Монахов В.Н. Свобода массовой информации в интернете. Правовые условия реализации. М., 2005. 416 с

Введение

Например, в Германии элементы этого права формируются в ходе обеспечения граждан двумя основными информационными продуктами – вещательными и телекоммуникационными или интер- нет-услугами. В рамках телерадиовещательных отношений этот элемент именуется Grundversorgungsaufgabe (задача основного, базового обеспечения или «обеспечение основных потребностей») зрителей и слушателей «телерадиопрограммами, которые в наибольшей степени соответствуют классической миссии телерадиовещания – способствованию расширению многообразия мнений».

Врамках же сетевых отношений под «универсальными услугами»

вГермании понимают «минимальное предложение телекоммуникационных (интернет-) услуг для общественности, для которых установлено определенное качество и к которым должны иметь доступ все пользователи независимо от своего местожительства или работы за доступную цену». Впрочем, активно и в глобальных масштабах разворачивающийся процесс конвергенции телекоммуникаций и средств массовой информации постепенно стирает различия между вещательными и интернет-услугами.

Вэтом смысле речь уже идет не просто о конвергенции, скажем, интернета и телевидения, но о Broadband Entertainment (буквально – «широкополосном развлечении»). Это мультипонятие включает в себя просмотр платных телеканалов, «видео по запросу», игры и тотализатор, упрощенный доступ в интернет, услуги электронной коммерции и многое другое.

Россия тоже старается не отставать от этой общемировой тенденции, и чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с нормами публикуемого на страницах данного издания ФЗ «О связи» 2003 г., закрепившего отечественную правовую новацию – понятие «универсальные услуги связи».

Так, в горниле конвергенции технологических и технических средств доставки контента пользователям, в системе информационных прав и свобод рождается новое право – право универсального до-

ступа к информации (право на универсальное информационное обслуживание). Твердо и последовательно это право обретает юридическую плоть и содержание как в общемировом, так и отечественном правовом контексте.

Новому обществу – новое законодательство

Во Франции уже в течение нескольких лет обсуждается законопроект «Об информационном обществе» ( Projet de loi sur la societe

11

Свобода массовой информации в интернете. Правовые условия реализации

de l'information). В интересующем нас аспекте он базируется на следующих императивах: 1) отношения, связанные с интернетом, должны регулироваться именно законами, а не подзаконными актами; 2) при этом принципиально важно, чтобы регулирование и саморегулирование интернет-отношений органично дополняли друг друга.

Таким образом, применительно к регулированию отношений в Сети Франция работает над формированием системы так называемого «сорегулирования». Его несущей конструкцией будет являться специальный орган, в котором будут представлены как государственные ведомства, так и общественные организации. Этот орган будет обладать независимым статусом, но одновременно он будет официально признаваться государством в качестве социально полезного и обладающего определенным набором делегированных ему полномочий.

Как предполагается, в задачи этой государственно-общественной структуры, помимо прочего, будет входить изучение мирового и национального опыта регулирования основных сетевых прав и свобод, а также разработка и приведение в соответствие с мировыми стандартами модельных контрактов и профессионально-этических кодексов сетевой деятельности.

Старые проблемы на новый, виртуальный лад

В северо-американском сегменте мировой Сети нормативные правовые регуляции отношений, связанных со свободой массовой информации, зачастую проходят жесткое судебно-правовое испытание их соответствия требованиям Конституции США.

Эпицентром таких испытаний является практика Верховного суда США, «по совместительству» исполняющего в американской судебной системе функции Конституционного суда. В настоящее время эта практика еще достаточно далека от того состояния, которое можно было бы назвать устоявшейся. Одним из примеров этого может служить ситуация в сфере правовой борьбы с такой всепроникающей «служанкой новой технологии», как порнография в Сети.

С одной стороны, существует решение Верховного суда США от 23 июня 2003 г. по поводу конституционности норм Закона Children’s Internet Protection Act (CIPA) – Акта о Защите Детей в Интернете. Закон, принятый в декабре 2000 года, обязывал американские публичные библиотеки ставить на компьютеры общественного доступа специальные программы-фильтры, ограничивающие до-

12

Введение

ступ их читателей, прежде всего юных, к порнографическому контенту.

В ходе проверки конституционности норм этого закона Суд счел, что это требование не противоречит первой поправке к конституции, защищающей свободу слова и информации, как это посчитал в 2002 году суд штата Пенсильвания.

Верховный антипорнографический судебный вердикт, среди прочего, основывался на том, что, поскольку указанные фильтры в любой момент можно переключить с автоматического режима на ручной (если взрослый читатель об этом попросит), то законодательное требование об их установке не так уж обременительно в смысле первой поправки.

С другой стороны, известен целый ряд противоположных по своим выводам и правовым позициям решений Верховного суда США.

Вих числе:

–отмена в 1997 году в деле Reno v. ACLU Communication Decency Act (CDA) – Акта о Коммуникационной Благопристойности. Этот Закон был направлен на защиту несовершеннолетних и предусматривал криминализацию так называемой «непристойности» в интернете. В данном деле правовая позиция Верховного суда строилась на следующем: «рост интернета был и продолжает быть просто феноменальным. Как суть конституционной традиции и в отсутствие доказательств обратного мы презюмируем, что данное государственное регулирование содержания речи больше похоже на вмешательство в «свободный обмен идеями», чем на поощрение его».

–летом 2004 г.Верховный суд уже во второй раз отменил ввод в

действие Child Online Protection Act (COPA) – Акта о Защите детей в Онлайне. Этот закон признавал федеральным преступлением использование в Сети «в коммерческих целях» материалов, способных нанести «вред несовершеннолетним».

Первый раз это произошло в апреле 2002 г. Тогда на заседании Верховного суда дебатировалась практика компьютерного воспроизведения сексуальных сцен с участием детей в интернете. Дело в том, что современная технология позволяет трансформировать изображение человека как угодно. На этом и строится «фишка» соответствующих порноресурсов. Современные технологии позволяют их пользователям движениями «мышки» сначала раздевать виртуальных детей, а потом придавать им самые фривольные позы.

В2002 г. Верховный суд США шестью голосами против трех решил, что запрещать людям это «артистическое самовыражение» неконституционно, поскольку «виртуальная детская порнография

13

Свобода массовой информации в интернете. Правовые условия реализации

совсем не обязательно ведет к преступлениям против детей на сексуальной почве».

В 2004 г. близкий по фабуле судебный спор, получивший название «Эшкрофт (министр юстиции США) против Американского союза защиты гражданских свобод», был направлен Верховным судом для нового рассмотрения в суд низшей инстанции. На сей раз судьям «не понравился» предусмотренный данным Законом метод борьбы с порно-контентом в Сети, основывающийся – в целях проверки возраста посетителя сайта – на обязанности установки владельцами порноресурсов специальных программ-фильтров, запрашивающих у желающих посмотреть «горячий» сайт номер их кредитной карты. Судьи решили, что этот метод первой поправке к Конституции США в принципе соответствует, но недостаточно(!)…

Представительницы общественной организации «Обеспокоенные женщины Америки» этим решением Верховного суда США возмущены. «Это удар по детям, родителям и конституции», – говорится в обращении, опубликованном на сайте этой организации.

Как видим, отнюдь не все ладно со свободой массовой информации в виртуальном мире... Так же, как мир реальный, он соткан из противоречий. В целях их социально оправданного и гармоничного примирения необходимо регулятивное воздействие старым как мир «искусством добра и справедливости»*. В каких именно формах, в каком объеме это воздействие должно применяться, об этом и идет речь на страницах данной книги.

*Jus est ars boni et aegui (лат.) – право есть искусство добра и справедливости.

14

Предметный и понятийный срез

ЧАСТЬ I

Предметный и понятийный срез

Искусство применения образных метафоричных средств для облегчения понимания «трудных» тем мы получили в наследство от древних греков. В то время на земле Эллады слово «метафора» означало – повозка. C учетом этого в сегодняшнем смысле этого термина мы, видимо, должны видеть некое интеллектуальное транспортное средство, чье основное функциональное предназначение – помогать людям быстрее и с большим успехом добираться от наблюдаемого к постигаемому.

Вконтексте избранной нами темы наблюдаемое – это прежде всего действующие и планируемые правовые и этические нормы, предназначенные для регуляции разнообразных общественных отношений, связанных с получением и распространением информации в сети интернет.

Что же касается постигаемого, то под этим условимся понимать состояние правовой составляющей ПРОБЛЕМЫ реализации свободы массовой информации в интернете, иными словами, – проблемы обеспечения средствами регуляции (прежде всего правовыми) доступности в Сети максимально возможного в данных исторических условиях объема социально и личностно полезной информации максимально широкому кругу пользователей этого информационного ресурса.

Правовой режим такого рода информации с некоторой долей условности, по аналогии с известным правовым режимом авторских произведений, предусмотренным ст. 28 Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах», может быть определен

иобозначен как публично-правовой режим общественного достояния.

Внаши дни такого рода информация все чаще становится специфическим объектом интереса личности, общества и их структур, а потому – особым предметом деятельности и социальных отношений и особым предметом правовых отношений.

Конституционно-правовую основу правового режима информации как общественного достояния образует норма части 4 статьи 29 Конституции России о праве каждого «свободно искать, получать, передавать, производить, распространять информацию любым законным способом».

Закрепленное в этой пятичленной конституционно-правовой норме право каждого на информацию, которое в духе времени впол-

15

Свобода массовой информации в интернете. Правовые условия реализации

не можно интерпретировать также как право знать, представляет собой межотраслевой правовой институт, включающий в себя как нормы публичного, прежде всего конституционного, права, так и частного, преимущественно гражданского, права.

Это обстоятельство позволяет нам вести речь о публичных и частных информационных правах и свободах и о публичном и частном праве на доступ к информации*.

В этом контексте очень важной правовой позицией является норма ст. 10 базового для регулирования информационных отношений в Российской Федерации ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации», закрепляющая в качестве общего правила положение о том, что «государственные информационные ресурсы Российской Федерации являются открытыми и общедоступными». В такой форме в российской правовой системе получил законодательное закрепление принцип общей презумпции открытости информации. Тем самым знаменуя собой определенную «смену вех», предлагая впредь строгому нормированию подвергать секретность, а не открытость информации.

Исключение из этой общей презумпции открытости составляет «документированная информация, отнесенная законом к категории ограниченного доступа». В свою очередь, информация ограниченного доступа «по условиям ее правового режима подразделяется на информацию, отнесенную к государственной тайне и конфиденциальную».

При этом важно подчеркнуть, что п. 3 ст. 10 указанного закона закреплен перечень видов документированной информации, которую запрещено относить к информации с ограниченным доступом. В этом перечне фигурируют, в частности:

законодательные и другие нормативные акты, устанавливающие правовой статус органов государственной власти, органов местного самоуправления, организаций, общественных объединений, а также права, свободы и обязанности граждан, порядок их реализации;

документы, содержащие информацию о деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления, об использовании бюджетных средств и других государственных и мест-

*Подробнее см.: Монахов В.Н. Основные информационные права и свободы: проблемы правопонимания и правоприменения. Труды кафедры ЮНЕСКО по авторскому праву и другим отраслям права интеллектуальной собственности (Москва), том VI – «Право интеллектуальной собственности и информационное право: проблемы правоприменения» под общей ред. проф. М.А. Федотов. М., 2003. С. 60–71.

16

Основные информационные права и свободы как правовые категории

ных ресурсов, о состоянии экономики и потребностях населения, за исключением сведений, отнесенных к государственной тайне;

документы, накапливаемые в открытых фондах библиотек и архивов, информационных системах органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, организаций, представляющие общественный интерес или необходимые для реализации прав, свобод и обязанностей граждан.

Резюмируя, можно сказать, что по общему правилу, в рамках действующего российского законодательства, к информации, находящейся в публично-правовом режиме общественного достояния, иными словами – в режиме общедоступности, в том числе онлайновой, следует относить всю ту информацию, которая не составляет государственной тайны и не является конфиденциальной.

В принципе, такой подход соответствует определению Рекомендации ЮНЕСКО по использованию и развитию многоязычия и всеобщего доступа к всемирному электронному пространству, согласно которому: «Информацией, являющейся общественным достоянием, считается доступная для населения информация, использование которой не нарушает никаких предусмотренных законом прав или обязательств по соблюдению конфиденциальности».

Следует подчеркнуть, что вопросы становления и развития правового режима информации, находящейся в общественном достоянии, требуют не меньшего внимания, чем вопросы защиты информации, находящейся в правовом режиме ограниченного доступа. И прежде всего – с точки зрения формирования социально и личностно эффективных правомочий использования такой информации.

Основные информационные права и свободы как правовые категории

В конституционно-правовом лексиконе категория «основные права и свободы» – достаточно широко используемая словесная конструкция. В современной отечественной юридической доктрине к ним обычно относят права и свободы, закрепленные в главе 2 Конституции РФ 1993 г.

Эти права и свободы обладают повышенным конституционноправовым статусом по сравнению с «иными» правами и свободами. Так, согласно норме ст. 2 Конституции РФ права и свободы человека (то есть все, а не только «основные») «являются высшей ценностью». Что же касается основных, то норма ч. 2 ст. 17 Конституции

17

Свобода массовой информации в интернете. Правовые условия реализации

РФ, основываясь на их естественно-правовом андеграунде, закрепляет их важную отличительную особенность – «принадлежность каждому от рождения» и «неотчуждаемость».

Категория «основные права и свободы» употреблена и в ч. 1 ст. 55 Конституции РФ. Контекст этой конституционной нормы содержит еще один классификационный разряд прав и свобод – «другие общепризнанные права и свободы». Одним из содержательных признаков основных прав и свобод является также и то, что их ограничение государством может быть осуществлено только

вопределенных исключительных по своему характеру обстоятельствах (ч. 5 ст. 13, ч. 3 ст. 55, ч. 2 ст. 56, ст. 63 Конституции РФ)

Теперь, что касается разграничения прав и свобод. Прежде всего отметим, что в конституционно-правовой доктрине это разграничение носит достаточно условный характер. В целом считается, что по своей юридической природе и системе гарантий права и свободы однородны. В то же время некоторые элементы различий выделить можно, то есть они однородны, но не тождественны.

Так, различая права и свободы, мы, среди прочего, отдаем дань уважения традициям, сложившимся в 18–19 веках. Кроме того, употребление термина «свобода» позволяет нам в методологических и иных прикладных целях подчеркнуть особенность сферы реализации той или иной правовой возможности, на время отстраняясь от внимания к результатам действий по ее реализации (свобода слова, печати, вещания). Термин «право», в отличие от термина «свобода» употребляется тогда, когда мы желаем подчеркнуть то обстоятельство, что в данном контексте речь идет о достаточно определенных действиях управомоченных лиц. Свободы, в отличие от прав, – менее четко выраженные правовые возможности.

Внорме ч. 4 ст. 29 Конституции РФ мы имеем дело с неким симбиозом «права» и «свободы» («право свободно» искать, получать, передавать, производить и распространять информацию). В этой связи одно из основных правомочий, вытекающих из этой конституционной нормы, подчас называют – и это вполне правомерно – правомочием «общественного доступа» к информации. В отличие от нормы ч. 4 ст. 29 Конституции РФ норма ч. 2 ст. 24 Конституции РФ ориентирована на регулирование отношений по доступу частному. Правовой режим этого вида доступа к информации несколько иной, чем предусмотренный ч. 4 ст. 29 Конституции РФ. Здесь мы имеем дело

вбольшей степени именно с «правом», а не «свободой», поскольку, во-первых, речь идет не об «информации» вообще, а о конкретных сведениях, содержащихся в «документах и материалах», во-вторых,

18

Интернетизация – очередное звено в цепи информационного развития

не как-нибудь, а «непосредственно затрагивающих» права и свободы адресата этой нормы и, наконец, с учетом важного правового условия о том, что «иное не предусмотрено законом».

Вотечественной правовой доктрине тезис о необходимости выделения основных информационных прав человека и гражданина в отдельный правовой институт, а также их конституционно-правово- го закрепления развернутое научное обоснование и признание получил в 1983 году*. Еще восемь лет понадобилось для того чтобы этот институт получил достойное нормативное воплощение.

«Декларация прав и свобод человека и гражданина», принятая Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 г., посвятила этому воплощению целых две своих статьи (9 и 13), закрепив и регламентировав в них право лица на охрану персональной информации и право каждого на поиск, получение и распространение информации. Социально-правовую сущность этих прав можно представить в виде следующих лапидарных, но емких словесных формул – право таить

иправо знать.

Вдекабре 1993 г. в результате всенародного голосования эти нормы получили свое дальнейшее конституционно-правовое развитие

изакрепление прежде всего в статьях 23, 24, 29 и 42 Конституции России.

Наряду с ними действует еще ряд конституционно-правовых установлений, в той или иной степени участвующих в регулировании отношений, связанных с реализацией основных информационных прав и свобод на территории Российской Федерации. В своей совокупности эти нормы образуют конституционно-правовую основу

информационно-правового статуса человека и гражданина.

Интернетизация – очередное звено в цепи информационного развития

В наши дни мир обрел новое измерение – информационное. В его рамках страны и люди стали считаться богатыми либо бедными в зависимости от уровня доступа к социально и личностно значимой информации, степени включенности в мировые информационнокоммуникационные системы. Если раньше статус человека по преимуществу определялся его достатком, то теперь, в эпоху информационного общества, на место богатства материального пришло бо-

*См.: Монахов В.Н. «Государственно-правовые вопросы информационного обслуживания граждан в СССР (конституционный аспект)». Автореферат дисс. кандидата юр. наук. М., 1983, 17 с.

19

Свобода массовой информации в интернете. Правовые условия реализации

гатство информационное. Впрочем оба эти показателя успешности человека зачастую зависят друг от друга.

Сама история человечества обрела новые градации своего развития в виде информационно-коммуникативных циклов. Возникновение устной речи определило содержание и историческую границу первого. Появление письменности – второго. Рождение галактики Гутенберга – книгопечатание – явилось рубежом начала третьего. Так что, происходящий на наших глазах информационно-коммуни- кационный взрыв, рождающий новую интернет-галактику, в истории человечества отнюдь не первый и, видимо, не последний.

Логика и динамика развития интернетизации, четвертого всемирного информационно-коммуникационного цикла, активно формируют новый категорический императив: желаешь остаться «человеком разумным», стань «человеком информационным». Потребление новой информации превратилось в органичную потребность человека, а расширяющиеся технологические возможности интерактивности дают ему средства для информационного действия, взаимодействия, противодействия.

Схожие по содержанию информационные процессы мы можем наблюдать и на уровне обществ и государств. Прогрессирующая глобализация современного мира и формирование транснационального информационного общества породили новую линию размежевания мирового сообщества – разделение государств и обществ по степени их информационного развития. Информационная безопасность стала существенным фактором национальной безопасности, а вопросы информационного развития обсуждаются как на уровне глав государств, так и на специальных сессиях Организации Объединенных Наций, других авторитетных международных форумах.

В частности, в декабре 2003 года под патронажем ООН и Международного союза электросвязи прошел первый – женевский – этап Всемирной встречи на высшем уровне по вопросам информационного общества (WSIS), собравший представителей 174 стран, 46 международных организаций, 111 IT-компаний и 26 структур ООН. Итогом работы этого представительного мирового форума явилось принятие двух знаковых документов. Декларации принципов построения информационного общества, состоящей из трех разделов, где представлены концепция, основные принципы, сформулированы обязательства государств, которым они должны следовать, прибегая к совместному использованию знаний во имя процветания всего мирового сообщества. И Плана действий, который мировое сообщество предполагает реализовать к 2015 году, где опре-

20