I.Обстоятельства дела

8.Заявитель родилась в Уганде в 1974 году в настоящее время проживает в г. Лондоне.

9.Заявитель прибыла в Соединенное Королевство 28 марта 1998 г. под чужим именем. Она была тяжело больна и была госпитализирована, в больнице ей поставили диагноз: заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекцию), сопровождаемое "тяжелой иммуносупрессией и... диссеминированной инфекцией, вызванной микробактериями туберкулеза".

10.31 марта 1998 г. солиситоры подали от ее имени ходатайство о предоставлении убежища, утверждая, что в Уганде она подвергалась жестокому обращению и изнасилованию со стороны Движения национального сопротивления (National Resistance Movement) из-за ее связи с Господней армией сопротивления (Lord's Resistance Army) и что в случае возвращения в Уганду она опасалась за свою жизнь и безопасность.

11.В августе 1998 года у заявителя было выявлено второе СПИД-индикаторное заболевание - саркома Капоши (Kaposi's sarcoma). Уровень ее CD4-лимфоцитов упал до 10 (тогда как у здорового человека он выше 500). После курса лечения антиретровирусными препаратами и частого мониторинга ее состояние стало стабилизироваться, и к 2005 году, когда Палата лордов (House of Lords) рассматривала ее дело, уровень ее CD4-лимфоцитов поднялся до 414.

12.В марте 2001 года по просьбе солиситора заявителя врач-консультант подготовил экспертное заключение, в котором выразил мнение, что без регулярного лечения антиретровирусными препаратами для повышения и поддержания ее уровня CD4-лимфоцитов и мониторинга за состоянием ее здоровья для того, чтобы обеспечить использование правильной комбинации лекарственных препаратов, заявитель проживет не более одного года вследствие быстрого распространения саркомы Капоши и риска возникновения инфекций. Он уточнил, что в Уганде заявитель может получить необходимое ей лечение, но только в родном городе заявителя Масаке (Masaka) оно будет дорогостоящим и ограниченным. Более того, врач-консультант, давший свое экспертное заключение, отметил, что в Уганде отсутствовали финансируемые за счет государства мониторинг крови, основной уход за больными, социальная защита, обеспечение продовольствием и жильем.

13.Решением от 28 марта 2001 г. Министр внутренних дел (Secretary of State) отклонил ходатайство заявителя о предоставлении убежища, придя к выводу, что ее объяснения являлись недостоверными, а также выразив свою неуверенность в том, что власти Уганды были заинтересованы в преследовании заявителя. Министр отклонил также и жалобу заявителя о нарушении ее прав, гарантированных статьей 3 Конвенции, отметив, что лечение СПИДа в Уганде было сопоставимо с таким лечением в любой иной африканской стране и что все основные антивирусные препараты были доступны в Уганде по субсидируемым ценам.

14.10 июля 2002 г. судья вынес решение по апелляции заявителя, в котором он отклонил ее в той части, которая касалась жалобы на отказ в предоставлении убежища, но, ссылаясь на дело "D. против Соединенного Королевства" (D. v. the United Kingdom) (см. Постановление Европейского суда от 2 мая 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-III), удовлетворил апелляцию в той части, которая касалась жалобы на основании статьи 3 Конвенции. Он счел, что случай заявителя подпадал по действие инструкций Управления по вопросам убежища (Asylum Directorate Instructions), которые предусматривали, что исключительное разрешение для дальнейшего пребывания в Соединенном Королевстве или для въезда на его территорию предоставляется:

"В тех случаях, когда существуют достоверные медицинские доказательства того, что в связи с недостаточным уровнем медицинского обслуживания в соответствующей стране возвращение на родину сократило бы продолжительность жизни заявителя и причинило бы ему сильные физические и душевные страдания; в этих обстоятельствах можно считать, что Соединенное Королевство взяло на себя ответственность за лечение такого лица...".

15.Министр обжаловал вывод судьи по статье 3 Конвенции, утверждая, что все необходимые для лечения СПИДа лекарственные средства, доступные в Соединенном Королевстве в рамках Государственной службы здравоохранения (National Health Service), могут быть также получены на местном уровне и что большинство из них доступны по низкой цене в рамках проектов, финансируемых Организацией Объединенных Наций, и двусторонних программ по СПИДу, финансируемых спонсорами. Таким образом, в случае возвращения на родину заявитель не оказалась бы в ситуации "полного отсутствия медицинского лечения" и не подверглась бы "сильным физическим и моральным страданиям". 29 ноября 2002 г. апелляционный суд по делам об иммиграции (Immigration Appeal Tribunal) удовлетворил апелляцию, придя к следующему выводу:

"В Уганде доступно медицинское лечение заболевания [которым страдает заявитель], хотя суд и признает, что уровень медицинского обслуживания в Уганде ниже уровня медицинского обслуживания в Соединенном Королевстве, и будет и дальше отставать от постоянного прогресса в области разработки новых лекарственных препаратов, которые, прежде всего, неизбежно становятся доступными в развитых странах. Тем не менее, в Уганде предпринимаются серьезные усилия для борьбы со СПИДом - обеспечивается наличие лекарственных препаратов для лечения СПИДа, поставляются усовершенствованные формы лекарственных средств (хотя и с опозданием), и только после того, как конкретные и меняющиеся нужды [заявителя] станут известны, будет возможно провести их оценку и определить доступность надлежащего лечения".

16.26 июня 2003 г. заявитель получила разрешение на подачу апелляции в апелляционный суд (Court of Appeal), а 16 октября 2003 г. этот суд двумя голосами против одного отклонил апелляцию заявителя ([2003] EWCA Civ 1369). Ссылаясь на дело "D. против Соединенного Королевства" (упоминавшееся выше), лорд-судья Лоз (Laws) (с мнением которого согласился лорд-судья Дайсон (Dyson)), отметил:

"Разница между относительным благосостоянием, которое обеспечивается в государстве-члене Конвенции очень больному лицу, находящемуся там в течение некоторого времени, даже длительного, и крайним дефицитом ресурсов и лишениями, с которыми (без нарушения норм международного права) он столкнулся бы в случае возвращения домой, является, по моему мнению, - даже если разница очень велика - чрезвычайно слабым основанием для возложения на государство обязанности предоставлять или расширять право на дальнейшее пребывание на его территории - обязанности, которая не подкреплена никаким решением или политикой, принятыми демократической властью, исполнительной или законодательной, государства. Разработка иммиграционной политики... относится к сфере ответственности любого избранного правительства. Без труда можно понять, что такая ответственность может быть изменена возникновением правового обязательства, вытекающего из положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, в случае если заинтересованное лицо требует защиты от пыток или иного жестокого обращения в стране его происхождения, нарушающих стандарты статьи 3 Конвенции, особенно если такое обращение исходит от органов государственной власти. Тем не менее, я считаю, что просьба о защите от суровых последствий недостатка ресурсов, даже если такой недостаток кажется еще более существенным по сравнению со средствами, доступными в стране пребывания, является совершенно иным вопросом. ...Я хотел бы отметить, что в тех случаях, когда жалоба, в сущности, заключается в недостатке ресурсов в стране происхождения заявителя (в отличие от ресурсов, доступных в стране, из которой его собираются выслать), применение статьи 3 Конвенции является обоснованным только тогда, когда гуманитарный аспект дела является настолько значительным, что власти цивилизованного государства не могут в соответствии со здравым смыслом его игнорировать. Я признаю, что это не является очень точным правовым критерием... дело, связанное с нарушением статьи 3 Конвенции подобного рода, должно основываться на фактах, которые не только являются исключительными, но и чрезвычайными; чрезвычайными по сравнению с делами, все или большая часть которых (как и рассматриваемое дело) требуют сострадания по насущным соображениям...".

Лорд-судья Карнват (Carnwath), несогласный с таким мнением, заявил, что не может утверждать, что факты по делу являлись настолько ясными, чтобы единственным разумным выводом был вывод о неприменении статьи 3 Конвенции. Он уточнил, что, учитывая очевидное различие между положением заявителя в Соединенном Королевстве и тем практически несомненным фактом, что в случае возвращения в Уганду и при отсутствии эффективной поддержки со стороны семьи продолжительность жизни заявителя существенно сократится, он бы передал дело в орган, устанавливающий факты по делу, а именно в апелляционный суд по делам об иммиграции.

17.Заявитель получила разрешение на обжалование этого решения в Палату лордов. 5 мая 2005 г. Палата лордов отклонила единогласно жалобу заявителя ([2005] UKHL 31).

Лорд Николлс Беркенхедский (Nicholls of Birkenhead) кратко представил прогноз в отношении заявителя следующим образом:

"...В августе 1998 года [у заявителя] было выявлено второе СПИД-индикаторное заболевание - саркома Капоши. Уровень CD4-лимфоцитов у здорового человека составляет выше 500. Уровень ее CD4-лимфоцитов был ниже 10. После курса лечения современными лекарственными средствами и квалифицированного медицинского обслуживания в течение длительного периода, включая длительный курс систематической химиотерапии, [заявитель] чувствует себя намного лучше. Уровень ее CD4-лимфоцитов поднялся [с 10] до 414. Ее состояние стабилизировалось. Ее лечащие врачи говорят, что, если она будет и дальше принимать лекарственные средства и иметь доступ к медицинским услугам, имеющимся в Соединенном Королевстве, то будет чувствовать себя хорошо в течение нескольких "десятков лет". Однако без этих лекарственных средств и услуг прогноз является "устрашающим": состояние ее здоровья ухудшится, она будет испытывать дискомфорт, боль и через год или два умрет. Причина этого заключается в том, что высокоактивное антиретровирусное лечение, которое она в настоящее время получает, не излечивает ее болезнь и не восстанавливает ее здоровья до того состояния, каким оно было до болезни. Это лекарственные препараты воспроизводят функции ее ослабленной иммунной системы и защищают ее от последствий иммунодефицита, пока, и только лишь пока, она продолжает их принимать. Жестокая реальность состоит в том, что, если [заявитель] вернется в Уганду, нельзя уверенно утверждать, что она сможет получать необходимые лекарства. Поэтому в том случае, если она вернется в Уганду и не сможет получать медицинскую помощь, необходимую для того, чтобы контролировать течение ее болезни, ее положение будет равноценно отключению аппарата по поддержанию жизнедеятельности организма".

Лорд Хоуп (Hope), с которым согласились лорд Николлс Беркенхедский, лорд Браун Итон-андер-Хейвудский (Brown of Eaton-under-Heywood) и лорд Уокер Джестингторпский (Walker of Gestingthorpe), ссылаясь на прецедентное право Европейского суда (см. ниже § 32 - 39), установил:

"...Страсбург всегда придерживался двух основных принципов. С одной стороны, вследствие своего основополагающего характера гарантированное статьей 3 Конвенции право применяется независимо от предосудительного поведения заявителя... С другой стороны, иностранцы, подлежащие высылке, не могут требовать признания их права оставаться на территории государства-участника для продолжения получения медицинской, социальной или иной помощи, предоставляемой высылающим государством. Исключение из этого правила, когда высылка оспаривается по медицинским основаниям, допускается только при наличии исключительных обстоятельств... Вопрос, на котором суд должен сосредоточить все свое внимание, состоит в том, является ли нынешнее состояние здоровья заявителя таковым, что по гуманитарным соображениям его не следует высылать до тех пор, пока не будет доказано, что медицинские и социальные услуги, в которых он так явно нуждается, действительно доступны ему в принимающем государстве. Единственными делами, в которых было установлено соблюдение данного критерия, являются дело "D. против Соединенного Королевства"... и дело "B.B. против Франции" (B.B. v. France)... В этих решениях Страсбургский суд постарался избежать дальнейшего расширения категории дел, являющихся исключениями, примером которой служит дело "D. против Соединенного Королевства". Возможно, суд не был готов серьезно отнестись к последствиям достижений в области медицинских технологий с момента вынесения Постановлений по делам "D. против Соединенного Королевства" и "B.B. против Франции". Сегодня ВИЧ-инфекции можно эффективно и бессрочно контролировать путем лечения ретровирусными препаратами. Практически во всех случаях успешного проведения такого лечения отмечается, что в настоящее время пациент здоров. Однако практически во всех подобных случаях прекращение лечения за очень короткий период времени приводит к повторному появлению всех симптомов, которые изначально отмечались у пациента, и в скором времени к наступлению смерти. Антиретровирусное лечение можно сравнить с аппаратом поддержания жизнедеятельности организма. Хотя последствия прекращения лечения не наступают незамедлительно, в долгосрочной перспективе они все равно являются такими же смертельными. Представляется в некоторой степени лицемерным со стороны суда концентрировать свое внимание на состоянии здоровья заявителя, тогда как, на самом деле, ее здоровье полностью зависит от лечения, продолжение которого под угрозой. Однако нельзя утверждать, что суду не было известно о достижениях медицинской науки в данной области. Все недавние дела, начиная с дела "S.C.C. против Швеции" (S.C.C. v. Sweden), доказали это. Тот факт, что суд, как представляется, остался к ним равнодушен, объясняется, по моему мнению, его приверженностью к принципу, согласно которому иностранцы, подлежащие выдворению за пределы страны, не могут заявлять о праве оставаться на территории государства-участника для продолжения получения медицинской, социальной или иной помощи, предоставляемой высылающим государством. То, каким образом этот принцип был упомянут, а потом применен в деле "Аменьиган против Нидерландов" (Amegnigan v. the Netherlands)... является, по моему мнению, очень показательным. По сути, то, что говорит суд, состоит в том, что тот факт, что лечение может оказаться недоступно заявителю в принимающем государстве, не должен рассматриваться как исключительное обстоятельство. Ситуация была бы иной, если бы можно было утверждать, что такое лечение вообще было недоступно в этой стране и что вследствие полного отсутствия подобного лечения заявитель подвергалась неизбежному риску. Однако в настоящем деле такая ситуация маловероятна с учетом объема медицинской помощи, которая в настоящее время поступает в страны третьего мира, особенно в страны Африки, расположенные к югу от Сахары. Для того, чтобы обстоятельства квалифицировались как "особо исключительные" согласно формулировке, использованной в деле "Аменьиган против Нидерландов", необходимо доказать, что состояние здоровья заявителя достигло такой критической стадии, когда имеются убедительные гуманитарные основания не высылать его в страну, где отсутствовали медицинские и социальные службы, необходимые для предотвращения сильных страданий перед смертью. ...До тех пор пока [заявитель] будет продолжать получать необходимое лечение, она будет здорова и проживет в таком состоянии еще несколько десятилетий. Ее нынешнее состояние здоровья нельзя называть критическим. Ее состояние позволяет ей совершать поездки, что она сможет делать и дальше, если и до тех пор, пока по возвращении в Уганду она будет получать необходимое ей лечение. Доказательства показывают, что необходимое ей лечение доступно в этой стране, хотя стоимость такого лечения высока. В этой стране у нее есть родственники, хотя, с учетом ее состояния, ни один из них не захочет и не сможет принять ее у себя дома и заботиться о ней. Я считаю, что ее дело относится к той же категории дел, что и дела "S.C.C. против Швеции", "Энао против Нидерландов" (Henao v. the Netherlands), "Ндангойя против Швеции" (Ndangoya v. Sweden) и "Аменьиган против Нидерландов", в которых суд неизменно приходил к выводу, что критерий наличия исключительных обстоятельств не был соблюден. По моему мнению, прецедентная практика суда неизбежно приводит к выводу, что высылка ее в Уганду не нарушила бы гарантии статьи 3 Конвенции...".

В заключение, лорд Хоуп отметил:

"Вследствие [расширения принципов, сформулированных в деле "D. против Соединенного Королевства"] всем лицам, находящимся в таком же состоянии как [заявитель], будет предоставляться право убежища в этой стране до тех пор, пока уровень медицинского обслуживания в странах их происхождения в области лечения ВИЧ/СПИДа не достигнет уровня, существующего в Европе. Это привлечет в Соединенное Королевство большое число ВИЧ-инфицированных, надеющихся на то, что в этой стране они действительно могут остаться на неограниченный период времени с тем, чтобы получать медицинскую помощь, доступную в этой стране, что поглотит очень важные и, без сомнения, не поддающиеся количественному определению ресурсы, и очень сомнительно, мягко говоря, что государства-участники Конвенции пойдут на такой шаг. Вероятно, будет лучше, если государства продолжат концентрировать свои усилия на мерах, которые в настоящее время принимаются при поддержке фармацевтических компаний и направлены на то, чтобы сделать необходимую медицинскую помощь повсеместно и бесплатно доступной в странах третьего мира, которые до сих пор страдают от такого безжалостного бича как ВИЧ/СПИД".

Баронесса Хейл Ричмондская (Hale of Richmond), согласившись с выводом о том, что жалоба должна быть отклонена, проанализировала прецеденты национальной судебной практики и практики Страсбурга и сформулировала критерий, подлежащий применению:

"...Достигла ли болезнь заявителя такой критической стадии (то есть он умирает), что лишение его медицинской помощи, которую он в настоящее время получает, и возвращение его домой, где его ждет скорая смерть, составит бесчеловечное обращение, если только в этой стране ему не будет оказана медицинская помощь, которая позволит ему достойно завершить свои дни. В настоящем деле этот [критерий] не был соблюден".