ПОНЯТИЕ «ДОВЕРИЯ»: ДОВЕРИЕ КАК УСЛОВИЕ СТАБИЛЬНЫХ СОГЛАСОВАННЫХ ДЕЙСТВИЙ И ЕГО ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ¹

Гарольд Гарфинкель

Перевод В. Г. Николаева

Garfinkel H. A Conception of, and Experiments with, “Trust” as a Condition of Stable Concerted Action //

Harvey O. J. (Ed.) Motivation and social interaction. Cognitive determinants. — N. Y.: Ronald, 1963. — Р. 187-238.

Объясняя устойчивость и преемственность свойств согласованных действий, социологи обычно отбирают некоторый набор стабильных черт организации деятельностей и занимаются поиском переменных, вносящих вклад в их стабильность. Альтернативная процедура оказалась бы более экономичной: начать с системы, обладающей стабильными чертами, и задаться вопросом, что бы можно сделать такого, чтобы создать проблему. Операции, которые необходимо было бы выполнить для производства и поддержания аномийных черт воспринимаемых сред и дезорганизованного взаимодействия, должны кое-что рассказать нам о том, как обыденным и рутинным образом поддерживаются социальные структуры.

Точка зрения

Решение Парсонса (1953) инкорпорировать всю целостность общей культуры в суперэго имеет в качестве своего очевидного интерпретативного следствия то, что способ, посредством которого [:126]организуется система деятельностей, означает то же самое, что и способ, посредством которого производятся и поддерживаются ее организационные характеристики. Структурные феномены, такие, как распределение доходов и родов занятий, семейные упорядочения, классовые страты и статистические свойства языка, являются эмерджентными продуктами обширной суммы коммуникативной, перцептуальной, мыслительной и прочей «приспособительной» работы, посредством которой люди, действуя сообща и сталкиваясь «изнутри общества» со средами, с которыми общество их сталкивает, устанавливают, поддерживают, восстанавливают и изменяют социальные структуры, являющиеся сборными продуктами темпорально расширенных курсов действия, направленных на эти среды, какими люди их «знают». Одновременно эти социальные структуры являются также и условиями согласованного управления людей этими средами ².

Эту концепцию можно переформулировать в виде нескольких правдоподобных допущений, на которых и основывается описываемая здесь программа.

1. Организационные и операциональные свойства согласованных действий в значительной степени определяются всем тем, что личный состав системы трактует в качестве актуальных и потенциальных внешних проявлений воспринимаемо нормальных событий их межличностных сред и отношений взаимодействия.

2. Человек отвечает не только на воспринимаемые поведение, чувства, мотивы, взаимоотношения и иные социально организованные черты окружающей жизни, но — что более релевантно для целей этой программы — столь же отзывчив и к воспринимаемой нормальности этих событий. Под «воспринимаемой нормальностью» событий я имею в виду воспринимаемые формальные черты, которыми обладают для воспринимающего лица события среды как случаи некоего класса событий, т. е. ихтипичность; их «шансы» произойти, т. е.вероятность; ихсопоставимость с прошлыми или будущими событиями; условия их осуществлений, т. е.каузальную текстуру; их место в некоем наборе взаимоотношений «средства—цели», т. е.инструментальную эффективность; и их необходимость в соответствии с естественным или моральным порядком, т. е. моральнуютребуемость.[:127]

3. В случаях расхождений между ожидаемыми и актуальными событиями люди включаются в многогранную перцептуальную и мыслительную работу, посредством которой такие расхождения «нормализуются». Под «нормализацией» я понимаю восстановление воспринимаемо нормальных ценностей типичности, сопоставимости, вероятности, каузальной текстуры, инструментальной эффективности и моральной требуемости.

4. Случаи «неприятного сюрприза», как и работа по их нормализации, не происходят ни идиосинкратически, ни независимо от рутинизированных социальных структур группы. Такие случаи и такая работа не только детерминируются рутинизированными структурами, но и детерминируют их.

5. Устойчивость, непрерывность, воспроизводимость, стандартизация, единообразие социальных структур — т. е. их «стабильность» во времени и вопреки изменению действующего персонала — являются эмерджентными продуктами тех воспринимаемо нормальных ценностей межличностных событий, которые члены группы пытаются своими приспособительными деятельностями поддержать.

6. Примирение стабильных черт социальных структур, с одной стороны, с трактовкой межличностных сред, «видимых изнутри», — с другой, рекомендуется проводить с помощью двух теорем, которые эксплицирует систематическая теория Парсонса (1961): (а) социальные структуры состоятиз институционализированных образцов нормативной культуры; (б) стабильные черты социальных структур как скоплений согласованных действий гарантируются мотивированным согласием с законным порядком.

Наша задача — узнать, что требуется предпринять членам группы, имеющей стабильные черты, для того, чтобы произвести воспринимаемые среды событий, являющиеся «специфически бессмысленными». Этот термин, позаимствованный мною у Макса Вебера (1946), обозначает такие события, которые воспринимаются членами группы как нетипичные, каузально неопределенные и произвольные в своем протекании, лишенные релевантной истории или будущего, характера средств или моральной необходимости.

В идеале, т. е. в терминах, согласующихся с такой теорией социальной организации, как, например, у Дюркгейма (1951), поведенческие состояния, сопровождающие воспринимаемые среды [:128]с такими свойствами, состояли бы в тотальном прекращении деятельности. Кроме этого идеального конечного состояния, человек должен был бы сталкиваться с такими поведениями, как замешательство, нерешительность, внутренний конфликт, массивная неконгруэнтность, психосоциальная изоляция, обостренная общая тревога, потеря идентичности и различные симптомы деперсонализации. Короче говоря, он столкнулся бы с тем, для обозначения чего Пол Шилдер (1951) придумал блестящее выражение «амнезия социальной структуры». Дезорганизованные черты социальных структур должны соответственным образом варьировать. Острота этих эффектов должна изменяться в прямой зависимости от принудительных приверженностей людей, т. е. тех условий, которые гарантируют мотивированное согласие с легитимным порядком. Такая приверженность проявляется изнутри вовне как схватывание «естественных фактов жизни в обществе» и их подтверждение. Поскольку такие «естественные факты жизни», т. е. общая культура, описываются с точки зрения члена как мир, знаемый и принимаемый на веру сообща с другими членами, то острота этих эффектов должна варьировать независимо от личностных характеристик, какими они воспринимаются и выявляются большинством конвенциональных механизмов оценки личности.

Разрабатывая программу, на которой базируется эта статья, я руководствовался представлением о том, что аномийные состояния в ходе рутинизированных действий мимолетны, непродолжительны и неравномерно распределены как в биографии взаимодействий того или иного человека, так и между социальными структурами. Я ищу такие операции, которые будут повышать и регуляризовывать частоту и длительность таких состояний так, чтобы их появление можно было убедительно обнаруживать с помощью грубых методов непосредственного наблюдения.

Что можно сделать со сценой событий, чтобы произвести для некоего человека такую ситуацию, в которой он был бы неспособен «схватить», что собственно происходит?