Основы Римского права

Термином "римское право" обозначается право античного Рима, право Римского государства рабовладельческой формации. История развития этого государства и всей системы римского права в целом изучается в составе курса истории государства и права зарубежных стран.

Предметом изучения "Основ римского гражданского права" являются важнейшие институты имущественного права (а в связи с ними также семейного права).

Термином "гражданское право" в современных системах права обозначают в основном ту область права, которая регулирует имущественные отношения в данном обществе.

В латинском языке слову "гражданский" соответствует, вообще говоря, слово civilis. Однако ius civile в римском праве по своему содержанию не соответствует современному термину "гражданское право". Ius civile в римском праве имеет различное значение. Этим термином обозначается прежде всего исконное национальное древнеримское право, распространяющее свое действие исключительно на римских граждан квиритов; поэтому оно и именуется также квиритским правом. В этом смысле ius civile противопоставляется "праву народов" (ius gentium), действие которого распространялось на все римское население (включая так называемых перегринов).

Поскольку ius gentium регулировало имущественные отношения, возникавшие и между перегринами, и между римскими гражданами, и между теми и другими, оно представляло собой разновидность римского гражданского права. Надо заметить, что тем же термином ius gentium римские юристы обозначали и представлявшуюся им более широкой философскую категорию — право-общее для всех народов; полагая, что сюда входят правила, подсказываемые самой природой человека, они употребляли для обозначения этой категории также выражение ius naturale, естественное право.

Ius civile в других случаях противопоставляется той системе права, которая сложилась в практике преторов (и некоторых других магистров) и именуется преторским правом.

В этом противопоставлении ius civile обозначает нормы права, исходящие от народного собрания, позднее — сената.

Таким образом, гражданскому праву (в современном смысле) в Риме более или менее соответствовала совокупность всех трех названных систем — цивильного права, права народов и права преторского. В качестве единого термина для всей этой совокупности наиболее подходящим является ius privatum, частное право.

Рабовладельческий характер древнеримского права. Правовой статус рабов в Древнем Риме.

Говоря о Древнеримском судебном процессе следует рассмотреть правовое положение рабов в Древнем Риме, который не следует забывать был государством рабовладельческим. Рабы, чей производительный труд являлся основой экономического развития и благосостояния, составляли значительную часть населения Древнего Рима.

Этот социальный слой общества (рабы) не пользовался в Древнем Риме основными политическими и гражданскими правами и свободами, которыми обладали римские граждане. Рабы стояли вне политических, вне гражданских, вне уголовно-процессуаль­ных законов Древнего Рима. Так, Варрон в своем трактате «О земледелии» подразделял орудия земледельческого производ­ства на три категории: «на орудие говорящее, полуговорящее и немое; орудие говорящее—это рабы; полуговорящее—это быки; немое — это повозки». Удивительно, но этот взгляд на рабов подробно отражен в римском законо­дательстве. Так, закон Аквилия (около 287 г. до н. э.) об ответ­ственности за уничтожение и повреждение чужих вещей прирав­нивал рабов к четвероногим: «кто, не имея права, убил раба или домашнее четвероногое, ему непринадлежащее, тот должен упла­тить высшую цену стоимости убитого». В различных местах обширной кодификации законов импе­ратора Юстиниана (VI в. н. э.) мы находим ряд принадлежа­щих самым выдающимся юристам Рима указаний на положение рабов в различных областях римского права. Согласно их трактовкам раб рассматривался не как субъект прав, а как объект вещ­ного права — res поп persona. Поэтому раб, как и любая вещь, мог быть объектом всяких сделок: он мог быть подарен, продан, обменен, завещан, уступлен на время по договору найма (См. Марк Теренций Варрон (между 116 и 27 г. до н. э.), трактат «О земледелии» (1, 17, 1). Цитата приведена в книге А. Валлона «История рабства в античном мире», Госполитиздат,. 1941, стр. 532, Л. А. Покровский, История римского права, изд. 4-е, П., 1918, стр. 338). Даже такие социальные институты, как брак и семейные отношения, не распространялись на рабов (фактически допускаемая связь между рабом и рабыней не считалась браком и могла быть расторгнута по воле хозяина). Если рабам и дозволялось употреблять слова «отец» и «сын», то это было актом милости, не имевшим правового значе­ния. По выражению знаменитого юриста III в. н. э. Павла (Julius Paulus) «отцовство у рабов не имеет никакого отноше­ния к законам». Раб был лишен права собственности, если господин наделял его имуществом, то делал это лишь согласно своей воле и своим интересам. Следует подчеркнуть, однако, что имущество это оставалось собственностью господина, и продажа раба не влекла утраты имущества господином. По отношению к личности раба не могло быть никаких обя­зательств: «in personam servilem nulla cadit obligatio», говорит Павел (умер около 222 г. н. э.) — один из выдающихся юристов импе­раторского Рима, написавший свыше 300 работ, большей частью в виде заме­чаний (notae) к сочинениям его предшественников. Отрывки из его работ со­ставляют около 23 процентов Дигест (О Павле см. И. А. Покровский, соч., стр. 154). Приведенный в тексте отрывок из сочинения Павла дошел до нас в виде фрагмента Юстиниановских Дигест (Lex 10, § Dig. 38, 10, о степенях родства). Здесь и в дальнейшем указываются фрагменты из Юстиниановской коди­фикации права, получившие с XII в. общее наименование Corpus Juris Civilis. В законченном виде Юстиниановский Свод делился на Институции (эле­ментарный учебник права), Дигесты (или Пандекты), в которых излагалось древнее право («jus vetus»), Кодекс, составленный из императорских консти­туций как Юстиниана, так и его предшественников. Новеллы, содержавшие позднейшие римские законы, были присоединены к своду впоследствии. Свод был вве­ден в действие 30 декабря 533 г. под именем Дигест (или Пандект). Дигесты представляют собой собрание цитат из сочинений юристов, расположенных в известном систематическом порядке. Всего цитировано 39 юри­стов от Квинта Муциядо Гермогениана и до 2000 их сочинений. Это цен­тральная, самая обширная часть Свода, наиболее ценная по юридическому содержанию. Дигесты разделены на 50 книг, каждая из которых делится на титулы (кроме книг 30—32, посвященных одному вопросу — о завещательных отказах). Подробный юридический анализ Юстиниановского Свода и специально Дигест с при­ложением переводов отрывков из первой книги и оглавления всех титулов Дигест дан в работе И. С. Перетерского «Дигесты Юстини­ана», Госюриздат, 1956 и И. А. Покровского «История римского права», стр. 175—183). К вопросам уголовного права и процесса имеют ближайшее отношение кн. 47 и 48 Дигест, которые иногда называют «страшными книгами».

Следует отметить, что рассматривая раба как вещь, как объект вещного права, римляне признавали за господином право жизни и смерти над его рабами. Так, Гай обосновывал это право в следующих словах: «Рабы находятся во власти своих господ, эта власть принад­лежит в сущности к сфере общечеловеческого права. Ведь у всех без исключения народов мы можем заметить, что господам при­надлежала власть жизни и смерти по отношению к рабам». Классовый и социальный антагонизм между рабовладельцами и рабами нашел образное выражение в римской пословице: — quot servi, tot hostes — сколько рабов, столько врагов. Разумеется, в Древнем Риме не было и речи о применении к рабам общих юридических норм права. Ни в одном рабовладельческом государстве невозможен нормальный уголовный суд, так как привлечение к ответственности раба находится, если не юридически, то фактически в руках его господина. В большинстве случаев римский господин наказывал своего раба не за преступление, а лишь постольку, поскольку это преступление делало раба неприятным или непригодным для него самого; преступники-рабы сортирова­лись приблизительно так, как скот (Lex 21 (Ульпиан) Dig. 50, 17. О различных правилах древнего права). Об Ульпиане см. в указанной работе И. А. Покровского (стр. 154) и в ука­занной работе И. С. Перетерского (стр. 64), где приводятся данные о ко­личественном распределении фрагментов из сочинений отдельных юристов в Дигестах: на долю Ульпиана приходится 2462 фрагмента из общего числа 9200. «Институции». 1,16,4. pr. 59, Dig. 35, 1. О включаемых в завещание условиях, определениях и об основаниях и о наказах (См. Fr. l, Dg. 1,6).

Раб не мог выступать перед судом. Самая мысль о свиде­тельстве раба казалась абсурдной и курьезной, — «Ты не можешь, звать в свидетели раба»—восклицает один из героев Плавта. Показание раба получало доказательственную силу только под пыткой. Раб не мог вызывать свидетелей по своему делу. Он не был субъектом даже в собственном процессе, он и здесь оста­вался для своих судей вещью, объектом судебного рассмотрения. Самое слово суд может быть лишь условно применено к разби­рательству в отношении рабов. Судопроизводство над рабами велось в упрощен­ном порядке, в качестве судей, судивших рабов, обычно фигу­рировали магистраты, на которых лежало наблюдение за испол­нением приговоров по уголовным делам — так называемые triumviri capitales. Процессуальные гарантии, которыми широко пользовались граждане Рима, не распространялись на рабов. Так, раб не мог прибегнуть к помощи трибуна перед судом. «Трибуны, — писал Сенека, — не могут приходить на помощь рабам». Раб не имел права апеллировать после вынесения приговора: если его хозяин или другой римский гражданин не брал его на поруки, он подвергался казни без нового рассмотрения даже тогда, когда выставлял убедительные доводы своей невиновно­сти и происшедшей судебной ошибки. Само понятие об уголовном преступлении было в отноше­нии рабов иным, нежели в отношении свободных. Это особенно наглядно выступает при анализе такого состава преступления, как оскорбление. Раба нельзя было оскорбить. Дело могло быть возбуждено только тогда, когда в его лице был оскорблен хозяин. Бранное слово, удар кулаком по отношению к рабу не явля­лись преступлением. За ранение раба хозяину возмещались убытки, соответствующие ущербу, понесенному им вследствие вызванной этим ранением утраты или понижения трудоспособ­ности раненого. Таким образом, раб даже не являлся объектом этого преступления. Принцип уподобления раба домашним животным не менее явственно выступает в понятии такого преступления, как убий­ство раба. Выше уже приводился закон Аквилия, объединявший в один состав преступления неосновательное убийство раба и убийство животного и налагавший на убийцу в обоих случаях лишь обязанность возмещения хозяину нанесенного имуществен­ного ущерба (См. А. Баллон, История рабства в античном мире, стр. 390, Плавт, Курнулион, V, 2, стих. 630, Сенека, Контроверзии, III, 9 (цитировано по работе А. Баллона «История рабства в античном мире», стр. 534, прим. 13). Комментируя этот закон, Гай делает общепризнан­ный римлянами вывод: «Отсюда ясно, что он (закон Аквилия) приравнивает к нашим рабам тех четвероногих, которые считаются домашним скотом». Насилие над молодой девушкой-рабыней также расценива­лось лишь с точки зрения обесценения ее стоимости на рынке, причем и в этом случае ущерб возмещался хозяину. Характерно, что развращение рабов возмещалось вдвойне, его старались найти во всяком влиянии, которое, толкая раба на зло, бегство, обиды, безумные траты и т. п. тем самым пони­жало его стоимость.

Итак, приведенные примеры показывают, что в Древнем Риме раб, по замечанию Баллона, «...рассматриваются как вещь, как собственность, mancipium. Потому, что он вещь и не при­надлежит самому себе, он не может иметь ни жены, ни детей, ни имущества или может их иметь с разрешения и в зависимости от доброй воли хозяина; потому, что он орудие в руках госпо­дина, он будет от его имени заключать всевозможные сделки с теми различиями и в той мере, как было отмечено выше, и, наконец, как орудие и как собственность, он дает повод к выте­кающим из преступлений обязательствам в пользу или во вред господину». Однако в тех случаях, когда этого требовали интересы всего класса рабовладельцев, раб расценивался выше простой вещи — за ним признавались некоторые права и свободы. Их признавали за рабом, предоставляя ему право заключать сделки в отсут­ствие хозяина. Их же требовали от него и по отношению к обще­ству — согласие хозяина никогда не давало рабу права на непослушание. Римский юрист Алфен писал по этому поводу: «Раб не всегда освобождается от наказания, если он повинуется при­казанию господина. Например, если господин приказал рабу убить человека или совершить какую-нибудь кражу. Поэтому хотя бы он по приказу господина совершил пиратское дело, про­тив него по получении им свободы должно поднять уголовное дело» Наказания, которым подвергались осужденные рабы, были гораздо более суровыми и жестокими, чем наказания, применяе­мые к свободным римским гражданам за одинаковые преступле­ния. Это было правовой нормой. «Наши предки, — писал рим­ский юрист III в. н. э. Каллистрат,—при всяких допросах суро­вее наказывали рабов, чем свободных» (См. I Fr. 2, Dig. 9,2. К Аквилиеву закону. А. Баллон, История рабства в античном мире, стр. 369. Fr. 20, Dig. 44,7. Об обязательствах и исках). Если свободному человеку полагалась в виде наказания палка, то раба били бичом. Если свободный человек присуждался к работам в рудниках, то раб нередко передавался хозяину на условии, чтобы он служил зако­ванным в цепи. Самая смертная казнь также была различной: меч — для сво­бодных, топор — для раба; сбрасывание со скалы — для свобод­ного, для раба — виселица и крест. Обычно рабов подвергали позорной, в глазах римлян, казни — распятию на кресте. Осужденный раб нес крест на себе к месту казни. На шею ему вешали колокольчик, чтобы дать воз­можность избежать встречи с ним, считавшейся роковым пред­знаменованием. По поводу этой рабской казни на кресте Цицерои восклицал: «Ваши же эти выдумки —палач, окутывание головы, крест не должны прикасаться не только к телу римских граждан, но даже к их мысли, зрению, слуху; они не только в своей действительности, но даже как предположение, возмож­ность, пустые слова, не достойные римского гражданина и сво­бодного человека». Для рабов существовал специальный палач, которому был воспрещен вход в Рим. Когда, в знак особого позора, римского гражданина приговаривали к рабской смерти, его передавали для казни этому палачу. В интересах поддержания своего господства римские рабо­владельцы постоянно окружали своих рабов атмосферой тер­рора. Массовые расправы с рабами, напоминающие по своей жестокости спартанские криптии, были обычным явлением в по­литической жизни Рима. Особенной беспощадностью отличалась расправа с участни­ками рабских восстаний, когда римляне без всякого разбира­тельства поголовно уничтожали всех рабов в областях, охвачен­ных восстанием, даже не ставя вопроса о виновности каждого казнимого. Во время восстания рабов в Сицилии римляне, овла­дев благодаря измене городом Тавроменией, подвергли изощрен­ным пыткам всех находившихся в городе рабов, а затем сбро­сили их с крепостной башни, не пощадив ни женщин, ни детей. Подавляя восстание Спартака, Красе распял по всей дороге от Капуи до Рима шесть тысяч пленных гладиаторов. Приведенные примеры с достаточной полнотой рисуют, какова была в Риме уголовная юстиция для рабов. Внесудеб­ные, террористические методы расправы с рабами, лишение их процессуальных гарантий, упрощенное судопроизводство, жесто­кие пытки и казни должны быть постоянным коррективом при: изучении в оценке римского уголовного судопроизводства (См. М. Туллий Цицеро, Речь в защиту Рабирия, полное собрание речей под ред. Ф. Зелинского, т. 1, СПб., 1901, стр. 651).