Вильсон Гленн - Психология артистической деятельности. Таланты и поклонники

страхом, стрессами и конфликтами. Смех, предлагающий чудесное (хотя временное и частичное) разрешение наших проблем, просто необходим для выживания в современном мире.

Предпринимались попытки использовать юмор в клинических условиях в качестве терапевтического средства (Haig 1986). По-видимому, это — перспективное направление в терапии, поскольку неспособность смеяться над собой и над миром — один из самых заметных симптомов таких психических расстройств, как депрессия и шизофрения. Несколько десятилетий назад психолог из нью-йоркской клиники Бельвю, д-р Мюррей Бэнкс, записал грампластинку под названием «Что можно сделать до прихода психиатра», предназначенную для избавления от депрессии и тревоги в домашних условиях. Поскольку смех физиологически несовместим с доминирующим при страхе и тревоге состоянием вегетативной нервной системы (стресс-реакция), то Бэнкс предположил: если заставить невротика смеяться, то ему хотя бы на некоторое время станет легче. С искусством профессионального комика он изложил занятные истории, почерпнутые из его собственного терапевтического опыта и проливающие свет на проблемы пациентов. Идея оказалась весьма результативной: многие люди, находившиеся в состоянии депрессии на грани суицида, не устояли перед юмором Бэнкса и впоследствии заявляли, что спасительная пластинка значительно улучшила их самочувствие

Позднее психологи начали проводить исследования, чтобы оценить способность юмора смягчать эмоциональные расстройства. Несколько работ в этой области подтвердили, что юмор эффективно помогает пережить неприятности и что способность шутить и смеяться связана с понижением уровня депрессии и чувства одиночества и с повышенной самооценкой. Благоприятное воздействие юмора можно даже измерить в категориях ресурсов иммунной системы. Исследования показали, что после просмотра юмористического видеоматериала у участников эксперимента повышался уровень иммуноглобулина А в слюне (по сравнению с его уровнем после просмотра садистской кинопродукции или без просмотра какого-либо видео). Таким образом, юмор способен облегчить боль, помогает справиться со стрессами и, по-видимому, повышает сопротивляемость организма заболеваниям.

Социальная роль комиков

Кто-то может сказать, что комики существуют в обществе только для развлечения и забавы. Однако в действительности их социальная роль более значительна: работа комика выполняет также просветительскую функцию, разоблачая человеческую глупость и эгоизм и освобождая нас от чересчур серьезного взгляда на мир.

В древности признавалась важная роль шутов как философов и комментаторов социальных событий. В средневековье «шут-дурак» был «совестью короля» (Sanders, 1978): «То посмеиваясь над ним, то льстя ему, а порой и упрекая его, шут использовал

юмор как нивелирующую силу, вносящую справедливость в решения короля». Шуту было позволено нарушать принятые в обществе правила вежливости и высказывать то, что не подлежало произнесению вслух; таким образом, шут обеспечивал разрядку напряжения в моменты, когда всеобщее благоговение перед авторитетом властелина становилось чересчур тягостным.

Искусство остроумно разряжать обстановку порой возвышало придворного шута почти до роли советника. Джек Пойнт в оперетте «Телохранитель короля» Гилберта и Салливена говорит:

Если представить горькую правду в веселом обличье, Мир охотно проглотит ее; Тот, кто желает внушить ближнему мудрость,

Должен позолотить философскую пилюлю.

Нетрудно представить себе президента США, читающего сатирический журнал «Нэйшнл Лэмпун» и попадающего под его влияние, или британского премьерминистра, принимающего во внимание позиции авторов сатирической кукольной телепередачи «Вылитый портрет». Комики нередко комментируют политические события. Например, вспомним эпизод из фильма Вуди Аллена «Бананы», где американский парашютный десант готовится к высадке в одной из центрально-американских «банановых республик». Один десантник спрашивает другого: «За кого мы сегодня сражаемся — за президента или за революцию?» Тот отвечает: «На этот раз ЦРУ решило не рисковать. Половина из нас будет сражаться за президента, а половина — за революцию».

Чтобы восстановить равновесие, комики наподобие Вуди Аллена часто прибегают к самоуничижению, благодаря чему зритель может испытать приятное чувство превосходства над ними. Они работают в системе образов, на одном полюсе которой стоит дурак, обеспечивающий нам чувство превосходства, а на другом — острослов, разоблачающий нашу глупость и тем самым принижающий нас. Придворные шуты всю свою жизнь ходили по краю пропасти: не вовремя сказанная или слишком оскорбительная шутка могла повлечь за собой изгнание и даже казнь. Элемент «глупости» был им необходим отчасти для того, чтобы уравновесить или снизить эффект остроумия: это спасало шута от гнева вышестоящих особ.

Хотя в наше время комиков, перешедших черту дозволенного, никто не казнит, но тем не менее общество может обрушить на них всю свою ярость. Чарли Чаплина, заподозренного в симпатиях к коммунизму, подвергли гонениям и вынудили покинуть Соединенные Штаты. Ленни Брюс, покончивший жизнь самоубийством в 1965 году, до того трижды попадал под арест за нарушение общественных приличий (а однажды даже был осужден и сидел в тюрьме). Одной из причин его бед действительно могло быть его вольное обращение с непристойной лексикой, но, по-видимому, более важ-

ную роль сыграли его политические убеждения, неудобные для властей (Paletz, 1990). Шоу Бенни Хилла было вычеркнуто из сетки телепрограмм, несмотря на высокий рейтинг и чрезвычайную популярность в США. В конце 1980-х годов сочетание «курортного» и «школьного» юмора с полуобнаженными юными красотками («ангелами Хилла») сочли «сексистским», несмотря на то, что самолюбие мужчин в этом шоу ущемлялось в не меньшей степени, чем достоинство женщин. Вскоре после этого Бенни Хилл умер от сердечного приступа.

Современные комики, подобно средневековым придворным шутам, нередко воплощают наши бунтарские стремления и жажду оригинальности, наше желание ниспровергнуть «священных коров». Они безответственны и непокорны, они не желают благоговеть и преклоняться перед властями и «системой». Неудивительно, что «система» время от времени наносит ответные удары, налагая цензуру или подвергая комиков наказаниям. По словам Макдональ-да (McDonald, 1969), юмор «подобен партизанской войне. Успех (а возможно, и само выживание) зависит от умения путешествовать налегке, наносить неожиданные удары и быстро отступать» (р. 160).

Впрочем, не все комики представляют угрозу для политического курса государства. Некоторые из них, подобно Бобу Хоупу, напротив, поддерживают власть (Paletz, 1990). Хоуп также может осыпать насмешками президентов и правительственные учреждения, но в «Утреннем шоу» на Си-би-эс (1987, 15 января) он признался: «Я никогда не захожу слишком далеко. Я только слегка покусываю, но никогда не пью кровь». Его шутки до такой степени безобидны, что на следующий день после выступления Хоуп может спокойно играть с президентом в гольф. Большинство его острот безличны, не затрагивают политических проблем и нацелены на такие общественные пороки, как, например, бюрократия или растрата государственных средств. Например:

Вы читали, что костюм астронавта стоит два миллиона долларов? Интересно, когда это НАСА успело нанять Гуччи?

Как и все, я исправно выплачиваю подоходный налог. Я хотел бы отдать должное нашим кинооператорам: ни в одном кадре невозможно заметить, что на мне нет рубашки.

Бобу Хоупу никогда бы не пришло в голову всерьез вредить политической и экономической системе государства, которое так хорошо о нем заботилось все эти годы. Он — кроткий придворный шут, чьи остроты укрепляют власть короля, устраняют мелкие недостатки в его правлении и объединяют весельем королевский двор.

Мотивы профессиональной деятельности комиков

Известна история о том, как некий француз пришел к психиатру и сказал: «Доктор, мне очень плохо. Я так несчастен! Не могли бы вы дать мне какое-нибудь лекарство?» Психиатр ответил: «Не нужны вам никакие лекарства, сходите лучше посмотреть на Грока (знаменитый клоун). Он вас развеселит, и вам станет лучше». «Я и есть Грок», — грустно сообщил пациент.

Хотя комики успешно смешат других людей, сами они зачастую чрезвычайно несчастные люди: одинокие, замкнутые в себе и неспособные увидеть комическую сторону такого положения дел. Образ несчастного шута нередко встречается и в реальной истории, и в искусстве (Пьеро, Риголетто, «Паяцы», Джек Пойнт), а также среди современных комиков. Спайк Миллиган страдает маниакально-депрессивным психозом и периодически нуждается в медицинской помощи. Тони Хэнкок много лет страдал алкоголизмом и депрессией и в конце концов покончил жизнь самоубийством в номере австралийского отеля. Ленни Брюс и Джон Белуши также, судя по всему, добровольно ушли из жизни. Во время судебного процесса по обвинению в уклонении от уплаты налогов обнаружилось, что Кен Додд несчастлив в личной жизни: он копил деньги и прятал крупные суммы у себя на чердаке, чтобы иметь наглядное доказательство своей влиятельности. Джон Клиз и Вуди Аллен обращались за помощью к психотерапевтам и в реальной жизни отличаются довольно мрачным взглядом на мир.

Разумеется, можно вспомнить и множество примеров вполне счастливых и довольных жизнью комиков; едва ли можно со всей уверенностью утверждать, что частота депрессивных состояний у представителей этой профессии превышает среднюю норму. Правда, Роттон Rotton, 1992) обнаружил, что деятели шоу-бизнеса в среднем умирают раньше, чем представители других проанализированных в его исследовании профессиональных групп. Однако, во-первых, этот факт не относился конкретно к комикам, а, во-вторых, нельзя утверждать наверняка, что причинами сокращения продолжительности жизни здесь являлись именно стрессы или самоубийства. Более убедительные свидетельства в пользу высокой подверженности юмористов психическим отклонениям приводит Джанас (Janus, 1975): 85% из его выборки комиков-мужчин в тот или иной период жизни обращались за помощью к психотерапевтам. И хотя контрольные данные о представителях других профессий в отчете Джанаса не приводятся, эти цифры выглядят достаточно высокими. Впрочем, С.Фишер и Р.Фишер (Fisher, 1981) по результатам прохождения комиками теста Роршаха не обнаружили у них клинически значимого уровня невроза.

Но если все же гипотетически допустить, что многие (разумеется, не все) комики склонны к депрессии, то можно ли выделить какие-либо специфические для этой профессии стрессы? Вполне вероятно, что они живут с постоянными мыслями о необходимости обновлять репертуар и быть готовым шутить и острить в любое время дня и ночи. Еще более важно, пожалуй, то, что комикам часто приходится зарабатывать популярность на собственных странностях и недостатках (например, тучность Оливера Харди, отталкивающая внешность Вуди Аллена, слабость Джона Бенни, женст-

венность Фрэнки Хоуэрда). Но, с другой стороны, если бы эти люди изо всех сил старались скрывать свои недостатки от окружающего мира, то их самооценка могла бы пострадать еще больше. Кроме того, не исключено, что здесь срабатывает эффект контраста: мы обращаем повышенное внимание на депрессию комика просто потому, что такое положение дел парадоксально (юморист как источник веселья не должен быть несчастным). Чтобы внести ясность в эти вопросы, необходимы дополнительные исследования.

Другое возможное объяснение связи между депрессией и комедией состоит в том, что люди, чувствующие себя несчастными, изначально склонны к роли шута. Профессия юмориста обеспечивает им прежде всего механизм для борьбы с собственной депрессией, а возможность смешить других людей воспринимается уже как второстепенное благо. Именно эту гипотезу проверяли С. Фишер и Р. Фишер (Fisher, 1981), пытаясь выяснить, что побуждает комиков «выставлять себя дураками». Эти исследователи пришли к выводу, что комики действительно озабочены главным образом тем, чтобы «отвести угрозу» от себя, а помощь другим людям (публике) в борьбе с их житейскими проблемами оказывается лишь побочным эффектом. Причинами возникновения такой установки у комиков Фишеры считают недостаток родительской заботы и защищенности в детстве: результатом этих лишений стало развитие чувства юмора как способа облегчить переживание болезненных и трагических событий. В тесте Роршаха комики тяготели к образам «милых чудовищ», «существ или предметов, которые кажутся страшными, плохими или уродливыми, но на самом деле хорошие». Если юмор как защитное средство оказывается эффективным, то человек избегает клинической депрессии или стресса; однако нельзя отрицать, что время от времени этот защитный механизм может ломаться.

Деятельность комиков может мотивироваться также поиском социального одобрения. Вуди Аллен называет две причины, по которым он избрал профессию комика: «эксгибиционизм и нарциссизм» и «потребность завязывать отношения с людьми и получать признание». Рано осиротевший и переживший в детстве трудные времена, Арт Бухвальд говорил: «Я рано понял, что нравлюсь другим, когда заставляю их смеяться». Дастин Хоффман, по существу, вторил Бухвальду, рассказывая, что в детстве юмор помогал ему привлечь к себе внимание в семье. Кроме того, еще мальчиком Хоффман обнаружил, что шутки эффективно умиротворяли отца, гневающегося на его проступки (Ва1е§, 1986). Уильям Клод Филдс в одну из редких минут серьезности признался: «...удовольствие, которое я доставлял им своими шутками, говорило мне, что по крайней мере на краткий миг они чувствовали ко мне любовь». Все эти свидетельства сходятся в том, что юмор помогал людям установить нормальные взаимоотношения с окружающими в тех ситуациях, когда они могли остаться изгоями. Джек Бенни не выдержал отдыха на Кубе из-за того, что местные жители не узнавали его.

Можно возразить, что каждому хочется быть любимым и что по той же причине бизнесмены стремятся делать деньги. Но против такого мнения свидетельствует тот

факт, что многие комики ведут уединенную, скромную жизнь и терпят неудачу в попытках завязать близкие отношения с людьми. Мы уже упоминали о Тони Хэнкоке, который умер в одиночестве в гостиничном номере. Два британских комика - Бенни Хилл и Фрэнки Хоуэрд, умершие в 1992 году, - жили в одиночестве (тело Хилла нашли только через несколько дней после его смерти). Кеннет Уильяме, утверждавший, что он по натуре весельчак, тем не менее избегал близких отношений с людьми (и даже мимолетных связей с женщинами). Единственным человеком, к которому он питал любовь, была его мать (Williams, 1985). При этом Уильяме отличался поразительной самовлюбленностью, граничащей с нарциссизмом. Джордж Мелли в опубликованной

вгазете «Санди Тайме» рецензии на автобиографию этого комика («Только Уильяме») отмечает: «...несмотря на то, что Уильяме прожил 60 лет в эпоху бурных исторических и социальных перемен, он не записал ни единой мысли о каком-либо постороннем, не связанном лично с ним предмете». Отчужденность великих клоунов образно и ярко описана Томасом Манном в «Признаниях Феликса Крулля»: «...монахи безрассудства, бегущие от всего мирского; причудливые гибриды человека и безумного искусства».

Разумеется, не все профессиональные юмористы остаются холостяками. С. Фишер и Р. Фишер (Fisher, 1981) сообщают, что 75% комиков из их выборки были женаты, а 20% — разведены. Вуди Аллен и Джон Клиз вступали в брак по нескольку раз, и

вих творчестве до некоторой степени отразились связанные с этим переживания. Главная тема Вуди Аллена — жизнь физически непривлекательного «вечного неудачника», пытающегося заинтересовать женщин своим остроумием (именно так с успехом поступает Аллен в реальной жизни). Клиз избрал для себя имидж чопорного, властного англичанина, морально искалеченного постоянной заботой о респектабельности, но в глубине души мечтающего вырваться на свободу (стать американцем или итальянцем) и предаться разгулу сексуальных страстей. Трудно избавиться от впечатления, что фрустрации и гнев комических героев Клиза как-то связаны с его собственным прошлым и чертами личности. Оба эти великих комика обращались за помощью к психотерапевтам, но, по-видимому, параллельно они были заняты своеобразной программой самолечения (эквивалент психодрамы), включенной в их комедийное творчество. Сложно оценить степень успешности этой стратегии в данных случаях, но несомненно, что юмор играет для них роль терапии, а исследования подтверждают, что в этом качестве он бывает достаточно эффективным.

Наконец, следует отметить, что не все комики завоевывают популярность демонстрацией своих слабостей, отчаяния и страданий. Некоторые, напротив, поразительно самоуверенны, напористы и даже проявляют садистские наклонности. Они унижают своих сценических партнеров и публику и выражают свои эмоции и предрассудки такими способами, которые бы в реальной жизни привели людей в ужас (более того, многие воспринимают игру этих комиков даже как оскорбление). Фил Силверс в роли сержанта Билко терроризировал свой взвод, а Роуин Аткинсон в роли Блэ- кэд-дера и Рик Мэйалл в роли члена британского парламента Алана Б'Старда в «Но-

вом политике» проявляют по отношению к окружающим их персонажам такую психологическую и физическую жестокость, что публика невольно морщится. Мэйалл утверждает, что, играя роли вроде Б'Старда, он тем самым избавляется от качеств, которые ненавидит в самом себе. «Во всех нас есть частичка Алана, — заявил он в интервью «Ти-ви Тайме» (1989, январь),—и, играя его, я стараюсь избавиться от этой своей частички».

Эндрю Дайс Клей — выдающийся образец стабильно популярного комика, нападающего на всех без исключения, в том числе и на свою аудиторию. Насмехаясь над заиками, горбунами и «тыквоголовыми лиллипутами с ножками, как у жучков», над стариками на ходунках, мешающими ему ездить в общественном транспорте, Клей в совершенстве выворачивает наизнанку все принципы «политкорректности». Еще одной постоянной мишенью для его нападок являются женщины, которых Клей описывает как «грязных потаскух, которым следует держать рот на замке, готовить обед и обслуживать своих мужчин». Затем он, как правило, обращается к какой-нибудь хорошо одетой даме из первого ряда и требует «оторвать от стула свою чертову задницу и показать всем свои чертовы титьки». Подобные манеры при всей своей опасности обычно вызывают у публики большой ажиотаж. В чем бы ни заключались личные проблемы Эндрю Дайса Клея, его невозможно назвать ни робким тихоней, ни депрессивным человеком. Интересно то, что благодаря своей харизме этот комик насчитывает множество поклонников даже среди тех социальных групп, которые он подвергает осмеянию (женщины, чернокожие и т. д.).

Юмор такого типа может ослаблять напряженность, давая вербальный выход подавленной агрессии, но он приемлем не для всех. Один шотландский «альтернативный» комик, отправившийся на гастроли в Канаду, завершал свои выступления словами: «Спокойной ночи, зоофилы». Однако в конце концов какой-то недовольный патриот из зала избил его до полусмерти.

ГЛАВА 8. СИЛА МУЗЫКИ

225 с.

Музыка играет важную роль в жизни большинства людей, доставляя удовольствие, обеспечивая им эмоциональную поддержку и душевный подъем. Люди, которых просят перечислить их интересы и хобби, обычно называют какое-либо связанное с музыкой увлечение; поэтому в ряду внепрофессиональных занятий музыка занимает наиболее почетное место. Исследование, проведенное среди студентов американских университетов, показало, что 28% опрошенных слушают музыку более пяти часов ежедневно. Более того, музыка занимает одно из ведущих мест в перечне основных жизненных ценностей множества людей: наряду с семьей и сексом она обычно стоит на шкале ценностей выше религии, спорта и путешествий. Музыкальные предпочтения настолько важны, что часто упоминаются в стандартных тестах на супружескую совместимость. Поэтому не удивительно, что психологи уделяют значительное внимание вопросу о том, почему музыка оказывает такое сильное влияние на человека.

Крайняя форма эмоциональной реакции на музыку получила название «трепета». Гольдштейн (Goldstein, 1980) описывает типичный «трепет» как «легкую дрожь, озноб или ощущение щекотки, обычно мимолетное и локализованное в области затылка». Более интенсивный «трепет» «длится дольше и может распространяться от точки возникновения вверх по коже головы вплоть до лица, вниз вдоль спины на переднюю часть тела, на грудь, живот, бедра и ноги. Он может сопровождаться появлением «гусиной кожи» (пилоэрекцией), а также всхлипами и вздохами с ощущением "комка в горле"» (р. 127). Гольдштейн изучил стимулы, под влиянием которых чаще всего возникает «трепет», и обнаружил их общую черту — «столкновение с чем-либо исключительно красивым или глубоко прочувствованным». Музыка возглавила перечень явлений, вызывающих «трепет»: ее упомянули 96% респондентов.

Гольдштейн предлагал десяти участникам эксперимента прослушать музыкальные фрагменты и сообщить о моменте возникновения «трепета». Паттерн ответов оставался удивительно стабильным при прослушивании одним и тем же человеком одного и того же фрагмента. Затем исследователь сделал подопытным инъекции налоксона и обнаружил, что у трех участников эксперимента эффекты «трепета» значительно уменьшились. Поскольку налоксон — химический антагонист опиатов, то Гольдштейн предположил, что переживание «трепета» под влиянием музыки может быть связано с выделением эндорфинов в мозге. Иными словами, музыка способна доставлять наслаждение, подобное тому, которое приносят вызывающие эйфорию наркотики. Данная глава посвящена психологическим механизмам, посредством которых возникает этот эффект.

Разумеется, существуют различные формы музыки, и принципы, применимые к классической музыке и джазу, вовсе не обязательно будут работать в случае рэпа и рока. В целом современная музыка характеризуется в большей степени гипнотическими танцевальными ритмами, чем гармонией, а ее поклонники придают большее значение не технике исполнителя, а его имиджу. И все же между современными и классическими формами музыки есть много общего. Важным элементом успеха, которого добился скрипач Найджел Кеннеди, стал его экстравагантный имидж, а Фредди Меркьюри, лидер поп-группы «Куин», был талантливым композитором. Итальянский тенор Паваротти поет в классическом стиле, но это не помешало ему попасть в число лидеров хит-парада популярных певцов. Его запомнили многие благодаря внушительному телосложению, бороде и неизменному носовому платку; ария в исполнении Паваротти была использована для заставки в телетрансляциях чемпионата мира по футболу.

Имидж играет важную роль в исполнении музыкальных произведений любого стиля. Однако существуют и немузыкальные факторы, такие, как харизма и групповая истерия, которых мы уже касались в главе 3, а также определенные приемы привлечения внимания публики, рассмотренные в главе 6. Данная же глава посвящена тому эмоциональному воздействию, которое производит сама музыка в чистом виде.

Эволюционные теории

По поводу эволюционных предпосылок исполнения и восприятия музыки выдвигались различные предположения; они детально изложены в работе Нэйдела (Nadel,1971). Здесь мы приводим лишь краткий обзор самых известных из этих теорий и критических отзывов на них.

Половой отбор (Дарвин)

Дарвин (Darvin, 1883) обратил внимание на то, что у большинства видов птиц самцы не только более красивы и более ярко окрашены, чем самки, но и оказываются более искусными певцами. Особенно это заметно в брачный период, когда самцы красуются и страстно поют перед самками. Исходя из этих наблюдений, Дарвин предположил, что в основе музыки и пения лежат ритуалы брачного ухаживания.

Эта гипотеза привлекательна тем, что и у людей пение нередко фигурирует в ритуалах любовного ухаживания («...музыка — пища любви». — Шекспир. «Двенадцатая ночь»). Более того, антропологи заметили, что почти во всех культурах именно мужчины изобретают и изготовляют музыкальные инструменты и сочиняют большую часть музыкальных произведений. На самом деле производство музыкальных инструментов идентифицируется с мужественностью почти в той же степени, как изготовление и употребление оружия. Большинство любовных песен обращено к женщинам, а

исполнение серенады — по крайней мере в Италии — стало одним из общепризнанных способов соблазнения.

Однако не менее очевидны и слабости этой «птичьей» теории эволюции музыки. При том, что у большинства видов птиц действительно поют только самцы, а связь пения с половыми гормонами, можно продемонстрировать тем фактом, что самка будет петь, если ей сделать инъекцию половых гормонов самца, встречаются и такие виды, самки которых тоже поют. Самки панамских крапивников не только вступают в дуэт с самцом, но и начинают петь самостоятельно чаще, чем самцы, а также с большей готовностью откликаются на пение. Да и вообще птицы слишком далеко отстоят от человека на эволюционном дереве и теория брачного ухаживания не объясняет, почему подавляющее большинство млекопитающих и приматов не производят звуков, похожих на музыку или пение. (Исключение составляют, пожалуй, гиббоны, вступающие в своеобразные вокальные дуэты в брачный период; любопытно, что эти обезьяны — одни из немногих приматов, образующих устойчивые брачные пары.) Другой недостаток теории Дарвина заключается в том, что исполнение музыки в человеческом обществе ни в коей мере нельзя назвать исключительно мужским занятием, хотя мужчин-композиторов гораздо больше, чем женщин. Женщины тоже сочиняют музыку, играют на музыкальных инструментах и поют достаточно часто; эти факты опровергают теорию, что музыка является главным образом инструментом для мужского любовного ухаживания. Кое-кто может возразить, что некоторые эстрадные певицы выходят на сцену скорее для того, чтобы на них смотрели, а не ради пения как такового; однако известно множество знаменитых оперных певиц, которые привлекают красотой своего голоса, а не наружностью. Нет сомнений в том, что женские певческие голоса бывают красивы сами по себе, безотносительно к внешности певицы.

Наконец, критики рассматриваемой теории указывали на то, что в современных племенных обществах религиозные песнопения, военные песни и колыбельные не менее популярны, чем любовные песни. Учитывая все эти возражения, следует признать, что предположение Дарвина о происхождении музыки из ритуала брачного ухаживания, при всей своей привлекательности и согласованности со многими наблюдениями, не дает исчерпывающего объяснения всем аспектам поведения и переживаний, связанных с музыкой.

229 с.

Эмоциональная речь (Спенсер)

Вторую теорию происхождения музыки (главным образом, пения) приписывают социологу викторианской эпохи Герберту Спенсеру Спенсер заметил, что когда мы волнуемся, то при разговоре повышаем тон голоса и растягиваем слова, а интервалы между словами становятся более четкими и регулярными. По мнению Спенсера, подобная перестройка речи под влиянием эмоционального возбуждения послужила основой для возникновения пения, а возможно — и музыки вообще. Представьте себе,