_ 29. Оригинальные работы теоретического характера

Теоретических работ в настоящем периоде, по сравнению с предшествующим, значительно меньше. Их заслоняют работы исторического характера. Но появившиеся в незначительном количестве работы по теории международного права стоят на высоком уровне. Особенно выделяются своей оригинальностью работы Н. А. Безобразова и Т. Ф. Степанова. Они посвящены основным вопросам международного права.

Безобразов Н.А. (1816-1867). Николай Александрович Безобразов в 1835 г. окончил юридический факультет Петербургского университета со степенью кандидата, получил там же в 1838 г. степень магистра, но затем оставил научную карьеру.

Он написал много работ по крестьянскому вопросу; большинство их издано было в Берлине. Им основан в Петербурге журнал "Вести", ставший органом дворян-крепостников*(768).

Единственной работой Безобразова по международному праву является его магистерская диссертация "О началах внешнего государственного права"*(769).

Главным требованием науки, говорит автор в начале исследования, является то, чтобы начала, на которых она покоится, были "выведены из самаго существа государственных отношений, были бы им свойственны". Между тем, "все писатели о праве народов за основание своих теорий принимают произвольную идею уподобления Государства человеку: сооружая по-видимому здания прекрасныя, но в самом деле замки воздушные". Они наделяют государства почти всеми качествами физических лиц, благодаря чему изображение ими взаимных отношений государств неверно и несходно с действительностью. "Но это воззрение, - говорит он, - так освящено временем и почти общим мнением, что казалось бы дерзким подвергать его правильность сомнению", но он все же считает его ошибочным, делая это признание "со страхом" (с.2-3).

Автор считает нужным решить три вопроса: "Что есть Государство? На чем основываются взаимныя отношения различных государств? Какия следствия этих соотношений?"

Писатели дают разные ответы, но в основе их лежит у всех неверное представление об образовании государства путем договора и о состоянии естественной свободы между государствами. "Учение об естественном, первобытном состоянии людей и общественном договоре обветшало, отвергнуто большею частью современных философов; но правоучители: следуют ему неизменно". Причина этого - уподобление государства физическим лицам в их "естественном" состоянии.

Что касается второго вопроса, то ответы на него различны в зависимости от школ, каковых три: философская (Гоббс и Пуфендорф), философско-положительная (Гроций и Вольф) и положительная (Мозер). Последняя ближе всех к истине: она "осязает ее, но за то ее не понимает"; "собирая голые факты, ея приверженцы не изследовали сущности взаимных прав и обязанностей государств: они наполнили сосуд, предоставя другим утолить жажду" (с.4-11).

Философская школа, уподобляя государства физическим лицам, живущим в естественном состоянии, признала свойственными им "те же права и обязанности, какими люди руководствовались до соединения в государства". Над ними нет власти, а потому не может существовать положительного международного права. "Право народов есть не что иное, как естественное право, во всем его пространстве примененное к взаимным отношениям государств". "Заключения выведены верно", но основание - уподобление юридического лица физическому - ошибочно (с.12-15).

Школа философско-положительная сделала шаг вперед; она почувствовала, что между правоотношениями государств и правоотношениями частных лиц должна существовать разница, но в чем она состоит, никто ответа не дал. "Гроций разделяет народное право на естественное и положительное, уподобляя первое естественному праву людей" и основывая второе на договорах и обычаях. Автор воздает Гроцию хвалу и честь "за открытие новой ветви знания", но в то же время выражает ему "порицание за данное ей ложное направление, уподоблением Государств человекам". Своим возрождением, говорит он, "внешнее государственное право" обязано Вольфу: он признал, что естественное право при применении к государствам претерпевает изменения, но мысль эта не нашла у него осуществления, ибо он "мало изучал положительную часть науки государственного права". Он излагает естественное право и "приписывает государству три основныя, или, как он называет, врожденныя права (jura nascentia): право усовершенствования и охранения самого себя, право независимости и право равенства", из которых он "выводит все прочия принадлежащия им права". Новейшие руководства стоят на той же точке зрения: "вся теоретическая часть руководств Мартенса, Клюбера, Шмельцинга и других авторитетов, - говорит Безобразов, - не иное что, как естественное право, без всяких изменений и применений". Это - теория естественного права, облеченного названием народного (с.15-29).

Автор переходит затем к изложению собственных взглядов. Высказав свои суждения о природе юридического лица, он дает такое решение первого из поставленных им трех вопросов: "Государство есть гражданское общество, управляемое верховною властью, с целью внешняго определения и всесторонняго обезпечения прав своих членов. - В силу этой цели оно имеет известныя права и обязанности" (с.46).

На чем же основываются взаимные отношения различных государств? Государство, как юридическое лицо, "действует тогда только, когда предстоит ему определение или обезпечение прав и обязанностей своих членов. - Члены государства могут находиться в соотношениях между собою, или с членами других государств. В последнем случае, цели тех государств сливаются: ибо тогда каждому из них предстоит внешнее определение и обезпечение прав своих членов; - вот точка соприкосновения верховных прав нескольких государств, как юридических лиц" (с.47). Правоведы никогда не обращают внимания на различие "действий народа, как общества: от его действий как государства", и "втесняют в область внешняго государственнаго права предметы, совершенно ему чуждые". Нормы последнего "должны относиться к действию властей самодержавной, законодательной, судебной, исполнительной; ибо цель действий государства, во внешних его отношениях, совершенно та же как и во внутренних: следовательно его обязанности и права остаются неизменными"*(770) (с.47-50).

Из сказанного вытекает, по мнению автора, что приписываемые государству "так называемыя безусловныя права" - равенство, независимость, самосохранение лишены всякого значения.

Государства равны в том отношении, что они имеют одинаковую цель, а потому и одинаковые права и обязанности для ее достижения; но говорить о праве на равенство значило бы предполагать возможность неравенства, возможность существования государства, цель которого, а следовательно, и его верховные права были бы менее значительны, чем у других государств. "Хотя известно, что, при дипломатических сношениях держав, наблюдаются многия различия, титулы, церемониялы; но они имеют важное значение только в политике. Относительно же государств, как юридических лиц, право равенства есть выражение, не имеющее никакого применения".

"Столь же мало значения имеют права государств на взаимную независимость в взаимное самоохранение. Каждое государство, как юридическое лицо, имеет целию только самого себя, своих членов; и потому, ни обладание другим государством, или вмешательство в его дела, ни нарушение прав другой державы, никогда не могут быть предметами его действий. Произвольное вмешательство и нарушение прав суть преступления, - преступление не свойственно юридическому лицу". Только уподобляя государства физическим лицам, можно "применить к государственным отношениям все права и обязанности, имеющия силу при взаимных отношениях физических лиц" (с.50-55).

Приходя между собою в соприкосновение, государства определяют свои взаимоотношения, применяя свою законодательную власть, совещательную и утверждающую, в форме переговоров и ратификаций. Эти постановления нескольких верховных властей носят название трактатов. Публицисты неправы, считая трактат договором. "Нельзя иметь понятия ошибочнее и превратнее"; договор может быть заключен во вред обязавшегося лица; при "постановлении" трактата власть законодательная руководствуется теми же началами, как и при издании закона. Утверждение верховной власти необходимо: без ратификации трактат не может иметь силы, подобно закону, и трактат отменяется тем же путем, каким был постановлен. "Из этого, однако, не следует, что если: одно из правительств не соглашается на отменение трактата, другое не имело бы права уничтожить оный. Всякий положительный закон, следственно и трактат, свят и ненарушим доколе существует; существовать же он должен до тех пор, пока нужен". Трактат может сделаться пагубным для государства, "и тогда, по цели своего бытия, оно не только имеет право, но и обязано его уничтожить, не смотря на несогласие какого бы то ни было посторонняго Правительства" (с.57-61).

"Трактаты, как настоящие положительные законы, служат самым непреложным источником положительнаго внешняго государственнаго права". Но трактатов немного; наряду с ними действуют обычаи - самые действительные символы потребностей народов". Они - такие же законы, как и трактаты, "потому что de facto утверждены верховной властию", недостает лишь письменного утверждения. "Подобные обычаи неопровержимо обязательны для всех государств, которыя им однажды следовали: обязательны с соблюдением условий существования положительных законов вообще". "На подобных же основаниях утверждается обязательная сила философского государственнаго права, т. е. правил, выведенных из самого существа государственных отношений" (с.62-63).

Автор переходит далее к вопросу о нарушениях права. "Права Государства могут быть нарушены или подданными (в тесном смысле) или представителями других государств". В первом случае действует право гражданское и уголовное. Но "каким образом должны быть решаемы недоразумения и споры, возникающие между правительствами относительно взаимного нарушения их прав?" До сих пор они решались силой или третейскими судами. Последний способ справедливее, "но не вполне согласен с природою государственных отношений", ибо государства "устраняются от рассмотрения и решения дела"; "нарушителю права должно быть возбранено участие в суде, но Государству никогда" (с.63-65).

Ненарушимость права - "настоящая и будущая - должна быть охранена". Для этого нужна сила и власть, которая имеется у государства в виде исполнительной власти в трех ее видах: блюстительной, предупредительной и исполнительной в тесном смысле. Блюстительная власть проявляется "учреждением постоянных дипломатических агентств, предупредительная - охранением политическаго равновесия, исполнительная в тесном смысле - войною (с.65-66).

"Чтоб дипломат мог вполне исполнить свои обязанности, он должен, в месте своего пребывания, быть совершенно огражден и свободен от всяких стеснений, препятствий и опасений. Право внеземельности (exterritorialite) есть лучшее тому ручательство". Понятие это представляется странным, - однако ничего нет справедливее сего, даже естественнее и действительнее. "Строго говоря, государству, как юридическому лицу, нельзя определить постоянных пределов: везде, где находятся его подданные, везде, куда сообразно его цели проникают его власти, там и его границы". "Дипломат, как выражение определенной власти государства, действует в силу этой власти: следственно находится в пределах своего государства" (с.66-68).

Переходя к предупредительным мерам, автор выступает защитником их против Пинейро-Феррейры, который видит в них ограничение свободы, наказание. Этого рода меры - вооружение, оборонительный союз - осуществляются только при наступлении правонарушения. "Цель и материальное следствие предупредительных мер, - говорит он, - есть уравновешивание сил". Оно "может быть названо охранением политического равновесия" (с.69-71).

Когда все предупредительные меры остались тщетными, "тогда оскорбленное государство обязано вооруженною рукою возстановить царствие закона. Возгорается война". Публицисты признают дозволенными все средства вредить неприятелю, если ими пользуется правая сторона: "Ius in hostem infinitum est". К чести науки, замечает автор, не все публицисты следуют такому учению. Некоторые из них устанавливают "правила, более сообразныя с нравственным чувством и с разумною природою человека; успешнее всех достиг этой цели Пинейро-Феррейра", но он основывает свои правила на соображениях политической экономии и политики, а не права. Они должны быть выражением не пользы и удобства, а обязанности. Правила эти следующие:

"Война есть искусство парализировать, а не истреблять силы противника. - Всякая война должна происходить только между правительствами. - При ведении войны дозволительны только те средства, которыя наискорейшим образом и с наименьшим вредом достигают цели войны" (с.73-76).

Таковы "цель, основание, свойства государственных соотношений". Какова же задача науки? Задачей ее является "уничтожение существенного различия, полагаемого между внутренним государственным правом и внешним: От разъединения, рассечения частей одного и того же организма, произошли все ошибочныя взгляды, все ложныя направления".

Наука государственного права едина, заявляет автор; она "должна содержать правила: каким образом государство должно действовать, чтоб определить и обезпечить права своих сочленов, при их сношениях между собою - предмет внутренняго государственнаго права, и при их соотношениях с членами других государств - предмет внешняго государственнаго права". "Цель, общая всем государствам, осуществляется, или каждым из них порознь: или эта цель достигается всеми государствами в совокупности, :и тогда уже каждое из них является как часть одного огромнаго целаго, как член одного всемирнаго союза. Учреждение этого союза не зависит от какого либо соглашения: он существует, как неизбежное явление, основанное на коренных свойствах и законах жизни и деятельности государств. Подобно составным своим частям, сей союз подвержен переворотам, изменениям и развитию". Но развитие это "стократ медленнее и незаметнее: там круговращается планета, а здесь движется целая солнечная система" (с.83-87).

"Это развитие всемирнаго союза государств заметно в постепенном образовании положительного между ими права, и в стремлении правительств учредить между собою надежныя обезпечения". Совокупными силами они создают в форме трактатов правила, "из коих одни касаются гражданских соотношений подданных различных государств, и образуют положительное гражданское право, которое может быть названо внешним, в противность внутренняго гражданскаго... другия касаются взаимных сношений правительств, и составляют положительное государственное право, называемое внешним, противополагая его внутреннему, определяющему отношения правительства и его подданных, в одном и том же государстве".

"Чем теснее будет становиться связь между государствами, тем обширнее должно развиваться положительное между ими право; и мысль о всеобщем положительном государственном праве столь же сбыточна по науке, как и в действительности" (с.88-89).

Но мало создать правила, соблюдение их должно быть охраняемо. Этой цели служит судебная и исполнительная власть государства. Необходимо создание такого судебного учреждения, "которое, принимая свое начало от верховных властей государств, было бы в то же время независимо от лиц, образующих правительства в государствах, участвующих в предстоящем деле". "Это учреждение может возникнуть в виде сейма, постояннаго или временнаго, в котором будут участвовать правители государств или лично, или посредством представителей; но всегда за исключением лиц, непосредственно участвующих в деле". Война имеет целью отражение нарушения или восстановление нарушенного права. Нельзя утверждать, как делают некоторые, что все стороны, участвующие в войне, правы. Право должно быть прояснено судом на основании существующих законов.

Автор допускает возможность возражений против его положений, но положения эти выведены "из цели Государства, которая всегда останется непременною, и постепенно восторжествует над всем враждебным", ибо "среди общаго колебания, среди воя страстей и кликов эгоизма, раздастся мощный голос - глас разума!.. хаос превращается в стройное целое, своеволие и сила смиряются и покоряются правде". "Постановления, определяющия взаимныя отношения правительств, развиваются постепенно; но общаго, законнаго обезпечения еще нет. Однако, по цели государства, оно должно быть: - следственно оно будет" (с.90-94).

Исследование Безобразова замечательно во многих отношениях. Оно прежде всего направлено против господствовавшей в первой четверти века концепции естественного права и в этом смысле является характерным для второй четверти XIX в. с господством исторического и положительно-правового направлений в правоведении. Об этом свидетельствует уже первый из эпиграфов автора к его сочинению. Он взят из "Пролегоменов" Христиана Вольфа к его книге "Ius Gentium"; в нем сказано, что природа и существо государства, как юридического лица, совершенно отличны от природы и существа физических лиц, что не учитывалось школой естественного права. Второй эпиграф взят из курса политики и гласит, что "внутренний строй государства и его внешние сношения теснейшим образом связаны между собой". Характерен и самый термин, который он избирает для обозначения международного права. Это термин "внешнее государственное право", введенный в юридический оборот Гегелем. "Так называемое Право Народов (jus gentium), - говорит он, - название неуместное и ничего не значущее" (с.84). Однако последовательным гегелианцем он не является.

Его замечательное по замыслу, своеобразное сочинение производит странное впечатление. Автор справедливо вооружается против господствовавших в его время теорий естественного права, не считавшихся с особой природой государства и переносивших на отношения между государствами нормы, регулирующие отношения между частными лицами. Строились, по его признанию, воздушные замки. Но такие воздушные замки строит и он, хотя в основу своих суждений он и кладет реальный факт охраны государством интересов своих подданных, признавая это целью государства, как юридического лица. У него, как и у представителей естественного права, "глас разума" заглушает факты действительности, реальные отношения между "правительствами" этого, как сам он выражается, "хаоса", "своеволия и силы", "воя страстей и кликов эгоизма". Он не обращает свои взоры на действительность: "наш предмет, - заявляет он, - есть разсмотрение начал Государственных отношений, а не действительное применение оных". Цель государства должна "восторжествовать над всем враждебным". Он может, поэтому, утверждать, что государства, как юридические лица, "всегда находятся в мирном состоянии".

Главной заслугой Безобразова является критика господствовавших в его время теорий. В западной литературе задача эта была выполнена Калтепборном в его "Критике международного права" ("Kritik des Volkerrechts"), вышедшей в 1847 году, десятью годами позже исследования Безобразова. Но и самая концепция его не лишена интереса: он, выступая против учения об основных правах государств и видя задачу международного права в международной охране прав граждан отдельных государств, предвосхитил построение новой системы международного права, последовательно проведенной Н.М. Коркуновым спустя полвека, и заложил основание той части международного права, которая у Ф. Мартенса получила название международного управления ("международное административное право").

Своеобразная система Безобразова хорошо изложена им в его "Положениях"*(771) к диссертации. Привожу некоторые из этих интересных тезисов. Их всего двенадцать.

"1. Ученые, обрабатывавшие науку внешняго государственного права, более или менее уподобляли ее частному естественному праву (см. с.5-29); но эти две науки нисколько между собою несходны; ибо права, обязанности и соотношения государств существенно и совершенно отличны от прав, обязанностей и соотношений отдельных людей. Это различие состоит в следующем:

2. Права и обязанности отдельных людей основаны на разумной их индивидуальности, а права и обязанности государств определяются целию, единственно государствам свойственною. Частные лица соединены законом взаимнаго вспомоществования и усовершенствования, между тем как государства находятся в связи только для достижения своей цели, - для внешняго определения и всесторонняго обеспечения взаимных прав и обязанностей своих подданных (с.37-39, 47-49, 85).

3. Цель государства, во внутренних его отношениях, достигается действием властей законодательной, судебной и исполнительной (см. с.42-46). Эта цель не изменяется при взаимных сношениях государств:" (с.50-53).

"4. Действием законодательной власти постановляются трактаты. Составныя ея части, право совещания и право утверждения, проявляются здесь в виде переговоров и ратификаций. Трактаты, по своему происхождению и по наследствиям, суть положительные законы в строгом смысле, а не договоры (с.56-62).

5. Действием судебной власти решаются спорныя дела, возникающия между подданными различных Государств, или их Правительствами (с.64-65; 89-90).

6. Три вида исполнительной власти: власть блюстительная, - предупредительная и исполнительная в тесном смысле, проявляются во внешних отношениях государств: учреждением постоянных дипломатических агентств, - охранением политического равновесия, - войною (с.66-72).

7. Итак, война есть применение исполнительной власти в тесном смысле, с целию силою отразить нарушение, или восстановить нарушенное право: (с.73-81).

8. Хотя каждое государство, относительно осуществления своей цели внутри себя, должно быть рассматриваемо, как отдельный, самобытный организм, но в то же время, государства являются, относительно внешняго осуществления их цели, как части одного огромного целаго, как члены южного всемирнаго союза. Этот союз существует не в следствие какого-либо соглашения, но как неизбежное, естественное явление, основанное на коренных свойствах жизни и деятельности государств; подобно составным своим частям, он подвержен переворотам и развитию; существование его заметно в постепенном образовании положительнаго внешняго государственнаго права и в стремлении правительств к учреждению между собою надежных обеспечений (с.86-89).

9. Итак, наука государственного права должна содержать правила: каким образом государство должно действовать для определения и обеспечения прав подданных своих, при их сношениях между собою - предмет внутренняго государственного права, и при их сношениях с членами других государств - предмет внешняго государственного права. В том и другом случае, эти правила должны быть соображаемы с свойствами властей законодательной, судебной и исполнительной (с.49-50; 85-86)".

"11. Образование государств не основано на договоре, но есть неизбежный закон сосуществования людей" (с.36-41).

Степанов Т.Ф. (1795-1847). Тихон Федорович Степанов*(772) родился в Воронеже. В 1814 г. по окончании Воронежской семинарии он поступил в Харьковский университет на нравственно-политическое отделение. В 1824 г. по защите диссертации "О политическом равновесии" он получил степень магистра политической экономии и дипломатии и занял в Харькове же должность преподавателя истории. Пробыв некоторое время (1830-1831 гг.) на службе в Петербурге, Степанов вернулся в 1832 г. в Харьков на должность экстраординарного профессора политической экономии; читал и "общенародное правоведение" до 1845 г., когда вышел по болезни в отставку и в 1847 г. скончался.

В рукописи сохранилась автобиография Степанова, написанная в 1845 г. Из нее мы узнаем, что он изучил языки французский, немецкий и итальянский. В обозрении лекций на 1832-1833 годы сказано, что он руководствуется книгой Мартенса "с разбором мнений других писателей и с изложением своих собственных"*(773). Слушатель его Де Пулэ говорит о нем, как о талантливом лекторе, обладавшем жгучим красноречием, критически относившемся к тогдашней действительности, против которой он "восставал самым смелым, самым пламенным образом".

Печатные труды Степанова почти все относятся к области политической экономии, политическим наукам вообще посвящена только его "Речь о сущности, важности и назначении политических наук"*(774). В ней он ставит себе широкую цель: "разсмотреть законы мира общественнаго и мира народнаго и изследовать жизнь наук политических", т.е. государства и человечества (с.19).

Человек, говорит автор, образовал общества и государства. "Сим образом составились три лестницы нравственнаго бытия: нераздельные, общества и народы" (с.5). Для всех трех "есть и не могут не быть постоянные неизменяемые законы:" Но, "что представляют нам на опыте видимый мир и История, сия блюстительница фактов людей, обществ и народов: Война между нераздельными, война между классами обществ, война между народами, война всегда и везде:" (с.6). "Везде кажется действующим один эгоизм". "Где неизменные законы: не должно ли заключить, что законы: не существуют?" (с.8-9).

Интересны его суждения о борьбе внутри общества. "Земледельцы, - говорит он, - объявляли непримиримую вражду фабрикантам и купцам; сии последние, когда только могли, попирали права земледельцев. Классы физические вооружались противу влияния на них классов нравственных; классы нравственные равно умножали, усиливали свои гордыя притязания противу прав классов физических" (с.9-10). Касаясь средних веков, автор говорит о борьбе духовной и светской власти, вассалов с королями; "ремесленники и купцы таились с своими богатствами от корыстолюбия сильных; земледельцы терпели угнетения". После сокрушения феодализма "под могущественною рукою самодержавия" "новая жизнь общественная возродила новыя притязания классов". Где законы? - спрашивает он (с.11-12).

Такую же картину представляют и отношения между народами. "Какой народ и когда, - спрашивает автор, - жил в вечном мире с другими народами: Поколения вооружались противу поколений; орды пылали ненавистию противу орд; вражда народная переживала целыя столетия:" Позднее "войны уже приняли новый вид, новое направление: царства возстали на царства, - явились завоеватели". Рим "рос, укреплялся, усиливался - подавляя известныя тогда царства. Наконец Рим пал, возникли новые народы, возникли вместе и новыя войны, или, лучше сказать войны, никогда между ними не прерывавшиеся: Все чувства человечества, по-видимому, тогда были заглушены". Автор говорит далее о покорении Америки, о продаже негров, о войне "за различие вероисповедания, за химеры честолюбия сильных Государей". В этих войнах "торжествовали, по большей части, хитрость, лукавство, подлость, являвшияся в разных личинах под именем политики". "Где находятся законы для жизни народов?" (с.12-14).

Источник всех этих бедствий не в природе, а в наших заблуждениях (с.16-17). Задача науки - рассеять эти заблуждения.

В человеческом обществе мы наблюдаем две стороны: физическую и нравственную; поэтому законы общества изучаются двумя науками: политической экономией и политикой (с.22-23). Они находятся в тесной связи между собой. Сперва зародилась политическая экономия (меркантильная система, физиократы); на ее горизонте "взошло истинное светило оной, это система Адама Смита. Труд составляет главный источник богатства:" "Одно только взаимное согласие теоретиков и эмпириков может способствовать скорому и правильному развитию науки:" (с.28-31).

"Политическая экономия и политика: сосредоточивают свои действия в третьей науке, - это есть дипломатия. Дипломатия имеет предметом своим изложение законов физической и нравственной жизни народов во взаимном их отношении; она должна показать правила, которым народы обязаны следовать, безпрерывно действуя одни на других*(775). Сия высокая наука требует еще чрезвычайных усилий ума и совершения многих фактов, для полного раскрытия. По сему нельзя не признаться, что сочинения известных нынешних писателей-дипломатов, как то, Мартенса, Клюбера, Шмальца и других, весьма недостаточны для достижения сей цели. - В самом деле, какия начала ими изложены положительно? Может ли наука, как наука, состоять в одном простом указании фактов, как обыкновенно поступали и поступают народы между собою, какие трактаты или какие обычаи состоялись между ними во взаимных действиях? Ибо чем можно поверить, что таковыя введения были согласны с законами природы, разума и что посему они должны быть обязательными для всех народов и навсегда?" (с.41-42).

"Писатели слишком погрешают, почитая сию науку произвольною; все, что ни излагается в оной, по мнению их, утверждается на одном чистом произволе, согласии известных народов, так что не можно полагать наверное, чтобы введения обычныя, уважаемыя народами в настоящее время, не были оставлены вне употребления в последствии. - На чем они основывают свои предположения? - На том, что самая история подтверждает действительность оных, открывая нам, как часто трактаты и обычаи изменялись: Сие мнение неосновательно. Ибо сколько уже находится правил, принятых общим согласием народов Европы, и наблюдаемых с такою святостию, что и думать не можно о будущем изменении оных" (с.42- 43)*(776).

"Чистаго произвола в строгом смысле признать нельзя, ибо всякое введение имеет свое основание в природе человека, обществ, в свойстве вещей. И так важность изложения Дипломатии состоит не в том, чтобы показать, как народы могут поступать и поступают одни в отношении к другим, но в том, как они должны неуклонно действовать, сообразно своему назначению, цели своей, взаимной своей пользе: (как общество. - В.Г.); так равно живет и развивается все человечество, заключающее в себе совокупность народов. Это есть непременное следствие постепенно раскрывающейся жизни земнаго шара" (с.44-45).

"Дипломатия находится еще в младенческом состоянии": "удобнее и скорее можно было познакомиться с законами организма политическаго, нежели с законами организма всех народов, или всего человечества" (с.45).

"Нельзя изобразить, в какой степени Наука сия необходима для благосостояния людей и народов!" Если политическая экономия охраняет физическое благосостояние народов, а политика - нравственное*(777), то "Дипломатия должна иметь в своем виду то и другое во взаимном отношении между собою народов". Должны пройти столетия, "тогда и мир будущий не будет походить на мир настоящий" (с.45-46).

"Сею-то наукою уже должны увенчаться вековые подвиги человечества: Когда народы, живя жизнию общею, разовьются в своих безусловных и условных соотношениях, тогда они как бы сольются в один народ. Войны, сии ужасные бичи благосостояния их, должны истребиться с лица земли; они суть порождение эгоизма и невежества; следовательно они не будут терпимы в эпоху высокаго просвещения. При том оне и сами по себе сделаются невозможными", благодаря ужасам разрушения при высоком благосостоянии народов. Бедствия Европы научат другие части света мудрой осторожности (с.54-55).

"Нет никакого сомнения, - продолжает автор, - что так называемое политическое равновесие, теперь играющее столь важную роль в политике Европейских государств, со временем потеряет свой вес. Что есть политическое равновесие? - Это есть взаимное охранение своих прав между народами :Место политическаго равновесия, столь непостояннаго: займут общее доброжелательство, общее желание содействовать общему благу народов. Тогда-то в полной мере совершатся благороднейшия желания: Генриха IV, осуществляются, доселе почитаемыя грезами, думы великих философов-политиков, видеть когда либо водворенными мир, тишину между всеми народами! Не учредился ли тогда и самая magne civitas Вольфа или не составится ли из всех народов земнаго шара одна республика? - Действительно: но сие народное общество обозначает только собою известное слияние народов: одно целое, одно общество, которое однако будет отличаться в своих многочисленных частях разными условными отношениями, приличными каждому особенному государству" (с.55-57).

Таковы размышления о ходе развития международного права этого оригинального мыслителя, равного которому с трудом можно указать среди зарубежных международников; в среде русских он может занять место рядом с В.А. Незабитовским.

После него остался в рукописи большой труд в двух томах: "Общенародное право в совокупности с дипломатией". Видеть его мне, к сожалению, не пришлось, так как рукопись, по наведенным мною справкам, погибла в минувшую Отечественную войну. Это было первое оригинальное руководство по положительному международному праву на русском языке. Курс Степанова уже был разрешен цензурою к печати в 1847 г., в год его смерти, которая, по-видимому, и помешала книге этой появиться на свет.

Неволин К.А. (1806-1855). Ряд замечаний о международном праве высказал известный историк русского права Константин Алексеевич Неволин*(778) в своей "Энциклопедии законоведения", вышедшей в Киеве в 1839-1840 гг. В томе II, в отделе "Новой истории положительных законодательств", он посвящает главу IV (_ 1030-1032, с.643-646) "Внешней истории Европейского народного права".

"Народное право в истинном его смысле, - говорит он в параграфе 1030, - есть часть законодательства, принадлежащаго собственно новым временам. Она предполагает в людях сознание общаго единства их природы лица и, следовательно, равенства их всеобщечеловеческаго достоинства". "Вследствие таких мирных и неприязненных сношений между Христианскими народами Европы наконец устанавливались, в виде законнаго обычая, известныя общия правила, которыя все они признают законом для своих действий по отношению друг к другу, которыя каждый из них почитает долгом исполнить по отношению к другим и исполнения которых по отношению к себе он почитает себя в праве требовать от других даже с помощию оружия. Совокупность сих правил образует Европейское народное право. Впрочем, они действуют в настоящее время не в одной Европе; их приняли для себя в руководство, явно или молча, и государства Америки, образовавшиеся в новейшия времена".

"_ 1031. Хотя источник, из котораго истекло и истекает Европейское народное право, составляет обычай; однако же познание об нем мы почерпаем главным образом из договоров, которые были заключаемы в разныя времена Европейскими державами".

"_ 1032. В истории обрабатывания Европейскаго народнаго права надобно различать два периода: первый простирается от Гуго Гроция до Мозера, второй от Мозера до настоящего времени. Гуго Гроций в сочинении "De jure belli et pacis" представляет нам, хотя под ограниченным заглавием, между прочим систему народнаго права, не отделяя в нем начал, заимствованных из разума, от начал, установившихся общим обычаем Европейских народов. Примеру Гроция следовали все, излагавшие народное право до Мозера. Мозер начал обрабатывать и излагать Европейское народное право, как право положительное, отдельно от права народнаго по учению разума"; дается перечень главных сочинений его. "По следам Мозера шли и обрабатывали Европейское право отдельно от естественнаго народнаго права, сверх других писателей, особенно Мартенс: и Клюбер". Автор делает ссылку на сочинения Омптеды и Кампца.

Вопросам международного права посвящено много места и в томе I. В _ 85 (с.83) Неволин говорит о "Союзе Народов": "Во взаимных между собою отношениях каждое государство признает каждое другое самостоятельным и независимым: К этому присоединяются еще обычаи и договоры. Как государства не признают над собою никакого высшего судии на землю, то для разрешения взаимных жалоб, при безуспешности мирных сношений, остается единственным средством война". В _ 304-317 (с.292-312) дается краткая история науки международного права от Виториа и Суареса до Гроция. Гроцию посвящены параграфы о лицах, которые могут вести войну (_ 314), о законных причинах войны (_ 315), о способе видения войны и прекращении ее (_ 316-317). В _ 475-477 (с.523-548) Неволин излагает учение Канта о "праве народном" и о "праве всемирно гражданском".

Кроме рассмотренных работ по общим вопросам международного права, имеются три теоретических работы по праву морской войны Мечислава Зарембы, В.Д. Спасовича и Д.И. Каченовского. Эти вопросы в то время были весьма актуальны.

Заремба М. Первою по времени была работа Зарембы о военной контрабанде. Полное заглавие ее таково: "Историческое развитие понятия о военной контрабанде. Разсуждение Кандидата прав Мечислава Зарембы на степень магистра общенародного права. С. Петербург: 1849 г.".

В "Введении" автор, констатируя, что вопрос о нейтральной торговле занимает умы всех публицистов, которые становятся то на сторону воюющих, то на сторону нейтральных, говорит, что в отношении к военной контрабанде "главнейшее внимание их обращено на решение вопроса: на каком основании воюющия державы присваивают себе право предписывать законы для действий других самостоятельных государств". Одни видят основание в охране собственной безопасности воюющей державы; другие выводят основание для ограничений из самого понятия нейтралитета, который обязывает нейтральные государства не доставлять предметов, увеличивающих их силу сопротивления; третьи допускают ограничения, поскольку нейтральные державы дали на это свое согласие или молчаливо подчинились установившемуся обычаю; имеются, наконец, и такие писатели, которые не допускают никаких ограничений нейтральной торговли или допускают их только в силу специальных соглашений нейтральных с воюющими. "Что касается до нас, - замечает автор, - то существование факта ограничения нейтральной торговли ведет нас к заключению и о существовании права".

По мнению автора, вопрос должен был решаться и решался различно в разные эпохи. Таких эпох, или периодов, автор устанавливает три: 1) с конца XII до XVII в., с начала XVII в. до Утрехтского мира 1713 г. и 3) от Утрехтского мира до прекращения континентальной системы в 1813 году.

Первые акты, упоминающие о военной контрабанде, встречаются, говорит автор, не ранее XIV в. Международными договорами этого времени запрещается доставка неприятелю военных материалов (оружия, пушек, пороха) и дозволяется торговля продовольственными припасами и другими товарами. Судьба корабля, провозившего контрабанду, была различна, но конфискация его производилась обычно лишь в том случае, когда груз и корабль доставляли собственность одного и того же лица или когда корабельные бумаги были подложны.

Во втором периоде, при господстве колониальной системы, увеличились поводы к войнам, которые становились тягостными для нейтральной торговли. "Считая внешнюю торговлю главным источником богатства страны, - говорит автор, - воюющия державы в уничтожении ея видели вернейшее средство к достижению своей цели". Водворившееся на морях самоуправство подавало повод к частым спорам и протестам и убедило в необходимости установить определенные правила. Заключение целого ряда договоров о нейтральной торговле является характерной чертой этого периода. Объем контрабанды стал шире. В связи с увеличением размеров и значения морской торговли военной контрабандой становятся кораблестроительные материалы, снасти и парусные полотна. Однако к концу периода объем военной контрабанды сокращается: конфискации подвергаются одни только военные снаряды.

Третий период характеризуется, по мнению автора, борьбой континентальных держав с наиболее могущественной морской державой, Англией. Первые стараются ограничить контрабанду. Англия расширяет ее. Для охранения своих прав континентальные державы вступают в союз между собою.

В своем "Заключении" автор констатирует, что военною контрабандою, доставка которой воюющим запрещается, признаются: оружие, военные снаряды, амуниция, порох, сера и селитра. Эти товары, если они направляются к неприятелю, подлежат конфискации.

Автор ставит вопрос: "согласны ли выведенныя начала с требованиями справедливости и соответствуют ли они цели их установления?" Конфискация товаров, по его мнению, оправдана быть не может. "Единственное право, какое воюющая держава имеет относительно подобных предметов, состоит в недопущении, чтобы они достигли своего назначения"; она может приобрести их, "если согласится на то кораблехозяин".

Что касается цели установления норм относительно военной контрабанды, то она тоже не достигается: они "более стесняют нейтральное мореплавание, нежели сколько приносят пользы воюющим державам"; "в области морской торговли нет повода различать между морем и сушею, и если ныне вообще признана неприкосновенность частной собственности на: земле, то почему нельзя распространить этого правила и на нейтральные корабли?" Автор выражает пожелание, чтобы начала, изложенные в договоре Соединенных Штатов Америки с Пруссией 1785 года, "вошли в состав будущих законов нейтральной торговли".

В пяти приложениях к диссертации автор защищает высказанные им в тексте взгляды.

О диссертации Зарембы упоминает будущий профессор Харьковского университета В.П. Даневский в своем раннем сочинении: "Очерк новейшей литературы по международному праву" (СПб., 1876). Дав краткое изложение ее содержания, он заключает свой отзыв словами: "Брошюра Зарембы, бедная историческим материалом и не обнаруживающая в авторе близкаго знакомства с литературою избраннаго им предмета, не заслуживает внимания" (с.243). Отзыв этот слишком строг. Надо помнить, что в 1840 г. еще не было работ Ортолана и Отфейля. В своей работе Заремба дал читателю краткое (в книге всего 61 с.), но вполне ясное представление об историческом развитии и современном положении рассматриваемого им вопроса.

Спасович В.Д. (1829-1906). Владимир Данилович Спасович*(779) оставил огромное литературное наследство, но международному праву посвящена лишь первая его работа, а именно его магистерская диссертация. На ее заглавном листе значится: "О правах нейтральнаго флага и нейтральнаго груза. Разсуждение, представленное юридическому факультету Имп. С. Петербургскаго Университета Кандидатом: Владимиром Спасовичем для получения степени Магистра Общенародного Права. Санкт-Петербург: 1851"*(780).

Сочинению предпослано "Введение" (с.III-X), в котором автор указывает предмет и задачу своего исследования и приводит литературу предмета.

Право нейтральных государств на свободную торговлю, говорит он, ограничивается: "относительно мест, относительно предметов торговли и относительно средств перевоза товаров. Первое из этих ограничений заключает право блокады: Сюда также отнести можно вопрос: о воспрещении нейтральным кораблям торговли с колониями воюющих: Другой более спорный вопрос о воспрещении нейтральным кораблям каботажной торговли вдоль берегов воюющих государств. Второе ограничение дает начало понятию о военной контрабанде: Третье ограничение относится к перевозной торговле нейтральных", касается "свободы нейтральнаго флага и груза". С этими вопросами связано "охранительное формальное право воюющих, право на законныя средства для приведения в действие сих ограничений, состоящее в осмотре кораблей и в призных судах". Поведение Англии "побудило многих писателей разсматривать призные суды как учреждение междугосударственнаго права, желать нейтральных или смешанных судов, но эти pia desideria едва ли могут осуществиться в ближайшее время".

Самое исследование распадается на три главы, далеко не одинакового размера. Глава I вводная - о понятии нейтралитета, о военной морской добыче, о правах нейтрального флага и нейтрального груза - занимает 10 страниц, гл.III заключительная - 11 страниц (с.101-112), центральная же гл.II - "Историческое развитие свободы нейтральнаго флага и нейтральнаго груза", представляющая основное содержание всего сочинения, занимает 90 страниц (с.11-100).

В гл. I автор намечает задачу своего исследования, ограничивая ее вопросами флага и груза и оставляя за ее пределами вопросы о блокаде и торговле с колониями воюющих держав, о военной контрабанде, об осмотре кораблей и о призовых судах. Указывая на различие в юридическом положении частной собственности и мирных граждан в войне сухопутной и в войне морской, он отмечает два воззрения на положение их в морской войне - сторонников старых начал (Уитона и Ортолана), оправдывающих существующую практику, и поборников новых начал (Якобсена, Райневаля, Пинейро-Феррейра и Массэ), которые намечены были Наполеоном в его "Мемуарах со Св. Елены": "Желательно, чтобы со временем либеральные начала распространились на войну морскую, и чтобы военныя морския силы сражались, не прибегая к конфискации купеческих кораблей, и не делая военнопленными простых матросов, или не участвующих в войне пассажиров". "Война морская в таком случае, - заключает гл.I автор, - будет только оборонительная, и, не преследуя купеческих судов, не присвояя собственности мирных граждан, ограничится защитою отечественных берегов, перевозом войска на территорию врага и морскими сражениями с военными силами противника".

Определив таким образом задачу и направление своего исследования, автор в гл.II переходит к историческому изложению вопроса и намечает три периода в его развитии: 1) от средних веков до начала XVII в., 2) от начала XVII в. до первого вооруженного нейтралитета 1780 г. и 3) от вооруженного нейтралитета до сего времени.

В главе III автор излагает результаты своего исследования. "По причине шаткости договорнаго права, - говорит он, - решение вопроса предоставлялось философским началам науки. К несчастию все важнейшие писатели, глубже вникавшие в его основания, писали в виду исключительных интересов своих народностей, с целью оправдать действия своего правительства. Дженкинсон и Редди в пользу Англии, Гюбнер в пользу Дании, Гальяни и Тетенс по поручению правительств Неаполя и Дании, Витон*(781) защищал политику Северо-Американских Штатов, а Райневаль и Готфель преимущественно вооружались противу Великобритании и Франции предвещали блистательную будущность защитницы нейтральной торговли".

Заключение автора таково: "свобода нейтральнаго флага и нейтральнаго груза не только вполне соответствует требованиям справедливости; она еще составляет действительный успех в истории рода человеческаго. Она полезна для нейтральных: Она полезна для воюющих, потому что дает средство под защитою нейтральнаго флага устранять частную собственность подданных воюющих от гибельных последствий войны. Она полезна для всего рода человеческаго, потому что, смягчая жестокость войны морской, она есть первый шаг к преобразованию междугосударственнаго права, определяющаго законы войны морской, к сближению этих законов в практике войны континентальной".

Правильную оценку работы Спасовича дает анонимный рецензент в журнале "Современник"*(782). Тема, замечает он, относится "к области междугосударственнаго права, так мало у нас разрабатываемаго"; "решается вопрос важный и чрезвычайно спорный". Речь идет об ограничениях нейтральной торговли, которые могут касаться или места торговли (блокады), или предмета ее (довоенная контрабанда), или, наконец, средств перевозки товаров (перевозка нейтральными на своих кораблях вещей воюющих и на кораблях воюющих - собственных вещей). Диссертация Спасовича посвящена последнему вопросу. Ему предстояло решить две задачи: 1) как решали вопрос в теории и на практике и 2) которому из способов должно быть дано преимущество, как наиболее разумному и справедливому. Из четырех возможных способов большинство, и с ними автор, отдают предпочтение решению, в силу которого флаг покрывает груз, но не конфискует его. У автора, говорит рецензент, "не встречается никаких самостоятельных, оригинальных выводов", но и "трудно было сказать что-нибудь новое". Однако тезис свой он "развивает и доказывает весьма искусно", приводя доказательства неосновательности противных доводов.

Другой отзыв о работе Спасовича, тоже анонимный, помещен в "Отечественных Записках"*(783).

Исследуемый автором вопрос, говорит рецензент, "едва ли не самый спорный вопрос междугосударственнаго права". Он взялся за его разработку, так как "нашел, что постановления договоров в этом отношении слишком разнообразны, а мнения писателей представляются в хаотической противоположности". Автор желает "из понятий о самостоятельности и независимости государств вывесть права их :на перевозную торговлю с воюющими", которым, по его словам, "дозволены все средства ослабить противника, если только эти средства не нарушают прав державы нейтральной:" "Сущность избранной автором для решения задачи, - замечает рецензент, - и состоит именно в том, чтоб согласить права нейтралитета с правами войны, доказать совместимость условий нейтралитета с свободою торговли нейтральных государств. К сожалению, г. Спасович уклонился от прямаго разрешения этаго вопроса:"

Заключение рецензента о работе Спасовича очень сурово. "Непонятно одно, - говорит он, - для чего он собрал столько исторических фактов, трудился: над изложением их на отечественном языке, если все эти факты, занимающие более трех четвертей всего сочинения (с 10 до 100 с.), были совершенно безполезны для решения избранной им задачи?.. Неужели г. Спасович желал только доказать, что он человек начитанный?.. Если так, то сочинение его: безспорно, самое убедительное из всех его доказательств:"

Имеется и более поздний отзыв о диссертации Спасовича в книге В.П. Даневского "Очерк новейшей литературы по международному праву" (СПб., 1876). "Автору, - говорит он, - делает большую честь то, что он вкратце изложил учения публицистов в отдельных очерках, указав на основы, ход мыслей и направление учений Джентилиса, Бинкерсгука, лорда Ливерпуля (Дженкинсона), Гюбнера, Галиани, Лампреди, Ацуни, Тетенса, Рейневаля, Уитона, Редди и Ортолана. Материал, собранный автором, громаден; изложение сжато даже до излишества". "Спасович обладает даром метко и в немногих словах охарактеризовать событие или публициста: В его монографии нет ни противоречий, ни неточностей" (с.242).

Теоретические работы по международному праву имеются также и у И.И. Ивановского, В.Н. Лешкова и А.В. Лохвицкого. Они будут рассмотрены вместе с их историческими работами в конце настоящего очерка, чтобы дать более полное представление о научной деятельности авторов.