Билет 21. "Энеида" Вергилия. Эней как "человек судьбы" (по в. Топорову). Своеобразие эпического стиля Вергилия. Тема исторической миссии Рима и образ Августа в поэме.

"Энеида" — незаконченный патриотический эпос Вергилия, состоит из 12 книг, написанных между 29-19 гг. После смерти Вергилия «Энеида» была издана его друзьями Варием и Плотием без всяких изменений, но с некоторыми сокращениями.

Сюжет «Энеиды» распадается на две части: Эней странствует, затем воюет в Италии. На каждую из этих частей Вергилий отвел по шести книг. Первая половина поэмы тематически приближается к «Одиссее», вторая — к «Илиаде».

Начинается поэма с седьмого года странствия Энея, который продолжил свое плавание после похорон отца на Сицилии. На пути в Италию его и спутников застигает буря, устроенная Эолом по просьбе Юноны, ненавидящей троянцев. Все корабли Энея рассеяны, некоторые погибли. Только Нептун смог прекратить это буйство. Несколько кораблей пристают к какому-то берегу, останавливаются на отдых и печалятся о судьбе своих товарищей. Утром Эней отправляется обследовать местность, чтобы определить, куда они заброшены бурей. По дороге ему встречается мать в образе смертной женщины. Она уже побывала у своего отца – Юпитера и с обидой выговорила ему о том, что он не держит своего слова и закрывает перед Энеем Вселенную. Теперь она объясняет Энею, где он находится: «Это город тирийский, правит им Дидона, бежавшая из Тира после убийства мужа ее братом». Эней, окутанный облаком и невидимый для окружающих, вместе со спутниками приходит в город, где видит новый храм, на стенах которого замечает изображенную историю троянской войны. В храм входит царица, и к ней подходят спутники с кораблей, потерянных во время бури. Эней и Ахат выслушивают их рассказ об их испытаниях. Поняв, что царица относится к ним благожелательно, Эней выходит из облака и, обняв друзей, представляется Дидоне. Она приглашает всех во дворец и устраивает пир. Венера способствует возбуждению любви Дидоны к Энею. Во второй книге Эней на пиру рассказывает о падении Трои: о деревянном коне, о страшной смерти Лаокоона и его сыновей, о сражении троянцев и гибели многих из них. Его же мать – богиня вынуждает, спасая пенаты, взяв сына и отца, бежать. (Жена по воле богов покинула его). Эней со спасшимися спутниками направляется к горе Ида. О странствиях Энея рассказывается в третьей книге. Они построили корабли, отправились к соседним фракийским народам. Но по пути Эней узнает о судьбе одного из сыновей Приама, Полидора, посланного с золотой казной за оружием. Однако тот был убит фракийским царем, вставшим на сторону греков и захватившим казну. Троянцы повернули к другим землям и нашли там гостеприимный приют. Несколько раз они меняли пристанище, строили города, святилища. Вергилий первоначально мыслил изобразить плавание Энея одновременным со странствиями Одиссея и частично даже по одним и тем же местам, но затем отказался от этого плана. Четвертая книга наиболее сильная и патетическая, в ней рассказывается о любви Дидоны к Энею, о ее страданиях, так как она дала обет памяти любимого мужа, а теперь нарушила его. Между тем боги напоминают Энею о том, что он должен продолжить свой путь. Когда Эней об этом сообщает Дидоне, она умоляет его об отсрочке отъезда, но Эней со спутниками отплывает. Гордая царица проклинает его, а сама всходит наподготовленный костер и убивает себя мечом, некогда подаренным ей Энеем, за нарушение обета, а тело ее сжигают. Эней приплывает в Сицилию, устраивает игры в честь годовщины смерти отца, об этом мы узнаем из пятой книги. В сновидении к Энею приходит отец и передает ему волю Юпитера: Эней должен спуститься в подземное царство и узнать там свое будущее и будущее своего народа. Ему надо в Кумах найти Сивиллу и с ее помощью попасть в Тартар. Об этом повествуется в шестой книге. Здесь он снова встречается со своим отцом, погибшими друзьями, видит Дидону, узнает об ее смерти. Отец рисует будущее царство, славу потомков Энея и славу Рима: «Смогут другие создать изваянья живые из бронзы Или обличье мужей повторить во мраморе лучше, Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней Вычислят иль назовут восходящие звезды, – не спорю: Римлянин! Ты научись народами править державно – В этом искусство твое! – налагать условия мира, Милость покорным являть и смирять войною надменных!» Затем повествование переносится в Италию, куда прибывает Эней с троянцами. Царь Латин с радостью принимает Энея, он узнает в нем жениха, предназначенного оракулом его дочери. Но его жена Амата, подстрекаемая Юноной через богиню мести Алекто, выступает против Энея. Она на стороне Турна, которому раньше была просватана дочь Лавиния. Так начинается война. Восьмая книга: Эней отправляется по местам будущего Рима в поисках союзников. Его соглашается поддержать старый грек Эвандер, дает ему небольшое войско во главе с сыном Паллантом и советует обратиться к этрускам. В этой же книге Венера обращается к Вулкану с просьбой выковать Энею оружие. Вулкан готовит щит, который покрывает сценами грядущего – от волчицы, вскармливающей основателей Рима, до триумфа Августа. С девятой книги начинаются военные действия. В отсутствие Энея Турн окружает лагерь троянцев, Два молодых троянца отправляются известить об этом Энея, но, спасая друг друга, они погибают, так и не выполнив поручения. Однако для римлян понятие дружбы важнее всего. В десятой книге описывается возвращение Энея с союзниками. Завязывается сражение, в котором погибает Паллант, однако и Эней лишает жизни предводителей – союзников Турна. Одиннадцатая книга посвящена описанию похорон Палланта и обсуждению в Лациуме хода войны. Греки отказали латинянам в помощи, но они решили продолжать сражаться. В битве погибла предводительница вольсков Камилла, сражавшаяся на стороне Турна. Двенадцатая книга начинается с единоборства Энея и Турна, которое определяет исход борьбы. Юпитер так же, как и Зевс в «Илиаде», взвешивает на весах жребии сражающихся. Побеждает Эней. Еще раньше он заявлял, что он с женой и троянцами, построят новый город Лавиний и будут там жить. Юнона при условии, что троянцы смешаются с латинянами, переймут их язык, отказывается от преследования Энея и его потомков. Поэма осталась недоработанной, сам Вергилий считал, что ему нужно еще три года на ее завершение. Умирая, он просил поэму сжечь, но друзья убедили его, что Август не позволит это сделать. По свидетельству друзей, Вергилий согласился на публикацию, но без каких-либо изменений, доработок. Поэма «Энеида» у римлян пользовалась необыкновенным успехом. В этой поэме нашли отражения идеалы римского духа, благочестивое отношение к богам и беззаветная храбрость римского народа. Вергилий пользовался заслуженной славой и в средневековый период: в его произведениях христианские проповедники видели первые упоминания о Христе, о христианском учении. Конец содержания поэмы.

Своеобразие «Энеиды» в том, что каждая книга поэмы выделяется как отдельное произведение, с завязкой и развязкой и внутренним сюжетом; в то же время она органично «монтируется» в общее целое.

Вергилий занялся этим сюжетом по просьбе Августа, чтобы возбудить в римлянах национальную гордость сказаниями о великих судьбах их прародителей и, с другой стороны, для защиты династических интересов Августа, будто бы потомка Энея через его сына Юла, или Аскания. Вергилий в «Энеиде» близко примыкает к Гомеру; в «Илиаде» Эней является героем будущего. Само исполнение сюжета страдает общим недостатком произведений Вергилия — отсутствием оригинального творчества и сильных характеров. Особенно неудачен герой, «благочестивый Эней» лишённый всякой инициативы, управляемый судьбой и решениями богов, которые покровительствуют ему как основателю знатного рода и исполнителю божественной миссии — перенесения Лар на новую родину. Кроме того, на «Энеиде» лежит отпечаток искусственности; в противоположность Гомеровскому эпосу, вышедшему из народа, «Энеида» создана в уме поэта, без связей с народной жизнью и верованиями; греческие элементы перепутаны с италийскими, мифические сказания — с историей, и читатель постоянно чувствует, что мифический мир служит лишь поэтическим выражением национальной идеи. Зато Вергилий употребил всю силу своего стиха на отделку психологических и чисто поэтических эпизодов, которые и составляют бессмертную славу эпопеи.

«Эней как человек судьбы» по Топорову (Владимир Николаевич Топоров (5 июля 1928, Москва — 5 декабря 2005, там же) — русский филолог) : «Значение жизненного подвига Энея тем выше, что он сам создал себя и подготовил свое будущее с оглядкой, конечно, на все те знаки, которые судьба посылала ему и которые мог заметить и смысл их усвоить только такой человек, каким был Эней, и только в таких обстоятельствах, какие выпали на его долю. У Вергилия Эней взят преимущественно в середине его пути, в самом неопределенном и самом неустойчивом периоде его жизни, среди блужданий, напоминающих скорее хаотические метания, нежели путь, хотя отдаленная и по началу совсем неясная цель все-таки присутствует, но сама реальность ее еще не вполне принята сознанием. Эней кровно связан со своим прошлым, но реально этого прошлого уже нет, и он может прикоснуться к нему только в памяти. Память о Трое — одновременно и утешение и горькая печаль. Она мучительна и действует разлагающе, если видеть в Трое реальную опору, а в своем личном троянском опыте некое закрытое, самодовлеющее, завершенное и, следовательно, после ее гибели себя исчерпавшее пространство. Но эта память и созидательна, если этот опыт осмыслен до уровня идеи и в ней увиден тот ресурс, который берется с собой в путь и в известном смысле этот путь контролирует. Но прошлое, как бы там ни было, вошло в память и обогатило Энея опытом. С будущим еще хуже: у него его нет (или, вернее, в его обстоятельствах ни видеть это будущее, ни даже рефлектировать относительно его нет никакой возможности), оно не может стать частью интегрального опыта и жизненным ресурсом. Есть лишь грозящее гибелью настоящее, и оно, по сути дела, не жизнь. Запертый и прошлым и настоящим в пространство гибели, Эней, хотя бы только теоретически, может ждать спасения только со стороны будущего, которое, к счастью Энея, обнаруживает себя перед ним, оповещая его о себе разными знаками, и он даже в переживаемых им обстоятельствах находит в себе некий последний резерв, позволяющий ему заметить эти знаки и откликнуться на них, иначе говоря, вступить в спасительный контакт с будущим — и именно со своим будущим. Память о прошлом и внимание к знакам будущего, залог надежды — вот те два дара, которые и определяют путь Энея к будущему и одновременно контролируют его.

Если не входить в частности, Энею на этом пути приходится сталкиваться с тремя рядами факторов, от которых зависит успех пути и, следовательно, положительное решение задачи, ставящее Энея вровень с его судьбой. Эти три круга факторов — случай, воля богов и судьба — по природе своей внешне по отношению к человеку. Их роль в выработке стратегии поведения Энея различна, как различна сама природа этих факторов. Случай, действительно, «случаен», и это важно в том отношении, что он практически совпадает со своим собственным знаком как во времени, так и материально, вещественно. Из этого следует, что знаковый аспект случая играет минимальную роль, поскольку «потерпевший» от случая имеет дело с самим случаем как таковым и только; знак же случая до обнаружения случаем самого себя, как правило, не фиксируется, и поэтому он практически бесполезен для изменения поведения в целях подготовки к самому случаю. По этим же причинам бессмыслен, точнее, лишен практической целесообразности поиск причины случая: причина и следствие как бы совпадают друг с другом в единстве самого случая, подобно тому, как совпадают в нем же означающее и означаемое. Наконец, чаще всего случай обладает не слишком значительной «возмущающей» силой: скорее он — как подножка, которая вызывает спотыкание и промедление, сбой ритма и отклонения, но не отмену пути, избранного путником. Но в недобрую минуту нагнетение «случаев» на предыдущем отрезке пути способно произвести угнетающее воздействие, вызвать сокрушенную реакцию, уныние даже у жестко контролирующего свои эмоции и не склонного к расслаблению Энея.

Судьба в этом тройственном ряду выступает в «Энеиде» как макрофактор. как высший и последний суд «безличного» о человеке. Здесь она не зависит от человека, и его поведение не может изменить ее последнего слова, хотя сам человек, как Магомет к горе, может пойти навстречу судьбе. Поскольку судьба обнаруживает себя с очевидностью лишь в своем последнем слове о человеке, и (у Вергилия, по крайней мере) она не накапливает свое решение, не складывается постепенно, последовательно, суммирующе, — она неподвижна и тоже обнаруживает себя разом и целиком, в едином точечном хронотопе. В этом смысле и судьба оказывается, по сути дела, вне причинно-следственной зависимости (в другом варианте ситуация напоминает то, что описывается третьим постулатом Бора), но вместе с тем судьба — испытательница человека, и от того, как он выдержит это испытание, зависит не само слово судьбы, но готовность человека к встрече с нею. В предельном случае (и пример Энея из этой категории) такая готовность делает человека конгениальным его судьбе, позволяет ему вступить с нею в контакт и создает принципиально новую ситуацию: последнее слово судьбы о человеке уже не приговор, не акт жесткой детерминации, подчинения, по существу насилия или — осторожнее — не только приговор, но предоставление человеку права и возможности свободного выбора своей судьбы.»