Оценка общественным мнением

Люди обычно интуитивно поддерживают любую, будь то формальная или неофициальная, критику властей. Эта привычка издавна в природе человека.

В свое время один рабочий написал на заборе завода: “Хрущев — дурак”. Ему дали 6 лет — один год за порчу государственного имущества и пять лет за разглашение государственной тайны. К тому времени, когда Хрущев вернулся из первой загранпоездки, осужденный уже отсидел год и его освободили — разглашенное им перестало быть государственной тайной^[88].

Прежняя система органично рождала политический юмор. Сейчас смех раздается несколько реже, но время от времени появляются недурные анекдоты.

Во время теледебатов В.Жириновского и Б.Немцова (1995 г.) последний спросил:

— Чем же Вы объясните свой провал на выборах в Нижнем Новгороде?

— Я стал жертвой.

— Жертвой чего?

— Аккуратного местного подсчёта.

На массовом уровне, хотя и трудно из нынешних людей выдавить улыбку или смех, все же политический юмор явно желателен. Кстати, в разгар “кукольного скандала” мне удалось связаться с опросчиками Фонда “Общественное мнение” и спросить о реакции российской публики на сатирические передачи телевидения. К счастью, данные опроса российского населения от 22 июля 1995 г. сохранились и мне оставалось только записать и привести их:

Вопрос: Считаете ли Вы, что средства массовой информации имеют право на сатирическое изображение руководства России?

Считаю, что “Да” — 69% опрошенных.

Считаю, что “Нет” — 13% опрошенных.

Затрудняюсь ответить — 18% опрошенных.

Выяснилось также, что число опрошенных москвичей составило 669 человек по случайной вероятностной выборке по месту жительства. Причем распределение по полу составило:

Считаю, что “Да” — мужчины 74%, женщины 64%.

Считаю, что “Нет” — мужчины 12%, женщины 15%.

Затрудняюсь ответить — мужчины 14%, женщины 21%.

Интересно распределение по возрастным группам (в %):

По образованию (в %):

Таким образом, зависимость мнения о “правовой возможности” на политическую сатиру от факторов образования, возраста и пола довольно заметна, хотя общая картина очевидна и малоприятна для контролирующих чиновников.

Политики шутят

Юмор самих политиков является скорее исключением, чем правилом. Дело, которым они профессионально заняты, кажется им до чрезвычайности важным и, бесспорно, серьезным. И для них необходимы высокий интеллект и уверенность в своих силах для преодоления уже на какое–то время сложившихся твердых стереотипов поведения. Ответственность за серьезность в действиях они склонны возлагать на обязанности перед своими избирателями или перед группой поддержки. Им кажется, что массам чаще всего нравится харизматический лидер с такими качествами, как воля, решительность и, разумеется, серьезность. Такие люди если и позволяют себе шутить, то только среди близких им людей. Разумеется, бывают и исключения, характерные, например, для американской политической культуры. Что касается российских политиков, то принадлежность к номенклатуре, неважно, бывшей или настоящей, настоятельно диктует им определенный стиль поведения, исключающий всякого рода фривольности.

И лишь лидеры с сильным психологическим полем, достигнув высоких позиций, могли позволить себе нарушить правила игры.

Тень Сталина долго лежала на советско–югославских отношениях. Когда Хрущев прилетел в Белград на переговоры с Тито, тот в сопровождении свиты встречал гостя. Один из высоких чиновников сказал Хрущеву:

— Россия и Сталин сделали нам так много плохого, что нам сегодня трудно доверять русским.

Воцарилась напряженная тишина. Хрущев подошел к говорившему, хлопнул его по плечу и сказал:

— Товарищ Тито, когда тебе понадобится провалить какие–нибудь переговоры, назначь главой делегации этого человека.

Смех снял напряжение^[89].

Нынешние руководители, невольно сознавая и не сознавая этого, не лишены юмористического дара. Здесь и “проглатываемые суверенитеты”, и обещания “вылечить сифилис за два укола”, и многое другое. Населению наиболее запомнилась известная шутка премьера В.С.Черномырдина: “Хотели сделать как лучше, а получилось как всегда”.

У журналистов восприятие политиков более значимо. Так сотрудник одной из московских газет собрал довольно интересные высказывания депутатов Государственной Думы.

Парламентские феньки

(Из коллекции корреспондента ИМА–пресс в Госдуме).

Вячеслав Марычев (фракция ЛДПР): “Нам необходим законопроект о расстреле депутатов”.

Он же: “Когда депутаты выходят к микрофону в подтяжках — это преступление”.

Он же: “В митинге приняли участие около 152 человек”.

Анатолий Ярошенко (Аграрная партия России): “Надо поддержать аграриев. Ведь мы каждый день садимся за стол... (подумав) или ложимся”.

Владимир Семаго (КП РФ): “Нельзя провоцировать на провокации!”.

Он же: “Чтобы получить независимость Конституционного суда, его надо привезти откуда–нибудь из Мозамбика. Но негров экспортировать чрезвычайно сложно”.

Тамара Токарева (АПР): “Это значит, что мы выбрасываем на улицу людей неизвестно с каким концом, который мы не прописали”.

Владимир Жириновский (ЛДПР): “Пусть наши предки в середине XXI века рассудят нас”.

Владимир Лукин (ЯБЛОКО): “Мы не должны спешить с вступлением в программу “Партнерство во имя мира”, поскольку формы изнасилования не так важны, как содержание прогресса”.

Сергей Глотов (независимый кандидат): “Надо подождать — пока нет людей”.

Спикер Иван Рыбкин: “Почему нет людей? Ведь есть депутаты!”^[90].