Imperium Romanum – Римская империя.

(лат. Imperium – полнота власти, полномочия).

К I веку до н.э., Древний Рим, благодаря захватническим войнам, превращается в огромное по своим размерам государство. Но ни одно государство не может существовать только силой своего оружия (силою непобедимых римских легионов). Политическая и религиозная раздробленность Рима вызывает потребность в единстве, духовном единении победителей и побеждённых. И созданный Августом «культ императора», направленный к единению Рима и завоёванных провинций становится религиозным сакральным оправданием римской власти. Единодержавие и «императорский культ» не только предотвращают на многие столетия распад римского государства, но и во многом подготавливают языческий мир к принятию христианства.

Необходимо отметить, что хотя в Древнем Риме до эпохи Августа светская власть в лице преторов (Praetor), а позднее консулов (Consul), и жреческая власть в лице верховного жреца (rex sakrorum) были разделены (согласно т. н. «обычаю предков» (mos majorum) и, основанному на нём римскому праву), жречество активно влияло на политическую жизнь. Так, «произведённый над гражданином обряд проклятия (sacratio), лишал его покровительства законов». (Мелихов. Культ, с. 7 – 8).

Жречество было в Древнем Риме не особым потомственным сословием (ordo), как, например, в Иудее, а выборной должностью ( ). Жрецы были государственными чиновниками ( ). Таким образом, религия в Древнем Риме всегда была делом государственным, а не нравственным или философским. Форма в ней преобладала над содержанием (Мелихов, с. 8). Языческая религия римлян не диктовала какие-либо нравственные нормы и не объявляла себя носительницей высшей Истины.

Мнимое разделение между светской и «религиозной» властью окончательно исчезло в I веке. Уже римский диктатор Гай Юлий Цезарь (100 – 44 г. до Р.Х.) принял титул «великого понтифика» (pontifex maximus).

Но главную роль в становлении великого «Римского имперского мифа» (настоящего «нового мирового порядка» для античной цивилизации) сыграл его внучатый племянник и приёмный сын, ещё при жизни провозглашённый Цезарем наследником, Гай Октавий (известный так же под именем Октавиан). Он вошел в историю как Император Цезарь Август (Imperator Caesar Augustus) (с 27 г. до Р.Х.) (Годы жизни 63 – 14 до Р.Х.). На латыни «август» значит «возвеличенный», «благословенный». В 31 г. до Р.Х. Октавиан победил Марка Антония (82 – 30 до Р.Х.) и Клеопатру (69 – 30 до н.э.) в морской битве при Акции (Actium) и стал единоличным властителем Рима. Август положил конец «эпохе Республики» и гражданским войнам, установил режим Принципата, principatus ( 1 – 3 вв. н.э.). Титул princips значит первый. Август открыл последний – самый блестящий период древнеримской истории – эпоху Римской Империи (

1

Imperium Romanum).

2

Сорок четыре года правления Октавиана Августа стала эпохой возрождения древних римских культов. Август восстановил 82 языческих храма. При нём древняя языческая религия римлян, за годы гражданских войн пришедшая в упадок, превратилась в основу национального самосознания и «предмет гордости». (см.: Ист. яз. Европ, стр. 104).

Вершиной религиозной политики Августа стали Секулярные игры (ludisaeculares) 17 г. до Р.Х., посвящённые «подземным божествам» Плутону и Прозерпине и проводившиеся по древней традиции каждый «век» («saeculum»). Это был своеобразный ритуал очищения и освобождения от беспорядков и гражданских войн республиканской эпохи, хаоса прошлого. «Сам Август был приверженцем Аполлона, олицетворяющего солнце и дарующего культуру варварским народам» (Ист. Яз. Евр. С. 106). Церемонии и жертвоприношения языческим богам – символизировали мир, порядок и величие и должны были сплотить римский народ (populus romanus). Поэт Гораций по заказу Августа написал специально к играм «юбилейную песнь» (CarmenSaeculare).

Юлий Цезарь, убитый заговорщиками в 44 г. до Р.Х., был посмертно обожествлён (обожествление – «апофеоз»), а Август, как его наследник и приёмный сын стал называть себя «сыном бога» (см.: Ист. Яз. Евр. С. 107). При Августе императора провозгласили «отцом отечества», а в честь его «гения»стали совершать жертвоприношения.

После Секулярных игр 17 года до Р.Х. властителя стали отождествлять с самим государством, его гений рассматривали как нумен ( от лат. «numen» – безличная божественная сила). «Нумен императора» стал считаться невидимым защитником и покровителем государства.

В Восточных провинциях ещё со времён Александра Македонского в императоре видели бога. Однако, в случае свержения или отречения от престола, «божественность» его исчезала.

Август, вслед за Цезарем, упрочил традицию, по которой император становился верховным жрецом римской языческой религии – «великим понтификом» (pontifex maximus). Важное место занимал в римской религии и «культ гения Августа» (от лат. «Genius» - покровитель, защитник семьи, государства). Выступление против него стало рассматриваться не только как вызов небу (богам), но и как политическое преступление.

Период правления Августа ещё при жизни получил название «Золотого века». Август приблизил к себе многих новых проповедников морали - поэтов, ораторов, историков, которые воспевали и идеализировали древнюю римскую простоту – «мать всех добродетелей». При дворе Августа его приближённый Меценат (ум . 8 г. до н. э.) образовал кружок придворных поэтов, в который, в числе других, входили великие римские поэты Флакк Квинт Гораций, (Horatius Flaccus, 65 – 8 до н.э.) и Публий Вергилий Марон (P. Vergilius Maro, 70 - 19 до н. э.). Последний был автором знаменитой поэмы «Энеида», ставшей национальным эпосом римского народа. Поэма повествует о легендарном прародителе римского народа, основателе Рима, предке Августа троянском герое Энее (Aineias), сыне богини Венеры и Анхиза. Эней изображается носителем староримских добродетелей - верности долгу, благочестия, прямодушия и храбрости. Вергилий воспевает высокое предназначение римлян:

«

3

Римлянин! Ты научись народами править державно –

В этом искусство твоё! – налагать условия мира,

Милость покорным являть и смирять войною надменных»

И далее:

«Август Цезарь, отцом божественным вскормленный снова

Век вернёт золотой на Латинские пашни …»

Вергилий видит в правлении Августа вершину римской истории, возвращение «Золотого века», возвращение к суровым правам и благочестивым обычаям предков. Победу Августа при Акции Вергилий истолковывает как торжество Рима - воплощения порядка и божественной гармонии, над Востоком - олицетворением тёмных сил хаоса и мрака. (см. об этом: Шифман. С. 153 – 154).

Поэма Вергилия « Буколики» воспевает «блаженную страну Аркадию» и идиллическую добродетельную жизнь на лоне природы, вдали от развращённого города:

« Трижды блаженны, – когда б они счастье своё сознавали! - Жители сёл».

«Вера в богов, и отцов уваженье. Меж них Справедливость

Прочь с земли уходя, оставила след свой последний».

(цит. по Шифману. с. 151).

4 эклога другой знаменитой поэмы Вергилия «Буколики» (от греч. bukolos – пастух, пастушеская поэзия) заключает в себе знаменитое пророчество о рождении божественного младенца и начале «Золотого века».

«За сорок лет до Рождества Христова Вергилий писал:

Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,

Сызнова ныне времен зачинается строй величавый.

Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство,

Снова с высоких небеc посылается Новое Племя.

К Новорожденному будь благосклонна, с Которым на смену

Роду железному род золотой по земле расселится».

Вергилий не дожил до того дня, когда Август, по статусу императора и первосвященника, открыл в Риме, на Капитолийском холме, в ночь с 31 мая на 1 июня 17 года до н.э. храмовые торжества и жертвоприношения по поводу наступления Нового Века. Римляне самого Августа отождествляли с пришедшим в мир Сыном Божиим. "Бог послал нам Спасителя, - говорилось в одной из культовых языческих надписей, посвященных обожествленному Кесарю. И даже: "Ныне евангелие (т.е. благая весть) о рождестве бога исполнилось"... (цит. по: Лисовой Н. Годы Благодати.).

Христиане стали связывать это пророчество Вергилия с рождением Иисуса Христа. А изображения Вергилия помещали в притворах древних византийских храмов. И действительно, здесь все, как в Евангелии, - за сто лет до написания Евангелия. Кончился «круг последний» – историческая и космическая эпоха язычества. Начинается «новый круг» – и даже «новый строй» времени. Приходит Дева, приближается небесное («сатурново») царство. Посылается с небес Сын Божий («новое племя», «Новорожденный»), а с ним наступает на земле вместо железного века век золотой.

Огромное значение для понимания «Римского имперского мифа», его идеологии и культуры имеет и исторический труд Тита Ливия(59 – 17 до н.э.) «История Рима», в котором воспеваются исконные римские добродетели – верность, постоянство, самопожертвование, скромность, доблесть, красота и умеренность.

Для укрепления «культа императора» Август основывался на древнем римском веровании в гениев ( ) и манов (dimanes). Римский грамматик и риторСервий(Servius, ок. 400 г. от Р.Х.), автор известных комментариев к произведениям Вергилия, определяет гений как «божество, прирождённое месту, вещи или человеку». (Мелихов. Культ. С.14). Со словами молитвы «manegeni» (добрый гений) к нему обращались римляне – мужчины. Покровительницей женщин была Юнона (Junona) – высшее женское божество. Под влиянием греческого философского учения о двойственности божественной природы гениев начинают разделять на добрых и злых. (Мелихов, с.15). Особое значение имел гений главы семьи. Его имя употребляли при клятвах. «Неограниченный монарх мог считаться хозяином государства, подобно тому, как отец считался хозяином семьи. Поэтому и клятва именем императора признавалась самой священной» (Мелихов, с.15).

В

4

ажную роль в развитии «культа императора» сыграла народная вера римлян в загробную жизнь, поклонение духам умерших предков. Души умерших (diManes), б

1

1

1

1

оги-родители (deiperentum) находятся в состоянии вечного покоя и подобны богам. К ним обращались с молитвами и прошениями.

Но, безусловно, наиболее глубокое влияние на формирование «культа императора» оказали религиозные и политические традиции Востока, прежде всего Египта и эллинистического средиземноморья. Первоначально культ правителя или властелина возник в Египте ещё несколько тысяч лет назад. Фараон считался воплощением бога Гора. Его восшествие на престол рассматривалось как сакральное сотворение мира заново. Обожествление (апофеоз - ) царей Египта стало образцом для эллинистического царя-бога (Александра Македонского). Династия Птолемеев в Египте присвоила себе свойство Сотера (греч. Soter– спаситель). Господствует представление, что царь (rex), явившись в мир, должен спасти его. В последствии слово «спаситель» стало почётным титулом римских императоров. В Риме в 42 г. до н.э. Юлий Цезарь посмертно был объявлен Божественным Юлием (DivusJulius). Октавиан при жизни в 27 г. до н.э. объявлен «Августом» (« возвышенным богами»). В восточных провинциях он почитался как спаситель (Soter).

Ещё македонский царь Александр Великий (лат. Alexander– защитник мужей, 356 - 323 до н.э.) после покорения Египта посетил святилище Аммона западнее Мемфиса, где был обожествлён. Вслед за Египтом и Востоком божественность Александра признают завоёванные им греческие полисы (города). Оракулы провозглашают его сыном Зевса, а народ чествует как величайшего из богов. Эллинистические цари - наследники Александра также при жизни провозглашали себя богами. Они выбивали на монетах слово(греч. Бог) и воздвигали себе алтари.

В Древнем Риме истоки «Культа Императора» можно усмотреть уже при Юлии Цезаре. В 48 г. до н.э. после битвы при Фарсале почитаемый уже как полубог (). Цезарь, ведущий свою родословную от Энея – сына богини Венеры, сооружает храм в честьVenusGenetrix- родоначальницы рода Юлиев. В храме Квирина (Quirinus) ему воздвигли статую с надписью «непобедимому богу» (греч.). Сенат постановил, чтобы Цезарь носил золотую корону как у богов, а вскоре он провозглашается Юпитером Юлием (JuppiterJulius).

После убийства Цезаря и его посмертного обожествления все претенденты на единоличную власть стали требовать к себе божественного почитания. Секст Помпей (73 – 35 до н.э.), сын знаменитого полководца Помпея Великого (106 – 48 до н.э.) называет себя «сыном Нептуна», Антоний – потомком Геркулеса. Антоний и Клеопатра, после брака в Египте стали почитаться как Осирис и Исида. А их дети как Гелиос (лат. Sol) и Селена (лат.Luna). Более осмотрительный Октавиан скромно называл себя «первым гражданином республики» (princeps).

После смерти Августа его супруга (Ливия) стала жрицей нового Divus, приняв имя Августа и ряд почётных титулов: мать отечества (materpatriae), родоначальница мира (genetrixorbis) и др.

И

5

мператор Тиберий учредил в честь Августа жреческую коллегиюSodalesAugustales(“собратьев Августа“), построил храм и учредил особого фламина в честьDevusAugustus. Оскорбление божества императора каралось смертью. Например, таким преступным кощунством считалось переменить одежду или ударить раба у статуи императора.

Императоры недостойные (Тиберий, Калигула, Нерон) не удостоились сенатом чести апофеоза. А император Домициан даже был осуждён на забвение (demnatiomemorial) и его имя стиралось с надписей. Любопытно, что именно Домициан первый при жизни приказал называть себяDominusetDeus(господином и богом). Обожествлены были императоры Веспасиан, Тит, Нерва, Траян, Гадриан, Антонин, Марк Аврелий.

К концу IIIв. изобретается высшая форма апофеоза – от-sacratissimus, т. е. Священнейший. ( с. 29).

В культе императора различают 2 стороны:

1. Воздаяние почестей императору при жизни, основанное на почитании гения человека.

2. Обожествление после смерти (consecratio,- апофеоз), основанное на вере в божественность души после смерти.

Важным способом поклонения служили изображения и храмы. Статуи императора помещались untersimulacradeorum(среди изображений богов). Изображения императоров с сиянием вокруг головы –coronaradiataхранились среди семейных святынь.

Образцом апофеоза (греч.– обожествление.) послужило обожествление Августа в 14 г. н. Э. После торжественного погребения тела, восковое изображение императора участвовало в торжественной процессии, направляющейся на Марсово поле, где проходил обряд сожжения. Из костра вылетал орёл в знак того, что душа умершего переселялась на небо, что было символом обожествления. По окончании церемонии император становился Divus,sideribusreseptus. Слово «divus» значит «обоготворённый», т.е. человек, покинувший землю, чтобы стать богом, в отличие от слова «deus», обозначавшего того, кто всегда был богом. (см. Малехов. Культ, стр. 31).

Начиная с 29 г. до н. Э в честь императоров строились храмы, которые, так же, как и статуи имели статус убежища (asulum). В честь императоров учреждались игры, а их дни рождения считались государственными праздниками. (там же с. 31).

“Культ императора” и гонения на христиан.

“Бога бойтесь, царя чтите”. Iпосл. Ап. Петра, гл. 2; ст. 17.

Отношение христиан к власти императора подробно рассматривается в древнецерковной письменности I–IIIвв. Иисус Христос учил в притчах воздавать Кесарю Кесарево, а Богу Божие и христиане не могли признать императора богом, но признавали их власть и молились об их благополучии. «Христиане отказывались клясться гением императора, ибо гений есть демон, т. е. Ложное божество». (см.: Мелихов. Культ, стр. 35).

Литература.

1. Аверинцев С.С. Вергилий. // Поэты. М. 1996.

2. История языческой Европы. М. 2000.

3. Мелихов Культ императора в Древнем Риме. Харьков. 1912.

4. Шифман И. Цезарь Август. М. 1990.

4. Древнееврейские истоки христианской культуры. Монотеизм. Мессианизм. Историзм. Эсхатологизм. «Священный космос» греков и «священная история» евреев.

Литература: Пигалев А.А. Культурология. Волгоград. 1999; Аверинцев С.С. «Древнееврейская литература». // История всемирной литературы. Т.1. (гл. 4);

Древнееврейская культура.

Палестина – узкая полоска земли вдоль средиземного моря.

Библия (греческая biblia – книги) – священные тексты древних евреев.

Ветхий Завет – мистический союз, договор между Богом и человеком.

Библия включает тексты, написанные с XII в. по II в. до н.э. (древнееврейский и арам. Язык).

Древние евреи различали в ней:

Тора – Моисеево Пятикнижие –законодательство.

Пророки – древние хроники.

Писания – поэтические и прозаичные жанры.

Первоначально в Месопотамии евреи были кочевники, скотоводы ( типичная патриархальная община).

Старший патриарх – Аврам (евр. “отец великолепен”) – родился в г. Уре в I-ом тысячелетии до н.э. – потомок Сима, сына Ноя – семит. Бог явился Авраму в возрасте 75 лет (см. Бытие 12, 1-3) и велел идти в землю Ханаанскую, землю обетованную – Палестину. Там жили потомки Хама – хананеяне. Второе явление Бога Аврааму в виде 3-х странников (Троица). Авраму – уже 99 лет, Саре – 89 – предсказание о рождении сына через 1 год (смех Сары). Бог заключает с Аврамом завет (союз). Бог меняет их имена на Авраам (Абрахам – евр. “отец множества”) и на Сарра (евр. “госпожа”). Знак завета – обрезание (для всех мужчин рода Авраама).

В первобытных языческих культурах обрезание – знак достижения мужчиной половой зрелости и связан с обрядом инициации. У древних евреев обрезается младенец 8 дней. Изменяется смысл ритуала. Через 1 год – исполнение предсказания Бога – родился сын Исаак (от евр. “смех”, он смеется, указывая на смех Сарры). Бог предсказал, что через Исаака произойдет великий народ.

Жертвоприношение Исаака.

Бог для проверки послушания Авраама приказал принести Исаака в жертву всесожжения. Но Ангел Господень остановил занесенный нож, и Авраам принес в жертву овна (барана).

У Исаака 2 сына: Исав (еврейское “волосатый”);

Иаков (евр. “да защитит Бог”, “держащийся за пяту”, “обманщик”).

Сон – лествица Иакова – лестница до неба – движение ангелов вверх в небо. Смысл – установление союза между небом и землей. 2-ой сон – борьба с Богом – “не отпущу, пока не благословишь меня”. Бог дает Иакову новое имя “Израиль” (евр. “боровшийся с Богом”). Иаков наутро охромел. Иакова было 12 сыновей, от которых произошли 12 колен израилевых. Любимый сын Иакова Иосиф был продан братьями в рабство в Египет, где он стал царедворцем при дворе фараона (угадывание снов фараона) и переселил в Египет всех братьев.

Гонение на потомков Иосифа. Указ об истреблении еврейских младенцев мужского пола. Моисей, подброшенный бездетной дочери фараона в возрасте 3-х месяцев, вырос при царском дворе и обучен египетской премудрости, всегда помнил, что он еврей. (В Египте фараон Эхнатон – монотеистическая реформа) – влияние.

“Купина неопалимая” – Богоявление Моисею у горы Синай, в терновом кусте, который горел и не сгорал. Голос Бога из куста: “Моисей! Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Исаака, Иакова и выведу народ мой в землю Ханаанскую” (Палестину).

После множества напастей фараон отпустил евреев. Избавление евреев от египетского рабства стало и еврейским ветхозаветным праздником – еврейской “Пасхой” (еврейское – “прохождение мимо”, “избавление от беды”).

Моисей 40 лет водил народ в пустыне. Во время путешествия Моисей 40 дней был на горе Синай и вернулся с 2-мя скрижалями завета (каменными досками). На них записаны 10 заповедей, данных Богом “избранному народу” (см. Исход 20, 2-17):

1. Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов.

2. Не сотвори себе кумира.

3. Не произноси имени Господа, Бога твоего, всуе (напрасно).

4. Помни день субботний, чтобы святить его.

5. Почитай отца твоего и мать твою, и благо тебе будет, и долголетен будешь на земле.

6. Не убивай.

7. Не прелюбодействуй.

8. Не укради.

9. Не лжесвидетельствуй на ближнего твоего (=еврея).

10. Не пожелай жены ближнего твоего (=еврея), дома, села, раба, осла, ничего, что у ближнего своего.

Очень важна 4-ая заповедь о субботе (евр. “шаббат” – “день покоя”). У древних евреев в 7-ой день недели существовал запрет на работу.

Также Бог повелел Моисею создать “скинию” – переносной храм в виде палатки, в которой хранился “ковчег”, деревянный ящик отделанный золотом, в котором хранились “скрижали”.

10 заповедей – основа еврейского законодательства.

История “золотого тельца”: пока Моисей отсутствовал 40 дней, народ устал ждать и потребовал новых богов. Золотые украшения переплавили в статую золотого теленка (тельца), поставили перед ним жертвенник и стали плясать вокруг ( “идолопоклонство”). Увидев это, Моисей пришел в ярость и приказал казнить 3 тыс. человек, а затем велел растереть тельца в прах, растворить в воде и дал выпить всем евреям. Через 40 лет поколение, знавшее рабство, умерло, в т.ч. и сам Моисей (в последний год пути). Остались лишь двое – Иисус Навин и Халев.

Иисус Навин был назначен Моисеем вождем вместо себя. Он привел евреев в землю обетованную, разделив ее по жребию между 12-ю коленами израильтян, которые враждовали друг с другом. Здесь евреи перешли к оседлости. Дальнейшая история еврейского народа описана в Библии.

Основные этапы древнееврейской культуры.

11.	1850 г. до н.э.	- переселение Авраама в Ханаан.
22.	от 1700 – 1680 гг. до н.э.	- переселение Иакова из Израиля в Египет.
33.	от 1285 до н.э.	- угнетение Израиля в Египте.
44.	от 1230 г. до н.э.	- исход Израиля из Египта; 10 заповедей.
55.	от 1200 г. до н.э.	- начало завоевания Ханаана.
66.	1112-1025 гг. до н.э.	- эпоха Судей.
77.	1040-1012 гг. до н.э.	- царствование Саула.
88.	1012-972 гг. до н.э.	- царствование Давида.
99.	972-932 гг. до н.э.	- царствование Соломона.
110.	961 г. до н.э.	- начало строительства иерусалимского Храма.
111.	932 г. до н.э.	- разделение царства на Иудею и Израиль.
112.	597-538гг. до н.э.	- вавилонское пленение, 1-ое разрушение храма халдеями.
113.	515 г. до н.э.	- храм построен заново.
114.	70 г. н.э.	- разрушение храма римлянами и рассеяние (диаспора) евреев по всему свету.

Своеобразие древнееврейской культуры.

Древнееврейская культура принципиально отличается от других древних культур – от родовой и от языческой культуры. В основе культуры “родовой общины” – культ предков, почитание духов умерших. В основе языческой культуры “восточного царства” – круговорот природы и движение небесных светил.

Древнееврейская культура, начиная с Авраама, отмежевывается от них. Вспомним Библию, сюжет с жертвоприношением Исаака, ведь принесение первенцев в жертву – ритуал рода (власть отца над сыном безгранична), отец для сына – источник духа, божественная инстанция. Библейский сюжет символизирует, что дух не передается от отца к сыну, от поколения к поколению, а исходит от единого Бога, общего для всех поколений – “Бога Авраама, Исаака и Иакова”. Этому Богу не нужна смерть первенцев. Если бы Исаак был принесен в жертву (типичный случай в культуре “родовой общины”), возможно не возникло бы уникальной культуры Израиля. Изменился вектор (направление) любви в культуре, любовь принадлежит теперь не прошлому и настоящему, а будущему – детям и внукам.

Сюжет о золотом тельце. Его смысл современная культурология видит в отказе от культуры “восточного царства”, где культ быка (животных) типичен. Если бы Моисей терпимо отнесся к идолу животного, не было бы уникальной древнееврейской культуры. Вынеся жестокий приговор, Моисей заложил основы принципиально нового типа культуры – монотеистической – ее суть – верность единому и единственному Богу. Другие древние культуры почитали (обожествляли) различные части Неба и Земли (стихии природы).

В Библии вся природа, все мироздание – едино и есть творение единого Бога. Единство мироздания – продукт библейского мышления. Вспомним 1-ю фразу Библии: “В начале Бог сотворил небо и землю” (Бытие 1,1).

Отныне небо не является божественным, над ним Бог – Творец, Небо – тварно и поклонение ему есть идолопоклонство, т.е. поклонение твари вместо Творца.

В древних культурах преставление о творении отсутствует. Мир возникал из какой-либо природной субстанции – воды, земли, яйца и т.п. Древнееврейская космология – принципиально новая: Бог творит мир “из ничего”. Но творение никогда не закончено – воля Бога вносит в мир постоянные коррективы, и сам человек вносит новое. Мир сотворен свободным, не зависящим от прошлого.

“Небо” в Библии – это мир ангелов, духовный мир, готовый воплотиться. Небо – это будущее. Бог открывает себя как Бог будущего. “Земля” – это все вещественное, в т.ч. эмпирические небо и земля. Если небо перестает быть в культуре господствующей силой – это означает выход из космического цикла как модели времени.

Сама идея “субботы” – дня покоя, противоречит “моделям времени” традиционных древних культур – культам умерших предков и звезд, где духи никогда не отдыхают и звезды никогда не останавливаются.

В культурах с циклической моделью времени не может появиться ничего нового:

• неистовство ритуальных танцев рода – результат вечного беспокойства умерших предков;

• усталость, разочарование, стремление угадать судьбу–результат вечного и неизменного круговращения звезд.

В древнееврейской культуре существует фундаментальное разделение на тварь и Творца. И сакральна уже не природа, а только Бог и все с ним связанное – “святые места”, святые люди (пророки)…

Тварное – это то, что повторяется, божественное – то, что однократно.

Таким образом, культура древнего Израиля размыкает циклы “вечного возращения”. Впервые возникает “линейная модель времени”, в которой возможно появление нового.

Обещание и дарование субботы (покоя) – это обещание вывести человека из непрерывного кругового движения из “царства природы” в “Царство Духа”.

Сакрализация и освящение субботнего покоя – это важное начало в древнееврейской культуре.

Суббота – абсолютный разрыв в круговороте времени, освобождение от 6-ти предшествующих мирских дней. В субботу мир подготавливается для нового творения. Прошлое и настоящее объявляются безвозвратно прошедшими – отказ от прошлого и настоящего ради будущего.

Бог в Ветхом Завете требует от человека постоянного отказа от собственной воли и исполнение Божьей воли. Этот отказ также является содержанием субботы. Познание воли Бога и есть Откровение. Будущее нельзя заклинать или угадать, как в древности и оно должно открыться как воля Божья. Бог в Библии свободен (менять свои планы) в отличие от языческих духов и звезд.

Яхве – это живой Бог, который творит историю избранного народа. Связь, союз древнего еврея с Богом сильнее любых других связей, поэтому еврей мог преклонить колена только перед Богом. Все остальное – идолопоклонство.

В древних языческих культурах календарь – источник общего ритма, совместных действий в соответствии с движением небесных светил. Но в “циклической модели времени” будущее предопределено. Ритм событий в природе заменяется ритмом событий в истории. (См.: Элиаде М. Космос и история.)

Смысл праздника – произнесение нет своей воле и подготовка осуществления Божьей воли. Все связи с прошлым разрываются, освобождая место будущему.

Институт пророков, отсутствующий в других древних культурах, не позволяет прошлому возвратить свою власть. Пророки объявляли волю Бога. Пророки – провозвестники нового царства, Царства Божия, - провозвестники незавершенности мира, свидетели его становления, поэтому они активны в политической жизни, вмешиваясь в нее с позиций Царства Божия – будущего примирения человека и Бога.

“Эсхатологизм” и “мессианизм” древнееврейской культуры.

Разомкнутое время имеет смысл, цель и конец. Время “эсхатологично” (греческое “eschatos” – последний, предельный, конечный). Всемирная история завершится пришествием Мессии (евр. “машиах” – “помазанник”). Мессия - идеальный царь, устроитель конечных судеб Израиля, посредник между Богом и людьми. Поэтому пророки, которые предсказывали пришествие мессии, не делали культа из старины. Главное – в будущем. Мессия для евреев – это могущественный непобедимый царь, земной владыка, который положит все царства к ногам Израиля (в христианскомй традиции – это “антихрист”, “князь мира сего”). Соблазн земной силы, культ победителя подготовили неприятие уничиженного Иисуса, непризнание Его как Спасителя.

Главное для ветхозаветной культуры – в будущем, в конце времен пророчества о будущем, апокалипсис. Бог через пророков сообщает обетования о будущем, поэтому возможен и необходим диалог между человеком и Богом. Этот диалог – главное содержание Ветхого Завета.

Главное своеобразие древнееврейской культуры – создано ее монотеизмом и историзмом.

“Монотеистическая культура” древнего Израиля, основанная на “Законе”, окружена миром “язычества” (еврейское “гойим” – “народы”). Признак язычества – политеизм. Яхве выражает себя в истории, а боги – язычников в природе, космосе, как воплощения природных стихий.

Язычество – означает разделение, отсутствие единства человеческого рода. Языческое время – от “золотого века” к катастрофе, к будущей “гибели богов”. Языческое время – это “вечное возвращение”, “циклическая модель времени”… Движение по кругу – образ языческой культуры, без будущего, без новизны.

Поэтому Израиль стремится отмежеваться от языческого мира, симулируя основные языческие ритуалы:

• основной ритуал рода “обрезание” из “инициации” превращается в знак Завета;

• образ “Храма” также изменяется – Бог не живет только в Храме, он “Вездесущий”;

• иное понимание художественного творчества (отличное от греков), где невозможно поклонение человеку-гению.

Симуляция традиций соседей-язычников – и исполнение исторической миссии – разрушение язычества как состояния раздробленности и разъединения и создание условий для единства человечества. Идеал этого единства дан в образе “Небесного Иерусалима” (Исход 65, 17-19): “Я творю новое небо и новую землю, а вы будете веселиться и радоваться вовеки”.

Но “новое небо и новая земля” предназначены для избранного народа, хотя Небесный Иерусалим – место встречи всех народов (Бытие 12:3) – “благословятся в Тебе все племена земные”.

В историческом начале любой языческой культуры стоит “культурный герой” – воплощение силы, могущества, славы.

Языческий миф устанавливает связь между героем-учредителем и космосом, миф возводит земного царя на небо – попытка обмануть смерть.

5. Отношение христианских писателей к «эллинской образованности и культуре».

Литература: Малков П. О ВОЗЗРЕНИЯХ СВЯТЫХ ОТЦОВ И УЧИТЕЛЕЙ ЦЕРКВИ НА ЯЗЫЧЕСКУЮ КУЛЬТУРУ. // журнал «Альфа и Омега»; Илларион (Алфеев), игум. Жизнь и труды св. Григория Богослова. СПб. 2001; Святитель Василий Великий. К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями // Творения юке во святых отца нашего Василия Великого архиепископа Кесарии Каппадокийския. Ч. IV М., 1846; Творения свт. Василия Великого, Григория Богослова (Против Юлиана) и др..

П. МАЛКОВ. О ВОЗЗРЕНИЯХ СВЯТЫХ ОТЦОВ И УЧИТЕЛЕЙ ЦЕРКВИ НА ЯЗЫЧЕСКУЮ КУЛЬТУРУ

Вопрос об отношении складывающейся христианской традиции первых веков к дохристианской культуре возник очень рано — уже при изначальном зарождении православного богословия. В творениях христианских апологетов тема наследия античной философии, искусства и литературы была одной из самых важных и значимых.

Еще во II в., в произведениях св. Иустина Философа, с одной стороны, и Татиана — с другой, в основных чертах сложились два главных подхода к возможной оценке многоразличных писаний "эллинских любомудров".

Мнение по этому вопросу св. Иустина Философа (имея в виду его характеристику античной культуры в целом), как нам представляется, вполне правомерно соотнести с известными словами из проповеди святого апостола Павла в Афинах:

"Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано; "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян 17:22—23). По учению св. Иустина, Логосу-Христу причастен весь человеческий род; "те, которые жили согласно со Словом, суть христиане, хотя бы считались за безбожников: таковы между эллинами — Сократ и Гераклит и им подобные..."' Следовательно, все ложное в их религиозных и философских построениях — то, что представляется чуждым самому духу христианства, — должно быть отброшено, и, наоборот, истинное, то, что по духу, по мироощущению близко Евангелию (пусть даже и в русле языческой традиции) необходимо воспринять и переосмыслить по-новому. Ведь, по словам св. Иустина, "...все, что сказано кем-нибудь хорошего, принадлежит нам, христианам"'.

Иной взгляд на значение греческой культуры присущ уче-нику св. Иустина — Татиану. Так, если богословие св. Иустина говорит нам о неких "христианах до Христа", то Татиан в своей "Речи против эллинов" полностью отвергает все философское наследие античности как "языческие заблуждения, как детские бредни"2. Для него в одном только христианском учении и может содержаться истина. "Бога <...> вы не знаете; и споря между собою, сами ниспровергаете друг друга", — говорит он, обращаясь к греческим философам и мифо-творцам3.

Для представителей данного направления, оценивающего греческую "мудрость" однозначно отрицательно как целиком чуждую христианскому учению, идейно близкими представляются совсем другие слова все того же апостола Павла: "Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих" (1 Кор 1:20—21). И потому для еще одного "обличителя" античной культурной традиции — Тертуллиана — христианская вера есть прежде всего "безумие для эллинов", "юродство во Христе": "и умер Сын Божий—это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно"4. Приписываемые богословской средневековой традицией этому латинскому автору слова Credo quia absurdum5 вполне выражают как его собственный взгляд на смысл христианской веры, гак и то противопоставление понятий — "безумия веры" и "велеречивой эллинской премудрости", которое имело место в сознании ряда древних церковных писателей. По убеждению Тертуллиана, именно дохристианская философия как таковая и породила все ереси — "как раз от философии сами-то ереси и получают подстре-кательство"6. По сути отсюда впервые и возникает знаменитое противопоставление Афин и Иерусалима: "Что Афины —Иерусалиму? что Академия — Церкви? что еретики — христианам?"'

Такой взгляд на языческую культуру существовал в Церкви на равных правах с упомянутой уже ранее "иустиновской" точкой зрения. "Широта" позиции Иустина берет свое начало еще в философско-богословском учении Филона из Александрии. Дальнейшее свое развитие она получила в творениях представителей Александрийской школы христианской мысли - прежде всего в учении Климента Александрийского.

Античная философия, по утверждению Климента, "была шля эллинов таким же руководителем, каким был и закон для евреев, и приводила их, как детей, ко Христу (см. Гал 3:23— 24)"2. Философия, как он пишет, "некогда уже и сама по себе оправдывала эллинов"3. Однако даже Климент не отрицает, что хотя "учения эллинов, пусть они истинны, пусть и именами называются тождественными с употребительными у нас, все-таки от содержимых нами значительно отклоняются; и предметы наших учений важнее, и доказательства наши точнее, и действительность им свойственна Божественная <...> ибо мы научены Самим Богом (1 Фее 4:9), получив эти по истине Священные Писания от Сына Божия"4.

Здесь необходимо отметить, что даже при подобном сходстве общей оценки античных философских учений в творениях Климента Александрийского с мнением о том же предмете св. Иустина Философа конечные цели в их высказываниях по этому вопросу были все же несколько отличны друг от друга. Само различие эпох, в которые жили св. Иустин и Климент, определило и различие их подхода к проблеме "оправдания" античной культуры. По замечанию современного историка философии Г. Г. Майорова, "задача Иустина — показать убежденным язычникам, что христианское учение не является абсурдным с точки зрения наиболее "духовных" образцов языческой философии и поэтому заслуживает терпимого к себе отношения. Задача Климента — убедить христиан или. желаю-щих стать таковыми, что языческая философия в большинстве случаев не является абсурдной с точки зрения христианского вероучения, что она, более того, служила "приуготовлением" к христианству и поэтому заслуживает всяческого уважения и

изучения. В первом случае — апология христианства перед судом античной культуры, во втором — скорее апология античной культуры перед судом христианства"'.

I, Итак, теперь уже не христианское вероучение, но язычес-кая философия нуждается в оправдании и защите.

Вместе с дальнейшим развитием православной богословской мысли, с постепенным превращением христианства в официально и повсеместно принятое в государстве вероучение, начинает терять свою актуальность и вопрос о значении античной культурной традиции именно как явления, подготовившего эллинский мир к восприятию христианского Откровения. Отныне вопрос о языческой культуре сводится лишь к одному; допустимо ли использовать классические образцы античных философских и литературных, музыкальных и живописных произведений при формировании уже собственно христианской культуры, при воспитании христианской

личности?

На это важнейшее вопрошание эпохи и дали свой ответ представители поистине "золотого века" христианской мысли — святители Василий Великий и Григорий Богослов. И здесь i следует обратиться к трактату свт. Василия Великого "К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями".

Для свт. Василия, оценивающего языческие книги главным образом с точки зрения их сугубо нравственной пользы, безусловную важность и подлинно высокий духовный авторитет могут иметь, конечно же, только Священное Писание и Предание — таинственные и богооткровенные. Однако, как считает Святитель, в тот период нашей жизни, когда мы еще лишь начинаем наше "возрастание", еще только приближаемся к постижению непреходящей значимости божественного откровения, книг Библии, "мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зеркалах"2. Подвиг веры, — к которому мы все призваны и ради исполнения которого мы отдаем порой все наши силы, — по убеждению свт. Василия Великого, трудно совершить без достаточно подробного знакомства со светской культурой, без бесед "и со стихотворцами, и с историками, и с ораторами, и со всяким человеком, от кого только может быть лишь какая-либо польза к попечению о

душе"1. Творения античных мыслителей как бы "отражают" в себе некий свет, отблеск подлинной богооткровенной истины - пусть и несколько искаженно (подобно тому, как солнечный свет отражается в воде), но при этом вполне зримо, ощутимо. Только уже значительно позднее, — привыкнув к подобной "мягкой пище", — мы обращаемся собственно к Священному Писанию: познав отраженный, вторичный свет, учимся смотреть и на само солнце.

Интересно отметить, что, по убеждению свт. Василия, Священное Писание, равно как и сочинения античных философов, как бы возрастают на "едином древе". "Конечно, — говорит он, — собственное превосходство дерева — изобиловать зрелыми плодами; но оно носит на себе и некоторое украшение — листы, колеблющиеся на ветвях: так и в душе истина есть преимущественный плод, но не лишено прият-ности и то, если облечена душа внешнею мудростию, как листьями, которые служат покровом плоду и производят не неприличный вид"2. Именно поэтому-то, по толкованию свт. Василия, для ветхозаветных пророков Моисея и Даниила было отнюдь не зазорным делом изучение языческой мудрости — будь то мудрость египетская или халдейская.

Как правило, во всех других писаниях Святителя имена греческих философов, поэтов и народных героев упоминаются крайне редко. Однако в трактате "К юношам" перед взором читателя проходит целая вереница знаменитых исторических деятелей, любомудров и литературных персонажей, известных по лучшим образцам эллинских языческих сочинений. Личности Гесиода и Гомера, Платона и Сократа, Фидия и Поликлета, Евклида и Диогена, Одиссея и Геракла служат для свт. Василия примером подлинно высокой, известном смысле даже и сходной с христианской нравственности. Говоря о тех или иных поступках Сократа, Перикла или Александра Македонского, Святитель все время старается провести некую параллель между их деяниями и теми добродетельными устремлениями, что были нам предуказаны от творения и с такой полнотой выражены Самим Спасителем в Его Нагорной проповеди. Так Сократ, не задумываясь, "подставляет другую щеку", Перикл — от всего сердца желает добра своим врагам, Александр — не только не совершает прелюбодеяния, но стремится не согрешить даже и в мыслях. Каждый из них по-своему как бы предощущает, предугадывает все те великие, подлинно высоконравственные принципы, которые были сформулированы и изречены несколько веков спустя на холмах далекой Галилеи.

Конечно же, свт. Василий постоянно подчеркивает различие между языческими сочинениями. Он говорит о полезности многих из произведений античных авторов, не забывая при этом отметить и те опасные тенденции, которые в них содержатся. "Посему, — пишет Святитель, — со всяким охранением надобно оберегать душу, чтоб, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь худого, как иные с медом глотают ядовитые вещества. Поэтому не будем хвалить стихотворцев, когда злословят, насмехаются, представляют влюбленных и упивающихся, или когда ограничивают блаженство раздольным столом и разгульными песнями. Всего же менее будем внимать им, когда говорят что-нибудь о многих богах, и при-том разномыслящих"'.

И все же "злоупотребление не отменяет употребления": по убеждению свт. Василия, и языческие сочинения бывают способны принести нам немалую пользу. Через посредство философии и литературы, скульптурных изображений и мозаичных картин античности человек, по мнению Святителя, также может в значительной мере приблизиться к истине христианства. Как, срывая розу, мы способны избежать ее шипов, так, читая труды Гомера или Платона, мы можем, оставив в стороне все чуждое православному мировосприятию, найти в них много поистине высоких и великих мыслей, чистых нравственных идеалов. "В тщательно собирающих пользу с каждой вещи (людях — П. М.), — пишет святитель Василий Великий, — как и в больших реках, отовсюду, обыкновенно, прибывает многое"2.

Сам научившись такой "языческой мудрости" во время жизни в Афинах, свт. Василий весьма успешно применял свое знание философского опыта в богословских сочинениях. По замечанию ряда исследователей истории христианской мысли, на него имел большое влияние платоновский "Тимей", используемый Святителем при написании его знаменитого "Шестоднева"3. Истолковывая ветхозаветный рассказ о Творении мира, свт. Василий зачастую как бы "переводил", "перелагал", библейские космологические образы на философский эллинистический язык и наоборот.

Подобное отношение к античной культурной традиции также было бы возможно выразить словами святого апостола Павла. Христиане, воспринимая все самое ценное в многоразличных культурах, цивилизациях и просто областях жизни, "пленяют всякое помышление в послушание Христу" (см. 2 Кор 10:5), как бы берут на вооружение все лучшее, присваивая себе. И действительно — немало полезного и важного содержится в той "внешней учености", которой, по выражению святителя Григория Богослова, "многие из христиан, по худому разумению, гнушаются, как злохудожною, опасною и удаляющею от Бога1. Недаром эти слова были сказаны свт. Григорием именно в прощальной речи над гробом свт. Василия Великого — того, кто первым из представителей "золотого века" выразил подлинно христианское отношение к наследию античности. "...В науках, — говорит далее свт. Григорий, — мы заимствовали исследования и умозрения, но отринули все то, что ведет к демонам, к заблуждению и во глубину погибели. Мы извлекли из них полезное даже для самого благочестия, чрез худшее научившись лучшему, и немощь их обратив в твердость нашего учения. Посему не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые: а напротив того, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве"2. Свт. Василий Великий учит нас в своем "Шестодневе", что все лучшее в этом мире, все поистине значимое, конечно же, может иметь своим источником одно и только одно Начало — Первейшего Художника и Творца всего сущего. Именно потому-то и оказывается верен древний христианский принцип: все лучшее в нашей жизни, принадлежа Богу, "даруется" Им и через Него всем христианам. Верно это и по отношению к высокой античной культуре. Душа человеческая — "христианка" по своей природе — всегда способна ощутить те богодарованные законы, что действуют в мире еще с момента его создания. Законы совести, идея блага воспринимались античными мыслителями быть может не менее остро, чем, скажем, нами — современными христианами. Пусть даже и лишенные знания об Истинном Боге, философы, поэты и художники античности все же прекрасно ощущали нечто такое, что позволяло им порой приблизиться к пониманию той божественной правды, которая в те времена почиталась принадлежавшей одному еврейскому народу — правды о Едином и Благом Творце.

Вместе с приходом в наш мир Искупителя, вместе с появлением Новозаветной Церкви произошло и некое умозрительное "преображение" античной культуры. Из "побасенок" о богах и героях, из злых и жестоких легенд мифологии, — из этой темной стороны древней цивилизации христианство не восприняло ничего. Но, с другой стороны, оно как бы "воцерковило" все то светлое, благое, духовно (или пусть хотя бы душевно) высокое, что содержится в эллинской языческой культуре. Преодолев узость иудейской культурной традиции — "выросши" из сделавшейся уже тесной ветхозаветной колыбели, — христианство шагнуло со своей проповедью в языческий мир, — не мир богов, титанов, героев, но мир умирающей, впавшей в "уныние" римской цивилизации. И тогда христианство, восприняв все лучшее, что было в этой цивилизации, как бы приобщило, "привило" ее к "древу Церкви". На этом древе (вспомним символический образ у свт. Василия) уже были плоды, но еще не появилось достаточно густой листвы. Теперь же церковное древо пышно зазеленело. Превзойдя мрачноватую ограниченность восточной еврейской культуры, христианство украсилось яркими узорами мозаик, звучными мелодиями духовных песнопений, мерной красотой риторского искусства проповеди. Уныние античной цивилизации исчезло вместе с уходом в небытие всего того темного, что жило в ней: мир уже обрел новую веру и новую надежду, веру во Христа и надежду на спасение, освятившие и просветлившие все важное для нас и благое, в том числе и человеческую культуру.

1) Св. Иустин Философ. Первая апология // Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель, 198Й. ее. 316-317.

2) Cв. Иустин Философ. Вторая апология // Там же, с. 359.

2Tamuaн. Речь против эллинов // Там же, с. 395.

Там же, с. 393.

^Тертуллиан. О плоти Христа // Избранные сочинения. М., 1994, с. 166.

^Об интерпретации этого знаменитого высказывания Тертуллиана см. в книге:

Генри К. Христианин среди философов. М., 1994, с. 74 и примеч. 69. - Ред.

6Tepmyллuaн. О прескрипции (против) еретиков // Там же, с. 109.

3) Там же.

Климент Александрийский. Строматы // Ярославские епархиальные ведомости, год XXX, № 40, с. 626.

Там же, год XXXI, № 25, с. 388. ''Гам же.

4) Майоров Г. Г Формирование средневековой философии. М., 1979, с. 83.

^Святитель Василий Великий. К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями // Творения юке во святых отца нашего Василия Великого архиепископа Кесарии Каппадокийския. Ч. IV М., 1846, с. 346.

5) 'Там же. ^Там же, с, 347

6) 'Там же, с. 348 ^Там же, ее. 364-365.

Протоиерей Георгий Флоровский пишет: "Нужно заметить: при истолковании Шестоднева св. Василий воспользовался, по-видимому, комментарием Поси-дония на Платонов «Тимей» (не сохранился)" (Флоровский Г. В. Восточные Отцы IV века. Париж, 1931, с. 67).

7) 'Святитель Григорий Богослов. Надгробное слово Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийския // Собрание творений. Т. 1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994, с. 609.

^Там же.

Игумен Иларион (Алфеев)

Жизнь и учение св. Григория Богослова