обусловленные свойства психики, а с другой -- социокультурные образования, складывающиеся в онтогенезе. Современные социологи и философы рассматривают понятия «пол» и «гендер» как противоположные. Гендер -- это социокультурная категория, не предполагающая традиционного рассмотрения половых ролей.

Первоначально маскулинность и фемининность были зафиксированы в мифологии как основная бинарная дихотомия, посредством которой интерпретировался весь мир -- и славянские представления о Земле-матери и Небе-отце, и древнекитайская концепция Инь и Янь, и древнегреческий миф об андрогинах тому подтверждение.

Научный интерес к данным феноменам был отмечен еще в конце XVIII в., когда бурное развитие естественных наук заставило по-

122

смотреть на маскулинность и фемининность с точки зрения законов природы. Так, Ч.Дарвин утверждал, что мужская агрессивность и интеллектуальность имеют физиологический субстрат, т. е. являются доминирующими, или мужскими, признаками. Его современные последователи рассматривают маскулинность -- фемининность как генетически предопределенные формы поведения -- «биограммы».

«Женский вопрос» -- это вопрос об участии женщин в политике, он возник в 1791 г. во время Французской революции. Французская писательница Олимпия де Гуж воскликнула: «Если женщина имеет право взойти на эшафот, она должна иметь право подняться и на трибуну». Последователи де Гуж, ратовавшие за то, что femme (женщина) -- тоже человек, получили название феминисток. Родоначальницей современного феминизма стала французская писательница и философ Симона де Бовуар, которая в своей классической работе «Второй пол» показала, что мужчина -- творец истории, а женщина -- лишь объект его власти. XIX век стал для женщины веком попытки установить социальное и политическое равенство. Но если достичь социальное равенство было проще, то политическое равенство достигалось с трудом. Впервые в мире -- в Дании в 1915 г., в России в 1917 г., в Германии в 1919 г., во Франции в 1944 г. -- женщины получили право избираться и быть избранными. Первые декреты советской власти дали российской женщине и социальные, и политические права.

С конца XIX в. феномен маскулинности -- фемининности начинает рассматриваться как явление социального порядка, когда социальная дифференциация общества представляется как результат естественного разделения функций в обществе по признаку пола. Если в начале XX в. фемининность была представлена двумя противопоставленными полюсами -- роль добропорядочной женщины и роль проститутки, то в начале XXI в. роли сменились (роль домохозяйки и роль женщины, стремящейся к продвижению в карьере). Другие женские роли -- женщина-вамп, страж сексуальной морали, мать, жертва, хозяйка в доме и т.д. Если раньше женщине навязывалась роль домашней хозяйки и роль матери, то теперь вменяется совмещение семейных и производственных ролей при полном исключении ее из процесса принятия решений, т.е. вместо эмансипации постсоветская женщина получила двойную и непосильную нагрузку.

В общей социологии выделяется социальная феминология, или просто феминология, -- наука о положении и функциональных ролях женщины в обществе. Термин же «феминистка» негативно оценивается современным социумом, в народном сознании -- это нечто среднее между «лесбиянкой» и «нимфоманкой»; доказательством тому является и следующая дистрибуция (окружение) термина: оголтелые, взбесившиеся феминистки, а все феминистские

123

теории называются не иначе как специфическая теория, женская теория и т.д.

Рождение мальчиков в семье всегда было более предпочтительным. Причина тому -- патриархальность семейных отношений, где глава семьи и ее кормилец -- мужчина. Здесь уместно привести следующую притчу. Веет крестьянин рожь и приговаривает: «Одну часть на ветер брошу (= уплачу налоги), другую в воду брошу (-- отдам дочери, которая уплывает в другую семью), третью съем сам, четвертой долги отдам (дам родителям), а пятую в долг дам (= дам сыну, который будет кормить в старости)».

Культурой навязываются такие социально-половые роли и формы поведения, складываются такие ролевые ожидания, которые усугубляют дифференциацию полов. Поляризация полов стала рассматриваться как проявление «естественных» качеств мужчины и женщины. Следовательно, дихотомия полов смоделирована обществом и культурой, и абсолютно права Симон де Бовуар, утверждение которой стало крылатым: «Женщиной не рождаются, женщиной становятся». Немецкая исследовательница Карин Хаузен также объясняет образование стереотипов половых ролей разделением семейной жизни и трудовой деятельности. Действительно, «предписанных природой» социальных ролей не существует, а быть на вторых ролях женщин вынуждает общество.

Тендер -- это большой комплекс социальных и психологических процессов, а также культурных установок, порожденных обществом и воздействующих на поведение национальной языковой личности. Таким образом, в гендере происходит сложнейшее переплетение культурных, психологических и социальных аспектов. Поэтому он представляет интерес не только для философов и социологов, но и для представителей целого ряда наук, в том числе лингвистов. Так, существует гендерная психология, формируются тендерная лингвистика, гендерная поэтика.

В нашей работе категория гендера рассматривается как явление культуры и языка, т.е. в аспекте лингвокультурологии. Наша задача -- увидеть невидимое в обыденном языке и языке поэзии. Попытаемся показать, как в языке преломляется эта категория. Вся традиционная западная (и не только) культура является гетеросексуальной и маскулиноцентричной. И это сказывается в первую очередь на языке: у целого ряда народов само понятие «человек» ассоциируется только с мужчиной, немецкое das Man, английское a man, французское -- ип homme -- мужчина и человек.

Даже само слово женщина имеет негативное происхождение: все слова, кончающиеся на -щина в русском языке имеют негативную коннотацию (презрение или пренебрежение) -- деревенщина, казенщина, групповщина, чертовщина. Слово женщина вышло из славянского жено и несло на себе коннотацию пренебрежения. По мере развития цивилизации словом был утрачен этот ореол.

124

Мужская культура учит акцентировать внимание на действии, а не на состоянии, на результате, а не на его процессе. Даже различные сентенции структурированы с маскулинных позиций: «Пришел, увидел, победил!», «Пан или пропал» и т.д. Вместе с тем с фемининных позиций утверждение конструируется через вопрос, «усомнение».

В середине 60-х годов наблюдался всплеск интереса к гендерной теме в лингвистике, вылившийся в три основные направления исследований:

1) социальная природа мужских и женских языков;

2) особенности речевого поведения;

3) когнитивный аспект различий.

Наибольший интерес для нас представляет второе и третье направления исследований.

Одной из первых работ, касающихся гендерной лингвистики, была работа О. Есперсена «The Language». В ней есть глава «The Woman» (женщина), а глава «The Man» отсутствует, ибо женский язык считается маркированным, а мужской -- соответствующим литературной норме. В английских словарях слова о женщинах в основном негативно-оценочные. Так, в словаре Роже в рубрике «untidy» (неопрятный) все слова относятся к женщине: slut, frump, bitch и др. В рубрике же образованность -- все слова о мужчинах, кроме двух, выражающих претензию на образованность: pedantess, bluestocking.

Немецкий исследователь Трёмль-Плётц в 1987 г. опубликовала книгу «Язык женщин», в которой утверждает, что дискриминация женщин по языку выражается не только в речевом поведении, где мужчина -- всегда ведущий партнер диалога, но и в употреблении слов мужского рода для обозначения женщин (автор, пассажир, врач), употреблении местоимений мужского рода в обобщенном значении (всякий, каждый) и т.д.

Поскольку речевое поведение тендеров строится на базе исторически сложившихся стереотипов, зафиксированных в языке, то можно сказать, что тендерные стереотипы -- это система представлений о том, как должны вести себя мужчина и женщина. Было установлено, что у мужчин и женщин различны и стратегии поведения, и стратегии речевой коммуникации. Еще Ф.Ницше заметил, что счастье мужчины зовется «Я хочу!», а счастье женщины -- «Он хочет!» Как бы под этим девизом строятся речевые стратегии мужчин и женщин.

Под речевым поведением мы, вслед за А.Е.Супруном (1996), понимаем весь комплекс отношений, включенных в коммуникативный акт, т.е. вербальную и невербальную информацию, пара-лингвистические факторы, а также место и время речевого акта, обстановку, в которой этот факт происходит и т.д. Следовательно, речевое поведение -- это речевые поступки индивидуумов в типо-

125

вых ситуациях коммуникации, отражающих специфику языкового сознания данного социума.

Поскольку мужчина и женщина принадлежат к различным социальным группам и выполняют различные социальные роли, то общество ждет от них определенных моделей речевого поведения. И действительно, существует гендерная дихотомия в речевом поведении. Мужской тип коммуникации -- это менее гибкая, но более динамичная и менее ориентированная на собеседника коммуникация. Наиболее распространенный жанр коммуникации у мужчин -- беседа-информация, а у женщин -- частная беседа. Женщины чаще используют обратную связь, поддерживая ее словом «да», которое еще не означает согласие. Как раз это «да» сбивает мужчин, которые часто жалуются, что женщина в процессе беседы все время соглашалась и вдруг в конце заявила противоположное.

Женский тип коммуникации более ориентирован на собеседника, на диалог, на подчиненную роль в общении, где мужчина выбирает и меняет тему разговора.

С одной стороны, общество выработало такие стереотипы поведения, согласно которым женщина играет подчиненную роль при мужчине, она должна быть хорошей хозяйкой, способной выполнять любую работу, должна быть доброй, терпеливой, послушной, нежной, верной, красивой, всегда желанной. Отсутствие мужа в этой модели рассматривается как отход от нормы, а уход от мужа -- как бунт. Норма же -- семья с мужчиной во главе и с разделением ролей. С другой стороны, женщина при этом всегда негативно оценивается мужским обществом, свидетельством чему являются философские, исторические, литературные дискурсы, политические события.

Для исследования гендерного речевого поведения мы провели ассоциативный эксперимент, где в качестве слов-стимулов были выбраны слова женственность, мужественность, красота, сила, слабость, нежность, надежность, измена, блуд. Было взято 400 испытуемых -- 200 девушек и 200 юношей в возрасте от 16 и до 20 лет (учащиеся X--XI классов школ г. Витебска и студенты I и II курсов ВГУ). В качестве рабочей гипотезы была выдвинута мысль о том, что язык, выполняя кумулятивную функцию, фиксирует в ассоциациях определенные тендерные стереотипы. Цель эксперимента -- выявление специфики образов языкового сознания мужчин и женщин -- носителей русского языка.

В результате эксперимента нами было установлено, что в русском языковом сознании лиц обоего пола женственность ассоциируется прежде всего с красотой, нежностью, обаянием, изяществом, грацией.

Женщины, оценивая себя, делают акцент на внутренних, личностных качествах (уточненность, шарм, ум, изысканность, мягкость, мудрость, уравновешенность, неповторимость, вежливость, тактичность и т.п.), в то время как мужчины в большинстве своем оце-

126

нивают женщин по внешним данным (красота, волосы, ноги, любовь, кровать, секс, глаза, модель, фигура, вуаль).

Женщины более критичны к мужчинам, чем сами они. Мужественность для них не только сила, храбрость, отвага, надежность, бесстрашие, благородство, но и жестокость, война, ложь. Подобные резкие оценки мужественности не характерны для представлений мужчин, в ответах которых не было ни одного слова с негативной окраской, а только такие, как сила, достоинство, выносливость, решительность, уверенность и подобные. Визуальные образы сознания более разнообразны и оригинальны у женщин.

Красота тоже по-разному оценивается мужчиной и женщиной. Если в оценках женщин (привлекательность, женщина, природа, молодость, девушка, женственность и др.) затронут сравнительно широкий спектр объектов, оцениваемых с этой точки зрения, то мужчина чаще всего оценивает конкретную женщину (женщина, девушка, волосы, лицо, тело, формы, индивидуальность).

Силу мужчины оценивают более подробно и тщательно, чем женщины: у них 92 варианта ответов, а у женщин всего 61, большая часть из которых синонимы силы: мощь, мощность, стойкость, здоровье и др.

Разное отношение у мужчин и женщин к измене и блуду, если для женщины это прежде всего предательство, ложь, подлость, обман, обида, месть (все слова, кроме одного позитивного -- любовь и двух нейтральных -- брак и загадка, обладают ярко выраженной негативной коннотацией), то у мужчин позитивных и нейтральных слов значительно больше: любовь, Родина, верность, дом, семья, друг и т.п.

Таким образом, в эксперименте выявлены значительные различие образов языкового сознания мужчин и женщин.

В русской культуре многие, даже нравственные, понятия ориентированы на пол. Так, понятие стыда больше ассоциируется со слабым полом: девичий стыд; потерять стыд (чаще говорят о женщине). Порядочность -- также в основном имеет отношение к женщине, ибо женская порядочность для русского человека -- это покорность мужу, скромность, верность.

Наши наблюдения позволяют констатировать, что не только женский язык считается маркированным, но и в самой паре противопоставленных слов «мужчина--женщина» слово «женщина» -- маркировано. В аналогичных парах при кажущемся равноправии один член всегда воспринимается как более значимый, а второй как производный и маркированный: свет--тьма, день--ночь, мужчина--женщина. Немаркированный член всегда возглавляет пару: жених и невеста, дед и баба. Конечно же, лингвистическая маркированность не может быть признана единственным и решающим аргументом в вопросе отражения тендерных отношений в языке, но мы не можем не видеть в этом культурную традицию, нашедшую отражение в языке.

127

То, что фактор пола находит отражение в языке, подтверждают и следующие наблюдения: в семьях с мальчиками чаще говорят на диалекте, а с девочками -- на литературном языке; у женщин и мужчин разное отношение к юмору: у первых смех и шутки направлены на интеграцию в группе, у вторых -- на индивидуальную конфронтацию (Дж.Лакофф).

Нас интересуют также сравнения, которые есть самый древний вид интеллектуальной деятельности, предшествующий счету. На основе сравнения и других интеллектуальных приемов у каждого народа вырабатываются свои стереотипы и символы. Так, у русских женщина сравнивается с березой, цветком, рябиной; у белорусов -- с калиной; литовцы не могут сравнивать женщину с березой, ибо род существительного влияет на формирование символа, а у литовцев береза -- мужского рода. Ч.Айтматов сравнивает женщину с кобылицей.

Язык зафиксировал патриархальную установку: в нем прочно закрепились стереотипы, согласно которым женщине присущи многие пороки, поэтому сравнение с ней мужчины -- всегда несет негативную окраску: болтлив, любопытен, кокетлив, самовлюблен, капризен, истеричен как женщина, женская логика; женщину же сравнение с мужчиной только украшает: мужской ум, мужская хватка, мужской характер. Женщине приписывается неумение дружить и хранить тайны, глупость, алогичность: бабе дорога от печи до порога, бабьи умы разоряют домы; дзе баба панам, там чорт камкарам. В многочисленных пословицах вдюговорках.о женщинах сквозит пренебрежение и покровительственный тон: мое дело сторона, а муж мой прав; мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет; женщина льстит -- лихое норовит.

Женщина даже в роли жены и матери несет негативные коннотации: показать кузькину мать; вино пей, жену бей, ничего не бойся! ажатуся, як за хмару закащуся; женишься раз, а плачешь весь век.

Все хорошее в женщине -- от мужчины, таков стереотип русского человека, поэтому мужской ум (об умной женщине), мужская хватка (об удачливой женщине), мужской характер (о женщине с твердым характером) и т.д. Некрасовское Коня на скаку остановит, \ В горящую избу войдет -- это не просто мужское поведение, фраза усиливается архетипом -- причастностью к огню, мужской стихии.

Это языковые и народные стереотипы. Каково же речевое поведение женщины?

Исследующая речевые стратегии Дебора Таннен в своей книге «Это не то, что я имела в виду! Как стили общения создают или разрушают хорошие отношения» показала, что мужчина и женщина используют язык в различных целях: женщина относится к разговору как к важной части межличностных отношений; мужчина же, напротив, использует разговор, чтобы показать, что он

128

контролирует ситуацию, разговор помогает ему сохранить независимость и обогатить свой статус. Причины этого, по мнению автора, лежат в коммуникативных стилях. Она выделяет две важнейшие их характеристики -- вовлеченность и независимость. Мужчины независимы, а женщины вовлечены в коммуникацию, вторичны в ней.

Наши наблюдения и наблюдения других исследователей позволяют установить, что мужчины восприимчивее к новому в языке, в их речи больше неологизмов, терминов. Речь женщины более нейтральна, статична, в ее лексике чаще встречаются устаревшие слова и обороты. Женская речь гораздо более эмоциональна, что выражается в более частом употреблении междометий, метафор, сравнений, эпитетов, образных слов. В ее лексиконе больше слов, описывающих чувства, эмоции, психофизиологические состояния. Женщины склонны к употреблению эвфемизмов. Они стараются избегать элементов панибратства, кличек, прозвищ, инвективной лексики.

В ходе изучения частоты употребления отдельных частей речи было установлено, что в речи женщины больше сложных прилагательных, наречий и союзов. Женщина в своей речи чаще используют конкретные существительные, а мужчины -- абстрактные; мужчины чаще пользуются глаголами активного залога, женщины -- пассивного. Это объясняется более активной жизненной позицией мужчин. При этом было установлено, что с повышением уровня образования различия в речи стираются.

Тендерные различия отражаются и в художественной литературе, где гендер представлен в двух аспектах: 1) женская тема; 2) женская литература. Так, к концу XIX в. в интимной лирике резко увеличивается частота обращений от женского лица: женская поэзия удаляется от проблем социального характера. Примером здесь могут служить творчество Марины Цветаевой и ее предшественницы Мирры (Марии) Лохвицкой (1869--1905), которую в начале века называли «русской Сафо», позже этого титула удостоилась и М. Цветаева. Основные их темы -- воспевание любви, но не абстрактной, романтической, а роковой, страстной, плотской, чувственной:

Я жажду знойных наслаждений, Нездешних ласк, бессмертных слов, Неописуемых видений, Неповторяемых часов.

Она поет о раскрепощенной любви, о любви-страдании:

И если на тебе избрания печать, Но суждено тебе влачить ярмо рабыни, Неси свой крест с величием богини, -- Умей страдать!

129

Поэзия такого типа -- это своего рода протест против традиционных взглядов на круг тем женской поэзии (тема христианской и романтической любви, семейного счастья, материнства). И если поэзия для М.Цветаевой «растет» из жизни, то жизнь М.Лохвицкой резко отличается от жизни ее лирических героинь: это здравомыслящая хозяйка дома и мать троих детей. В. Брюсов заметил, что «поэт влечется к греху, но не как к должной цели, а именно как к нарушению правды, и этим создается поэзия истинного демонизма» (Брюсов, 1912).

В поэтической картине мира образ женщины представлен чрезвычайно разнообразно; женщина -- это цветок:

Мне вспомнилась она, Подснежник увлечений И. Северянин

Дж.Лакофф обнаружила несходства цветообозначений мужчин и женщин: у мужчин их значительно меньше. Наши наблюдения позволили дополнить эту мысль следующим: у женщины не только шире цветовой спектр, но употребляется больше обозначений экзотических названий цвета: «муар», «лазорь». Цветообозначения у женщин-поэтов гораздо чаще, чем у мужчин, превращаются в символы. Мужские Цветообозначения конкретнее, заземленнее: цвет давленой клубники (Герцен «Записки одного молодого человека»; глаза, дерзкие и пестрые, цвета пчелы; шея цвета мумии; юбка цвета куропатки (Бунин); фрак на Собакевиче был совершенно медвежьего цвета (Гоголь). Думается, что все Цветообозначения типа пепельный, медовый, изумрудный, сиреневый, вишневый, молочный, фисташковый, кофе с молоком, слоновой кости и т. п. придуманы мужчинами. А вошедшие в начале XIX в. в салонную речь названия типа цвет змеиной кожи, шляпка цвета потупленных глаз, чепчик цвета верных побед, косынка цвета новоприбывших особ -- типично женские обозначения.

Конечно же, и у мужчин-писателей встречаются весьма разнообразные Цветообозначения, но в большинстве своем они все же заземлены: «Продаются мужские костюмы. Фасон один... А цвета какие? О, огромный выбор цветов! Черный, черно-серый, серо-черный, черновато-серый, серовато-черный, грифельный, аспидный, наждачный, цвет передельного чугуна, коксовый цвет, торфяной, земляной, мусорный, цвет жмыха и тот цвет, который в старину называли "сон разбойника"» (Ильф и Петров); «Он был в несколько эстрадном пиджаке цвета кофе о-лэ, и брюках цвета шоколада о-лэ, и в ботинках цвета крем-брюле при винно-крас-ных носках» (В. Катаев. Святой колодец).

А вот как использует цвет М. Цветаева.

Ярко-желтый цвет в народе назывался лазоревым цветом. В поэме «Переулочки» лазорь символизирует райский, небесный соблазн:

130

Лазорь, лазорь, Крутая гора! Лазорь, лазорь, Вторая земля! Зорь-Лазоревна, Синь-Ладановна, Лазорь-лазорь, Прохлада моя! Ла-зорь!

М. Цветаева как бы играет лазорью, поворачивая слово разными своими гранями, не боясь, экспериментирует с цветом, превращая его то в символ крутой горы, то в символ земли, то в символ прохлады. В подражание фольклору возникают сложные названия типа Зорь-Лазоревна, Синь-Ладановна.

В речевом поведении женщина ориентируется на «открытый социальный престиж», т.е. на общепризнанные нормы социального и речевого поведения, в то время как мужчина тяготеет к так называемому скрытому престижу -- к отклонению от установленных норм и правил общения. Поэтому в целом речь женщины является более мягкой, бесконфликтной. Женщины менее категоричны в выражении и отстаивании мнений. Это делает их более подходящими для выполнения целого ряда функций в обществе. Осознание этого факта обществом ведет к тому, что начинается переоценка явно заниженного социального статуса женщины. Женщина становится наконец полноправным партнером во всех делах, в жизни общества. Некоторые современные исследователи развитие государства ставят в зависимость от того, насколько было сохранено равновесие в нем мужского и женского начал.

Влечение мужского и женского начал друг к другу -- закон жизни Космоса. Неслучайно в апокрифах Климента Александрийского, ученика апостола Иоанна, на вопрос о том, когда придет Царствие небесное, Иисус отвечает: «Когда два будут одно и мужское будет женским и не будет ни мужского, ни женского» (Мережковский Д. Тайна трех). Поэтому вопрос о взаимоотношении полов должен стать важнейшим в культуре, его оборотная сторона -- это падение нравов, с которого начинается гибель народов и цивилизаций (Содом и Гоморра).

Образ человека в мифе, фольклоре, фразеологии

В центре мира стоит человек как личность, имеющая тело, душу, речь, т.е. человек с его чувствами и состояниями, мыслями и словами, поступками и эмоциями, человек добрый, злой, грешный, святой, глупый, гениальный и т.д.

131

В мифологическом сознании человек -- центр мирозданья, древние видели в нем антропоморфное воплощение Вселенной: занимаемое им вертикальное положение -- это его устремленность к небу, с чем связаны его «высокие» помыслы, горизонтальное в человеке -- это все земное, тленное («горнее» и «дольнее» в Библии).

Внешний облик человека, запечатленный в мифе и языке

Внешний облик человека складывается из трех составляющих: 1) голова и ее части; 2) тело и 3) ноги. Как же они представлены в мифологии и языке?

Если в современном представлении голова -- это центр переработки информации, то у древнего человека все, что связано с головой, соотносилось с небом и его главными объектами -- солнцем, луной, звездами. Мифологема головы -- «солнце» -- легла в основу таких фразеологических единиц, как голова идет кругом, голова горит, голова закружилась.

Еще одна мифологема головы -- «Бог, главное, важное» -- нашла отражение во фразеологизмах всему голова (о важном), золотая голова (об умном человеке).

Основная масса русских фразеологизмов с компонентом «голова» сформировалась позднее и почти утратила связь с указанными мифологемами. Теперь эти ФЕ обозначают прежде всего интеллектуальные способности человека, его качества, физические состояния и т.д. Например, голова на плечах, голова на месте, голова варит -- об умном человеке; без царя в голове, зеленая голова, курья голова, голова дубовая, голова садовая -- о глупом, недалеком человеке.

Обозначая важнейшую часть человека, слово «голова» образует ФЕ, характеризующие человека с самых разных сторон: как снег на голову (неожиданно), хоть кол на голове теши (об упрямом человеке), непоклонная голова (о непокорном человеке), голова пухнет (состояние человека), отпетая голова (об отчаянном человеке), горячая голова (о пылком человеке), бесталанная голова (о несчастном человеке) и т.д. Большинство фразеологизмов с компонентом «голова» имеют позитивную коннотацию, что объясняется наличием в менталитете русских архетипа «голова = солнце, божество».

Части головы человека -- это глаза, нос, рот, язык, уши, зубы и др., это органы, имеющие свой внешний вид и весьма широкие, но четкие, функции -- смотреть, нюхать, чувствовать вкус, говорить и т.д.

Глаза -- важнейшая часть головы и лица человека. Древнейшая мифологема, давшая жизнь нескольким метафорам, сохранившимся до наших дней, «глаз = божество». В ряду квазисинонимов «глаза»,

132

«очи», «зенки» лишь стилистически нейтральное слово «глаза» обозначает орган зрения любого живого существа. Очи -- это глаза человека, причем красивые, большие, выразительные. Именно очи характеризуют не только физические, но и духовные способности человека к постижению явлений, т.е. внутреннее зрение, они -- орган интуиции: увидеть мысленными очами, видеть внутренним оком, очи души, очи сердца, духовные очи. Это как бы человек созерцающий: «И самого меня являешь ты \ Очам души моей» (Ф.Тютчев).

Язык точно отмечает необычную способность глаз -- их зрачки находятся в движении, отсюда сочетаемость большого круга глаголов движения со словом «глаза»: окинуть глазами, обвести глазами, отвести глаза, скользить глазами, смерить глазами, обшарить глазами, провожать глазами, приковать глаза и т.д. Глаза -- это орган-инструмент, орган «смотрения». Поэтому мы таращим глаза от удивления и неожиданности, глаза широко раскрываются, когда мы бессознательно стремимся получить через них максимум информации, мы прищуриваем глаза во время пристального наблюдения или при высокой концентрации мысли, отводим глаза под чьим-то осуждающим взглядом, защищая тем самым свой мозг от отрицательного воздействия собеседника, и т.д.

Солнце и луна в мифологиях многих народов считались глазами могущественного божества. С этой мифологемой связаны фразеологизмы хозяйский глаз (надежный присмотр за чем-либо), без глаза (без присмотра).

Еще одна мифологема -- «глаз = человек», породившая множество фразеологизмов: глаз наметан (об опытном человеке), глаз отдыхает (о приятном зрительном впечатлении), глаз радуется (о радостном событии, которое можно видеть), глаза обманывают (о сомневающемся в достоверности увиденного), глаза загорелись (о сильном желании у человека); метафоры типа глаза говорят, глаза забегали, глазам стыдно; поговорки глаза завидущи, руки загребущи (о ненасытности человеческой натуры) и т.д.

Поскольку 80 % информации о мире приходит через глаза, они считаются важнейшим из органов, им приписывается таинственная магическая сила. На Руси «дурным» считался косой глаз. Вера в дурной глаз родилась тогда, когда мир, по представлениям древних, был населен духами. Но до сих пор при плохом самочувствии мы говорим: это сглазу, кто-то сглазил, недобрый глаз поглядел.

Во фразеологизмах с компонентом «глаз» закрепились и сохранились до наших дней древние стереотипы поведения -- глаз не отвести (так нужно было общаться с собеседником), для отвода глаз и др.

Обманывать кого-либо -- это мешать адекватно воспринимать мир, т. е. прежде всего мешать ему смотреть, отсюда фразеологизмы замазать глаза, пускать пыль в глаза (русск.); замыльваць вочы, сляпщь вочы, жв1р у вочы сыпаць (бел.).

133

Издавна от сглаза заводили обереги-амулеты, которые изготавливали из драгоценных металлов и камней и делали их в форме глаза, отсюда фразеологизмы типа глаз-алмаз (об умении видеть важное, основное), беречь как глаз (очень беречь), возьми глаза в руки (будь внимателен), вооруженным глазом (современная форма этого фразеологизма невооруженным глазом) и др.

К волосам у разных народов было особое отношение. В старину им на Руси придавали огромное значение: женщинам, особенно беременным, запрещалось стричь волосы, ибо они имели охранную функцию. Это подтверждается народной традицией, сохранившейся до сих пор, -- не стричь волосы ребенку до года. В народной поэзии отрезанная коса позорит девушку, которая поэтому не может выйти замуж без косы. Лишь в последние шды в научно-популярной литературе стали появляться объяснения этому.

Язык сохранил в себе довольно много ФЕ, в основе семантики которых лежали следующие архетипические представления о волосах: 1) они вместилище силы, опыта -- до седых волос, до корней волос, 2) вместилище памяти, воли -- волосы стали дыбом (о сильном испуге, при котором парализуется воля).

На подсознательном уровне эти архетипы и сейчас руководят нашими поступками: подсудимых остригают, как бы парализуя при этом их волю; «работает» здесь и еще один архетип: «стрижка волос = изменение жизни». В древности у славян при переходе в юношеский возраст мальчики принимали постриг, до сих пор постригают в монахи, хотя реально волосы у монахов остаются, а призываемых в армию стригут действительно.

Раньше на Руси остриженные волосы сжигались. Бросание волос в огонь -- это своего рода жертва домовому. Существовал и еще один обычай: остриженные или оставшиеся на расческе волосы нельзя было выбрасывать. Считалось, что если они будут использованы птицами для своих гнезд или окажутся вблизи с работающими механизмами, то это отразится на самочувствии человека. До сих пор туземцы Тихого океана, чтобы навредить врагу, прикрепляют раздобытые пряди его волос к водяным растениям, подвергаясь ударам прибоя, они разрушают здоровье недруга. Чтобы волосы не попали в руки врагов, местные жители часто и коротко стригут их.

Фразеологизм волос с головы не упадет -- калька с церковнославянского языка, означает, что человеку не принесут никакого вреда. Здесь живет архетип «волос = здоровье человека». Архетипу «волос = человек» соответствует белорусский фразеологизм волас у волас (о похожих людях).

Нос -- тоже важная часть лица. Слово «нос» стало компонентом довольно большого количества метафор, фразеологизмов, в значении которых хорошо просматривается архетип «нос = человек» (например, в повести Н. Гоголя «Нос» нос ведет себя, как чело-

134

век): сунуть нос (о любопытном человеке), вешать нос (о печальном), водить за нос (обманывать), нос к носу (об очень близко стоящих людях) и др.

Борода -- у славян считалась выполняющей охранительные функции, а дернуть за бороду считалось страшным оскорблением. У русских есть пословица: борода дороже головы. До сих пор особо почитается борода у мусульман, самая серьезная клятва у которых: клянусь бородой Пророка!

Квазисинонимы губы и уста имеют разные значения и сферы употребления: уста -- специфически человеческий орган, в то время как губы могут быть органом животного и т.д. Слово «губы» широко распространилось лишь в XVI--XVII вв., поэтому во фразеологизмах и других реликтовых формах наиболее продуктивно слово «уста»: из уст в уста, из первых уст, у всех на устах, не сходит с уст, устами младенца глаголет истина, вашими бы устами да мед пить. Слово «уста» часто выступает в значении «говорящий человек»: все лгут прекрасные уста.

Особо следует сказать о языке, название которого является ком-понетом целого ряда фразеологизмов с различными типовыми значениями: быть орудием говорения -- язык не поворачивается (не хватает решимости сказать), как язык повернулся (как смог сказать); обозначать процесс говорения -- прикусить язык (оборвать речь), развязать язык (говорить свободно), распустить язык (говорить непристойности) и др.

Обозначения остальных частей человеческого лица и головы не представляются нам продуктивными при возникновении метафор и фразеологизмов, хотя с их помощью и образовано некоторое количество фразеологизмов: ухом не ведет, по уши, развесить уши, уши вянут (они обозначают поведение или чувства-отношения); иметь зуб (испытывать неприязнь), навязнуть в зубах (надоесть); губа не дура (иметь хороший вкус); в ус не дуть (выражать безразличие) и т.д.

Наиболее продуктивные слова, обозначающие части человеческого тела, -- это руки, ноги, спина и пуп, именно они образуют большое количество самых разнообразных фразеологизмов, многие из которых имеют мифологическую основу.

В группе фразеологизмов с компонентом рука явно видно несколько архетипов. Например, рука -- символ власти, права, силы -- иметь руку, правая рука и др.; рука -- символ богатства, орудие приобретения материальных благ, причем часто нечестным путем, -- греть руки, запускать руку во что-либо (русск.); руку заскабщь, цюкуу руку, прыб1раць да рук, даць на лапу (бел.). Чтобы овладеть вещью, присвоить ее, надо схватить вешь рукой и так заявить свое господство. Русское слово «тяжба» связано с тем, что в суде спорящие тянули к себе спорную вещь, и тот, кто осиливал, получал ее себе в стяжание (стяжать силы -- устаревший

135

фразеологизм с позитивной оценкой и современное стяжательство -- слово, заключающее в себе отрицательную оценку).

В этой группе фразеологизмов появляется компонент «карман» как вместилище для рук, хотя сама рука здесь не называется: набивать карманы, залезть в чужой карман (русск.); класщ у сваю к1шэню (бел.).

Большинство фразеологизмов с компонентом «рука» окружены негативным ореолом, имеют негативную коннотацию или оценку: быть под рукой (подручный), т. е. быть подвластным; ходить по рукам (одно из значений -- «иметь неофициальное распространение» -- нейтрально, а второе -- «о женщине-проститутке» -- негативно); рука пс поднимается (не хватает решимости), с пустыми руками (ничего не взяв с собой), руки чешутся (о желании подраться), под горячую руку (не контролируя себя) и др. Думается, что негативную семантику этих ФЕ формирует некий архетип, который, однако, нам не удалось установить.

С помощью жестов руки на Руси производили многие важные ритуальные действия: благословляли, каялись, клялись, что закрепилось в целом ряде фразеологизмов: положа руку на сердце (честно), ударить по рукам (утвердить сделку, согласиться). Уже простое соединение рук есть эмблема связи, согласия. Отсюда рукопожатие -- жест приветствия, дружбы. Тот, кто принимает на себя ответственность за другого, ручается.

Довольно широко используются фразеологизмы и другие реликтовые выражения со словом перст (часть руки): указующий перст, перст судьбы, ни единым перстом не прикоснуться и т. д. И хотя слово «перст» находится на периферии человеческой коммуникации, в сознании носителей языка за ним закрепляются устойчивые ассоциации, которые поддерживаются культурно-значимыми текстами: религиозными, поэтическими, философскими.

Ноги у язычников-славян считались принадлежностью демонов: сам черт ногу сломит (о захламленном месте), как левая нога хочет (неизвестно как, как попало), встать с левой ноги (иметь плохое настроение), здесь лексема «левый» имеет отношение к дьяволу; земля горит под ногами (об опасном месте), почва колеблется под ногами (о неуверенном, угрожающем положении), отрясти прах со своих ног (забыть) и др. Почти все русские и белорусские фразеологизмы с компонентом «нога» имеют негативную окраску.

Все черти и демоны в представлении русских были хромыми; в русских сказках они были беспятыми; у лешего в облике медведя нога липовая; плохие ноги также у всех мифологических персонажей, которые рождены землей.

Фразеологизмы брать ноги в руки (быстро убегать), в ногах валяться (униженно просить о чем-либо), унести ноги (уйти от опасности), ноги не будет (угроза не приходить); поговорка в ногах

136

правды нет (приглашение сесть) и другие выражения тоже имеют негативную коннотацию, что связано с архетипом «ноги = принадлежность дьявола». С этим архетипом связаны многочисленные выражения, в которых нога прямо не называется, а употребляются слова, ассоциативно или функционально с нею связанные: след, ступать, путь, дорога и т.д. Так, человек, преступивший закон, как бы сошедший с правильного пути, -- это не только преступник, но и непутевый, беспутный, заблуждающийся. Фразеологизм перейти кому-то дорогу означает «повредить кому-то, загородить путь к достижению цели», а ФЕ замести следы (скрыть нечто) породил предрассудок: подобно метели, которая, заметая след путника, заставляет его плутать на одном месте, подметание или мытье пола после отъезда лишает человека возможности вернуться.

Ряд фразеологизмов образует слово стопа: направить свои стопы, по стопам и др.

Несмотря на малочисленность фразеологизмов с компонентом спина, они важны для русского менталитета, ибо с ними связано, во-первых, понятие тяжелого, непосильного труда -- гнуть спину, ломать спину (хребет, горб), а во-вторых, спина -- это надежная защита, отсюда ФЕ за широкой спиной и др.

С такой частью человеческого тела, как пуп, известно немного фразеологизмов, важнейший из которых пуп земли. Но в мифологии пупу отводится особая роль, вероятно, потому, что через пуповину ребенок связан с матерью, питается через нее, т.е. это важнейший для маленького человека орган. Существенна также и другая причина: пуп -- центр живота, а понятие центра во всех мифологиях и религиях -- главное понятие.

С частями человеческого тела связано понятие одежды, многие слова, обозначающие одежду, явились главным компонентом при образовании таких фразеологизмов, как родиться в рубашке, сорочке (о счастливом человеке), остаться без рубашки (об обедневшем человеке). По мнению А. А. Потебни, в основе их семантики лежит миф: чепец и сорочка -- обереги у славян. Кроме того, родиться в сорочке означает необычное рождение, а, согласно исследованиям В. Проппа, мотив чудесного рождения есть признак героя. Фразеологизмы ломать шапку (унижаться), тришкин кафтан (неподходящая одежда) своей семантикой также связаны с иной функцией одежды, мешающей свободному движению тела, что сформировало негативное значение у большинства фразеологизмов, одним из компонентов которых было наименование одежды.

Итак мы видим, что фразеологизмы-самотизмы в большинстве своем (кроме головы) несут в себе негативные коннотации, употребляются с неодобрением, пренебрежением, презрением. Вероятно, потому, что все части тела человека в мифологии были принадлежностью демонов, дьявола, нечистой силы.

137

Душа и сердце как «духовные центры» человека

П.Флоренский писал, что в индо-европейских языках слова, выражающие понятие сердце, указуют самым корнем своим на понятие центральности, серединности.

В других культурах и языках локализация эмоций (ощущений) иная: в китайской наивной картине мира эмоции локализуются в почках, в африканской (западноафриканский арел, язык догон) -- в печени и носу; во французской -- в селезенке.

В русской и белорусской картинах мира сердце -- средоточие эмоции: сердце мне истомила тоска. Выражая различные эмоции, лексема «сердце» объединяется с самыми различными предикатами, образуя метафоры с разными значениями: сердце бьется, поет, закипает (Пушкин), сжимается (Чехов), рвется, дрожит, пышет (Фет), загорается, сплющивается, замирает (Фурманов), отцветает, цепенеет (Грин), трепещет, разрывается, заходится, сжимается, закатывается (Зощенко), пламенеет (Заболоцкий), каменеет, черствеет, грубеет, холодеет, смягчается (Шолохов); сердце дрогнуло, затрепетало, заколотилось, упало, покатилось (Куприн) и т.д.

Почему данные метафоры понятны каждому носителю языка, каждой языковой личности? Потому что в основе таких метафорических переносов лежат такие архетипы и мифологемы, которые регулируют метафорические употребления. Например, мифологема «чувства = жидкость» взята из библейской мифологии, она порождает образ чаши, из которой пьет человек, переживая чувства: испить до дна (о чувствах), глубина чувств', любовь -- сосуд, отсюда полная любовь (М.Цветаева), неисчерпаемая любовь; любовь -- океан, море, отсюда любовь тихая, бурная, спокойная и т.д. Таким образом, мифологема «чувства = жидкость» передает и закрепляет в себе их текучесть, изменчивость, динамику.

Говоря о чувствах и эмоциях, нельзя не заметить, что здесь «работает» еще один параметр -- «верх--низ». Эмоции ассоциируются с параметрическими характеристиками по вертикали и горизонтали, поэтому спокойствие -- это как бы неподвижность по этой шкале, как бы «нулевая» координата, положительные эмоции связаны с движением вверх (прыгать от радости), а отрицательные -- с движением вниз (согнуться от горя).

Вся трудность исследования символов, образов, мифологем сердца состоит в том, что оно не только «вместилище эмоций». Как справедливо утверждает Б. П. Вышеславцев, сердце -- центр круга, из которого могут исходить бесконечно многие радиусы, или световой центр, из которого могут исходить бесконечно разнообразные лучи. Поэтому сердце -- это центр жизни вообще: физической, психической, духовной и душевной. Так, сердцу приписывают все функции сознания. Мышление, волю, ибо оно принимает решения: «Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло ему на

138

сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых» (Деян.: 7:23). А также совесть: совесть, по словам апостола, есть закон, написанный в сердце.

Подчеркивая важность символа сердца для религии, Б.П.Вышеславцев пишет, что в нем выражается сокровенный центр личности. Сердце есть нечто более непонятное, непроницаемое, таинственное, скрытое, чем душа, чем сознание, чем дух. В Евангелии сказано, что сердце есть орган религии, орган, с помощью которого мы созерцаем Бога: «Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога» (Матфей, 5:8).

С одной стороны, сердце -- точка соприкосновения с Богом, орган, устанавливающий интимную связь с ним, отсюда жить с Богом в сердце, сердобольный (о сострадательном, отзывчивом человеке), а с другой -- источник греха, темных сил -- бессердечный (о черством человеке), камень вместо сердца, ледяное сердце, прилагательное сердитый (склонный раздражаться, гневаться), ФЕ под сердитую руку (прогневавшись, вспылив), в сердцах (в порыве раздражения), сорвать сердце на ком-либо (излить свой гнев) и др. В Библии «сердце» и «душа» часто выступают как тождественные понятия, заменяющие друг друга, но еще чаще они различаются.

Еще одна важная мифологема сердца -- «быть вместилищем души, сосредоточием жизненной силы»: в злобном сердце душа стонет (поговорка); похищение же сердца равносильно смерти: ты похитил мое сердце (метафора); фразеологизмы пронзить сердце, разбить сердце и др.

Назовем еше несколько мифологем, регулирующих современное употребление фразеологизмов с компонентом «сердце»: «быть вместилищем желаний» -- по сердцу, с замиранием сердца; «быть местом, где зарождаются чувства и желания», -- в сердце вспыхнула любовь, надежда; «быть центром интуиции» -- сердце чует, у сердца есть уши, сердце подскажет, закрадываться в сердце; «быть центром совести и других моральных качеств» -- положа руку на сердце, каменное сердце, золотое сердце; «быть источником света и тепла» -- сердце горит, гореть сердцем (легенда о Данко у М. Горького); «быть сокровищницей» -- ключи от сердца, отдавать сердце (также, например, Евангельский текст: Добрый человек из сердца своего выносит доброе... (Лука, 6:45); «быть гарантом любовного благополучия» -- предлагать руку и сердце; «быть местом, в котором чувства скрыты от посторонних глаз», -- никто не знал, что творилось в его сердце, читать в сердце и т.д.

Одна и та же мифологема-архетип сердца может лежать в основе фразеологических единиц, употребляемых для оценки человека, его внешности и внутренних качеств, различных объектов мира и отношений человека к этим объектам.

С помощью фразеологизмов с компонентом «сердце» можно описать почти весь мир: 1) многочисленные оттенки чувств и со-

139

стояний человека -- кошки на сердце скребут, сердце замерло, камень с сердца свалился, отлегло от сердца, брать за сердце, сердце кровью обливается, как маслом по сердцу, надрывать сердце, сердце не на месте, сердце сжимается и т.д.; 2) отношение человека к объектам мира -- от чистого сердца, запасть в сердце, положа руку на сердце, от всего сердца, сердце принадлежит, сердце занято, от сердца, войти в сердце и др.; 3) дать характеристику человека -- сердце обросло мхом, мягкое сердце, доброе сердце, каменное сердце, неукротимое сердце, золотое сердце, покоритель сердец, горячее сердце, глупое сердце; 4) охарактеризовать поведение человека в обществе -- заглядывать в сердце, находить доступ к сердцу, давать волю сердцу, срывать сердце, покорять сердце, открывать сердце, разбить сердце и др.

Таким образом, наш язык показывает, что сердце есть центр не только сознания, но и бессознательного, не только души, но и тела, центр греховности и святости, центр сосредоточения всех эмоций и чувств, центр мышления и воли; оно не только «орган чувств» и «орган желаний», но и «орган предчувствий», следовательно, сердце как бы абсолютный центр всего человеческого, т.е., говоря словами Б. П. Вышеславцева, «сердце есть умное видение, но вместе с тем умное делание».

Не менее сложные отношения современного мира с мифологическими представлениями встречаем у слова душа. Природа, по представлениям древних, тоже имела душу, хотя и не столь качественную, как человек. Аристотель, например, даже звезды считал одушевленными, а Платон делил душу на «разумную» (человеческую) и «чувственную» (животную). Главное отличие человека, созданного по образу и подобию Божьему, от всего природного -- наличие у него нематериальной божественной души. По выражению К. Юнга, «сложность души росла пропорционально потере одухотворенности природы».

Еще с античных времен душа понималась то как огонь (Демокрит), то как воздух (Анаксимен), то как смешение всех четырех элементов (Эмпедокл). Эти представления до сих пор сохранились в языке (душа горит, душа воспарила, душа воспламенилась).

Вместилищем души у разных народов считаются различные органы: диафрагма, сердце, почки, глаза и даже пятки (например, в русском языке есть фразеологизм душа в пятки ушла). Первобытные народы считали связь души и тела настолько тесной, что, если обезобразить мертвое тело, обезобразится и его душа; поэтому они оберегают труп или намеренно уродуют убитого врага.

Славяне признавали в человеческой душе проявление той творческой силы, без которой невозможна жизнь на земле. Душа -- частица, искра небесного огня, «которая и сообщает очам блеск, крови жар и всему телу внутреннюю теплоту» (Б. П. Вышеславцев). С этими представлениями связаны метафоры душа светится, душа

140

горит, душа пылает, жар души, чуть душа теплится, искры души, душа оттаяла, а также антонимичные по значению выражения душа как лед, ад кромешный в душе и др. С этой мифологемой тесно связано представление о душе как о переходном состоянии огня (Гераклит).

Душа -- alter ego человека, его внутреннее «Я»: низкая душонка, высокая душа, мелкая душа, нежная душа, чуткая душа, благородная душа, грешная душа, верная душа, окаянная душа, праздная душа. Душа (как и человек) смертна: отдать богу душу, она может уставать -- усталость души, болеть -- душа болит и т. п.

С точки зрения этики душа является носителем некоего этического идеала: чистая душа, запачкать душу; хоть мошна пуста, да душа чиста (поговорка) и т. п.

С религиозной точки зрения душа связывает человека с высшим духовным началом, тем самым повышается ценность души, приобретают особую значимость сознательные усилия человека, направленные на самоусовершенствование: спасать душу, душа бессмертна, с Богом в душе и т.д. Душа сохраняет себя во время всего жизненного пути человека, но не разрушается и с его смертью, поэтому -- душа живая (это устойчивое в религиозном дискурсе (контексте) выражение).

Душа -- это вместилище, отсюда: душа пустая, полна чем-либо и т.п.

О. М. Фрейденберг отмечала, что «душа» могла метафорически выражаться в виде двойника -- доли, судьбы, а каждая из этих метафор, в свою очередь, дублировалась другими метафорами. А. Н.Афанасьев и А. А. Потебня еще ранее показали, что доля в русском фольклоре -- двойник человека: ее топят, бросают в воду, сжигают, вешают и т. д. В реальной речевой деятельности мы как раз и наблюдаем это переплетение, сцепление, взаимодействие метафор.

Представления о душе как о дыхании, воздухе, ветре, птице, бабочке присущи разным народам, в том числе славянам: душа отлетела, вдохнуть душу, душа вон, душа улетает, прилетает. Даже этимологически душа тесно связана с ветром: душа--дыхнуть-- дух--дуть--дуновение--воздух. В славянских сказках часто говорится про рубашки из перьев, лебединые крылья у девушек. Известен платоновский миф о душе: душа стремится к «нездешней», небесной, родине, у нее растут крылья. По Платону, душа, павшая на землю и покинувшая небо, 10 тысяч лет живет на земле, пока не окрылится. По языческим представлениям славян, если человек жил праведно, то душа превращается в голубя, а если в грехе, то в черного ворона, иногда в грустную кукушку. С мифологемой «душа = птица» связан у славян обычай оставлять на Пасху, Радо-ницу на могилах крашеные яйца.

Душа локализована, отсюда фразеологизм душа не на месте; душа -- твердый предмет -- царапает душу; поверхность, похожая

141

на землю -- камень лег на душу, след в душе; душа как книга -- читать в душе; душа -- отхожее место -- нагадить в душу, гниль души; душа, как хлеб, поэтому она черствеет -- черств душой', душа, как цветок -- цвет души, цвести душой; душа -- музыкальный инструмент -- струны души и др.

Много метафор и фразеологизмов связаны с мифологемой «душа = маленький ребенок». Есть гипотеза, согласно которой во фразеологизмах закодирован процесс рождения ребенка: в глубине души, тревожить душу, лезть в душу, бередить душу, душа нараспашку, хватать за душу, душа плачет, душа надрывается и др. (на русской иконе «Успение Божьей Матери» душа изображена в виде ребенка).

Душа тесно связана в представлениях древнего человека с загробным миром. Поэтому древние славяне снабжали покойников разными вещами: мужчин -- кремниевыми копьями, стрелами, женщин -- бронзовыми браслетами, ставили им сосуды с пищей.

Души умерших улетают в рай, где зимуют птицы. Но души умерших, обернувшись птицей или мухой, могут прилететь оттуда. На праздник «Дзяды» белорусы готовятся к их приему: моют хату, готовят обрядовые кушанья.

Мифологема «душа = дым» подкреплена обычаем сжигания трупов у многих народов, в том числе и у древних славян. Делалось это для того, чтобы душа легко и сразу покинула тело и улетела в рай. Эта мифологема сохранилась во фразеологизме душа отлетела в мир иной и др.

Таким образом, представления о сердце и душе сложны, противоречивы, непоследовательны, и это нашло полное отражение в языке, эти представления формируют картину мира человека.

Человек--носитель национальной ментальное™, которая может быть исследована через язык, являющийся важнейшим из средств идентификации человека.

В структуре языковой личности исследователи выделяют несколько уровней, на каждом из которых проявляются разные ее стороны. Личность -- это совокупность социально значимых духовных и физических качеств, которые по-своему преломляются в языке. Человек предстает в двух ипостасях--мужчина и женщина, поэтому различаются женская и мужская языковые личности, женские и мужские особенности речевого поведения.

Ядром культуры должен стать принцип развития жизни и совершенствования человечества через слияние двух противоположных начал -- мужского и женского. Должны быть разработаны программы, которые учитывают индивидуальные особенности ребенка, а не игнорируют либо гипертрофируют их под давлением тендерных стереотипов.

142

Образ человека запечатлен навеки во фразеологизмах, пословицах, фольклорных текстах, поэтому исследование данного материала представляет большой интерес для лингвокультурологии.

Вопросы и задания

1. Подумайте, как можно модифицировать эксперимент, предложенный Ю. А. Сорокиным? Какие преимущества экспериментальных исследований вы можете назвать?

2. Какие компоненты можно выделить в содержании языковой личности?

3. Какова история исследования гендерных различий в языке?

4. Назовите несколько фразеологизмов с компонентом «голова» и столько же с компонентом «ноги». Чем объясняется резко противоположная оценка (позитивная и негативная) этих ФЕ?

5. Какие мифологемы лежат в основе фразеологизмов с компонентами «душа» и «сердце»? Приведите примеры.

Язык общения интернет-социума Рунета. Становление и развитие

(молодежный, компьютерный, интернет-сленг, компьютерные термины)

 - ЮНИКС - это такая легендарная операционная система... Говорят, она никогда не падала.         - Куда не падала?         - Никуда не падала! Не висла она, понимаешь? Не подвисала!         - На чем?         - Ни на чем. Я не знаю, какие у них тогда сервера были, но говорят, что ни на чем.

Компьютерный мир развивается и пополняет русский язык новыми терминами, уже известным словам добавляет новые значения. При этом интернет формирует особую среду развития неологизмов, которые представляют собой не только компьютерную терминологию, связанную с интернетом, но и сленговые формы языка, образуемые в процессе общения пользователей Сети. Если раньше общение в интернете предназначалось для деловых целей двух или нескольких человек, то сейчас общение в Сети приобрело массовый характер, объединяя людей по интересам, способствуя формированию межличностных отношений. Общение стало доступнее и дешевле, для быстрого обмена информацией разработано немало средств: электронная почта, чаты, блоги, форумы, мессенджеры, социальные сети, гостевые книги, телеконференции или группы новостей.

Растущая популярность виртуального общения и неформального языка интернет-пользователей привлекла внимание многих исследователей. Почему интернет-язык стал популярным? Какие методы используются при построении новых лингвистических форм? Является ли интернет-язык – языком будущего? Выйдет ли он за рамки интернета? Станет ли частью классического языка? В научных публикациях отражаются эти темы, но нет единой точки зрения по данным вопросам.

На наш взгляд наиболее интересным является прогноз будущего виртуального языка: является ли формирование своеобразной лингвистики в Сети прогрессивным явлением и будет ли оно развиваться в дальнейшем?

Существуют противоположные мнения о влиянии на развитие общества лингвистических экспериментов и нововведений, рождаемых средой общения интернета. Одни считают, что у интернет-языка есть перспективы, другие видят только его негативное влияние на развитие общества.

Рассмотрим эти вопросы подробнее.

Особенности виртуального общения и причины его популярности

Общение в интернете отличается, прежде всего, преобладанием письменной формы обмена информации, которая и является источником лингвистических изменений.

Кроме того, почти все сервисы интернет-общения предоставляют возможность анонимного участия, под именем вымышленного персонажа. Это делает общение практически неконтролируемым и ненаказуемым, так как невозможно установить какие-либо данные того, кто должен нести ответственность. А точная идентификация, например, по сетчатке глаз или отпечаткам пальцев в интернете, конечно же, не предусмотрена.

Третья особенность заключается в том, что язык общения в интернете регламентируется только правилами модерирования сервиса, которые в основном сводятся к запрету на использование нецензурных слов и контекста, регулируемого законодательством. В остальном, пользователю предоставляется полная свобода.

Кроме того, удаленное общение не требует дополнительных затрат времени и денег для установления контакта, благодаря чему, становится более интенсивным, массовым, популярным. В отличие от телефонных разговоров, линия интернет-общения не может быть занята, кроме того, ее можно использовать совместно неограниченным количеством людей, а помимо обмена сообщениями, она может служить для обмена файлами, ссылками, другой информации. Можно также легко скрыть свое присутствие в сервисе, или применить другие уловки, чтобы сделать обмен информацией наиболее удобным или выгодным для себя.

Все это снимает психологический барьер, препятствующий построению взаимоотношений в обычной жизни, создает условия для творчества и самовыражения, одним из проявлений которых является модификация лексики.

Характерные отличия интернет-языка

Неологизмы, наиболее употребляемые в Сети, условно можно разделить на следующие группы:

• компьютерные термины,

• интернет-сленг,

• компьютерный сленг или жаргон

• молодежный сленг.

Выделение подгрупп языка является условным, потому что в некоторых случаях четкого деления нельзя произвести из-за взаимосвязанности понятий; совместного их использования; назначения слов, выполняющих функции терминов, но имеющих стилистически жаргонную окраску.

Каждый из подъязыков имеет собственный путь развития. Зарождение молодежного сленга исследователи относят к 16 веку. [1] Компьютерный сленг и терминология значительно моложе. Еще моложе интернет-сленг. Например, смайлики были изобретены в 1979 году Кевином Маккензи. Но история этих подъязыков похожа в том, что все они претерпевают значительные изменения во времени, отражая специфику поколений и технологий. Неизменной остается только незначительная часть. Поэтому каждый из указанных подъязыков, гораздо динамичнее, чем классический язык.

Лексика интернет-пользователей может быть также как литературной, так и нелитературной, редко, но встречается и ненормативная лексика, нецензурная брань, обычно выраженная в виде хаотичного набора символов или замены ими части слова. По мнению филолога, профессора МГУ Гасана Гусейнова, сквернословие в языке неизбежно, хотя и преследуется законом РФ как мелкое хулиганство (ст. 20.1 ч.1 КоАП РФ), но это потребность, "инстинктивный ответ популяции на пустосвятство, на инфляцию высоких слов, на лживость мнимо чистенького общества" [2].

Язык интернет-пользователей также дифференцирован по возрастным и профессиональным категориям, по уровню владения компьютерными технологиями, по интересам пользователей или предпочитаемой ими деятельности. Например, есть подъязык программистов, web-дизайнеров, системщиков, хакеров, любителей компьютерных игр и т.д. Каждой группе пользователей свойственно употребление определенных лексических конструкций, которые могут быть знакомы остальным группам частично или вовсе не знакомы. И только небольшая часть языка является общей для всех. Можно предположить, что эта часть незначительна по сравнению с общим словарным запасом русского языка и существенным образом вряд ли может на него повлиять.

Кроме того, каждой группе пользователей в разной степени характерно использование того или иного вида лексики: сленга, жаргона, профессиональной терминологии, литературного языка. Точное долевое распределение видов языка по подгруппам неизвестно, так как подобные исследования пока не проводились. Однако, можно сказать, что молодое поколение чаще использует сленг, и хорошо знакомо с компьютерной терминологией. Сленг заменяет подрастающему поколению сложные лингвистические конструкции, которые они еще не очень хорошо освоили. Кроме того, молодежи свойственно искать способы отличаться от других, отгораживаться от взрослых "повелителей", иметь свои секреты, противопоставлять скучным традиционным устоям новые игровые формы, поэтому именно им принадлежит большинство лингвистических экспериментов и нововведений. Но когда время игр, веселья и развлечений выходит на второй план, приходится осваивать более деловой, официальный литературный язык, который должен заменить им сленг.

По типу образования слов компьютерный сленг и терминологию можно разделить на следующие группы: сокращения, синонимия, перевод, калькирование, фонетическая мимикрия, включающая игровую подмену названий похожими словами по свойству или произношению, видоизменение или замена слов для эмоционального выражения и другие.

Большинство русских компьютерных терминов и сленговых слов заимствовано из иностранных языков, чаще от английского. Их основу составляет перевод или произношение соответствующих понятий. Например, одинаковые по произношению с английскими, слова: интернет (internet), винчестер (Winchester), компьютер (computer), интерфейс (interface), курсор (cursor), кэш (cache), драйвер (driver) , картридж (cartridge). Образованные от перевода с английского слова: окна (windows), закладка (bookmark), фон (background), мышь (mouse), корзина (basket), клавиатура (keyboard), сохранить (save), перетащить (drag), перезагрузить (reboot, reload, restart).

Некоторые слова формируются путем сокращения названий, и часто употребляются именно в таком виде, например, VGA, TIFF, VBA, RAM, IP, CD-ROM, HD, DVD, FAT.

Сокращения сленга имеют более свободные формы, чем у терминов, сокращаются устоявшиеся фразы, например, BTW (By The Way) - Между пpочим, CU (See You) - Увидимся (до свидания), AFAIK (As Far As I Know) – Насколько мне известно, IMHO (In My Humble Opinion) - По моему скромному мнению,  LOL (Lot Of Laugh) – очень смешно, умираю со смеху, GL (good luck) – удачи. Или используются эти же сокращения, но в написании русскими буквами, например, ИМХО, ЛОЛ, АФАИК и т.д.

Часто сленговые сокращения принимают буквенно-цифровую форму, заменяя слоги цифрами, похожими по произношению, например, 4GET (Forget) – Забудь, ME2 (Me too) - Я тоже, 10X (Thanks) - спасибо.

Надо сказать, что похожих аббревиаций, образованных от русских фраз и слов гораздо меньше, так как интернет вошел в российское пространство позднее.

Встречаются усеченные формы русских слов, например, компьютер – комп, программист – программер, программа – прога, робот – бот, регистрировать – регить, ноутбук – ноут, бук.

Большое количество англицизмов входит не только в современный русский язык, но и другие языки. Многие технические английские термины появились в иностранных языках, так как новые технологи были изобретены в англоязычных странах. В США, например, был изобретен интернет, там же были разработаны многие продукты крупнейших компаний-производителей вычислительной техники, которые сейчас становятся транснациональными.

Но не только другие языки заимствуют английские слова, сам английский в большей степени, чем другие языки, вобрал в себя десятки тысяч французских, испанских, немецких, латинских, греческих, русских и прочих слов. [2]

Взаимодействие языков нарастает. Возможно это – некоторая тенденция к образованию общности в языках, взаимопроникновению. Несмотря на стремления во многих языках сохранить диалекты, а также историческое развитие разветвлений в языках, увеличивающее их многообразие, все-таки существуют общие государственные и официальные языки, принятые для объединения населения регионов стран, также появляется все больше многоязычных людей [2]. Это обосновано необходимостью межнационального общения более развитого и открытого для взаимодействия общества.

Лингвисты стараются фиксировать заимствования и опубликовывать их в словарях. Так, например, издатели 145-тысячного Краткого Оксфордского словаря современного английского языка объявляют в предисловии, что составители систематически отслеживают французские, немецкие, русские и испанские заимствования, чтобы вовремя поймать их попадание в живой язык (например, «перестройка», «политбюро» или «силовики». Существует трехтомный словарь англицизмов в немецком языке, в России также публикуются словари англицизмов, например, словарь М.Ю.Семеновой, а в японском языке для написания иностранных слов выделили даже отдельный алфавит.

Множество новых модных слов в русском языке приводит иногда к неосознанному их употреблению, к несоответствиям и ошибкам, большое количество которых тревожат лингвистов. Иногда ошибка кажется привлекательной обществу и становится популярной, образуя новые формы слова или сленга. Это известное явление в лингвистике и называется солецизмом – неправильность, признанная нормой. Например, правильно «братья Гримы», но принято «братья Гримм», правильно произносить Эс-Ша-А, но говорить будут «сэшэа» или просто «сша». Часто также переводчики и издатели предлагают обществу не самое формально правильное, а самое удобное и удобопроизносимое написание иностранных слов, например офис и паспорт, вместо оффис и пасспорт, или МанхэттЕн, вместо МанхэттАн, специально, чтобы не спровоцировать постановку ударения на последний слог как в словах Индостан или Магадан.

Использование сленга отчасти служит для облегчения адаптации к англоязычным терминам, ускорению процесса их внедрения.

Большая часть сленговых конструкций в интернете придумана не только для того, чтобы передать информацию в краткой и упрощенной форме, но и для того чтобы оживить ее юмористическим оттенком. Это также игровая форма образования слов, которая придает общению некоторый задор с целью поднять настроение, снять напряжение, разнообразить скучную профессиональную беседу, найти общий язык, способствующий быстрому сближению и обмену информацией.

Этим пользуется не только молодежь, но иногда и взрослое поколение. Употребление таких слов часто вызвано желанием пошутить или "говорить на одном языке". Так, например, даже известный филолог МГУ в своих ответах на вопросы читателей его блога, вместо "этим" с юмором пишет «сим», а вместо «может быть» – «мабудь» и «слудет», в ответ на вопрос, не следует ли сильно упростить письменный и устный язык и ввести латиницу в качестве второй азбуки, чтобы уменьшить безграмотность. Кстати, проект латинизации существовал во времена после Октябрьской Революции, но в 30-х годах был остановлен. А теперь повсеместно используется без официального введения.

Юмористический оттенок сленга чаще всего выражает отношение к объекту, указывая на его характеристики, особенность или одно из свойств.

Например,

Прыскалка – струйный принтер

Лазарь - лазерный принтер

Палка – джойстик

Пилюлькин – антивирусная программа

Мозги – ОЗУ

Дыра – уязвимость программного обеспечения

Голова – процессор

Глюк – неправильная работа программы

Букварь, дока – руководство, документация

Бродилка – браузер

Резак – устройство для записи дисков

Червь – разновидность компьютерного вируса

Троян - разновидность компьютерного вируса

Пузомерка – счетчик

Морда или межмордие – интерфейс

Искалка - поисковая система (напр. Яndex)

Болванка - пустой компакт-диск

Часто целью подмены названия является не только юмор, но и ирония, а также проявление агрессии или неприятия, в том числе по отношению к объекту или иностранному слову, например, виндуха, виндуза, масдай (Windows), крысодром (коврик для мыши), софтино (soft, программа), намордник (защитный экран монитора), ишак (браузер Internet Explorer), автогад (AutoCad). Сленгу вообще характерна экспрессивность, эмоциональность, яркость, образность, выразительность. Сленговых «синонимов» одного понятия может быть довольно много.

Некоторые слова могут заменяться сленговыми из-за их сходства по произношению с другими словами, например,

Шаровары от англ shareware – условно-бесплатное ПО

Мыло похоже на англ. Mail (мэйл)

Дрова - драйвера

Мазила – браузер Mozilla

Лук, аутглюк – почтовая программа Outlook

Лыжи – компания LG

Квакер – игрок в компьютерную игру Quake

Кеды – KDE

Дельфин – программист на Delphi

Думер – игрок в Doom

Барсик, Васик – язык программирования Бэйсик

Бук – ноутбук

Авишник – файл формата avi

Есть и слова, образованы путем превращения видоизмененной сокращенной формы в новое слово, например,

Винда – Windows

Мать – материнская плата

Демка – демонстрационная программа

Сетевуха – сетевая плата

Качать – скачивать

Различная популярность тех или иных сленговых слов, зависит от длительности их использования. Так, например, сленговые слова: виснуть, тормозить, загрузить, дыра, в компьютерном значении стали практически общепринятыми литературными и широко используемыми словами. Они обозначают сложные явления или понятия, такие как, «внезапное приостановление выполнения компьютером команд пользователя», или «запуск необходимого компьютерного обеспечения», «уязвимость программного обеспечения», которым не придумали отдельных терминов, поэтому используют похожие аналоги уже существующих слов. Именно это объясняет их широкое распространение, выходящее за пределы интернета, а также применение данных слов в новом значении для замены некомпьютерных синонимов, например, «Мы попали в сложную финансовую ситуацию, так что программа по строительству бань, увы, пока что зависла» («Московский комсомолец» 11 авг. 1999 г.)

Мода на другие сленговые слова также проявляется в их частом использовании в разговорной речи и СМИ, но литературными и общепринятыми становятся лишь немногие из них.

Перспективные направления в развитии интернет-языка

Как уже говорилось, о том, как влияет формирование неологизмов интернет-пользователей на развитие языка в целом, у лингвистов существуют противоположные мнения.

На наш взгляд, всё зависит от вида лингвистических инноваций. Так, например, перспективным можно считать моду на использование в интернете компьютерной терминологии, в том числе литературно-сленговой. Это является стимулом, побуждающим к самостоятельному повышению компьютерной грамотности, рождает интерес к развитию компьютерных технологий.

Причем, интернет-общение помогает не только коммуникативным и способным людям, но и тем, кто испытывает трудности в общении из-за психологических особенностей или недостаточного знания русского языка. Упрощенное общение в Сети притягивает разные слои населения, предоставляя им возможность побороть где-то свои недостатки, общаться, обмениться опытом, поднимать свой уровень знаний.

Также можно считать перспективным использование аббревиатур и символов для письменного общения. Ведь при уменьшении формы отображения информации без изменения ее смыслового содержания значительно увеличивается скорость ее изображения (написания), как следствие, сокращается время для передачи информации, т.е. увеличивается производительность работы человека, которая является одним из основных двигателей прогресса.

Аббревиация и использование символов при письме использовалась еще в Древнем Риме, в I веке до н. э. римский грамматик Тирон изобрёл способ стенографирования. Сейчас метод стенографии распространен во многих странах, использующих буквенно-цифровую письменность: в России, США, Англии, Франции, Италии, Германии, Австро-Венгрии. Современная стенография развивается и стремится объединить все существующие в ней системы в одну [3]. Аналогично стенографии символьное обозначение информации широко используется при письме в точных науках, но имеет свою специфику. Научно-символьная система давно получила международное признание. Предметы, явления, закономерности, процессы, категории, элементы логики и связи между ними обозначаются всего одним – несколькими знаками. Их написание и понимание занимают гораздо меньше времени, чем при буквенно-цифровом их обозначении. Кроме того, значительно увеличивается наглядность передаваемой информации, сокращается количество пространства, необходимое для ее изображения.

Но стенография и символика наук, в отличие от языка интернет-пользователей, используют более широкий набор символов, чем тот, который находится на стандартной клавиатуре компьютера. Если письменные сервисы общения в Сети не потеряют своей актуальности, вероятно, в дальнейшем, компьютерный интерфейс будет изменен: на клавиатуре появятся новые символы или ввод станет сенсорным, возможно, будет изобретено новое устройство ввода-вывода, что будет способствовать развитию нового общепринятого символьного языка для передачи информации в среде общения интернета.

Однако, стремительное развитие компьютерных технологий, может вскоре привести к снижению популярности письменного общения, которое обладает рядом недостатков. На смену приходит аудио и видео-общение там, где возможно использование современного мощного компьютерного оборудования. В скором времени они будут также доступны всем, а их сервисы, скорее всего, будут дополнены функциями, способными при желании преобразовать словесные конструкции в символьные. Таким образом, набор текста на клавиатуре для общения сведется к минимуму.

Можно представить, что когда-нибудь, в будущем, люди также смогут общаться на удаленном расстоянии и другими способами, например, с помощью голограмм, ведь уже не раз мы были свидетелями того, что фантастические идеи воплощаются в жизнь.

Отрицательные проявления интернет-языка

Использование терминологии и компьютерного сленга в интернете стало и необходимым и модным явлением. Те или иные причины, будь то контекст, экономия времени, или желание продемонстрировать свои знания компьютерных технологий и остроумие, а, возможно и наоборот, стремление скрыть свою неграмотность или случайные орфографические ошибки, побуждают пользователей прибегать в той или иной степени к новым компьютерным словам, которые различаются и по литературности и словообразованию.

Помимо аббревиаций и символики, для некоторых групп интернет-пользователей стало нормой пренебрежение правилами орфографии и грамматики, что, в значительной мере, влияет на подсознательное привыкание к безграмотности. Опасным является то, что часть интернет-сленга формируется на основе контр-лингвистических конструкций. Дело дошло до того, что стало модным писать слова не по правилам, а так, как они слышатся или нарочно с ошибками (например: превед, аффтар, красафчег). Причем сленговые слова стали выходить за рамки интернета. Нередко они встречаются в СМИ, в молодежных кинофильмах, ток-шоу, современной художественной литературе, в разговорной речи. Тематика интернета становится одной из популярных. Сюжеты фильмов стоятся вокруг молодых хакеров («Хаттабыч», 2006 г.), знакомства в интернете («Любовь – не то, что кажется» 2009 г.), социальной сети («Одноклассники.ру», к 2010 г). В разговорной речи героев фильмов используются такие слова, как чат, ламер, юзер, аська, комп, бот, галимый, прикол, облом, круто, фотки, бухло, превед.

Постепенно, сленг интернета стал проникать и в деловую переписку. Так, например, в одной нефтяной компании, генеральный директор внедрил систему штрафов за использование сотрудниками интернет-сленга. Было замечено, что в исходящих письмах стали встречаться фразы типа «заказчег обязуется».

Больше всего ошибок под влиянием интернета делают учащиеся средних школ. Трудно объяснить учащимся необходимость соблюдения лингвистических норм, когда в окружающих их видео и аудио-каналах используется сленг и неправильные формы языка. Ухудшает ситуацию и недостаточное количество необходимого чтения литературы в школьных программах. По данным Министерства образования и науки, в последние годы в школьных сочинениях увеличилось количество ошибок, связанных с употреблением интернет-сленга. В письменных работах учеников все чаще встречаются смайлики, интернет-сокращения и неправильное «сленговое» написание слов. В публикациях и выступлениях депутатов стали звучать призывы о необходимости принятия закона, регулирующего все сферы интернета, в том числе и язык, на котором общаются россияне в Сети [4]. В некоторых странах такой закон уже введен, так, например, в Латвии, действует Закон о государственном языке, по которому пользователей интернета штрафуют за использование сленга на официальных латвийских сайтах, примеров оштрафованных довольно много [5]. Закон, регулирующий язык интернета введен в Китае, закон гласит: «Не допускается использование на официальных сайтах государственных органов, в новостных выпусках и на образовательных сайтах языка, не отвечающего нормам современной китайской лексики и грамматики» [6].

Распространение интернет-языка

Пока негативное влияние интернет-сленга на классический русский язык нельзя назвать катастрофическим, так как доля носителей этого языка по сравнению с общим населением страны невелика. Это подтверждает следующая статистика. Несмотря на то, что Россия по количеству пользователей интернета занимает 8 место в мире [7], только 26% всего населения РФ являются постоянными пользователями глобальной сети. При этом только половина респондентов используют интернет для общения [8], и далеко не все из них предпочитают безграмотные формы интернет-языка. Таким образом, распространителей интернет-языка не больше 13% всех граждан.

Но эта аудитория растет с каждым годом. По статистическим данным системы «Руметрика» за последний год количество пользователей интернета в России прибавилось на 10 млн. человек. Темпы роста аудитории Рунета также увеличиваются с каждым годом. [9]

Учитывая то, что с 2008 года в каждой средней школе было уставлено оборудование и программное обеспечение для подключения к интернету, а также программы, обучающие работе в Сети, количество пользователей интернета в России вскоре может возрасти в несколько раз.

Распространение интернет-сленга может увеличиться в связи с нарастающей популярностью социальных сетей. По данным компании Comscore Россия по популярности социальных сетей находится на четвертом месте после Великобритании, Германии и Франции. На сайты сетей заходит около 18,427 млн. российских пользователей, то есть 63,5% всей аудитории Рунета. А вот по количеству времени, проводимому в сетях, россияне находятся на первом месте в мире, второе место занимает Бразилия, третье – Канада [10].

Исследования компании Comscore указывают и на то, что в разных странах мира данные сервисы активно привлекают новых пользователей, кроме США, где в последнее время наблюдается замедление роста аудитории социальных сетей.

Статистика также показывает, что рост популярности социальных сетей в мире привел к тому, что пользователи стали меньше посещать другие популярные ресурсы, например, порно-сайты. Возможно, в будущем также новые сервисы интернета заменят по популярности социальные сети.

Выводы

В заключении можно сказать, что динамичность и большое разнообразие подгрупп интернет-языка, относительно небольшое количество его носителей, а также смена популярных сервисов, на которых основано его развитие, не позволяют подъязыку сформироваться в единое целое и получить официальное признание, хотя и существуют попытки публикации различных словарей, связанных с языком интернет-пользователей. Также нет перспектив для использования этого языка всем обществом в том виде, в котором он сейчас существует, за исключением терминов и отдельных популярных сленговых слов, часто заменяющих описание сложных понятий и процессов. Поэтому, существование подъязыка интернет-пользователей как такового, может быть временным явлением, хотя, как и сленг, он может еще долго использоваться и часть слов будет постепенно входить в классический язык.

Официальное признание приходит к формам языка после того, как они становятся настолько популярными и часто используемыми, что принимаются большинством населения. Так, например, немецкий язык неоднократно подвергался изменениям, но когда в 1880 году был выпущен «Орфографический словарь немецкого языка» Конрада Дудена, он был признан основой правописания. А вот официальная реформа немецкой орфографии, проводимая руководителями немецкоязычных стран ФРГ, Австрии, Швейцарии и Лихтенштейна, совместно с Италией, Румынией и Венгрией, напротив, считается неуспешной, так как только 8% населения поддержали реформу, 61% отказались от ее внедрения. Только около трети населения оказались знакомы с новыми правилами, и сами чиновники нарушали их в официальных документах. Сейчас в большинстве государств, затронутых реформой, людям дано право самим решать, какие правила правописания им применять, несмотря на то, что на проведение реформы были затрачены большие денежные средства и 10 лет работы экспертов.

В 2009 году в России вступил в силу приказ Минобрнауки России от 8 июня 2009 № 195 «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации», согласно которым у слова «кофе» есть теперь не только мужской, но и средний род, «Интернет» необходимо писать с большой буквы, а название боевого искусства – «карате» вместо «каратэ». Кроме того, правильно писать и говорить «бра'чащиеся», а не «брачу'ющиеся», официально можно говорить «догово'р» и «до'говор», «йо'гурт» и «йогу'рт», «по сре'дам» и «по среда'м». Специалисты Института Русского языка объясняют это тем, что «словарь фиксирует то, как принято говорить в данном языке в данную эпоху». Норма всегда отстает от развития языка, но это правильно. Если бы норма разрешала слишком много, то «следующее поколение с трудом понимало бы предыдущее». [11]

Также и признание интернет-языка или части его слов русскоязычным населением может произойти, только если с этим неявно согласится большинство, но пока это может относиться только к отдельным словам или терминам, а в дальнейшем ситуация может измениться.

Лингвисты считают, что причина модификации русского языка связана не только с влиянием иностранных языков, развитием техники, изобретательности молодежи, популярности говоров, но и с началом демократии в стране в постсоветский период, упразднением системы контроля над языком, языковой политики, цензуры в СМИ и литературе. Изменения в языке – это не только закономерность, обусловленная изменениями в жизни, но и одно из проявлений протеста против эталонного языка советских дикторов и литераторов, провозглашавших советскую идеологию, против «вертикали власти языка». Кроме того, нарушение норм языка вышестоящими руководителями, а также богатыми преуспевающими людьми в настоящее время также провоцирует распространение неправильного, блатного языка. Погрешности в речи не мешают сейчас карьерному росту, успеху в жизни. А ведь язык является отражением действительности, благосостояния населения, образованности, и в значительной степени он зависит от авторитетов общества. Оказывают влияние также СМИ, использующие модные словечки, чтобы привлечь внимание аудитории.

Сленг существует уже много лет, но за это время так и не стал частью классического языка, хотя отдельные «удобные» слова постепенно входят в его состав. Характерный для устной речи, сленг внезапно обрел письменную форму в интернете. Его быстрое распространение в настоящее время обусловлено свободным доступом широких масс к Сети при отсутствии регламентированного контроля над языком. Но новая свободная среда не сформировала в нем системности и единства, присущие классическим языкам. Нормой языка общения он не становится.

На наш взгляд, некоторые инновационные направления в модификации языка, развивающиеся под влиянием интернет-общения можно назвать прогрессивными. Это – использование аббревиации и символики. Так, например, изображение смайликов при письме понятно всему международному обществу и, возможно, в какой-то мере будет способствовать зарождению межнационального символьного языка.

А вот произвольное бессистемное разрушение лингвистических правил и закономерностей языка в итоге может привести путанице, к разобщению и непониманию между людьми, потери культурных традиций и ценностей, поэтому является негативным эффектом языковых интернет-нововведений. Стоит только вспомнить важность запятой в известном «казнить нельзя помиловать», или современные объявления «продаю коляску для новорожденного синего цвета», «делаем полиэтиленовые мешки по размеру заказчика». Одна запятая может изменить смысл фразы, такой же эффект может произвести подмена или искажение слов, это затронет не только смысл, но также правила этикета и культуру общения.

Нужно заметить, что упрощение письменной формы языка не должно повлиять на упразднение классических лингвистических норм, иначе богатый и могучий русский язык может потерять своё литературное величие и красоту. Это в значительной степени зависит от политики повышения уровня образованности граждан, качества образования и его доступности широким слоям населения в стране.

Список литературы: