ROSSICA

Солунские братья Кирилл и Мефодий, согласно сказаниям о славянской грамоте, были посланы Византией в Моравию по просьбе князя Ростислава для установления ‘правой веры’, поскольку Моравия была уже крещена, но на ее территории шла борьба разных направлений христианства: Ростислав, князь славянский, со Святополком послали из Моравии к цесарю Михаилу, говоря так: ‘… пришли к нам учителя многие от итальянцев, и от греков, и от немцев, и учат нас по-разному, а мы, славяне, люди простые, и нет у нас кто бы нас наставил истине…Так, добрый владыка, пошли такого мужа, который нас наставит всякой правде’. К Кириллу у папской курии, в чьей церковной юрисдикции находились западнославянские земли, особых претензий как будто не было, но после назначения в 870 г. моравско-паннонским архиепископом Мефодия начинаются непрестанные тяжбы с немецким духовенством, обвинявшим его в отклонении от римско-католической веры. При назначении его архиепископом в 869 г. Мефодий пришел в Риме испытание веры, но вскоре папа Иоанн VIII в послании Святополку выразил удивление, что Мефодий ‘иначе учит, чем он то исповедал устно и письменно перед апостольским престолом’; в 879 г. папе поступает новый донос на Мефодия, причем обвиняется он в том, что не по уставу римской церкви поет ‘Верую’, т.е. символ веры. Тогда, в 880 г., вновь прйдя в Риме испытание веры, Мефодий был официально оправдан: Брат наш Мефодий свят и правоверен, но нападки не прекратились, а после смерти Мефодия в 886 г. его ученики и последователи были изгнаны из Моравии, но они нашли прибежище в Византии и Болгарии, а как показывает булла папы Иоанна X (914-928) с требованием решительной борьбы с ‘ложным учением’ Мефодия, адресаванния сплитскому духовенству, также и в славянских общинах Далмации. Видимо, борьба оказалась мало успешной, потому что в XI в. Мефодий был объявлен римской курией еретиком, как и его ‘готское’ письмо, то есть глаголица, которая получила такое название у римского духовенства, поскольку в ней видели прикрытие арианства, долее всего державшегося у готов. Так, в послании Сплитскому собору, запретившему богослужение на славянском языке, папа Николай II прямо указывал: ‘Говорят, готские письмена были вновь открыты неким еретиком Мефодием, который написал на славянском языке множество измышлений против догматов святой католической церкви’³. Все попытки славянских священников добиться восстановления богослужения на своем языке встречали отказ со стороны пап, отвергавших именно содержание вероучения, изложенного в славянских переводах (выполненных Кириллом и еще более Мефодием) текстов священных книг: ‘Знайте, дети мои, – якобы сказал папа одному из славянских посольств, – что я много раз уже слышал, чего желали бы добиться готы, но ради ариан, изобретателей такой письменности, я не решусь дать им дозволения исполнять богослужение на их языке’¹. И тействительно, глаголица на протяжении ряда столетий становится тайнописью ариан², что особенно заметно в Хорватии, где были сильнее и традиции арианства, и притязания иноземного духовенства. Но и в знаменитом чешском Сазавском монастыре, духовенство которого активно общалось с русской церковью, символ веры также толковался с элементами арианства: ‘отец мой болий мене есть’³.

Кирилло-мефодиевскую традицию отличает и неприятие линии на разделение церквей; можно думать, что одной из причин переориентации просветителей славян с Константинополя на Рим была непримиримая позиция патриарха Фотия ^[скорее они были вынуждены обстоятельствами лавировать между Константинополем и Римом^]. Один из учеников Мефодия, епископ Охридский Климент писал в похвале св. Клименту Римскому: ‘Не едина бо церкви, ни две, нь весь мирь в днышны день в паметь сьбравшесь бога прославляють’; и этот же настрой ясно проявляется у составителей Начальной летописи, связанных с киевской Десятинной церковью. Следует отметить и знаменательную связь древнерусской церкви с охридским архиепископством ^[патриархатом в 872/894-1018 гг.^], в котором нашли приют изгнанные из Моравии последователи Кирилла и Мефодия и в котором особенно широко использовалась глаголическая письменность. Объединяет древнейшую русскую церковную общину с болгарской и западнославянской и совершенно чуждый Византии культ св. Климента (в Десятинной церкви имелся придел в его честь, почему Титмар Мерзебургский называет ее храмом Климента; Корсуньская легенда приписывает князю Владимиру перенесение мощей св. Климента в Киев; ‘Слово на обновление Десятинной церкви’ прямо посвящается св. Клименту как заступнику, небесному патрону всей Русской земли, а первенство и слава Киева перед другими городами обосновывается тем, что в нем находятся мощи этого святого; клириком Десятинной церкви написано ‘Чудо св. Климента о отрочати’, в котором иносказательно проводится мысль о спасении всего русского народа покровительством св. Климента, проделавшего путь из Рима через Корсунь в Киев). Подчеркнутое внимание клира Десятинной церкви к культу св. Климента могло находиться в самой непосредственной связи с начавшимся в XI в. усилением присутствия греко-византийского духовенства в русской церкви и становлением в ней церковной иерархии византийского типа, а особенностью арианства было отрицание специальной церковной организации (что могло импонировать княжеской власти на раннем этапе развития государственности).

Сохранившаяся в древнейших летописных и внелетописных источниках дата крещения Владимира в 986 г. может быть признана вполне вероятной, если допустить, что этот акт предварял последующее провозглашение в 988 г. христианства государственной религией. При этом соперничающие направления в христианстве, если они были представлены в населении страны, естественно, вели борьбу за влияние на государственную власть, а последняя в свою очередь учитывала как внутренние, так и внешнеполитические условия, что неизбежно вносило коррективы в церковную политику, побуждая светские власти в разные периоды ориентироваться на различные христианские течения и церкви. На раннем этапе, видимо, преимущество имели общины кирилло-мефодиевской традиции, но с углублением феодализации русского общества и усилением международных связей они оказались вытеснены более централизованной византийской церковной организацией с присущей ей ортодоксией.

Перевезенцев С.В.

Россия. Великая судьба

М., 2005

Римская западноевропейская церковь – в отличие от восточных церквей – допускала внесение изменений и дополнений в христианскую догматику церковными соборами, в частности, даже в символ веры здесь было внесено положение о том, что дух святой исходит не только от бога-отца, но и от бога-сына; на востоке же преобладало строгое следование заветам старины и обрядовая сторона веры, зато разрешалось богослужение и перевод священного писания и богослужебных книг на различные языки, а не только греческий и латинский, и эти принципы, как и никео-цареградский символ веры разделяли приверженцы ирландско-британской церкви, монахи-миссионеры которой проповедовали у фризов, аллеманов и баваров, а также среди славян в Подунавье (в Моравии и Паннонии успешно действовал ирландец Виргилий, до 784 г. возглавлявший Зальцбургскую епархию); только в самом конце IX в. римский папа Григорий VII предал ирландскую церковь анафеме и переустроил ее по римско-католическому образцу.

Существовали в Европе в VIII-IX вв. и арианские общины последователей пресвитера Ария (256-336 гг.), не принявшего решений первых семи вселенских соборов о символе веры и утверждавший, что три лица святой троицы не равны и не едины по сущности: бог-отец сотворил сына, поэтому христос не извечен и не единосущен отцу, а лишь подобосущен, а дух святой и вовсе был сотворен еще позже христом. Арианство долго держалось у готов в Испании и лангобардов в Италии, арианами были руги Подунавья, крестившиеся в V в. и вошедшие в состав Великоморавской державы. Поэтому Кирилл и Мефодий, учитывая сложную ситуацию наличия в Моравии римско-католических, ирландских, арианских и православных общин и традиций, ориентировались на догматику раннего христианства, как основу единства церкви, тем более что им приходилось лавировать между Римом, Константинополем и Моравией, и они разработали церковный лексикон и правила богослужения, совмещавшие восточные, западные, ирландские и даже арианские черты, в частности установили раннехристианский принцип выборности епископов. Эти черты кирилло-мефодиевской традиции, несмотря на противодействие господствующих церквей, сказались при крещении в IX в. не только Великой Моравии, но и Болгарии, Хорватии, Чехии и сербских княжеств. В результате, кроме александрийского, антиохийского, иерусалимского, константинопольского и римского патриархатов, у балканских славян появился самостоятельный оппозиционный Византии охридский патриархат с центром в столице Болгарии – Охриде, существовавший в 972-1018 гг. Нарастание церковных и государственно-политических противоречий привело к тому, что в 1054 г. римская и констанинопольская церкви окончательно разделились, предав друг друга анафеме.

На Руси при крещении в 988/989 г. утвердилось восточное христианство с Никео-Цареградским символом веры, но с запада (из Моравии, Болгарии, Сербии) проникли многие термины (алтарь, агнец, крест, пастырь) и церковный сбор – ‘десятина’ на содержание церкви (Десятинная церковь Богородицы в Киеве), причем в виде, отличном от западноевропейского; а также выборность епископов, надгробные кресты и колокола (как в Ирландии); более того: в ПВЛ, НПЛ младшего извода и ‘Написании о вере’ просматриваются черты арианского символа веры: 1) Богъ Отець… стареи сыи Сыну и Духови… 2) Сынъ подобенъ сущенъ (подобосущенъ)… Отцю… 3) Духъ… Отцю и Сыну подобосущенъ и безначаленъ… О наличии различных течений христианства на Руси свидетельствует и то, что летописцы пользовались разными системами летосчисления: старовизантийским (5504 года от сотворения мира), антиохийским (5500 лет) и др., а константинопольский счет (5508 лет) утвердился позднее, с прибытием в 1037 г. первого митрополита от грек Феопемпта.

1 Свод…268: В марте месяце 7 индикта ^[559 г.^] поднялись гунны и склавы – Ουννοι και Σκλαβοι – на Фракию …Обнаружив к тому же обрушившиеся места в стене Константинополя и войдя здесь внутрь, они совершили набег вплоть до ^[церкви^] Святого Стратоника. ^[поход кутригуров хана Забергана в 558-559 г., видимо, пытались предотвратить анты, с 545 г. союзники империи, ‘оказавшиеся в бедственном положении’, чем воспользовались авары (союзники империи с 558 г.): ‘стали они разорять землю антов и порабощать жителей’ – Менандр, 316^].

2 Свод…276: В третьем году ^[581^] после смерти Юстина царя и правления победительного Тиверия – вышел народ лживый славяне – ’sqlw’ynw, и прошли они через всю Элладу, по пределам Фессалоники и Фракии всей … ^[1^] И опять ^[в 585 г.^] восстал на ромеев дикий народ варваров мерзких, с заплетенными волосами… которых зовут авары …с востока. А также восстал еще народ западный – славяне и иные, называемые лангобарды, ведь они были в подчинении у хагана ^[Баяна^], царя аваров… ^[2^] И народ славян разграбил все… Ромеи подкупили народ антов, и те напали на Склавинию ^[страну славян^], подчинили ее, разграбили, выжгли ее, а эта область их ^[славян^] на запад от реки Данубис… ^[3^] Славяне же, прослышав про это, учинили великое опустошение в пределах ромеев… ^[Пассаж о набеге кутригуров Забергана в 559 г.:^] … пришли войска гуннов и славян и стали лагерем у царственного града и проломили внешнюю стену. Они грабили и жгли все предместья…^[но лангобарды ушли в Италию еще в 568 г.^].

3 Именно в этих фрагментах, отмечающих участие славян и антов вместе с гуннами, болгарами и аварами в нападениях на империю, описание славянских обычаев насыщено стереотипными чертами ‘диких’ народов, даже у более терпимого к язычникам Менандра Протектора, сохранившего первое, кажется, собственно славянское имя антского вождя: Мезамер.^32-34 Также и Маврикий Стратег (византийский император в 582–602 гг.) отмечает, что племена склавов и антов одинаковы по образу жизни и нравам… не склонны ни стать рабами, ни повиноваться …к иноземцам добры и дружелюбны’, пленных держат в рабстве лишь определенный срок; ‘жены их целомудрены… и добровольно удушают себя’ в случае смерти мужей; живя среди лесов и болот, умело используют засады, внезапные нападения, но сражаться в правильном бою и в открытых и ровных местах не желают, и ‘вообще они вероломны и ненадежны в договорах, уступая скорее страху, чем дарам’, у них нет согласия, но много вождей.^35-36

4 Так, Менандр Протектор, описывая внешнеполитические события 558-582 гг. и, в частности, отношения аваров со славянами и антами, ни разу не вспоминает о их какой-либо близости, хотя материал прямо наводит на соответствующие сентенции. Сначала МП рассказывает о конфликте в 560 г. с аварами антов, правители которых ‘были поставлены в бедственное положение и против своих надежд впали в несчастье, авары сразу же стали опустошать ^[их^] землю и грабить страну. И вот, теснимые набегами врагов, анты отправили к ним посольство … Мезамера, сына Идаризия, брата Келагаста… выкупить пленных… Но посол Мезамер, пустослов и хвастун, прибыв к аварам, изрек слова высокомерные и в чем-то даже наглые… ^[Тогда^] авары, презрев почтение к послам и ни во что не поставив справедливость, убивают Мезамера. С этого времени более, чем прежде, стали они ^[авары^] разорять землю антов и не переставали порабощать жителей, грабя и опустошая ^[ее^]’ (Свод…317). А затем – о нашествии в 578 г. аваров (по просьбе ромеев) на земли славян, причем и в этом случае имело место убийство послов, но только – аварских: ‘Когда ^[Баян^]… принялся жечь деревни славян, грабить и опустошать… они убежали в чащи и укрылись в лесах. Движение же аваров против славян ^[произошло^]… потому, что они были ему ^[Баяну^] ненавистны и из-за собственной вражды: ведь предводитель аваров послал к Даврентию и к тем, кто возглавлял народ, требуя, чтобы они подчинились аварам и обязались выплачивать дань. Даврит же и с ним вожди сказали: Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу… пока существуют войны и мечи’. И так самонадеянно сказали славяне, но и авары продолжали говорить не менее высокомерно… как это присуще варварам… затеяли ссору… И славяне, не способные обуздать свою досаду, прибывших к ним послов убивают… Потому-то Баян, издавна упрекая в этом славян, питал к ним вражду и вообще гневался, что они не подчинились ему…’ (Свод…321).

1 Фраза, что жестокость ‘Ρώς – народа, как все знают, в высшей степени дикого – факт общеизвестный, указывает на то, что события, описанные в Житии Георгия Амастридского, составленном около 825-842 гг., не были первым случаем нападения русов на владения Византии: в датируемом рубежом VIII-IX в. Житии Стефана Сурожского сообщается о ‘пленении’ русской ратью ‘новгородского’ князя Бравлина крымского побережья от Херсона до Керчи и взятие штурмом Сурожа; в Житии преподобной Афанасии сохранились сведения о вторжении отряда русов на остров Эгину около 813 г. Однако ни древнерусские, ни византийские хроники об этих нападениях руси не упоминают, начиная отсчет русско-византийских отношений с нашествия русского воинства на Константинополь в 860 г.: автор ПВЛ открывает погодные записи фразой статьи под 6360 ^[852^] годом ‘Когда начал царствовать Михаил ^[842-867^], стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом ^[Продолжение хроники Георгия Амартола^]. Вот почему с этой поры начнем и числа положим’; но в датах русская летопись расходится с византийской и помещает поход Руси под 866 г.

2 Намек на библейские ассоциации имени народа ‘Ρως с упоминаемым в Книге пророка Иезекиля князем roš.

1 Ср. Трубачев О.Н. Indoarica в Северном Причерноморье // ВЯ.1981. № 2. С.3-21, где автор предположил, что термин ‘ρώς, ‘ρους идентичен названию народа, жившего в VI в. н.э. на Азовском побережье, и является архаизмом, перенесенным на славян. Но других упоминаний народа ‘рос’ в грекоязычной литературе вплоть до середины IX в. не встречается, упоминание же народа Hros в ‘Церковной истории’ Псевдо-Захария, сирийского автора VI в., имеет в виду библейское roš из Книги пророка Иезекииля (38.2-3; 39.1), обозначающее мифический чудовищный народ мужчин, противостоящий амазонкам.^43-44

2 Епископ кремонский Лиутпранд, дважды побывавший послом в Константинополе во второй половине X в., упоминает Русов в одном характерном контексте: ‘На севере от Константинополя живут угры, печенеги, хазары, русы, которых мы иначе называем Нордманами, и Булгары, ближайшие соседи’; второй раз, вспоминая рассказ своего отчима о нападении Игоревой Руси на Константинополь, он уточняет: ‘Это есть северный народ, который греки по наружному виду называют Русами ^[‘красные, рыжие’^], а мы – по положению их страны – Нордманами’ (ср. термин gentes Normannorum применительно к русам – участникам нападения на Константинополь в 860 г. в Венецианской хронике начала XI в. Иоанна Диакона); сведения о русах Лиутпранд почерпнул у византийцев и его определение их как ‘нордманов’ есть просто перевод греческого понятия о Руси как народе ‘гиперборейском’ ^[но ср. опровергающее мнение Лиутпранда об описательном характере наименования Ρως- от греческого ‘рыжие’ авторитетное свидетельство непосредственного участника событий русско-византийской войны 968-972 гг. историка Льва Диакона: ‘Тавроскифы… на своем языке именуют себя Русь’, исключающее греческую этимологию^] – Иловайский Д.И. Начало Руси. М., 2006. С.47-48, 164-165, 426-427.

Ср. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982. С.299, 302-303: Впервые легенда о призвании варяжских князей попала в ПВЛ в редакции 1050 г.: И от тех варяг. находник тех. прозъвашася варягы. и суть новъгородьстии людие до нынешнего дьне от рода варяжьска… И бысть у них ^[варяг^] кънязь именьм Ольг. мужь мудр и храбр, который захватил Киев, и беша у него мужи варязи. словене и отътоле прозъвашася русию ^[т.е. объясняя присутствие скандинавов среди жителей Новгорода, летописец подчеркивает, что они – находники и прозвались русью после того, как обосновались в захваченном ими Киеве – столице Руси^]; в 1116 г. Сильвестр кардинально изменил этот пассаж: И от тех варяг прозъвася Русьская земля Новъгород. Ти суть людие новъгородьстии от рода варяжьска. прежде бо беша словене ^[т.е. славяне-новгородцы стали зваться Русью с приходом варягов^], а редактор 1118 г. окончательно извратил смысл, когда написал и от тех варяг (= Русь) прозъвася Русьская земля, и крайне неудачно дополнил текст Нестора А словеньск ^[т.е. старославянский^] язык и русьской един есть неуместной фразой ‘от варяг прозъвашася русию. а пьрвее беша словене’. Но все же в летописи нигде не утверждается ни превосходство варягов над славянами, ни подчинение ими славян, ни создание государственности варягами-норманнами. Кстати, Никоновская летопись подтверждает сообщение ПВЛ о том, что Рюрик сначала сел в Ладоге, а в Новгород перешел по дъвою же лету.

1 Илларион (1051) и Климент (1148) – оба после конфликтов русских князей с Византией.

2 Ps.Sym. 707.3-6: Росы, или дромиты, получили свое имя от некого могущественного Роса… Дромитами же они назывались потому, что могли быстро бегать’, но ср. древнерусский перевод этого текста, где название дромиты связано с ладьями (греч. δρομων ‘боевой быстроходный корабль, ладья’), иже скеди глаголем; в этом же сочинении термин Φραγγοι ‘франки’, к которым автор причислял росов, переводчик заменил на ‘варяги’.^{72,56 [}см. ниже: Карпозилос А. Рос-дромиты и проблема похода Олега против Константинополя // ВВ, т. 49: 112-118^].

1 *Тихомиров М.Н. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVІІ в. // Славянский сборник. М., 1947. С.145-151: Появление Святослава в Болгарии в 968 г. связано с обращением к нему императора Никифора ІІ Фоки, чей поход на Болгарию в 966 г. закончился неудачей; в качестве платы за помощь Византии против болгар русский князь рассчитывал получить территорию Добруджи и Дунайских гирл от Переяславца до Доростола и не изменил своих планов после смерти в 969 г. болгарского царя Петра (заключив союз с его сыном Борисом ІІ теперь уже против Византии) и императора Никифора Фоки (сменивший его Иоанн Цимисхий, 969-976 гг., считал миссию русов выполненной и требовал вывода их войск).

1 Theophannes Continuatus, Joannes Cameniata, Symeon Magister, Georgios Monachus. Bonnae, 1838. P.707, 3.

2 Vasiliev A. The Second Russian attack on Constaninople. DOP. 1951. 6. P.161-225 (c литературой вопроса); Ostrogorsky G. L’expedition du prince Oleg contre Constantinople en 907 // Annales de l’Institut Kondakov. 1939. II; Jenkins R.J.H. The supposed Russian attack on Constantinople in 907: Pseudo-Symeon // Speculum. 1949. 24. 403-406.

3 Сомнения в аутентичности данных русской летописи о походе Олега первым высказал А.Грегуар: Gregoire H. La legende d’Oleg et l‘expedition d’Igor // Bull. de l’Acad. royale de Belgique. 1937. 23. P.80-94; а также Dolley R.H. Oleg’s mythical Campaign against Constantinople // Bull. de l’Acad. royale de Belgique. 1949. 35. P.106 sq; ср. Markopoulos A. Encore les Ros-Dromitai et le Pseudo-Symeon // JOB. 1974. 23. P.89-99 (о связи данного пассажа Псевдосимеона (707.3-6) с появлением в Византии русско-варяжской дружины князя Владимира, призванной в 988 г. на помощь императором Василием ІІ Болгаробойцей).

4 *Перевод текста 423.14-17 хроники Продолжателя Феофана – Бибиков М.В. Byzantinorossica. С.73.

5 *См. Бибиков М.В. Указ.соч. С.72 – перевод Ps.-Sym. 707.3-6: «Росы, или еще Дромиты, получили свое имя от некоего могущественного Роса после того, как им удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы, благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними. Дромитами же они назывались потому, что могли быстро двигаться (бегать)»… В упоминаемом вожде некоторые комментаторы текста готовы видеть князя Олега (Николаев, 1981). Правда, весь этот фрагмент Псевдо-Симеона представляет собой сложную контаминацию чуть ли не с эллинистическими географическими трактатами (Композилос, 1988: 112-118), что затрудняет его историческую интерпретацию’.

1 *Древняя Русь в свете зарубежных источников / Ред. Мельникова Е.А. М., 2003. С. 330 ^[Назаренко А.В.^]: Слова Титмара Мерзебургского о присутствии в Киеве в 1018 г. ‘множества стремительных данов’ (VІІІ.32), лишь подтверждают сообщения летописей об использовании Владимиром и Ярославом наемников-варягов, так как ‘данами’ европейские хронисты называли скандинавов вообще, а не только собственно датчан (‘На город Киев, чрезвычайно укрепленный, по наущению Болеслава часто нападали враждебные печенеги... до сих пор ему, как и всему тому краю, [удавалось] силами… стекавшихся сюда со всех сторон, а более всего [силами] стремительных данов противостоять весьма разорительным [набегам] печенегов…’ Ibid. С.328-329).

2 Соловьев А.В. Византийское имя России // Византийский временник. 1957. 12. С.134-139. *Современную историко-филологическую версию происхождения и этимологии визант. ‘Ρω_̃ς:‘Ρωσία ‘Русь’ и ’ρουσω_̃ν ‘руский’ см. Бибиков М.В. Byzantinorossica: Свод византийских свидетельств о Руси. І. М., 2004. С.55-56.

3 *Бибиков М.В.. Указ. соч. C.41 cл., 53 и др.

4 Leonis Diaconis. Historiae. X. Bonnae, 1828. P.150.15-19 (τον Γωγ και Μαγων αρχοντα ‘Ρως); см. также Vasiliev A.A. The prophet Ezekiel and the Russians. Cambridge, 1946. P.166-168.

5 Васильевский В.Г. Труды. Пг., 1915. Т.ІІІ. С.64.

6 Брим В.А. Происхождение термина ‘Русь’ // Россия и Запад. Пг., 1923. С.7-10 (фин. ruotsi  сканд. drôt); Попов А.И. Названия народов СССР. Л., 1973. С.46-63 (карел. ruočči, саам. ruossi ‘шведы’, ruošši ‘русские’); Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С.225: др.рус. русь  финск. ruotsi ‘шведы, шведский’, саам. ruossa ‘шведы’, ruošša ‘русские’, карел. ruočči ‘шведы, финны, русские’ [sic!], коми роч ‘русский’ из др.сев. drôt ‘дружина, толпа’, род.п. drôts – с закономерной утратой начального d- в прибалтийско-финских; Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Русь и варяги // Славяне и скандинавы. М.: Прогресс, 1986. С.203: др.рус. русь из зап.-финск. ruotsi  др.сканд. rōþs, рун. ruþ ‘дружина, рать; команда боевого корабля, гребцы’; Хабургаев Г.А. Этнонимия ‘Повести временных лет’ в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. М., 1979. С.215-220 (финск.-суоми ruotsi, эст. roots, водск. rôtsi ‘шведы’, ливск. Rùot’šli ‘Швеция’).

1 Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонголь-ского времени) // Славяне и скандинавы. М., 1986. С.189: упомянытым в Бертинских анналах под 839 г. каганом Руси был, вероятно, летописный Дир – ‘первый из славянских царей’, по свидетельству Масуди; в середине IX в. ‘каганат русов’ распался: в южной Руси с центром в Киеве правил Аскольд, руководитель похода на Константинополь в 860 г.; тогда же, согласно ПВЛ, ‘В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и со всех кривичей. а хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма... В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани’, с чем можно связать тотальный пожар Ладоги – ‘въсташа град на град’ – и призвание варягов, с которыми Ладога осуществляла тесные контакты, являясь промежуточным пунктом между Хедебю и Булгаром.