РазделIv. Архив новые материалы к истории русской социологии (п. А. Сорокин и н. С. Тимашев)

Питирим Александрович Сорокин (1889—1968) —громкое имя в истории социологии XX века. К сожалению, после его высылки из Советской России в 1922 году его научные труды оказались под запретом и само имя его было предано, как тогда казалось, «веч­ному» забвению. Очутившись на Западе (сначала в Чехословакии, где он успел издать книгу «Современное состояние России», а за­тем в Соединенных Штатах, ставших ему второй родиной), Соро­кин довольно быстро выдвинулся в число ведущих американских социологов. Но поскольку у нас в стране практически до начала 60-х годов социология как наука числилась в одном ряду с генети­кой и кибернетикой, Сорокин, уже всемирно известный ученый, на одной шестой части суши продолжал оставаться в небытии.

В конце 60-х годов ситуация изменилась. Социология приобре­ла и у нас кое-какие гражданские права, и одновременно с этим появились первые научные работы о Сорокине: около десятка кан­дидатских диссертаций и десятка полтора-два критических статей, опубликованных главным образом в специальных малотиражных изданиях. Несмотря на свой вынужденно-критический характер, статьи и диссертации эти все же внесли свой определенный поло­жительный вклад в растущую известность социологических идей Сорокина на родине. Во всяком случае масштаб творческой лич­ности ученого просматривался довольно отчетливо и в этих рабо­тах. Излишне, наверное, напоминать, что сочинения Сорокина продолжали оставаться под запретом. Удивительно тем не менее, что даже в разбушевавшихся в начале 70-х годов волнах «самиз­дата» имя Питирима Сорокина так и не всплыло. Страна была на­полнена «ксероксами», «машинописями» и даже «рукописями» со­чинений опальных русских философов и историков, таких, как, например, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, В. В. Розанов и многих других, за исключением, однако, П. А. Со­рокина, о котором даже самые могучие «интеллектуалы» с трудом могли припомнить только то, что он когда-то кому-то сделал яко­бы очень «ценные признания».

С тех пор, увы, мало что изменилось. Нашей широкой, очень жадно и практически все подряд читающей поблике имя Пити­рима Сорокина почти неизвестно. Здесь на ум приходят соображения о своеобразной иерархии гуманитарных и социальных наук в глазах общественного мнения. Наверное, закономерно, что ищу­щая мысль пробует сначала разрешить «вечные» вопросы, а потом уже опускается на землю. Это нисколько не умаляет ни значения идей Сорокина, ни значения самой социологии. В общественных науках, как и в любых других науках, «обобщению» предшествует накопление определенной суммы фактов. Поэтому пробуждаю­щийся сейчас интерес к идеям Питирима Сорокина — явление вполне закономерное и отрадное: оно свидетельствует об углуб­лении общественного сознания в нашей стране.

Подлинное «открытие» Сорокина предстоит нам, по-видимому, в ближайшие годы. Кое-что уже сделано. Журнал «Социологиче­ские исследования» в течение последних трех с половиной лет опу­бликовал целый ряд неизвестных ранее статей и писем П. А. Соро­кина (1987, № 5; 1988, № 4; 1989, № 6; 1990, № 2). В Институте социологии АН СССР ведется работа по изданию пятитомного собрания сочинения «русских» работ ученого, намечено издание и переводных его трудов.

Публикуемые здесь статьи Н. С. Тимашева избавляют нас от необходимости излагать биографию Питирима Сорокина. Но, по­жалуй, стоит сказать несколько слов о самом Николае Сергеевиче Тимашеве (1896—1970), судьба которого во многом напоминает судьбу его научного собрата. «Русско-американский социолог, пра­вовед и историк общественной мысли» — так обычно аттестуют Тимашева энциклопедии и научные справочники. В 1916—1920 гг. он был профессором юриспруденции Петроградского политехни­ческого института, в 1921 г. эмигрировал: сначала, как и Питирим Сорокин, в Чехословакию, а потом — в США. Он тоже выдвинул­ся в число видных американских социологов; взгляды его на про­блемы общей социологии близки к взглядам Сорокина. До конца жизни Тимашев ревниво следил за событиями на родине и часто довольно резко высказывался по поводу всего там происходивше­го. Вместе с Р. Гулем он был редактором издаваемого в Нью-Йорке «Нового журнала». Две его статьи о П. А. Сорокине были опубликованы в «Новом журнале» соответственно в 1963(№ 74, с. 269—275) и 1968 гг. (№ 92, с. 278—282).

Хотя Тимашев, в отличие от П. А. Сорокина, живя в Америке, продолжал довольно много писать по-русски, он, по-видимому, к концу жизни все больше и больше забывал родной язык. Это осо­бенно заметно во второй его статье, где некоторые фразы, не теряя смысла, выглядят все же довольно неуклюже и как бы повисают в воздухе, не имея сил дойти до точки. Это не редакторская недо­работка, это — горестное свидетельство забвения родины (и роди­ной в то же время), еще одно свидетельство величайшей трагедии России, подлинную цену которой по силам уплатить только не­скольким поколениям.