38. Классическая (общая) этика

Предмет изучения этики - нравственность.

Нравственность можно определить как особый духовно-практический, а именно ценностный способ освоения мира; деятельность, обусловленную мировоззрением. Ведь именно совокупность идеалов, принципов, взглядов и убеждений определяет поведение личности, делая его в высшей степени осмысленным.

Мировоззрение человека формируется прежде всего обществом, поэтому истоки нравственности следует искать в отношениях между людьми. Человек -- существо социальное. Совместная жизнедеятельность людей требует различных способов регуляции их поведения, что явилось причиной возникновения и развития религии, права и т.д. Нравственность -- один из таких регулятивов, который определяет поведение людей с помощью представлений о ценном (идеалах, принципах, нормах и т.п.) и должном (обязанностях, ответственности и т.п.).

Будучи историческим явлением, нравственный регулятив продолжает развиваться, отражая прогрессивную динамику общественной жизни. К очевидным тенденциям в развитии морали можно отнести следующие.

Во-первых, усиление роли нравственности в системе общественных отношений, а следовательно, и в жизни отдельного человека. В этом можно убедиться, сравнивая современную эпоху с предыдущими, когда нравственность, как правило, являлась составной частью доминирующего в обществе политического, экономического, религиозного или иного регулятива. В настоящее время она выделяется в «чистом» виде как особая форма общественного сознания. Более того, рост ее влияния на другие сферы культуры (религию, политику, право и т.д.) неоспорим.

Во-вторых, изменение самого содержания нравственности. Оно гуманизируется. Если раньше ее законодателями являлись государство или

Бог и соответственно они же являлись целью нравственного требования, то теперь на их место приходит человек. Человек становится не средством, но целью нравственного процесса. В этом смысле прогрессивная эволюция нравственности очевидна, что прослеживается и в истории этики.

В-третьих, рост эффективности нравственных форм регулирования в обществе. Более того, эти формы представляются и наиболее перспективными. В отличие от правовых норм или религиозных догм, нивелирующих, ограничивающих поведение человека жесткими санкциями в этой или следующей жизни, нормы нравственности действуют на других основаниях. Исходя из аксиомы, что человек является не средством, но целью, нравственное сознание не может быть репрессивным. Оно апеллирует к достоинству личности, к сознательному выбору, сделанному уважающим себя человеком.

Этика дискурса

Вся современная этика есть отчасти следование Канту, а в еще большей степени конструктивный диалог с ним. Согласно Хабермасу, этика Канта носит деонтологический, и универсалистский характер. Будучи деонтологической, этика Канта выдвигает на первый план принцип должного, а этические нормы интерпретируются у Канта как чистые и всеобщезначимые формы. «В этике дискурса место категорического императива занимает опыт моральной аргументации». Это значит, что на общую значимость могут претендовать лишь те нормы, которые способны были бы найти поддержку всех, кого они касаются, - если бы они могли стать участниками практического дискурса. До уровня универсального основополагающего принципа могут дорасти только такие нормы, которые играют в дискурсе роль правила аргументации.

Основная задача и реальной жизни, и социальной философии вкупе с этикой:

- необходимость «отстоять значимость неприкосновенности индивида, требуя равного уважения к достоинству любого человека;

- но в равной мере они должны обосновывать интерсубъективные отношения взаимного признания, благодаря которым индивиды сохраняются как члены сообщества.

Отсебятина

То есть при дискурсе человек старается установить свою точку зрения главенствующей, универсальной, отводя на второй план точку зрения оппонента. Он её не унижает, но ставил свою идею выше идеи оппонента. В этом главное отличие этики дискурса от классической этики

39.

Мир, по мнению Бердяева, можно разделить на объектный и субъектный. Объекты - это все, что нас окружает. Не жалует этот мир философ из-за его определенности, из-за привязанности человека к конкретным вещам, если говорить уж совсем просто. Стремление к этой объектности порождает в душе человека чувство одиночества.

Человек погружен в существование, в объектность. И здесь важным событием в судьбе «я» становится рождение сознания. Оно во многом делает человека одиноким, но оно же и делает усилие соединить и преодолеть одиночество.

Одиночество начинается с выброшенности человека в мир вещей. Раньше в маленькой общине каждый чувствовал себя уютно, сейчас же индивид один на один со Вселенной. «Я» в мире, подвергается его влиянию, но при этом принадлежит не только миру. Но и себе самому. «Нет ничего противнее и разрушительнее, чем когда «я» эгоцентрически погружено в себя и свои состояния, забыв о других, о мире, о множественном и целом». Тут философ позволяет себе шутку, когда говорит об эгоистичности некоторых истеричных женщин, которые замыкаются только на себе.

В современном мире одиночество имеет свои цвета и оттенки. По мысли Бердяева, философ и пророк одиноки по-разному. Человек, как и философ, пытается преодолеть свое одиночество через познание. И через взаимодействие с такими же другими, как «я». «Чтобы не быть одиноким, нужно сказать «мы», а не «я». Одиночество - это тоска по общению. Его преодоление заключается во встрече с другим. Но человек часто воспринимает это событие как встречу с объектом, телом, а не душой и личностью. И здесь происходит столкновение, если хотите, конфликт, который философ именует «неверной отраженностью в другом».

Николай Бердяев рассуждает о значимости социального «я», о разновидностях человека социального, о его взаимодействии с окружающими. Истинная любовь и дружба, которая осознается ученым, как встреча личности с личностью, может спасти. Но не до конца, потому что во всех влюбленных есть не только соединение, но и противоборство, как у Тристана и Изольды. Может прийти на помощь в борьбе с одиночеством и коллектив, если жизнь будет подчинена социальному строительству. Религия и Бог - как средство и способ избавления от гнетущего чувства. Но Бердяев, называя религию воплощением объектного мира, утверждает, что только Бог может помочь. «Бог и есть преодоление моего одиночества, обретение полноты и осмысленности моего существования».

Ответ на вопрос лежит не на поверхности.

Пространство и время нашего объективированного мира есть источник одиночества и вместе с тем призрачного преодоления одиночества. Люди разъединяются между собой пространством и временем и они соединяются в пространстве и времени не в подлинном существовании, не в подлинном общении, а в объектности, в социальной обыденности. Передвижение в пространстве и времени имеет для "я" основное значение. Выход из данного пространства и времени есть как бы выход из зафиксированного, стабилизированного одиночества. Но одиночество всегда предполагает потребность в общении, тоску по общению. Одиночество в известном смысле слова есть явление социальное.

Можно установить четыре типа соотношений между одиночеством "я" и социальностью. 1) Человек не одинок и социален. Это самый элементарный и распространенный тип. В этом типе "я" вполне приспособлено к социальной среде. Сознание наиболее объективировано и социализировано. "Я" не пережило еще разрыва и одиночества. "Я" чувствует себя дома в социальной обыденности, может занять в ней высокое положение и даже быть в ней великим человеком. 2) Человек не одинок и не социален. В этом случае "я" тоже приспособлено к социальной среде, находится в соответствии и гармонии с жизнью коллективной, сознание социализировано, но "я" не имеет социальных интересов, не проявляет социальной активности, равнодушно к судьбам общества и народа. Это очень распространенный бытовой тип. В нем нет конфликта, так же как его нет и в первом типе. 3) Человек одинок и не социален. Это тип не приспособленный или очень мало приспособленный к социальной среде, переживающий конфликты, не гармонический. Сознание в этом типе в малой степени социализировано. Этот тип не склонен делать революцию против окружающего социального коллектива, что означало бы социальный интерес и взволнованность, он просто уединяется от социальной среды, уходит от нее, отвлекает от нее свою духовную жизнь и свое творчество. Таким бывает лирический поэт, одинокий мыслитель, беспочвенный эстет. 4) Наконец, человек может быть одинок и социален. Это случай, который на первый взгляд может показаться странным. Как соединимо одиночество с социальностью? Но это есть профетический тип. Ветхозаветные пророки дают его вечные прообразы. Но этот профетический тип возможен и совсем не в религиозной сфере. Такими бывают творческие инициаторы, новаторы, реформаторы, революционеры духа.

Жажда познания есть жажда преодоления одиночества. Лишь то познание, "действительно преодолевает одиночество, которое построено в перспективе общения, а не в перспективе общества.

Один из главных источников одиночества человека лежит в поле. Человек есть существо половое, т. е. половинчатое, разорванное, не целостное, томящееся по восполнению. Пол вносит глубокий надрыв в "я", которое бисексуально. "Я" целостное и полное было бы муже-женственным, андрогинным. Преодоление одиночества в общении есть прежде всего преодоление одиночества полового, выход из уединения пола, соединение в половой целостности. Самый факт существования пола есть уединение, одиночество и томление, желание выхода в другого. Но физическое соединение полов, прекращающее физическое томление, само не себе одиночества еще не преодолевает, после него одиночество может сделаться более острым.

Биологическое соединение полов и социальное их соединение в институте семьи не являются окончательным преодолением одиночества и человеческого томления, хотя могут ослаблять и притуплять чувство одиночества. Существует настоящий демонизм пола. Этот демонизм проявляется и в загнанности пола внутрь и в его проявлениях вовне. В демонизме пола есть истребительность и смертоносность. Великая надежда человека на преодоление одиночества связана с любовью и дружбой. Любовь и есть преодоление одиночества, выход из себя в другого, отражение другого в себе и себя в другом. Любовь и есть общение персоналистическое по преимуществу, общение личности с личностью.

В любящих есть демонический элемент вражды. Окончательное преодоление одиночества можно мыслить в достижении целостного андрогинного образа. Но андрогинный образ означает преображение природы. Несомненно одно - преодоление одиночества наиболее обострено в точке пола.

Эта проблема исчезает для коммунизма. Одиночество преодолевается окончательно растворением всякого "я" в жизни социального коллектива, в замене личного сознания сознанием коллективным. Существование "я" окончательно объективируется и внедряется в процесс социального строительства. Жизнь пола окончательно подчиняется социальному коллективу, социальному строительству. Отсюда значение евгеники, механизация и технизация пола, полное отрицание личной любви. Это есть система скотоводства, которой хотят окончательно заглушить тоску пола, связанное с ним одиночество. Экономика и техника убивают эротику.

Религия означает связь, и она может быть определена как преодоление одиночества, как выход из себя, из замкнутости, как обретение общности и родства. В этом ее сущность. Религия означает соединение с тайной бытия, с самим бытием. <...> Мое одиночество преодолевается потому, что есть Бог. Бог и есть преодоление моего одиночества, обретение полноты и осмысленности моего существования. <...>

Глубина человеческого существования, глубина моего существования духовна, она не принадлежит к объективному принудительному миру, не внедрена в него. И лишь в этой глубине преодолевается одиночество, которое может быть знаком этой глубины.

40. Проблема постчеловеческого будущего

Постчеловеческое время – это время господства все более могущественных наномедицинских, молекулярно-биологических, геномных, нейронных, компьютерно-сетевых, информационно-медийных и других сверхтехнологий. Постчеловеческим оно называется потому, что практика применения названных сверхтехнологий во благо человека, преобразует последнего в постчеловека. Наша эпоха – всего лишь начальный момент постчеловеческого времени.

Сверхтехнологии, порождаемые постчеловеческим временем, позволяют воссоздавать мир неживой и живой материи, начиная с атомов, наноструктур, нанопроцессов. Практика их применения не просто изменяет все то, что порождено природой. Она конструирует квазиприродную (т.е. искусственную, суррогатную) среду, в которую погружает человека. Благодаря этой практике суррогатной становится не только физическая среда. Практика генетической модификации молекул ДНК поступательно делает суррогатной и биологическую природу практически всех живых существ, начиная с простейших бактерий и кончая человеком. Все это означает, что в эру сверхтехнологий человек необратимо погружается в мир суррогатных онтологий, противоречащих биологической природе человека.

Стремясь преодолеть эти противоречия, человек, распоряжающийся все более могущественными сверхтехнологиями, стремится усовершенствовать себя с их помощью, начиная с генного уровня. С этой целью он далеко не без риска вторгается в хранилище своей наследственной информации – в человеческий геном, – и изменяет его на свой страх и риск. Отсюда и сложнейший комплекс драматических процессов, которые происходят ныне на пересечении гуманитарии и естествознания, и которые связаны с практикой расшифровки гигантской наследственной информации, закодированной в человеческих генах.

Проблема избавления людей от болезней, обусловленных патологическими генами.

Проблема долголетия.

Проблемы селекции эмбрионов.

Проблема заботы о человеческой природе, телесности, физиологии, нейросистме, интеллекте.

Проблема изменения генетической конституции индивида, его нравственной идентичности.

Проблема постчеловеческого будущего.

Проблема трансгуманизма.

Проблемы использования механизмов наследственности ради решения жизненно важных (социальных, экономических, нравственных).

Конструирование «идеального ребенка».

Создание «лекарственных» младенцев.

Проблемы психогеномики, цель которой — «охота за генами», формирующими личность, психику и поведение человека.

Проблема создания биофабрик по изготовлению лекарств на основе точных копий вырабатываемых организмом веществ.

В этом сложнейшем комплексе проблем трансгуманитарии проблема постчеловеческого будущего занимает центральное место. Именно поэтому она и будет предметом дальнейшего исследования.

Дегуманизация -

«Что есть человек, когда он занят только сном и едой? Животное, не больше», - изрекает один из персонажей У. Шекспира. Дегуманизацией пронизаны некоторые психологические теории, к которым А.Маслоу относит психоанализ З.Фрейда и бихекиоризм Уотсона, а также определённые философские системы. Для дегуманизации характерны: 1. пренебрежение к личности как таковой или отдельным общностям людей (нациям, расам, группам по половому и религиозному признаку), 2. обесценивание человеческой жизни, 3. лояльное, порой позитивное отношение к насилию, 4. категоричность мышления в том, что касается отрицания высших проявлений человечности. Психологическую основу дегуманизации образует, повидимому, уязвлённое чувство самолюбия, неспособность преодолеть комплекс неполноценности на путях подлинно созидательной активности, на что указывает, в частности, А.Адлер.

Дегуманизация предполагает лишение всех представителей аутгруппы подлинно человеческих качеств. Люди, ставшие объектами дегуманизации, сравниваются с нечеловеческими существами: с животными, насекомыми, грязью, вирусами, крысами, тараканами [24] , недостойными людского облика. Эти сомнительные аналогии прочно закрепляется на относительно высоком социальном уровне в виде сложившейся системы нигилистических принципов, взглядов и убеждений, иногда подкрепляемой официальными властями в виде определённой социальной политики.

Очевидно, что дегуманизация – это многоуровневое явление, которое характерно как для индивидуального, так и коллективного сознания. В первом случае, дегуманизация может проявляться, например, в форме обезличивания женщины потенциальным насильником, который руководствуется убеждением в том, что «все женщины одинаково порочны», «все они неверные и хотят только одного» и т.п. На уровне коллективного сознания дегуманизация становится идеологией или же относительно стихийным массовым явлением.

Стадия 1 - Деплюрализация: потеря индивидом всех иных групповых идентичностей или потенциала их приобретения, кроме своей (в этом случае, эффект эмпатии, т.е. возможность поставить себя «на место» угнетаемого отсутствует).

Стадия 2 - Деиндивидуализация других: полное лишение аутгруппы (угнетаемых) их личных идентичностей.

Стадия 3 - Дегуманизация других: приписывание негативных характеристик аутгруппе, идентифицирование угнетаемых как недочеловеков или нелюдей.

Стадия 4 - Демонизация других: идентифицирование аутгруппы как зла, единственного источника всех личных и общественных проблем.

Таким образом, дегуманизация осознается как еще один шаг во всевозрастающей агрессивности, она делает насилие в отношении аутгруппы более вероятным. В своей знаменитой лекции по дегуманизации один из классиков современной психологии Ф. Зимбардо подчеркивет, что человеческая агрессия (особенно коллективная) имеет тенденцию резко усиливаться по мере роста возможности ее применения. Такую возможность как раз обеспечивает дегуманизация, поскольку она, в той или иной степени рационализируя агрессию, психологически защищет человека от раскаяния после акта агрессии.

41. Начало.

Понятия "цивилизация", "цивилизованный" принято соотносить с относительно высоким уровнем культуры в широком смысле слова: культура человеческого общения, культура международных отношений, общая культура. Развитие науки, техники и технологий вызвало к жизни цивилизацию техническую, которую, далеко не всегда обоснованно, ассоциируют с культурой общей.

Промышленная революция привела к появлению особой, технической цивилизации. Безобидные первопричины (любознательность, стремление к изучению природы, желание облегчить тяжелый труд землепашца и охотника и пр.) практически с первых шагов привели к тому, что почти все новшества получали самое широкое применение в военных целях: укреплялись заборы и ворота и одновременно придумывались тараны; купцы сооружали галеры и парусники для перевозки товаров, а пираты строили быстроходные военные корабли; копья, стрелы и баллисты применялись как в нападении, так и в обороне; количество пороха, используемого для охоты, составляло мизерную часть от пороха для военных нужд.

Дальнейшее перечисление "достижений" технического прогресса не имеет смысла. Начиная с середины 18-го века уголь, а позже - нефть, гидростанции и АЭС предоставили пытливым умам и умельцам огромное количество энергии для осуществления разнообразных экспериментов, подавляющая доля которых, прямо или косвенно, оказывалась связанной с военными применениями. Вторая движущая сила технической цивилизации - извлечение прибыли на чем угодно, в том числе, разумеется, и на военных производствах. Произошло удивительное единение духов уничтожения и созидания, усиливающих друг друга.

Техническую лихорадку, которая охватила научных работников, промышленников и военных, почему-то приравнивают к прогрессу общества.

"Приглядитесь к последствиям. Можно предположить, что все мы обречены, и виной тому наша сообразительность, наше стремление к росту. Немного десятилетий назад нашу землю украшали кристально чистые озера, кружевами разбегались по ней потоки свежей прозрачной воды. Почва поставляла всю нужную нам пищу. Горожанам без труда открывались красоты сельской местности.

Нынешние озера и ручьи - это сточные ямы. Воздух стал смесью дыма, сажи, гари. И земля, и вода отравлены ядохимикатами, так что гибнут птицы, пчелы, рыба, домашний скот. Природа за городской чертой предстает в виде мусорных свалок и автомобильных кладбищ.

Еще одно проявление технической цивилизации - подавление индивидуальности в человеке, т. е. того ростка, который мог бы, в иных условиях, способствовать постепенному уходу от дикарства и переходу к цивилизации духовной.

Особенности техногенной цивилизации:

1) Ориентация на совершенствование техники производства.

2) По мере роста производительных сил и технического прогресса непрерывно возрастает применение достижений науки в материальном производстве.

3) развитие материального производства, обусловленное научно-техническим прогрессом, радикально изменило социально-экономические отношения в обществе, его культуру и духовный облик. Ослабление религии, переход к раннему капитализму.

4) С развитием техногенной цивилизации непрерывно возрастает значение науки и в материальном производстве, и в духовной жизни общества. Открыты объективные законы реального мира и их применение помогло науке занять доминирующее положение в современной культуре.

42. Современная Россия оказалась отлучена от ценностей коммунистической идеологии и, в значительной степени, от православной культуры, семидесятилетнее забвение которой не могло пройти для русского народа бесследно. В условиях же образовавшегося после падения идеалов коммунизма вакуума ценностей происходит духовная экспансия, перезревшей чувственной гедонистической культуры и социального порядка. Следует отметить, что в Россию привносится не только органически не присущая ей система этики, но что эта система несет в себе «кризисные» черты, т.е. не ставит морально-нормативных преград аномии и девиантности во всех сферах общественной жизни.

В результате, в обществе образовывается ценностный вакуум, – отсутствие не подлежащей сомнению системы ценностей – основа и исходная предпосылка кризиса во всех сферах жизнедеятельности российского общества. Ввиду этого можно сказать, что современная Россия переживает не просто период радикального социально-экономического и политического реформирования, но период болезненного, насильственного перехода от идеационно-идеалистической к чувственной социокультурной системе западного образца.

Анализ реальной ситуации в нынешней России позволяет сделать вывод о том, что все попытки насаждения чувственной суперсистемы западного образца оказались неудачными и в значительной степени продемонстрировали исчерпанность самой социокультурной суперсистемы Запада. «В духовном смысле Америка уже погибла. В нашем свободном обществе каждый имеет право на деградацию. Но какое право имеют больные заражать здоровых», - вопрошает американский философ Стивен Лаперуз. Его диагноз оказался на удивление созвучен вердикту, вынесенному западному обществу П.А. Сорокиным в работе «Кризис нашего времени» более полувека назад.

Драма сегодняшней России состоит в том, что именно путь национального развития в рамках сохранения идеалистического по своей сути социализма мог дать ей материальные и духовные достижения, сопоставимые с достижениями западной цивилизации и даже превосходящие их. Встав на путь космополитического слепого копирования, наша страна обрекла себя на путь невосполнимых материальных и духовных потерь.

Сегодня в условиях всеобъемлющего кризиса в России, духовного вакуума и морального нигилизма возникает вопрос – что делать? Каков путь выхода России из кризиса? П.А. Сорокин неоднократно подчеркивал, что в условиях цивилизационного системного кризиса социума никакие отдельные люди в области экономики и политики не могут устранить его. По его мнению, только глобальная ценностная переориентация внутри самого общества может стать гарантом стабилизации, его дальнейшего развития и процветания. Именно в этом стратегия поиска реального пути выхода России из кризиса.