Результаты анализа и размышление над иными возможными методами борьбы.

Рассмотрение текущей практической и законодательной ситуации, а так же существующих проблем в области борьбы с негативным контентом показывает, что эта борьба не может быть сведена только к запрету и удалению тех или иных сведений техническими средствами в соответствии с законами какой-либо страны. В условиях всё нарастающих объёмов информации определение типа потенциально опасного контента, его законодательное выделение и запрещение, а после защита граждан от него кажется крайне сложной во многих случаях. Негативную информацию можно метафорически сравнить с болезнью: возможно ограничить один рассадник заразы, изолировать в специальных больницах заражённых, можно даже ввести карантин для целого города — но никак не получится помещать каждому человеку ежеминутно сталкиваться с патогенными и потенциально патогенными микроорганизмами. Чтобы добиться по-настоящему постоянных успехов, нужно говорить не об ограничении, а об иммунитете, не о защите людей информационной эры от информации, а о выработке способностей обращаться с ней, не позволяя ей стать вредным контентом. В конце концов, работать с людьми, ничуть не изменившимися за последние тысячи лет, куда проще, чем со средствами передачи информации, видоизменяющимися постоянно. Да и объёмы работы разнятся: если абсолютный прирост населения постоянно падает, то прирост информации — только растёт.

Гуманитарные методы обезвреживания потенциально негативного контента.

Следует изначально оговориться, что, за исключением случаев авторского права и государственных тайн, истинная информация не должна признаваться ни незаконной, ни вредной. Осознанное введение граждан в заблуждение не может быть политикой современного государства: это путь диктатуры, а не демократии, цензуры, а не борьбы с негативным контентом. Такие методы подрывают доверие к организациям, борющимся с негативным контентом, сводят их труд на нет с течением времени. Существует, конечно, вопрос особенностей развития детей, но тут можно сказать, что если некая информация повсеместно распространена, то попытки скрыть её только подорвут доверие к воспитателю; если же информация не распространена, то она скрыта от детей самим фактом своей редкости: среди гигантских массивов данных найти что-либо редкое без специализированного запроса весьма сложно. Также существует множество инструментов, с помощью которых родители, в случае особых рисков для конкретного ребёнка, могут попытаться ограничить его доступ к информации из сети.

В остальном же борьба с негативным контентом чаще всего состоит из борьбы против обмана или невежества: наказание явной лжи-клеветы, прекращение слухов, искажающих информацию о событиях в целях создания паники, ограничение деятельности организаций, пропагандирующих очевидно вредные политические и религиозные идеи под видом истинных и общественно полезных, и так далее. Можно бороться, запрещая распространение негативного контента, а можно — распространять контент полезный. Разумеется, одно не исключает другого, но второе кажется во многих областях более перспективным: вместо того, чтобы просеивать гигантские объёмы данных в поисках вредных, потребуется только обеспечить лёгкость нахождения данных полезных, противоречащих негативным. Ложная информация, про которую известно, что она ложна, уже не так опасна; она не вызывает ажиотажа и потому не тиражируется столь широко; в конце концов она будет «запрещена» сама собой — просто потерявшись среди других данных. Отчасти такой подход используется уже сейчас: так, предоставление своевременной и объективной информации о ситуации в стране и деятельности правительства даёт гражданам уверенность в завтрашнем дне и доверие к власти, и его намного легче реализовать, чем фактический запрет всех социально опасных слухов; просветительская деятельность плодотворней, чем борьба с последствиями невежества.

Далее последуют несколько соображений о мерах, которые могли бы быть эффективны при таком «позитивном» методе борьбы с негативным контентом.