забайкальская епархия 18 20 года

Февральская революция 1917 г., которую руководство епархии и духовенство встретили неоднозначно. Епархии пришлось в очередной раз присягнуть на верность Временному правительству и его представительному органу в Забайкалье-Комитету общественной безопасности. Епископ Мелетий не возражал и против того, что ряд священно- и церковнослужителей на местах вошел в эти представительные органы власти. Поскольку Забайкальской епархии предстояло работать в изменившихся политических условиях, перспективу вероятного будущего рассматривал состоявшийся в мае - июне 1917 г. съезд духовенства и мирян. Новое в его работе заключалось в том, что его приветствовали представители различных партийных групп, пригласившие представителей духовенства и мирян разделить их взгляды. Съезд высказывался за преобразование церковного управления на всех уровнях, за участие духовенства в работе политических партий, за отделение церкви от государства, сохранение духовно-учебных заведений, за участие духовенства в работе различных кооперативных организаций, за более активное участие женщин (вплоть до занятия должностей псаломщиков при церкви) в приходской жизни. На съезде большинство делегатов выразили довольно жесткое порицание духовенству, принимавшему участие в работе черносотенных организаций Забайкалья. Именно по этой причине Забайкальский областной КОБ дважды (в мае и ноябре 1917 г.) епископа Ефрема высылал за пределы Читы и Забайкальской области. В 1917 г. епархия пережила ряд довольно неприятных для себя моментов. Население довольно активно реквизировало церковно-монастырские земли и угодья, отказывалось содержать церкви и при-чты, лишало священно- и церковнослужителей приходских квартир. Хуже того - некоторые священники просто изгонялись из своих приходов, где инициаторами подобных акций часто выступали вернувшиеся с фронтов Первой мировой солдаты, молодежь, представители местной интеллигенции, властных структур. Но не все было так беспросветно темно в Забайкальской епархии в 1917 г. В ноябре Синод разрешил епископу Селенгинскому Ефрему вернуться на службу в Читу, с 1 сентября наконец-то открыла свои учебные аудитории для учащихся Читинская духовная семинария. Кроме того, согласившись под влиянием времени на некоторые структурные перемены (например, замену духовной консистории на епархиальный совет под председательством архиерея и с введением в него представителей от мирян), руководство Забайкальской епархии сохранило в неприкосновенности основное -духовенство, храмы, монастыри. Что касается душ и сердец прихожан, то за них еще предстояло побороться. Неприятным было то, что в декабре 1917 г. Забайкальский КОБ в очередной раз выслал епископа Ефрема за пределы области. В марте -августе 1918 г. Забайкальская епархия вынужденно существовала при Советской власти. Вполне естественно, что местные большевики в Чите и области проводили в жизнь мероприятия, инициированные СНК и ВЦИК РСФСР. Однако здесь Советская власть отнеслась к православному духовенству и церкви несколько толерантнее, чем в центре страны. Это выразилось в участии некоторых священников в работе органов исполнительной власти на местах. Правда, советские органы власти за время своего короткого существования в 1918 г. сумели закрыть все духовно-учебные заведения в Чите и домовые церкви, попытались завладеть (неудачно, правда) архивом бывшей духовной консистории. Кроме того, органы Советской власти на местах попытались закрыть ряд приходских и приписных церквей с последующей организацией в них жилья и реквизицией церковного имущества. В определенной степени была парализована деятельность епархии и ее руководства всех рангов. Так, епископ Мелетий не смог ни разу выехать из Читы для обозрения епархии, лишь один благочинный (из 28) сумел посетить четыре церкви. Все опасались за свою жизнь. Даже на епархиальный съезд духовенства и мирян (май—июнь 1918 г.) в Читу прибыла ровно треть делегатов от необходимого кворума. Свою лепту вносило и население: оно отказывалось материально обеспечивать принты, содержать храмы, придирчиво выбирало себе членов причтов, отвергая требовательных. В ряде мест закрылись церкви, поскольку них отсутствовали свечи, ладан, просфоры и др., нечем было отапливать помещения. Настраивали население против церкви и духовенства «революционные и противоцерковнонастроенные элементы», которых в городе и на селе хватало. В причтах ощущался недостаток священников и псаломщиков (9 и 23 соответственно): священники уходили «за штат» в надежде пережить «смутное время» или уезжали за границу, псаломщиков прихожане отказывались содержать по причинам материального характера. Много неприятностей Забайкальской епархии принесло стремление органов Советской власти ввести в области гражданский брак, отменив церковный. Епархия пыталась защитить себя, привлекая духовенство и верующих в различные общественные организации («Союз православных приходов» и др.), организуя различные крестные ходы. Советская власть реагировала на подобные мероприятия с известной жестокостью: так, крестный ход в Чите 19 июня 1918 г. (собрался с требованием освобождения днем ранее арестованных представителей духовенства) разогнали военной силой, что привело к гибели одной из работниц. В августе 1918 г. революционный трибунал в Чите вынесет довольно мягкие приговоры в отношении арестованных ими священников, диаконов и девяти прихожан. Все же в основной своей массе православные забайкальцы с симпатией относились к епархии, епископу, духовенству. «Гонителей церкви православной» было ощутимо меньше. Большинство приходов на 1919 г. прихожане гарантировали материальной поддержкой. Ограничения деятельности духовенства ощущались, однако не в той степени, как это имело место в Центральной России. Вероятно, власти учитывали менталитет забайкальцев, хрупкость своего положения в виду вероятности появления в Забайкалье чехословаков, Г.1У1. Семенова, японцев. Сами делегаты епархиального съезда 1919 г. заявили, что забайкальское духовенство «сравнительно мало пострадало от большевиков, хотя ими были применены все обычные методы утеснения религии, вплоть до осквернения церквей». Отмечалось и то, что во главе Советской власти в Забайкалье «стояли лица более или менее умеренные». В определенной степени Забайкальской епархии удалось перевести дух во время режима атамана Семенова, вернувшего ей прежний статус, привилегии. В конце 1918 г. - первой половине 1920 г. здесь вновь открывались приходские церкви, оживилась работа монастырей, духовно-учебных заведений, вернулся в расписание учебных дисциплин Закон Божий, возобновились инспекционные поездки по епархии епископа Мелетия и благочинных округов (их в епархии после реорганизации осталось 21 вместо прежних 28). Атаман Г.М. Семенов установил доверительные отношения с епархиальным архиереем, оказывал материальную и моральную помощь епархии, нуждавшейся в средствах. Вполне естественно, что и в своей армии он сумел организовать институт военного духовенства, формировали который (не без помощи епископа Мелетия) армейские священники А. Жукович и позже А. Русецкий. Военное духовенство пыталось воспитать в армии Семенова высоконравственное воинство, способное отвергнуть все аморальное. В армии регулярно читались лекции на духовно-нравственные темы, в чем преуспевало не только военное духовенство, но и монашество Забайкалья. На такие чтения привлекались не только рядовые, но и офицеры. Для сплочения всех священно- и церковнослужителей армии Семенова в мае 1920 г. в епархии создано было Братство военного духовенства. Забайкальское духовенство сотрудничало с местными военными властями. При штабе Забайкальского военного округа работало культурно-просветительное отделение осведомительного отдела. В июне 1919 г. Высшее Временное церковное управление (г. Омск) направило два циркуляра епископу Мелетию с предложением духовенству сотрудничать с осведомительным бюро. Таким образом, церковь брала на себя неблагодарное обязательство сообщать военным о настроениях деревни, вносить предложения по ослаблению большевистского влияния, распространять антисоветскую литературу. Создание осведомительных органов с участием духовенства в епархии началось в декабре 1919 г.: осведомительное бюро - при епархиальном совете, подотделы - в благочиниях, кружки - в приходах. Материал передавался духовенством в осведомительные отделы армейских подразделений, последние переправляли их в разведку. Начальники подотделов осведбюро при епархиальном совете получали за свою работу положенное жалованье. Епархия старалась поднять религиозно-нравственный уровень прихожан организацией различных религиозных обществ («Андреевский союз ревнителей веры православной», «Благовестническое братство», «Православное народное братство во имя Иоанна Предтечи»). Они организовывало самые различные мероприятия, включая чтения, духовные концерты и др. Часть духовенства Забайкалья разделяла взгляды атамана Г.М. Семенова, поддерживала его борьбу против партизанского движения, обозначившегося еще с конца 1918 г. Порицались те члены причтов и прихожане, которые не оказывали активного сопротивления большевикам; такие приходы предлагалось в наказание за это закрывать на 5-10 лет. Православные священники, диаконы и псаломщики оказывались и в составе даже партизанских отрядов, поскольку здесь, как и в армии Семенова, находилось много верующих. Погибших в боях с белыми партизаны хоронили со священником, по христианскому обряду, в ряде мест восстанавливали православные культовые здания: их уничтожали белые, заподозрив духовенство и население в симпатиях к красным. К слову сказать, командующего Забайкальским фронтом П.Н. Журавлева на похоронах 27 февраля 1920 г. в с. Зерен отпевал священник. Православное духовенство забайкальской епархии в годы Гражданской войны находилось под двойным давлением: каждая из сторон - белые и красные - подозревала его (иногда и обоснованно) в симпатиях к оппоненту, со всеми вытекающими отсюда последствиями по случаю военного времени. Именно это обстоятельство заставило часть священников, диаконов и псаломщиков уходить в Китай, чтобы спасти свою жизнь. Нельзя говорить о том, что забайкальская епархия при атамане Семенове жила в комфортных условиях. Так, духовная семинария работала трудно, поскольку ее площади занимали сначала лазарет, а затем военное ведомство; в 1919 г. семинаристы 3-го и 4-го курсов были призваны в армию. Уходя в свое время из Читы, юнкера-семеновцы увезли с собой солидное количество семинарского имущества. В армию были призваны и служащие епархиального совета, других ведомств епархии. В материальном плане духовенству завидовать не приходилось, несмотря на более или менее регулярное повышение жалованья кол-чаковским правительством. В 1919 г. это было еще терпимо, однако в 1920 г., в связи с экономическим кризисом в Забайкалье, их положение стало и вовсе незавидным. Кроме того, как и ранее, прихожане часто отказывались содержать духовенство. Дело дошло до того, что священники часто, в поисках материального благополучия, занимали чужие приходы. Епархиальный совет старался пресекать подобное, хотя часто утверждал священников-«чужаков» в понравившимся им приходах. Приходских церквей в 1918-1920 гг. открылось не много, поскольку епархиальный совет давал разрешение на это при условии письменного заверения от прихожан материально содержать причт всем необходимым. В 1920 г. вместе с отступавшими из Читы войсками атамана Семенова Забайкалье навсегда покинул епископ Забайкальский и Нер-чинский Мелетий, осевший затем в самом по тому времени русском городе Китая — Харбине. Вместе с ним ушли те представители духовенства, которые не принимали новой власти. Все они нашли свою новую службу в так называемых приходных церквях в Маньчжурии, районе Трехречья, Харбине, железнодорожных станциях. Новые испытания пришлись на долю Забайкальской епархии в годы существования Дальневосточной республики. Епархии трудно было без епископа в Чите, которого временно замещал епархиальный совет во главе с протоиереем С. Старковым. Власти ДВР постепенно организовали давление на церковь и духовенство Забайкалья. Изымался закон божий из расписания всех учебных заведений, его пришлось преподавать (и то только в Чите) в церквях между службами. Все учреждения и заведения социального обеспечения православной церкви государство забирало себе. Кроме того, вместо церковного в ДВР вводился гражданский брак. Архивы объявлялись государственным достоянием с передачей их министерству народного просвещения. По законопроекту о гражданстве 7 апреля 1921 г. церковь в ДВР отделялась от государства, чьи граждане могли исповедовать или нет религию. Духовенство изгонялось из ранее занятых квартир, государство реквизировало (под жилье и детский приют) часть площадей архиерейского дома, хотя ранее заявляло о недопустимости подобного шага. К сожалению, в Забайкалье имело место то, чего не происходило раньше: духовенство подвергалось различного рода нападкам со стороны агентов Госполитохраны ДВР, партийных работников, представителей власти, населения. Часть духовенства оказалась в тюрьмах по подозрению в сотрудничестве с режимом Семенова, причем некоторые оказались в заключении на территории РСФСР (в той же Иркутской губернии). Имели место в Забайкалье и случаи расправы со священнослужителями, монашеством на идейной основе и убийств с ограблением. В ряде сел засвидетельствованы покушения на клириков и их семьи, избиения и оскорбления, подбрасывание писем с угрозами. В Забайкалье закрывались монастыри, чьи насельники пребывали в «подвешенном состоянии». Им приходилось перебираться в Читу, где они селились на квартирах сочувствующих им горожан, старались держаться компактно. Лишь немногие из них добросовестно расстались с монашеством. Обстановка изменилась в лучшую для епархии сторону с хиротонисанием во епископа Селенгинского Софрония в апреле 1922 г. протоиерея С. Старкова. Архиерей наладил неплохой контакт с руководством ДВР, что позволило несколько смягчить отношения между государством и забайкальской епархией. Например, нескольким монастырям даже удалось вернуть конфискованное ранее властями республики денежные сбережения. Власти спокойно прореагировали также на организацию в епархии двух женских монашеских общин, функционирование пастырско-огласительного училища (появилось вместо духовной семинарии). В 1921 и 1922 гг. прошли очередные собрания (съезды) духовенства и мирян Забайкальской епархии. Подобные послабления со стороны властей носили временный характер. Законодательными актами правительства РСФСР и ДВР были однозначно решены вопросы о лишении юридической силы права всех религиозных учреждений на ведение актов гражданского состояния, об отмене преподавания религиозных дисциплин в учебных заведениях, духовенство не признавалось состоящим на государственной и общественной службе. После вхождения в ноябре 1922 г. ДВР в состав РСФСР правовое положение церкви и духовенства Забайкальской епархии стало определяться общим советским законодательством.