Часть 2 (Тревога и депрессия)
Так каким же образом желание удовлетворять инстинктивные импульсы может породить конфликт?
Дело в том, что в детском возрасте желание получения приятного удовлетворения неизбежно вызывает и неудовольствие. Психика функционирует не только для достижения удовольствия. Она руководствуется также императивной потребностью избежать неудовольствия. Человек поистине избегает боли так же, как ищет удовольствия. Каждый ребенок в течение многих лет после рождения зависит от своих родителей не только в плане приятного физического ухода и защиты, но и в плане приятного физического и эмоционального удовлетворения. Сексуальные желания каждого ребенка непременно приводят к проблемам, что в конечном счете вытекает из факта физической незрелости детей в течение столь долгих лет и их зависимости, физической и эмоциональной, от родителей и других взрослых из их окружения. И не только потому, что желание ребенка избавиться от одного из родителей, чтобы заполучить себе другого возбуждает страх возмездия. Физическая незрелость ребенка делает невозможным удовлетворение многих его желаний при любых обстоятельствах; именно это порождает так много несчастья в детстве так же, как это часто бывает во взрослой жизни. Соперничество - не единственная причина того, почему инстинктивные импульсы приводят к неудовольствию в детстве. Другая причина заключается в том, что сексуальные желания детского возраста, особенно эдипова периода, невозможно полностью удовлетворить из-за незрелости сексуального аппарата ребенка. Психологически пятилетний ребенок является сексуально зрелым, физически же он должен ждать, как ему кажется - вечно, того, когда он сможет удовлетворить свои желания. Эти переживания ограниченности возможностей собственного тела нередко вспоминаются как унижение и поражение.
Неудовольствие, связанное с детскими инстинктивными импульсами, и есть то, что порождает, а точнее - является спусковым механизмом конфликта в психической жизни. Это второй компонент психического конфликта, и он может быть легко разделен на две составляющие: первая известна как тревога; вторая - менее знакомый нам депрессивный аффект. Какова же разница между ними?
Каждый аффект состоит из мыслей и ощущений удовольствия или неудовольствия. Тревога и депрессивный аффект не являются исключениями. В том и другом случае имеется ощущение неудовольствия, которое может быть более или менее интенсивным. При тревоге, если неудовольствие интенсивно, говорят о панике или ужасе. Если неудовольствие очень слабо выражено, то говорят о беспокойстве или дискомфорте. При депрессивном аффекте, если неудовольствие интенсивно, говорят об отчаянии или тяжелой депрессии; если оно умеренно, то - о грусти или легкой печали. Что касается мыслей, то при тревоге они всегда связаны с надвигающимися или грозящими опасностью бедствиями. Те же, что являются частью депрессивного аффекта, связаны с происходящим бедствием, которое составляет часть жизни. Простым примером служит ребенок, который, боясь родительского неодобрения или наказания из-за какого-либо инстинктивного импульса, переживает тревогу - слабую, среднюю или сильную. Ребенок же, который чувствует себя нелюбимым или наказанным из-за некоторых инстинктивных желаний, переживает по определению различные виды депрессивного аффекта. Очевидно, эти две формы не являются взаимоисключающими. Напротив, они связаны так тесно, что иногда могут быть практически неразличимы. Гораздо чаще, однако, их легко разделить, и такое разделение клинически важно.
В "Торможении, симптоме и тревоге" (1926) Фрейд перечислил четыре бедствия в качестве идеаторного содержания детской тревоги. В порядке возникновения это: потеря объекта, потеря любви, кастрация и наказание. Время возникновения каждого из них приблизительно соответствует фазам либидинозного развития, обрисованным выше. Самое раннее - потеря объекта - происходит иногда в первые 18 месяцев жизни, потеря любви, в большей или меньшей степени, - в следующие 18 месяцев, а кастрация и страх наказания - во время генитального или эдипова периода, примерно с 3,5 до 6 лет. Тем не менее важно помнить, что, однажды появившись, каждое из этих бедствий продолжает иметь важное значение на протяжении всей последующей жизни человека. Потеря объекта и потеря любви являются такой же бедой для пятилетних, как и для гораздо более младших детей. Они не обязательно имеют прегенитальное происхождение. Все четыре бедствия играют большую роль в психической жизни и тесно переплетаются между собой. Пятилетняя девочка, которая чувствует себя кастрированной потому, что она не мальчик, в какой-то мере несчастна, поскольку для нее кастрация означает, что она не любима так, как хотела бы, чтобы ее любил отец; также кастрация может в ее воображении означать наказание матерью из-за сопернической и смертельной ревности матери. Похожим образом мальчик того же возраста может бояться потерять отцовскую любовь не только ради нее самой, но - гораздо больше - из-за того, что в его воображении это означает, что отец накажет и кастрирует его.
Повторим, что вторым компонентом психического конфликта, действующим как спусковой механизм, является неудовольствие в форме тревоги или депрессивного аффекта, либо того и другого вместе. Тревога определяется как неудовольствие с идеаторным содержанием в виде надвигающегося бедствия. Депрессивный аффект определяется как неудовольствие с идеаторным содержанием в виде уже происшедшего несчастья, свершившегося факта жизни. В каждом случае таким бедствием является либо потеря любви, либо потеря объекта, либо кастрация, либо наказание, тесно переплетенные в конечном счете друг с другом.
Часть 3 (Защита и Супер-Эго)
Третьим компонентом конфликта является защита. Всякий раз при появлении в связи с инстинктивным импульсом тревоги, депрессивного аффекта или того и другого вместе психика реагирует таким образом, чтобы сократить или уменьшить неудовольствие. Любая такая реакция, каждая попытка сократить или уменьшить неудовольствие называется защитой.
Традиционно концептуализации защиты проводятся в терминах психических механизмов. Термин "механизмы защиты" был предложен Анной Фрейд (1936) в работе "Эго и механизмы защиты". Несмотря на его популярность и длинную, почетную историю, я, однако, убежден, что этот термин и концепция защитных механизмов вводят в заблуждение.
Традиционное обсуждение защиты начинается с перечисления защитных механизмов: вытеснение, реактивное образование, регрессия, отрицание, проекция, идентификация, превращение в противоположное, превращение пассивности в активность и наоборот, изоляция, идентификация с агрессором и, возможно, альтруистическая капитуляция и обольщение агрессора. Этот список подразумевает и в целом означает, что каждая из перечисленных психических операций является типично, если не исключительно, защитной. Формулировка "Вытеснение - защитный механизм" означает: "вытеснение" = "защита", вытеснение - психический механизм, используемый только для защиты. На самом деле, однако, это не так. Любые из перечисленных психических операций или механизмов иногда используются для защиты, а иногда - для чего-нибудь еще, например, способствуют добавочному удовлетворению инстинктивного импульса. Ни одна из этих операций не используется исключительно лишь для защиты. Все они не являются защитными механизмами в этом смысле.
Столь же важно то, что защита не ограничивается каким-либо одним таким списком из перечисленных психических механизмов. Все, что уменьшает или устраняет неудовольствие, является защитой, а сюда входит все, на что способна психика. Любая и каждая способность психики используется иногда с защитной целью. Ни одна из психических функций не предназначается только для защиты. Защита не сводится к краткому списку психических механизмов.
Таким образом, намного лучше избегать думать о защите в терминах нескольких психических механизмов и иметь в виду, что все, чем занимается или о чем думает индивид, нацелено на редукцию неудовольствия и независимо от степени эффективности заслуживает определения "защитный".
Четвертым компонентом конфликта является Супер-Эго - аспект психического функционирования, связанный с моралью, с представлениями о том, что правильно, а что нет в моральном смысле. Существует некоторое различие во мнениях по поводу того, что называть Супер-Эго в первые несколько лет жизни, но в целом есть общее согласие в том, что основная доля его развития как органа психики формируется в конце эдиповой фазы, т.е. на 6 и 7 годах жизни, и что дальнейшее его развитие происходит и позже, в детском и подростковом возрасте. Фрейд (1924) называл Супер-Эго наследником эдипова комплекса.
Лично я считаю, что этот термин чересчур эксклюзивен. Имеется слишком много важных следствий эдипова комплекса для оправдания выделения Супер-Эго как их единственного наследника. Супер-Эго является в основном одним из важных результатов эдиповой фазы развития, и это неоспоримо. Чтобы понять процесс его формирования, необходимо поставить себя на место 5-6-летнего ребенка.
Для ребенка этого возраста морально правильно то, что приятно его родителям, что заслуживает их одобрения. С моральной точки зрения, неправильно то, что будет им неприятно, что вызовет их гнев и неодобрение. Пяти- или шестилетнему ребенку родители представляются очень могущественными, если не всемогущими высшими арбитрами. Что они называют правильным, и есть правильное. То, что они называют неправильным, есть неправильное. И должен добавить, у них нет необходимости говорить об этом. Достаточно, что ребенок в этом убежден, основано ли его убеждение на факте или на фантазии. Когда ребенок уверен, что тот или иной из инстинктивных импульсов приведет к родительскому неодобрению в виде изгнания, лишения любви либо кастрации, тогда неудовольствие проявляется в форме тревоги. Если же ребенок убежден, что родительское неодобрение и возмездие уже произошло из-за того или иного инстинктивного импульса ребенка, то неудовольствие проявляется в форме депрессивного аффекта. Ожидание родительского неодобрения является тем аспектом функционирования Супер-Эго, который Фрейд назвал страхом наказания. Когда он возникает, то начинает образовываться защита. Ребенок пытается не желать того, что, как он думает, может раздражать его родителя или, в случае депрессивного аффекта, уже вызвало его раздражение. Супер-Эго в таких случаях участвует в конфликте на стороне защиты. Более того, в своем первом обсуждении Супер-Эго Фрейд (1923) относил функцию защиты скорее к Супер-Эго, чем к Эго, от чего вскоре отказался.
Однако функционирование Супер-Эго включает в себя больше, чем защиту от морально неприемлемого желания. Раскаяние, искупление и идентификация с моральной позицией своих родителей, реальной или лишь воображаемой, также являются способами завоевания родительского одобрения и по этой причине - аспектами функционирования Супер-Эго. Одного слова "вина" недостаточно для характеристики эмоций, вызванных моральным прегрешением. Универсальные аспекты функционирования Супер-Эго - самонаказание и самобичевание в качестве путей получения родительского одобрения. Это часто можно легко наблюдать в моральных кодексах поведения различных социальных групп. Евреи и мусульмане, к примеру, верят, что их духовный отец, называемый Богом, будет любить их и не накажет, если их пенисы будут искалечены обрезанием - обычай, история возникновения которого на тысячелетие старше времени жизни библейского Авраама. И примеров таких множество.
Психоаналитическое наблюдение зачастую показывает, что мотивированные моралью самобичевание и самоповреждение являются результатом бессознательных импульсов наслать на себя те самые беды, которые я только что описывал, как идеаторное содержание тревоги и депрессивного аффекта, запускающих механизм конфликта. По этой причине стремление к самобичеванию и саморазрушению, возникающее для завоевания морального одобрения, может вызывать против себя защиту, как это происходит в случае инстинктивных импульсов, порождающих интенсивное неудовольствие. В таких случаях Супер-Эго не выступает на стороне защиты, а, наоборот, защита используется против него. Мы сталкиваемся с примерами того, что Фрейд называл бессознательным чувством вины, потребностью самонаказания и самоповреждения, против которых защищаются посредством вытеснения или каким-либо иным образом. Те, кто имеет психоаналитический клинический опыт, знакомы со случаями, когда пациент устраивает себе неудачу или вред, нисколько не осознавая, что страдание это причиняет себе сам. Таким образом, Супер-Эго участвует в конфликте разными способами. Иногда оно оказывается на стороне защиты, а иногда само становится объектом, против которого направлены защитные усилия.
В российском психологическом сообществе принят термин психологическая защита. В настоящее время концепция психологических защит широко и активно используется за пределами психоаналитической школы, даже в таком антагонистически настроенном против психоанализа направлении как деятельностный подход.
Вообще, в психоанализе не существует общепринятой систематизации психологических защит, поэтому и я описываю их в нижеследующих примечаниях как они мне видятся. Надо подчеркнуть, что перечень психологических защит, приведенный Бреннером, далеко не представляет все виды психологических защит, описанных в психоанализе, и не кажется мне ни исчерпывающим, ни основополагающим. Однако я в своих дальнейших примечаниях буду придерживаться именно этого списка, потому что сам лично не хочу и пытаться объять необъятное (на что не претендует и Бреннер, о чем и пишет далее). - А.П.
Термин психологическая защита приобрел некий отрицательный оттенок, если вообще не патологическую характеристику психического функционирования, о чем пишет Бреннер далее. Конечно, психологические защиты в самом деле "виновны" в том, что интрапсихический конфликт стал бессознательным, следствием чего стало образование симптомов. Психологические защиты "виновны" и в том, что расходуют слишком много психической энергии для удержания такого конфликта в области бессознательного, истощая психику и вызывая этим синдром хронической усталости, апатию и безразличие к жизни. Все это изматывает человека и побуждает, в конце концов, обратиться за помощью. Совместная работа с психоаналитиком позволяет распутать этот клубок психологических защит, сделать бессознательные содержания осознанными, пережить подавленное и вернуться к нормальной жизни. И что же, теперь этот человек, пройдя курс психоанализа, живет себе полноценной жизнью, потому что все его психологические защиты проанализированы, и теперь ни одна защита не омрачает его счастливого существования? Целью психоанализа вовсе не является разрушить все психологические защиты и предупредить появление новых. Психика никакого разумного существа не сможет существовать без защит. У любого человека проявляются в разное время те или иные самые разнообразные защиты по отдельности и в самых разных комбинациях. Проблему составляют только те защиты, которые способствовали образованию патологического компромиссного образования (об этом смотрите последнюю часть этой статьи Бреннера). Такие компромиссные образования ведут свою историю с детства, и именно они подлежат тщательному психоаналитическому исследованию для того, чтобы индивид смог отказаться от психологических защит, поддерживающих патологические компромиссные образования. Целью же психоанализа, в конце концов, является формирование новых защит, которые способствовали бы дальнейшему развитию личности. - А.П.