2. Философия как специфическая форма познания.

Убеждение, вера и знание

Говоря о взаимоотношении философии и мифологии, следует иметь в виду, что на всем протяжении своей тысячелетней истории греческая философия испытывала в большей или меньшей степени влияние мифологии, использовала ее образы, вдохновляясь ее темой. Более того, бессознательно-мифологические мотивы, чувства и представления в некоторых философских учениях столь значительны, что это обстоятельство позволило ряду исследователей говорить об этих учениях (и даже обо всех философских учениях) как рационально преобразованных мифологиях. И действительно, если, к примеру, взять учение Платона, то оно в некоторых своих отправных пунктах и существенных чертах заключает в себе неразложимые на рациональные моменты чувства и переживания, сходные с иррациональной религиозно-мифологической верой.

Философия есть специфическая форма познания, а не вид религиозно-мифологической веры, хотя понятно, что познание и вера как формы познания связаны между собой, не отгорожены друг от друга глухой стеной. Этой связью объясняется наблюдаемое перекрещивание, точнее, известное совпадение темы философии с темами мифа и религии. Одним из состояний сознания, которое на первый взгляд как будто связывает философское познание с религиозно-мифологической верой, является убеждение (умонастроение, среднее между знанием и верой). Известно, что то или иное решение философских вопросов не может быть полностью подтверждено, то есть полностью доказано с помощью фактов или логических доводов1.

Но убеждение убеждению рознь. Религиозно-мифологическая вера как разновидность религиозной, предполагая субъективную убежденность в истинности принятого (бытия бога, возможности чудес и т. п.), не нуждается в объективной доказательности, ибо та вера, предмет которой надежно обоснован и достоверно доказан, уже не вера, а знание.

1. Философия есть мировоззрение, то есть система взглядов и воззрений на мир в целом, на место и назначение человека в нем. В силу этого обстоятельства философия не может быть наукой, доказательным и общезначимым знанием. Философия выше всякой науки, так как она обусловливает общую ценностную ориентацию в мире, устанавливает отношение к миру и жизни с позиций определенных идеалов, предполагает ориентацию на должное (долженствование), на идеал. Мы солидарны с А. Л. Никифоровым в том, что « . . . философия всегда носит личностный характер. Научное знание безличностно и интерсубъективно, философия — субъективна и личностна... В этом отношении философия близка к искусству... Множественность философских систем, идей, взглядов — не признак кризиса или разложения, как мы привыкли считать, а, напротив, свидетельство того, что философы хорошо делают свое профессиональное дело — создают системы мироздания, выражающие умонастроение и мировосприятие все большего числа различных социальных групп... И как бессмысленно преследовать человека за то, что он, скажем, не блондин, точно также бессмысленно обвинять его в том, что он идеалист, а не материалист, позитивист, а не экзистенциалист, христианин, а не мусульманин» (Никифоров. С. 323-325).

Религиозная вера, повторяем, основана на субъективной убежденности. Философское же познание, также предполагая субъективную убежденность в истинности того или иного положения, в отличие от религиозной веры нуждается в доказательности, стремится к объективной значимости. Философское познание, основанное одновременно на чувстве и разуме, на интуиции и логике — на просветленном чувстве и «чувственном» разуме, словом на «логосе», — связано (как, впрочем, и всякое познание) с известным риском (и выбором), но, в отличие от религии, ориентирующей человека на безотчетный выбор, философия стремится к осмысленному риску и разумному выбору, то есть к преодолению бессознательной (эмоциональной) веры. Сомнение — враг религии, но «мать философии». Знание, согласно Аристотелю, есть разрешение прежнего сомнения. Решая «прежнее сомнение», а стало быть, каждый раз проверяя истинность своих убеждений, философия видит свою задачу в познании того, что выходит за пределы непосредственно наблюдаемого и познанного, в постижении мира как единого целого, в раскрытии смысла бытия и человеческой жизни. Философское познание отлично от естественно-научного главным образом сознательным допущением присутствия человека в мире, определением места и назначения человека в нем1. Говоря о принципиальном отличии научного знания от философского, М. К. Петров справедливо указывает на то, что научное знание безлично, не содержит в себе человека: «Оно объективно, то есть независимо ни от человека, ни от человечества, и в этом смысле бесчеловечно. Оно научно постольку, поскольку в нем нет человека, его эмоций, стремлений, потребностей, ценностей. Человек неустраним из предмета философии, и знание выглядит философским ровно настолько, насколько оно включает человека» (Петров. 1969. С. 135).

Философия же не может существовать вне свободы критики и борьбы мнений, она глубоко враждебна сякому догматизму, фанатизму и нетерпимости. Когда в философии берут верх религиозно-догматические настроения и убеждения, она перестает быть философией и, сохраняя видимость таковой, становится своеобразной («светской») религией. Например, советская философия в период правления Сталина.