1.1. Митрополит Кирилл (1242-1281)

В 1242 место Иосифа занял русский епископ, митрополит Кирилл II. Инициатива поставления Кирилла принадлежала могущественному князю Даниилу Галицкому. Ввиду того, что Киев лежал в руинах, митрополит Кирилл почти постоянно пребывал на северо-востоке Руси, тесно сотрудничая с князем Александром Невским. Окормляя паству в страшные годы, последовавшие за монголо-татарским нашествием, он постоянно разъезжал по стране, подолгу оставаясь во Владимире на Клязьме. В 1252 он торжественно встретил Александра Невского, возвратившегося из Орды, и посадил его на великое княжение. Как и князь Александр, Кирилл избрал в своей политике путь признания господства монголов для того, чтобы дать Руси возможность постепенного восстановления из разрухи. Ему удалось добиться от монгольских ханов освобождения церкви от выплаты обременительной дани. К заслугам этого архипастыря следует также отнести основание православной епархии в Сарае для тех русских людей, кто был вынужден подолгу проживать в Орде.

Менгу-Тимур тотчас по приходу к власти, и, вероятно, еще не уверенный в ней значительно расширил привилегии церкви, добавив к податным освобождениям «подводу» - обязанность предоставлять транспорт ханским послам и гонцам, охрану земельных и других недвижимых имуществ церкви в разных ее видах: «церковнии домове, земли и воды, огороды, виногради, мелницы», охрану церковных мастеров, сокольников, пардусников, а также церковных книг и утвари. Лишь при Менгу-Тимуре положение церкви на Руси уравнялось с положением духовенства в остальных покоренных странах, где храмы и монастыри освобождались от всех налогов, а представителям ханской администрации запрещалось расхищение церковного имущества. Запрещалась хула на церковь. Льгота Менгу-Тимура церкви по сравнению с обельными ярлыками его предшественников были столь велики, что в Московском Летописном своде конца 15 века отметили: «... умре царь татарский Беркаи, и бысть ослаба христианом от насилие бесермен» .

Приведем фрагмент ярлыка Менгу-Тимура русскому духовенству (1267 г.) - самого раннего из дошедших до нас: "Предвечного бога силою, наш, Менгу-Тимура, указ даругам-князьям городов и селений, князьям войска, писцам, таможникам, проезжим послам, сокольникам и звериным ловцам".

Согласно языческим представлениям кочевых завоевателей, любые священнослужители являлись посредниками между человеком и богами и обладали разными чудотворными способностями, как, например, излечение больных. С этим была связана обязанность христианского и иного духовенства молиться за правящего хана и его семью, что воспринималось монгольскими правителями как очень важное магическое действие. В соответствии со сводом законов “Яса”, составление которого приписывалось Чингис-хану, его потомки обязаны были освобождать служителей культов от всех податей и повинностей, в то время как остальное покоренное население в Монгольской империи несло тяжелое налоговое бремя.

В данном ярлыке были зафиксированы обычные права, предоставляемые ордынскими ханами Русской церкви. Заметим, что уже в 1257 г. при монгольской налоговой переписи Северо-Восточной Руси духовенство и причт остались вне “числа”, то есть были освобождены от всех выплат.

Политика Менгу‑Тимура по отношению к Руси была более благожелательной, нежели у его предшественников. По всей вероятности, сбор налогов мусульманскими купцами прекратился, и вместо этого были назначены постоянные сборщики налогов. Были утверждены привилегии духовенства как социальной группы, включая и членов семей; церковные и монастырские земельные угодья со всеми работающими там людьми не платили налога; и все «церковные люди» были освобождены от военной службы.

Монгольским чиновникам запрещалось под страхом смерти отбирать церковные земли или требовать выполнения какой‑либо службы от церковных людей. К смерти приговаривался также любой, виновный в клевете и поношении греко‑православной веры. Чтобы усилить воздействие хартии, в ее начале было помещено имя Чингисхана. В качестве благодарности за дарованные привилегии от русских священников и монахов ожидали, что они будут молить Бога за Менгу‑Тимура, его семью и наследников. Особо подчеркивалось, что их молитвы и благословения должны быть ревностными и искренними. «А если кто‑то из священнослужителей будет молиться с затаенной мыслью, то он совершит грех »

По всей видимости, первоначально ярлык был написан по‑монгольски и сразу же переведен на русский язык. Следует вспомнить, что, согласно Плано Карпини, в канцелярии Бату были русские переводчики и писцы; и наследники Бату, должно быть, нанимали определенное количество русских секретарей. Можно так‑же предположить, что текст ярлыка был составлен совместно Менгу‑Тимуром (или его главным монгольским секретарем) и епископом Сарая Митрофаном, представлявшим русское духовенство. А если так, то моральная санкция против неискренней молитвы, должно быть, была сформулирована этим епископом.

Благодаря этому ярлыку, а также ряду подобных ему, выпущенных наследниками Менгу‑Тимура, русское духовенство и люди, находившиеся под его юрисдикцией, составляли привилегированную группу, и таким образом была заложена основа церковного богатства. Выпустив этот ярлык, Менгу‑Тимур следовал традициям Чингисхана и практике наследников Чингиса в Китае, так же, как и другие местные монгольские ханы. С этой точки зрения (его ярлык соответствовал основным идеям монгольского правления и был, в принципе, закономерным. В то же время, он явился удачным внешнеполитическим шагом, поскольку обеспечивал, по крайней мере, до определенной степени, лояльность по отношению к хану наиболее образованной социальной группы на Руси, которая пользовалась большим авторитетом среди народа. Благодаря ярлыку можно было ожидать, что русский дух сопротивления хану будет существенно ослаблен.

Менгу-Тимур вернул главенствующее положение религии предков — шаманизму. Новый хан этим не ограничился. Начиная с 1267 г. он первым среди ордынских ханов стал чеканить монету от своего имени. Она выпускалась в Крыму (Старый Крым), Булгаре и Укеке (Увек). На монетной легенде перед именем Менгу-Тимура стоял, начертанный по-арабски, титул "правосудный великий хан". В Ипатьевской летописи новый титул ордынского хана зафиксирован в форме "великий цесарь". Выпуск именной монеты и включение в титул хана определения "великий" знаменовали собой уже формальное отделение улуса Джучи от общемонгольского центра.

Хан своим ярлыком под страхом казни воспрещал надругательство над Церковью и православным духовенством. Также давалась полная свобода относительно избрания кандидатов из мирян на духовное служение. Менгу-Тимур писал в ярлыке: «аще ли (митрополит) восхощет иные люди к себе приимать, хотящия Богови молитися, ино на его воли будет». Сам Менгу-Тимур был язычником и вновь утвердил в Орде шаманизм, как государственную религию.

Но существенно что неприкосновенность Церкви, гарантированная ярлыками, относилась лишь к спокойным периодам. Совершая грабительские походы, войска татар разрушали церкви и монастыри.

Хотя в общем в соответствии с общеимперскими принципами религиозной политики, определеных в своей основе Великой Ясой, монгольские владыки предостави­ли определенные льготы русскому духовенству. По монгольским представле­ниям русские княжества являлись частью монгольской империи, принадлежав­шей правящему роду Чингизидов, поэтому эксплуатацией русских земель за­нимались представители имперской администрации при участии чиновников Батыя. Оформление системы эксплуатации русских земель началось при третьем великом каане Гуюке, когда в 1246 г. в южно-русских княжествах была проведена перепись населения с целью обложения регулярными налогами. Сравнительный анализ источников дает основания говорить, что в это же время и были предоставлены первые льготы русскому духовенству, подтвержденные соответствующими ярлыками великого каана и золотоордынского хана.¹ Указы великих каанов по религиозным вопро­сам, в соответствии с традицией, заложенной еще Чингиз-ханом, носили общеимперский характер, т.к. были связаны с финансовым положе­нием и взиманием налогов. На их основе и золотоордынские ханы предостав­ляли льготы представителям различных религий, в том числе и русскому духо­венству. Получение православными клириками пожалований облегчалось личной склонно­стью к христианству, скорее всего, несторианского толка, великого каана Гуюка, а также наследника престола в Золотой Орде, старшего сына Бату-хана - Сартака. Поскольку на Руси в это время еще не было официально поставленного митрополита, то ярлыки, оформлявшие льготы, могли получать епископы, са­мостоятельно управлявшие в своих епархиях. Для Северо-Восточной Руси яр­лык мог получить ростовский епископ Кирилл, остававшийся здесь до поставления нового митрополита единственным иерархом высшего ранга и осуществ­лявший, как это известно из «Повести о Петре, царевиче ордынском», связи с двором монгольского хана в Орде.

Действительно, анализ внутренней структуры ярлыка позволяет увидеть многослойность дошедшего до нас документа, обнаружить в содержании ука­зания на обстоятельства его появления, позволяющие также уточнить датиров­ку. В заключительной части ярлыка присутствует фраза: "А попове от нас по­жаловани по первой грамоте, бога молящи и благословляюще нас стоите ?" Эти слова никак не могут быть отнесены к ярлыкам предшественников Менгу-Темира или Чингиз-хана, о которых по традиции было принято упоминать в начале ярлыков. Льготы по ярлыку Мегу Темира получали некоторые категории церковных людей, так называемый, причт. Но кто относился к причту ? По каким критериям ? Видимо, это не было четко оговорено и открывало возможность уклониться от налогов путем причисления некоторых лиц к данной привилегированной категории населения. Так было во многих покоренных монголами землях.

Уже в первых пожалованиях религиозным деятелям самого Чингиз-хана предусматривалась возможность санкций против тех, «кто будет, ложно называя себя монахом, под незаконным предлогом, отказываться от повинностей, того доносить властям и наказывать по усмотрению».¹¹ В Китае, например, в период правления каана Угедея (1229-1241) проводились специальные экзамены, чтобы определить лжесвященников и лжемонахов, ук­лоняющихся от налогов. В монгольской империи положение религиозного дея­теля было существенно легче, чем других категорий населения, что и порождало укло­нение от налогов. Католический посланник и монах–миссионер Гийьом Рубрук (Вилем Рейсбрук) в своем отчете о путешествии в столицу монгольской империи г.Карокорум сообщал о несторианском монахе, находившемся в ставке Мунке-каана, который на своей родине, до пленения монголами, был ткачем. Пользуясь его помощью в незнакомой среде, Рубрук подробно описывает их взаимоотношения, отмечая при этом неосведомленность и невежественность лжемонаха во многих религиозных вопросах, но значительно лучшее положение по сравнению с другими пленниками.¹Архимандрит Палладий на основе истории Юаньской династии (Юань–ши) по этому поводу сообщал: «Можно думать, что льготные грамоты были истолковываемы предъявителями их в обширном смысле, как преимущества, освобождающие их от исполнения всех обязанностей туземцев. Духовные лица христианского и магометанского исповедания, начали переселяться в Китай с семьями, заниматься здесь земледелием, торговлею и промыслами и на основании общих прав, дарованных грамотами, не хотели подчиняться установленным правилам. Кроме того, единоверцы тех и других, не принадлежавшие к духовному званию, под покровом религиозного наименования, также старались уклониться от требований принятых в стране законов, вследствие того, неоднократно издавались указы, обязывавшие духовных людей ко внесению обычных податей и пошлин, если они не занимались исключительно делом своего призвания. Духовным лицам предписано было непременно принимать посвящение, по их вере, а домочадцы их, не вступавшие в духовное звание, включены были в народную перепись». В 1264 г. в докладе чиновника по религиозным вопросам на имя каана Хубилая указывалось, что в эпоху Чингиз-хана и Угедея буддийские монахи, даосы, христиане и мусульмане служители культа обязаны были платить поземельный и торговый налоги, как только они начинали заниматься земледелием или торговлей, и освобождались от других налогов. Но со времени каана Гуюка (1246-1248) и до "настоящего времени" (т.е. до 1264 г.) они не платили никаких налогов. На основании этого доклада Хубилай приказал, чтобы в соответствии с положением, установленным Чингиз-ханом, буддийские монахи, даосы, христиане, мусульмане и конфуцианцы платили земельный налог или торговый. Рассматриваемая проблема нашла отражение и в уйгурских докумен­тах. В жалованном ярлыке Муртулукскому монастырю в Уйгурии говорится: "живущие в городе и в народе пусть не причисляются к братству.

В ярлыке золотоордынского хана Менгу-Темира также отразилась проблема определения круга лиц, относящихся к духовенству и, соответственно, наделенных налоговыми льготами. "Попове един хлеб ядуще и во едином дому живуще, у кого брат или сын, и тем по тому же пути пожалование ( освобождение от налогов) ажь будуть от них не выступились. Будет же ли, от них выступились дань или ино что, - ино им дати". Далее в тексте ярлыка следует упоминание об уже от­меченной нами "первой грамоте". Имеется и еще одно интересное разъяснение: "Аж кто не поп будеть, иные люди, иметь к себе приимати, хотя богови молитись, что в том будеть." Некоторые исследователи говорят что здесь речь идет о запрете ми­трополиту принимать в состав церковных людей новых лиц.

Известно, что при завоевании Руси монголы были язычниками; они признавали единого Бога, но поклонялись и многим другим богам — идолам, солнцу, луне, воде, огню, теням умерших ханов, верили в силу молнии над бесами, в очистительное значение огня, в колдовство и держали у себя целые толпы шаманов и заклинателей. В Орде едва ли даже и была одна какая-нибудь господствующая религия — по всей вероятности, там господствовала смесь всяких верований средней Азии. Отсюда объясняется религиозный индифферентизм монголов. В своей Ясе (книге запретов) Чингис-хан велел уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были. В Орде свободно отправлялись всякие богослужения, и ханы сами участвовали при совершении и христианских, и мусульманских, и буддийских обрядов, уважали и духовенство всех вер. Разорение русских святынь, жестокости против христиан во время нашествия на Русь нимало не противоречили этой веротерпимости, проистекая из обычной азиатской манеры вести войну.

 

Также не безинтересна еще одна интересна история связанная со временем предстоятельства митрополита Кирилла-это описание жизни святого благоверного князя Федора Черниговского Орду. Царица, жена хана Менгу-Темира по словам жития этого святого "его любяше зело и хотяше за него дщерь свою дати". Такой брак имел бы для Руси большое значение. Хан долго не соглашался на него, считая русских князей своими "улусниками" (т. е. вассалами, подданными). Выдать дочь за русского князя, значило признать за ним равное достоинство. И еще важнее: это значило для хана признать превосходство Православия, потому что прежде венчания нужно было, чтобы татарская царевна приняла святое Крещение. Хан пошел на это, слишком важен для него был союз с Русью: "и царевну повелел за князя Феодора дати, и повелел ее прежде крестить, а православной веры не повелел осквернить". Так женился святой Феодор на дочери могущественного хана, нареченной в крещении Анной. "Царь же его весьма чтил и повелел ему садиться напротив себя, построил ему дворец, дал князи и боляре на послужение". Там, в Орде, и родились у святого Феодора Черного его сыновья - святой благоверный князь Давид (+ 1321) и святой благоверный князь Константин. Огромное влияние, которое святой Федор приобрел в Орде, он использовал во славу Русской земли и Русской Церкви. Православие все более укреплялось среди татар, ордынцы усваивали русские обычаи, нравы и благочестие. Русские купцы, зодчие, мастера несли русскую культуру на берега Дона, Волги, Урала и дальше до самой Монголии. До сих пор археологи находят православные иконы, кресты, лампады по всей территории прежней Золотой Орды, вошедшей в состав России. Так начиналось великое миссионерское движение Русской Церкви на Восток, просвещение светом Евангельской истины всех племен до Великого океана. Русские православные князья и их дружинники, участвуя, как союзники, в монгольских походах, узнавали и осваивали бескрайние просторы Азии, Сибири и Дальнего Востока. В 1330 году, всего через тридцать лет после смерти святого Феодора Черного, китайская летопись напишет о русских дружинах в Пекине.

В результате деятельности митрополита Кирилла Православная Церковь в Руси упрочила свое положение в обществе и получила множество прав и свобод, которые был закреплены Ярлыком Великого хана. Христианство на Руси получило возможность спокойного и планомерного развития, в тяжелое время татаро-монгольского ига.