[Оперетта]

   Печатается впервые, по авторизованной машинописи (No 727).

   В одном из более ранних рукописных набросков Станиславского, озаглавленных "Современный театр", имеется следующий текст, характеризующий упадок искусства оперетты: "Точно так же, как бывают, хотя и редко, остроумные водевили, попадаются преталантливые оперетки, пикантные или едкие, презабавно осмеивающие людские пороки. Эти оперетки -- сатира, карикатура нашей жизни. В былое время оффенбаховские оперетки, при исполнении их французами, доставляли мне истинное удовольствие. Это исполнение было настолько талантливо, что слепое подражание, называемое в театральном мире традицией, стало обязательным для всех последующих поколений. И увы!!! Кто видел оригинал, не может уже смотреть копии, а кому пришлось видеть копию, не захочет смотреть перекопию и т. д.

   К сожалению, с полным падением этого жанра старой оперетки пришлось заменить изящный, тонкий куплет, старательно газированный автором и исполнителями, бойким канканом современных исполнителей, которые придали юбке другое назначение, то есть прикрывать не нижние, а верхние части тела. С неменьшим сожалением скорблю я и о замене доброго канкана прежнего времени, когда Прекрасная Елена лишь дразнила вас своею едва поднимающейся ножкой, лишь на одну секунду показываемой публике с помощью разреза в юбке" (No 713).

  

[Балет]

  

   Рукопись без названия, не датированная автором.

   Помимо этой беловой рукописи в архиве Станиславского хранятся две тетради, в которых имеются первоначальные наброски описания дивертисмента "гала-монстр", театра фарса, оперетты и непосредственно следующего за ними фрагмента о балете. В одном из этих набросков имеется текст, не вошедший в беловой вариант: "Недавно я был в балете со специальной целью проверить, наложило ли время и прогресс свой отпечаток. Все осталось по-прежнему, и вековые традиции охранены. Я вспомнил времена своей юности. Это была самая веселая пора моей жизни, кончившаяся свадьбой и семейным счастьем для многих из моих товарищей. Время невинных шалостей, волнений, томлений, ожиданий, намеков, недосказанных слов... Было весело и молодо за кулисами и очень скучно в публике, конечно, когда _е_е_ не было на сцене" (No 712).

   Об увлечении Станиславского балетом рассказано в главе "Междуцарствие" в книге "Моя жизнь в искусстве" и в дневнике 1881 г., публикуемом в настоящем томе.

   Публикуется впервые, по рукописи (No 715).

  

   ¹В одном из черновых набросков "Начала сезона" фрагмент о балете заканчивался следующими словами: "Вот почему я стал посещать оперные спектакли и незаметно для себя полюбил их. Я так увлекся ими, что принялся учиться петь -- и все ходил в театр, несмотря на то, что она уже перестала смотреть в четвертый ряд с правой стороны, так как вышла замуж..." (No 713).

  

ОПЕРА

   Рукопись, не датированная автором, по своему содержанию примыкает к "Началу сезона". Впервые опубликована в книге Г. Кристи, Работа Станиславского в оперном театре, М., 1952, стр. 35--38.

   Первоначальные черновые варианты описания оперного спектакля "Фауст" встречаются в рукописях Станиславского начала 900-х годов. В наиболее законченной из этих черновых рукописей (No 718) Станиславский предпослал отрывку о "Фаусте" вступление о целях и задачах театра, включенное им в обработанном виде в "Начало сезона". Можно предполагать, что после "Фауста" должны были следовать описания дивертисмента "гала-монстр", театра фарса и водевиля, оперетты и балета, так как тетрадь, в которой помещены эти наброски Станиславского, по существу является продолжением рукописи No 718.

   В 20-х и в начале 30-х годов, работая над задуманным трудом о разных видах и направлениях современного театра, Станиславский намеревался включить отрывок об опере, наряду с другими фрагментами из "Начала сезона", в разделы будущей книги.

   Публикуется по рукописи (No 719).

  

   ¹В черновой рукописи имеется следующий отрывок, не вошедший в основной текст:

   "Артист запел тем шелковым голосом, который создан для того, чтобы произносить: "любовь, amore, io t'amo!" Эти слова вместе со страстными звуками вливаются в молодое сердце женщины и заставляют его биться ускореннее. И я был очарован и слушал... Что пел певец, не знаю, так как слов я не разобрал. Судя по музыке, грустно-изящной и страстной, он произносил: "Не...е...ет! Напрасно я один сижу в этом сарае! Будь проклято одиночество, пока еще я молод" и т. д. (No 718).

   ²Далее в той же рукописи следует: "Благодарная публика разразилась бурей рукоплесканий, и, в свою очередь, Фауст долго благодарил ее, отвешивая ей низкие поклоны и от избытка чувств прижимая руку к сердцу.

   Познакомившись дома с текстом слов этой арии и речитатива, я узнал, что он пел:

  

   "Не...е...ет! ум напрасно мой

   Ответа жадно просит

   У природы и людей (богов?)".

  

   После этих слов в рукописи имеется текст, позднее зачеркнутый Станиславским: "Я ясно припоминаю его жесты. При слове "нет!" он отрицательно качал головой и изящно отводил от своего туловища руку с отогнутым пятым пальцем. При слове "ум" он жал себе виски; при слове "напрасно" безнадежно пожимал плечами и разводил руками, как бы выражая отчаяние; при слове "мой" указывал на себя, при словах "ответа жадно просит" он хватался за сердце и как бы с усилием и болью вырывал его из своей груди; говоря о природе, он обводил руками вокруг себя, как бы указывая на все, что его окружает; при слове "у богов" он указывал на небо ("у людей" -- он указывал на зрительный зал, переполненный публикой) и т. д.".

   ³"Действительно, вскоре из подвала подняли на сцену какого-то человека. Он широко раскрыл рот, который осветился красным светом, и приветствовал нас чудной бархатной нотой и красивым жестом руки" (No 718).

   ⁴"Когда я очнулся, капельмейстер сходил вниз, в подземелье, занавес был опущен, а молоденький мальчик Фауст с ужасно черным и красным Мефистофелем прикладывали руки к сердцу и посылали безэ публике и знакомым в ложах дамам. В последующих актах я внимательно слушал и изредка смотрел на сцену" (No 717).