«Дневник войны» Максима Старостина дождался своего часа

Записки одного из основных руководителей обороны Мурманской области будут изданы уже в этом году

Наша газета уже знакомила читателя с некоторыми фрагментами до сих пор не опубликованного «Дневника войны» Максима Ивановича Старостина – первого секретаря Мурманского обкома ВКП(б), члена Военных советов 14-й армии и Северного флота, ключевой фигуры обороны Заполярья. Сегодня публикатор «Дневника», поэт и публицист Владимир Семенов рассказывает о старой и новой судьбе этого поистине уникального документа, о существовании которого до сей поры не знали даже профессиональные историки.

Максим Иванович не испугался

В эпоху пронзительной сталинской подозрительности люди разумно опасались доверять бумаге свои замыслы и впечатления, свой взгляд на события. Я не помню, не знаю ни одного партийного деятеля, который оставил бы для нас, для истории свои дневники. Вместо них за семь почти десятилетий, прошедших со времени окончания Великой Отечественной войны, опубликовано разливанное море всякого рода воспоминаний, но этому морю явно не хватает волнения сиюминутности, нет в нем мгновенного нерва события. Мемуары обычно сглажены маслом времени, избирательностью памяти. А события в «Дневнике войны» описывались Максимом Ивановичем в тот же день, чаще ночью (днем было не до того). И они сохранили живое дыхание именно того, «порохового» времени.

Так что же это был за человек, не только во многом организовавший и возглавивший поистине всенародное мурманское сопротивление фашистскому нашествию, но и тут же, не отходя от громады повседневных дел, написавший безусловно правдивое, документальное свидетельство о происходящем?

В нем не было страха репрессий

Родился Максим Иванович в саратовской глубинке, в бедной крестьянской семье. Отец, убегая от бедности, перебрался в Иркутск, стал работать кочегаром и в 1910 году забрал к себе и своего восьмилетнего сына. Там Максим окончил 3 класса железнодорожного училища и 5 классов технического училища. В 1918-м, при власти Колчака, отец за участие во взрыве железнодорожного моста был арестован и сидел в белогвардейской тюрьме. Максим Иванович, чтобы содержать семью, бросил учебу и поступил слесарем в депо станции Иркутск. С установлением советской власти в 1920 году юный Старостин стал председателем райкома комсомола станции Иркутск. В 1922-м с группой чекистов был направлен в г. Балабанск, где работал заместителем начальника милиции, ходил с партотрядами на ликвидацию белогвардейских групп. В 1923-м окончил областную Совпартшколу 2-й ступени в Иркутске, после чего был направлен политбойцом в РККА, участвовал в конфликте на КВЖД. Еще находясь в рядах армии, поступил в Иркутский институт совстроительства и права. По окончании его преподавал социально-экономические дисциплины в авиатехнической школе. В 1933-м, выдержав испытания, был принят в Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева, которую окончил в 1938-м, и почти тут же, с 1 января 1939-го, решением ЦК ВКП(б) был переведен в Мурманскую область, где и стал первым секретарем Мурманского обкома ВКП(б).

Эта биография в какой-то мере сама объясняет незаурядную смелость первого лица нашей прифронтовой области, решившегося вести дневниковые записи. Старостин в пору обучения в академии, которую окончил с отличием, счастливо проскочил середину 30-х заодно с тридцать седьмым, и ему, по-видимому, удалось не заразиться страхом перед тогдашними репрессиями, страхом, уродующим сознание, растлевающим душу. От обучения и воспитания советским временем он воспринял другое наследство, не истраченное до конца жизни: уверенность в правоте большевистского дела, в котором он истово участвовал. Она давала ему сознание полного внутреннего права руководить, направлять действия людей на подведомственной территории.

Труды и дни руководителя края

В 20-е годы молодой зам.начальника милиции Балабанска Максим Старостин неоднократно принимал участие в ликвидации бандгрупп

Фото: Фото из архива автора и семьи Старостина.

Прибыв в Мурманск, Старостин с недюжинной молодой энергией (ему было чуть больше сорока) занялся развитием экономики кольского края и укреплением северных рубежей страны. Именно при нем и при его непосредственном участии рука об руку с комбригом Кузьмой Романовичем Синиловым создавались Мурманский пограничный округ, Титовский и Кандалакшский укрепрайоны в 1939 году. Максим Иванович еще до войны успел кровно врасти в эту землю, вложить сюда свою душу, поэтому и встал за Мурман насмерть, делал все от него зависящее, чтобы не отступить отсюда. А зависело от него многое, если не все, при тогдашней действительной и действенной властной вертикали. Первому секретарю обкома была дана большая власть, но он и отвечал за все. Он был накоротке с высшим руководством Союза ССР, имел постоянную прямую связь с Микояном, Ждановым, а при крайней надобности - и со Сталиным. Это Старостин в 1941 году не допустил эвакуации оборудования и материалов, необходимых для работы на оборону области. Это он создал знаменитую Полярную дивизию, спасшую Мурманск осенью 41-го. Это он организовал в областном центре выпуск минометов, мин и гранат, а в Кандалакше - автоматов ППШ. Это он выбивал у Центра зенитки и самолеты, защищавшие город, порт и поставки по ленд-лизу, добивался сносного питания для войск и трудящихся Мурмана. Это его заботами даже в разгар боев строилась автодорога Кильдинстрой - Пулозеро, дублирующая нашу «железку». Все это и многое другое неоспоримо вырисовывается из «Дневника войны» - подлинной летописи мурманского сопротивления.

К сожалению, Максима Ивановича уже в апреле 1945 года отозвали в Москву, в распоряжение ЦК ВКП(б), не дав даже отпраздновать День Победы в кругу родных ему северян, чем серьезно ранили душу этого человека.

Старостина отравили

Итак, дневниковые записи Максима Ивановича уехали от нас в Москву вместе с их автором, который благодаря исключительно добросовестному, творческому отношению к делу вскоре стал заместителем министра Госконтроля по кадрам.

А потом случилось непоправимое.

В июне 1948 года Старостин отправился с инспекцией в Баку и обнаружил в работе республиканского министерства Госконтроля нарушения, которые тогда считались вопиющими, непростительными: кумовство и коррупцию. Азербайджанские чиновники, почуяв опасность, решили отвести от себя державный гнев встречным палом - послали письмо Сталину, где утверждали, что Старостин прикидывается больным и отлынивает от работы. На самом деле болезнь устроили они сами: Максима Ивановича отравили. Встречный пал, однако, временно сработал: Старостина по приказу Сталина, не разбираясь, отстранили от должности. Когда же начальство ознакомилось с разоблачительным отчетом о результатах инспекции, верховный гнев сменил направление, но болезнь Максима Ивановича от этого не утихла. Она прогрессировала.

27 августа 1948 года Кремлевская больница приняла нового пациента.

Внучка Старостина, Ирина Юрьевна Хмелевская (в девичестве Старостина), вспоминает:

«Оперировал Максима Ивановича профессор Бакулев - главный хирург Кремлевской больницы. Бабушка Елизавета Григорьевна рассказывала, что когда дедушку вскрыли, оказались сожженными все пищевые пути. За время болезни он похудел на

30 кг! Это при его-то расположенности к полноте. Врачи сказали, что сердце у него работало, а жизнь уходила. И врачи плакали, потому что никак не умирало сердце, оно было абсолютно здоровым. Официальное заключение – рак». Отравление замолчали, скрыли.

16 ноября 1948 года в возрасте 46 лет Старостин умер. Похоронили его на Новодевичьем кладбище. Главная «Правда» страны напечатала обычный в таких случаях некролог: «После продолжительной тяжелой болезни...»

Рукописи не сгорели

У Максима Ивановича и его жены Елизаветы Григорьевны был всего один ребенок - Юрий, родившийся в 1927 году. Он пошел по пути любимого отца: у отцовского гроба Юрий стоял в курсантской шинели, потому что учился тогда, как и отец, в Военно-строительной академии им. В. В. Куйбышева. В результате учебы и природных дарований Юрий Максимович стал специалистом исключительно высокого класса, заведовал в родной академии кафедрой теплоснабжения и вентиляции, работал в различных проектных институтах и строительном управлении Генштаба. Женился он на своей школьной подруге Тамаре Кольцовой, дочери Александра Михайловича Кольцова, мэра военного Мурманска, то есть председателя горисполкома, если вспомнить советскую лексику.

Тамара Александровна не отставала от мужа: окончила химический факультет Ленинградского университета и трудилась в химико-фармацевтическом институте, занималась научной работой. Они бережно хранили архив Максима Ивановича, а в середине

70-х Юрий Максимович решил взяться и перепечатать, свести воедино и попытаться издать дневниковые записи отца, хорошо понимая их историческое значение. Об этом замысле он сообщил в письме своему тестю Кольцову А. М., живущему в Ленинграде, и тот горячо поддержал зятя: вел активную переписку с людьми, нужными для продвижения дела. На рукопись были получены положительные отзывы участников обороны Мурманска: командующего 14-й армией генерал-лейтенанта В. И. Щербакова, начальника политуправления Северного военно-морского флота вице-адмирала Н. А. Торика, секретаря Мурманского обкома ВКП(б) В. А. Прокофьева, военного комиссара Полярной дивизии А. К. Иванникова и других. Все они считали, что «Дневник» следует издать без литературной обработки, в том виде, в котором он был написан в дни войны, так как только в этом случае он сохранит документальную достоверность и историческую ценность.

В октябре 1989 года рукопись «Дневника» была сдана Юрием Максимовичем в Мурманское книжное издательство и в обком КПСС для ознакомления и решения вопроса о его издании в открытой печати.

«Издать не можем»

Но к этому времени уже возникли такие трудности, о которых вчера не могла додуматься вся страна. В ноябре 1990 года Юрий Максимович Старостин получил от издательства письмо следующего содержания:

«В связи с переходом страны на рыночные отношения Мурманское книжное издательство находится ныне в тяжелом положении: по существу, нет бумаги и прежних денежных средств. В этих условиях издательство не имеет возможности, к сожалению, выпустить в свет дневники М. И. Старостина, так как они требуют больших материальных и финансовых затрат, которые мы не в состоянии понести в это тяжелое для нас время.

Мы понимаем Ваше огорчение, но, увы, ничего поделать не можем. Рукопись возвращаем».

Похожий, по сути, ответ был получен и от тогдашнего партийного руководства, чьи финансовые да и властные возможности к тому времени тоже претерпели немало изменений. Судьба «Дневника войны» зависла.

В 1993 году умер Юрий Максимович Старостин, полковник в отставке, которому отказ Мурманска в публикации дневников отца жизни не добавил. Его вдова Тамара Александровна и их дочь Ирина Юрьевна Хмелевская (Старостина) продолжали тщательно хранить документы Максима Ивановича. В 2003 году основной его корпус (498 документов) был сдан ими в Российский государственный военный архив (Москва, ул. Адмирала Макарова, 29), хотя немалая часть документов и фотографий хранится в семье до сих пор - заботами теперь уже внучки Максима Ивановича, Ирины Юрьевны, достойной продолжательницы рода Старостиных. Она выпускница Московского института стали и сплавов, кандидат технических наук, занималась разработкой научных основ технологии нитинола - сплава никеля и титана, который имеет память формы. В 1980 году получила за эту работу Государственную премию. Участвовала Ирина Юрьевна и в разработке первых в мире стентов (каркасов) для расширения сосудов. А носит фамилию Хмелевская она благодаря своему мужу - театральному актеру и режиссеру Вадиму Хмелевскому. Их сын Алексей окончил физический и экономический факультеты МГУ, является кандидатом физико-математических наук, работает в финансовой сфере. Их дочь Мария - правнучка Максима Ивановича - стала филологом. Прекрасная семья получилась - имел удовольствие в этом убедиться.

Нет, мы можем

Ко мне рукопись «Дневника войны» попала случайно. Оказывается, второй экземпляр, сданный Юрием Максимовичем Старостиным в обком партии, попал к заполярному журналисту Вячеславу Дмитриевичу Ищенко, когда он работал над книгой о А. М. Кольцове «Мэр военного Мурманска». В 2003-м, довольно благополучном году, когда трудности 90-х уже были позади, он передал рукопись Алексею Барабанову, помощнику губернатора Юрия Евдокимова, с просьбой о публикации, а сам, выйдя на пенсию, уехал в Великий Новгород, на свою историческую родину. По каким-то причинам рукопись и на сей раз не получила движения. Зато получил движение сам губернатор Евдокимов вместе с Барабановым, и рукопись исчезла из виду. Только в 2012 году она неожиданно попала мне в руки вместе с письмами Ищенко к Евдокимову и Барабанову. Были в тех письмах и координаты Ирины Юрьевны Хмелевской (Старостиной). Я связался с нею и с Ищенко, получил от них «благословение» и принялся за работу. Несколько месяцев ушло на компьютерный набор «Дневника». А летом 2013-го я отправился в Москву, лично познакомился с Ириной Юрьевной и ее гостеприимной семьей, трудился в Военном архиве, сверяя машинописный текст «Дневника» с оригиналом и отбирая фотографии для книги. В результате удалось привезти из Москвы около сотни отсканированных копий документов и фотографий, что, безусловно, пойдет на пользу издаваемому ныне «Дневнику войны», тысячный тираж которого, судя по всему, появится в Мурманске уже в апреле этого года.

Я глубоко благодарен нашим городским властям, которые с готовностью откликнулись на мое предложение и выделили необходимые средства для изготовления этой уникальной книги. Город-герой Мурманск отныне будет иметь в форме «Дневника» Максима Ивановича Старостина окончательное, бессрочное удостоверение своего героизма.

На фронте - обычная перестрелка, а в кино - очереди

8 Марта 1943 года

Погода - пасмурно, облачность с разрывами. В порту разгрузка судов союзного каравана идет плохо, я дал указание в связи с бомбежками ускорить отправку грузов с причалов (скорее всего, речь идет о 28 судах конвоя JW-53, прибывшего в Мурманск 27 февраля. – Ред.).

Провели в городском бомбоубежище торжественное собрание, посвященное Международному женскому празднику - дню 8 Марта. Доклад «Об участии женщин в Отечественной войне» сделала мурманская поэтесса Раиса Троянкер, доклад был хорошим. Присутствовали более 400 женщин.

Сегодня была одна воздушная тревога, но фашистские самолеты к городу не прорвались.

1 Мая 1943 года

Погода - тепло, но пасмурно. В 9 часов утра пошли смотреть праздничные мероприятия. Смотрели шлюпочные гонки: сперва - на веслах, потом - под парусом. Победили в гонках команды артиллеристов береговой обороны.

Встречался и разговаривал с поэтами Лебедевым-Кумачом, Дыховичным и другими. Спросил их: «Почему ничего не пишете о Мурманске, о его героических людях?». Они обещали приехать в Мурманск.

В 15 часов 10 минут выехали в Мурманск. В городе празднично, народ гуляет. Пьяных хотя и нет, но многие навеселе. У народа праздничное настроение, нет и тени уныния. В столовых организовали усиленные обеды. Приятно смотреть на народ, который, несмотря на сильные бомбардировки, большие разрушения и трудности жизни и работы во фронтовом городе, не унывает, трудится по-фронтовому и культурно отдыхает.

Звонил член Военного совета 14-й армии генерал-майор А. И. Крюков и сообщил, что пограничники пленили фашистского летчика. Его самолет «Мессершмитт-109» был посажен на озеро и остался цел.

2 мая 1943 года

Сегодня второй день люди празднуют, есть указание правительства - организовать отдых трудящихся. В городе - массовые гулянья, в кино - очереди.

Ходил по улицам города. Погода - прямо весна, все залито водой. После таяния снега надо организовать чистку территории города.

На фронте - обычная ружейно-артиллерийская перестрелка.

Елку поставили в бомбоубежище

31 декабря 1943 года

Ездил смотреть елку, устроенную в зале городского бомбоубежища для детей. Елка украшена хорошо - надеюсь, ребятам понравится.

В 21 час прибыл поезд из Кировска и Мончегорска - привезли к родителям школьников на каникулы. Будучи у них, я обещал это устроить, если будет возможность. Приехали также из Кировска жена с сыном - готовятся к встрече Нового года.

Предупредил начальника УНКВД и МПВО об усилении бдительности в новогодние праздники. Разрешили хождение по городу до 2-х часов ночи.

1 января 1944 года

Новый год встречал дома с семьей, никого больше не было. Ехать на КП армии было нельзя, так как у жены сильно болит нога от собачьих укусов в Кировске.

Днем ездил в порт, смотрел, как идет разгрузка кораблей. Разгружают неплохо, но нет вагонов – приходится сваливать грузы на причалы.

Остальное время дня был дома – читал. Вечером приехали ко мне командующий 14-й армией В. И. Щербаков, член Военного совета армии А. И. Крюков с женами и начальник инженерных войск армии Д. О. Лейчик.

Летчикам выделить сало, рабочим – костюмы

30 апреля 1944 года

Тов. А. И. Микоян (в годы войны нарком внешней торговли. – Ред.) прислал на мои запросы две телеграммы. В первой - разрешает передать с импорта для летчиков дивизии ПВО к 1 Мая: муки - 3 тонны, сахара - 1 тонну, масла - 1 тонну, сала - 1,5 тонны, консервов мясных - 0,5 тонны, сухого молока - 0,5 тонны, армейский рацион - 0,5 тонны.

Во второй - разрешает передать с импорта для трудящихся области:

сукна - 5 тысяч метров;

хлопчато-бумажных тканей - 10 тысяч метров;

костюмов - 1000 штук;

ботинок - 2000 штук;

одеял - 3000 штук.

Дал задание облисполкому (тов. П. И. Моторину) получить разрешенное тов. Микояном и подготовить проект распределения.

В 19 часов 30 минут открыл в ДК торжественное заседание, посвященное 1 Мая. Заседание прошло очень хорошо. После заседания силами коллектива Театра Северного флота была поставлена пьеса «Собака на сене». Артисты играли хорошо.

На фронте - без перемен.