2.3. Квалифицирующие признаки превышения должностных полномочий

Обобщение автором материалов уголовных дел о превы­шении должностных полномочий показало, что в 80% случаев имели место его квалифицированные виды, относящиеся к ка­тегории тяжких преступлений. Об их распространенности сви­детельствуют и официальные статистические данные. К приме­ру, по сведениям Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, в 2009 г. во всех судах обвинительные приговоры по ч. 1 ст. 286 УК РФ вынесены в отношении 466 лиц, число осужденных по ч. 2 ст. 286 составило 57 лиц, по ч. 3 ст. 286- 1771 лицо¹.

Квалифицирующий признак, предусмотренный в ч. 2 ст. 286 УК РФ, характеризует узкоспециальную группу субъектов престу­пления, чьи полномочия обусловлены занятием конкретной долж­ности в системе органов власти. Уголовно-правовые понятия лиц, занимающих государственные должности Российской Федерации и государственные должности субъектов Российской Федерации, за­креплены в примеч. 2 и 3 к ст. 285, согласно которым государствен­ные должности Российской Федерации устанавливаются Консти­туцией Российской Федерации, федеральными конституционными и федеральными законами, государственные должности субъектов Российской Федерации - конституциями или уставами субъектов Российской Федерации. Такие должности предназначены для непо­средственного исполнения полномочий государственных органов. В дефинициях прямо указано, что названные понятия применимы к гл. 30 и другим статьям УК РФ².

¹См.: Форма отчетности № 10.3 Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации за двенадцать месяцев 2009 г. http://www.cdep.ru

² Данный признак включен в квалифицированные составы преступлений, предусмотренных ст. 237, 285, 287, 290 и 354 УК РФ.

89

Законодательство Российской Федерации о государственной службе, определяя назначение рассматриваемых должностей, кон­кретизирует вид государственных органов (федеральных и субъ­ектов Российской Федерации), полномочия которых реализуют за­нимающие их лица, а также предусматривает, что государственные должности субъектов Российской Федерации устанавливаются в числе прочих законами субъектов Российской Федерации (ст. 1 Фе­дерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации»¹). Соответствующие уточнения целесообразно внести и в примеч. 2, 3 к ст. 285 УК РФ.

Согласно Конституции Российской Федерации занимающими государственные должности признаются: Президент Российской Федерации; председатели двух палат Федерального Собрания Рос­сийской Федерации; депутаты Государственной Думы и члены Сове­та Федерации²; Председатель Правительства Российской Федерации и его заместители, федеральные министры; председатели и их заме­стители, судьи Конституционного Суда, Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и других федеральных судов; Генеральный прокурор Российской Федерации.

Правоприменительные органы, решая вопрос об отнесении лица к лицам, занимающим государственные должности Российской Федерации, кроме того, руководствуются Указом Президента Рос­сийской Федерации от 11 января 1995 г. № 32 (в ред. от 14.01.2011 г. № 38) «О государственных должностях Российской Федерации»³, утвердившим Сводный перечень наименований государственных должностей Российской Федерации. В нем помимо вышеприведен­ных названы: Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Фе­дерации (в иностранном государстве); Постоянный представитель (представитель, постоянный наблюдатель) Российской Федерации при международной организации (в иностранном государстве); Се­кретарь Совета Безопасности Российской Федерации; Председатель Следственного комитета Российской Федерации; Уполномоченный

¹См.: Рос. газета. 2004. 31 июля.

² См.: Федеральный закон от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ (в ред. от 21.11.2011 г. № 329-ФЗ) «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государ­ ственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // Там же. 1994. 12 мая.

³ См.: Рос. газета. 1995. 17янв.

90

по правам человека; руководитель высшего государственного органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации; Председа­тель, заместитель Председателя и аудитор Счетной палаты; Пред­седатель Центрального банка России; Председатель, заместитель Председателя, секретарь и член Центральной избирательной комис­сии Российской Федерации; Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации; Генеральный директор Су­дебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации.

При изучении данного перечня обнаруживаются некоторые не­точности в части разграничения государственных должностей Рос­сийской Федерации и государственных должностей субъектов Рос­сийской Федерации. Так, в него включена должность руководителя высшего государственного органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации, и имеется ссылка на то, что ее наименова­ние определяется законодательством субъекта Федерации. Между тем в соответствии с ч. 1 ст. 2.1 Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ (в ред. от 30.11.2011 г. № 364-ФЗ) «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и ис­полнительных органов государственной власти субъектов Россий­ской Федерации»¹ перечень типовых государственных должностей субъектов Федерации утверждается Президентом Российской Феде­рации.

В научной литературе высказано мнение о том, что к занима­ющим государственные должности относятся лица, замещающие должности категории «руководители» по законодательству о госу­дарственной службе. Так, Н.М. Ковалева, ссылаясь на федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ, утверждает, что «именно долж­ностные лица категории "руководитель" и являются субъектами квалифицированных составов должностных преступлений»².

Согласно названному федеральному закону должности феде­ральной государственной гражданской службы учреждаются в це­лях обеспечения исполнения полномочий государственного органа либо лица, замещающего государственную должность. В категорию

1См.: Рос. газета. 1999. 19 окт. Соответствующие изменения внесены феде­ ральным законом от 25 декабря 2008 г. № 274-ФЗ.

² Ковалева Н.М. Должностное лицо и должностное преступление в уголов­ ном праве России. С. 97.

91

«руководители» входят: должности руководителей и заместителей руководителей государственных органов и их структурных подраз­делений, территориальных органов федеральных органов исполни­тельной власти и их структурных подразделений, представительств государственных органов и их структурных подразделений, заме­щаемые на определенный срок или без его ограничения (ст. 8 ука­занного закона). Должности этой категории подразделяются на выс­шую, главную и ведущую группы должностей гражданской службы (ст. 9). В частности, в федеральных службах, деятельностью которых руководит Президент Российской Федерации, федеральных служ­бах (агентствах), руководство которыми осуществляет Правитель­ство Российской Федерации, в категории «руководители» высшей группы должностей выделены: руководитель (директор), первый заместитель и заместитель руководителя (директора) федеральной службы; руководитель (директор) и заместитель руководителя (ди­ректора) федерального агентства; руководитель (начальник) службы (департамента) федеральной службы¹.

Таким образом, должности федеральной государственной служ­бы категории «руководители» высшей группы должностей не счи­таются государственными должностями Российской Федерации. Однако предполагают наделение замещающих их лиц большим объ­емом полномочий по сравнению с должностями других групп той же категории, поэтому необходимо установить повышенную ответ­ственность таких лиц за должностные преступления.

В этой связи заслуживает внимания российского законодателя зарубежный опыт регламентации ответственности лиц, наделенных особым должностным (служебным) статусом. Например, в Уго­ловном кодексе Республики Беларусь в исчерпывающий перечень должностных лиц, признаваемых «занимающими ответственное положение», наряду с лицами, занимающими должности, установ­ленные Конституцией Республики Беларусь, связанные с непосред­ственным исполнением функций государства, включены некоторые категории государственных служащих. В указанные категории вхо-

¹ См.: Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2005 № 1574 (в ред. от 23.11.2011 г. № 1533) «О Реестре должностей Федеральной государ­ственной гражданской службы Российской Федерации» // Рос. газета. 2006. 12янв.

92

дят: руководители государственных органов, непосредственно под­чиненных или подотчетных Президенту, Парламенту, Правитель­ству Республики Беларусь, их заместители; руководители органов государственного контроля, внутренних дел, государственной без­опасности, финансовых расследований, таможенных и налоговых органов и их заместители и иные лица, охватываемые в УК РФ по­нятием должностного лица (ч. 5 ст. 4)¹.

В УК Казахстана под лицами, занимающими ответственную го­сударственную должность, понимаются лица, занимающие должно­сти, устанавливаемые Конституцией, конституционными и иными законами Республики Казахстан для непосредственного исполнения функции государства и полномочий государственных органов, а равно лица, занимающие согласно законодательству о государствен­ной службе политические должности государственных служащих (п. 4 Нормативного постановления Верховного Суда Республики Казахстан от 13 декабря 2001 г. № 18)².

Перечень типовых государственных должностей субъектов Российской Федерации утверждается Президентом Российской Федерации. Например, высшим должностным лицом и руководи­телем высшего исполнительного органа государственной власти Вологодской области - Правительства - является Губернатор, ру­ководителем высшего представительного органа власти области - Председатель Законодательного собрания Вологодской области (ст. 35, 71 Устава Вологодской области³). К лицам, замещающим государственные должности субъектов Российской Федерации, от­носятся депутаты законодательного (представительного) органа го­сударственной власти субъекта Российской Федерации и мировые судьи⁴.

¹См.: Законодательство Республики Беларусь. С. 10, 11.

² См.: Постановления Пленума Верховного Суда Республики Казахстан. 1992-2002 гг.: Практ. пособие. Алматы, 2002. С. 286.

³ См.: Постановление Законодательного собрания Вологодской области от 3 октября 2001 г. № 481 «Об Уставе Вологодской области» // Законодательство Вологодской области. 2001. № 5. С. 25.

⁴ Часть 2 ст. 2.1 Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и испол­ нительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (см.: Рос. газета. 1999. 19 окт.).

93

Анализ опубликованной практики Верховного Суда Россий­ской Федерации¹ и изученных автором материалов уголовных дел показывает, что ошибки правоприменения связаны главным обра­зом с недостаточным исследованием нормативных правовых актов, в силу которых лицо могло рассматриваться в качестве субъекта преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 286 УК РФ. Так, П., ди­ректор областного департамента государственной собственности, органами предварительного следствия был признан лицом, зани­мающим государственную должность субъекта Российской Феде­рации. Однако в ходе судебного заседания было выявлено, что на момент совершения преступления «Уставом Кировской области го­сударственные должности Кировской области (как субъекта РФ) не установлены»².

Субъектом квалифицированного вида превышения полномо­чий считается также глава органа местного самоуправления, но данное понятие в УК РФ не закреплено. Законодательство Россий­ской Федерации определяет органы местного самоуправления как избираемые непосредственно населением и (или) образуемые пред­ставительным органом муниципального образования (городского (сельского) поселения, муниципального района, городского окру­га, внутригородской территории города федерального значения), наделенные собственными полномочиями по решению вопросов местного значения³. Структуру органов местного самоуправления составляют следующие органы: представительный и глава муници­пального образования (высшее должностное лицо), местная адми­нистрация (исполнительно-распорядительный орган), контрольный орган, иные органы и выборные должностные лица местного само­управления, предусмотренные уставом⁴. Главой местной админи­страции является глава муниципального образования либо лицо, назначенное на эту должность по контракту. В установленных зако-

¹ См., напр.: Бюллетень ВС РФ. 1999. № 11. С. 19. ²АЛРСГК.2004. Д. 1-447.

³ Статья 2 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (см.: Рос. газета. 2003. 8 окт.).

⁴ Избирательная комиссия муниципального образования является муници­ пальным органом, не входящим в структуру органов местного самоуправления (ч. 2 ст. 39 федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ).

94

ном случаях глава муниципального образования может совмещать должности председателя представительного органа и главы мест­ной администрации (ст. 34-38 федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ).

Например, глава сельского поселения С. был осужден по ч. 2 ст. 285 УК РФ. Согласно уставу, являясь высшим должностным лицом поселения, С. наделялся собственными полномочиями по решению вопросов местного значения, в том числе «по за­ключению договоров и соглашений с юридическими и физиче­скими лицами, по управлению и распоряжению муниципальной собственностью поселения». Кроме того, С. возглавлял адми­нистрацию поселения и исполнял полномочия председателя его представительного органа. Суд установил, что С, имея право от­чуждать муниципальное имущество по решению представитель­ного органа поселения, присвоил полномочия этого органа по распоряжению муниципальным имуществом и незаконно продал часть этого имущества, существенно нарушив интересы обще­ства и государства¹.

В данном случае С. обоснованно признан главой органа мест­ного самоуправления, однако содеянное им следовало квалифи­цировать по ч. 2 ст. 286 УК РФ, так как глава поселения вышел за пределы своей компетенции в форме присвоения полномочий коллегиального органа.

В настоящее время в п. 10 постановления № 19 Пленума Вер­ховного Суда Российской Федерации четко разъяснено, что под главой органа местного самоуправления необходимо понимать только главу муниципального образования - высшее должностное лицо муниципального образования, наделенное уставом муници­пального образования собственными полномочиями по решению вопросов местного значения.

Признак «с применением насилия или с угрозой его применения» (п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ) включен в квалифицированные составы других преступлений (ст. 139, 141, 142, 150, 151, 178, 230, 240, 241, 244, 282, 330 УК РФ). В теории уголовного права насилие трактует­ся как «противоправное воздействие на организм другого человека,

¹ См.: Архив Вологодского районного суда. 2007. Д. 1-54; Бюллетень ВС РФ. 2008. № 10. С. 14.

95

совершенное против его воли», которое «может выражаться в воз­действии как на наружные, так и непосредственно на внутренние органы человека»¹. Под угрозой применения насилия² понимаются угрозы физическим насилием или убийством, запугивание потер­певшего в целях облегчения преступления или принуждения к со­вершению в интересах виновного каких-либо действий, запугивание связыванием и непосредственным воздействием на внутренние ор­ганы человека³. В целом она означает «высказанное или иным об­разом выраженное вовне намерение виновного причинить потерпев­шему вред здоровью, когда у последнего имелись действительные основания опасаться приведения ее в исполнение»⁴.

Например, К. в целях получения признательных показаний в со­вершении преступления незаконно применил к С. наручники, при­стегнув его руку к батарее отопления. При этом К. «высказал в адрес С. угрозу применения физического насилия, которую С. реально воспринимал и опасался ее осуществления», после чего оставил С. на несколько часов в таком положении. Суд обоснованно признал К. виновным в превышении должностных полномочий с угрозой применения насилия и с применением специальных средств. При указанных обстоятельствах очевидно, что угроза физического наси­лия, высказанная в отношении С., была подкреплена конкретными действиями, в связи с чем у С. имелись основания опасаться ее осу­ществления⁵.

Анализ практики применения ч. 3 ст. 286 УК РФ показал, что в большинстве случаев имеет место превышение полномочий предста­вителя власти с применением физического насилия. Угроза приме­нения насилия, будучи фактически достаточно распространенной, в

¹Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. С. 410.

² Выделение угрозы применения насилия в п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ раз­ решило прежде дискуссионный вопрос об отнесении психического насилия к насилию при превышении власти (см., напр.: Ляпунов Ю.И. Должностные пре­ ступления. С. 50).

³ См.: Галахова А. Превышение власти или служебных полномочий // Со­ ветская юстиция. 1974. № 4. С. 18; Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России. С. 274.

⁴ Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. С. 566, 567.

⁵См.: АКЧРС КО. 2005. Д. 1-300.

96

судебной практике встречается значительно реже (11%). Кроме того, следственно-судебные органы редко квалифицируют содеянное по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ лишь при ее наличии (1% от общего коли­чества изученных автором дел о превышении должностных полно­мочий с причинением вреда здоровью гражданина). В основном угроза применения физического насилия сопровождалась таковым. Как угрозу применения насилия правоприменитель рассматривает угрозу убийством¹ и причинением физического вреда здоровью², де­монстрацию табельного оружия в целях психического воздействия³. Вместе с тем суды зачастую исключают из предъявленного долж­ностному лицу обвинения угрозы привлечением потерпевшего к уголовной ответственности и лишением свободы, мотивируя это их неконкретным характером⁴.

При квалификации завладения имуществом, сопряженного с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, согласно п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда Россий­ской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 (в ред. от 23.12.2010 г.) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»⁵ (далее - постановление № 29 Пленума Верховного Суда Российской Фе­дерации) необходимо учитывать все обстоятельства дела, а именно: место и время совершения преступления, число нападавших, харак­тер предметов, которыми угрожали потерпевшему, субъективное восприятие угрозы, совершение каких-либо конкретных демонстра­тивных действий, свидетельствовавших о намерении нападавших применить физическое насилие. Данное толкование применимо и при правовой оценке действий должностного лица по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Повышенная общественная опасность превышения полномочий с применением насилия и угрозой им обусловлена тем, что долж­ностное лицо совершает такие действия в отношении лиц, которые в силу закона подвластны ему. Правоприменитель нередко призна­ет, что первоначально представитель власти применял физическую

¹См.: АЧГС ВО. 2002. Д. 1-586.

² См.: Бюллетень ВС РФ. 2008. № 4. С. 19, 20; АВГС. 2007. Д. 1-245.

³ См.: АЧГС ВО. 2005. Д. 1-571.

⁴ См.: Там же. Д. 1-376.

⁵ См.: Бюллетень ВС РФ. 2003. № 2. С. 5.

97

силу в соответствии с действующим законодательством¹, но в даль­нейшем выходил за пределы своей компетенции².

В научной литературе и судебной практике содержание приме­нения насилия при превышении должностных полномочий рассма­тривается неоднозначно. Одни ученые утверждают, что оно означа­ет любое физическое воздействие против воли потерпевшего, в том числе лишение жизни³. Другие считают, что в этом случае к приме­нению насилия относятся: нанесение побоев, причинение физиче­ской боли, вреда здоровью (легкого и средней тяжести), ограничение свободы, истязание⁴.

В п. 12 постановления № 4 Пленума Верховного Суда СССР, действовавшего до 16 октября 2009 г., разъяснялось, что данное квалифицирующее обстоятельство имеется тогда, когда действия виновного сопряжены с нанесением потерпевшему побоев, причи­нением телесных повреждений, физической боли, а также ограни­чением его свободы. Однако в судебной практике регионов Россий­ской Федерации наблюдались различные подходы. Так, исключив из обвинения У. п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, суд указал: «.. по смыслу закона, под применением насилия при превышении должностных полномочий следует понимать причинение потерпевшему телесных повреждений, в том числе повлекших причинение тяжкого вреда»⁵. Иначе посчитала судебная коллегия по уголовным делам областного суда, определив, что «насилие согласно диспозиции ст. 286 УК вы­ражается в виде нанесения ударов, побоев, причинении легкого и средней тяжести вреда здоровью, кроме причинения тяжкого вреда здоровью»⁶.

¹Например, в соответствии со ст. 12, 13 ранее действовавшего Закона Рос­ сийской Федерации от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции» (см.: Ведомости СНДиВС РСФСР. 1991. № 16. Ст. 503).

² См.: АЧГС ВО. 2002. Д. 1-856; 2005. Д. 1-443.

³ См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления: Коммент. законодатель­ ства и судебной практики. С. 141.

⁴ См.: Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. С. 566.

⁵ АЧГС ВО. 2004. Д. 1-48. См. также: Кассационное определение Верхов­ ного Суда Российской Федерации от 10 ноября 2006 г. по делу № 44-о06-118 // КонсультантПлюс.

⁶ АНГС. 2002. Д. 1-25.

98

Анализ практики применения п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ показал, что в 49% случаев применение насилия выражалось в нанесении по­боев и причинении физической боли. Соответственно, к превыше­нию должностных полномочий «в одном случае законодатель при­равнивает, несмотря на очевидное различие, побои и причинение тяжкого вреда здоровью»¹.

В УК РФ применительно к некоторым преступлениям ответ­ственность дифференцирована по степени опасности насилия для жизни и здоровья потерпевшего (ч. 3 и ч. 4. ст. 296, ч. 3 и ч. 4 ст. 309), что, несомненно, облегчает квалификацию содеянного. Подобную дифференциацию целесообразно осуществить и в ст. 286 УК РФ путем указания на опасность либо неопасность для жизни или здоровья гражданина применяемых в отношении его должностным лицом насилия или угрозы таковым. По данным Е.В. Кобзевой, проводившей опрос практических работников от­носительно оценочного понятия «насилие», 50% респондентов от­метили, что его деление на виды является логически необходимым, а 36,92% указали, что такое деление точнее определит содержание насилия².

Официальное судебное толкование насилия, опасного или не­опасного для жизни и здоровья потерпевшего, применяемого при завладении чужим имуществом, содержится в п. 21 постановления № 29 Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Под наси­лием, неопасным для жизни или здоровья, понимаются побои или совершение иных насильственных действий, связанных с ограниче­нием свободы потерпевшего (связывание рук, применение наручни­ков, оставление в закрытом помещении и др.). К насилию, опасному для жизни или здоровья, относится насилие, повлекшее причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособ­ности. Данным разъяснением правоприменитель руководствуется при квалификации составов преступлений, в которых ответствен-

¹ Шнитенков А.В. Отягчающие обстоятельства в преступлениях против госу­дарственной власти, интересов государственной службы и службы в органах мест­ного самоуправления. С. 94, 95.

²См.: КобзеваЕ.В. Оценочные признаки в уголовном законе. С. 151.

99

ность дифференцирована по степени опасности насилия для жизни или здоровья.

Квалифицирующий признак «с применением насилия, неопас­ного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия» может быть закреплен в ч. 2 ст. 286 УК РФ. Сравнение санкций частей статей, содержащих такое отягчающее обстоятель­ство, показывает, что максимальный предел наказания в виде лише­ния свободы в них - пять или семь лет (ч. 2 ст. 166, ч. 3 ст. 296, ч. 3 ст. 309 УК РФ). Санкция ч. 2 ст. 116 (побои) УК РФ предусматрива­ет наказание в виде лишения свободы сроком до двух лет. Соглас­но санкции ч. 2 ст. 286 верхний предел лишения свободы составля­ет семь лет. Квалифицирующий признак «с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия» следует включить в ч. 3 ст. 286. При этом, назначая наказа­ние по ч. 3 ст. 286 УК РФ, суд может ориентироваться на размеры на­казания, установленные за менее опасную разновидность насилия¹.

В ч. 3 ст. 286 УК РФ в отличие от ч. 2 ст. 171 УК РСФСР 1960 г. не выделен признак «применение мучительных и оскорбляющих личное достоинство потерпевшего действий»². Изучение материа­лов дел свидетельствует о том, что такие действия в основном со­провождаются насилием или угрозой его применения. Например, в описательной части приговора в отношении представителей власти (милиционеров-бойцов ОМОН) указано: «К., Б., Н., П. вытащили З., Ill Ш., Б., Д., К., С., М. из машин, повалили их лицом вниз на землю и заставили ползать, при этом совместно избивали потерпевших... и угрожали убить их. Избиение и издевательство над потерпевшими продолжалось длительное время - более получаса»³. При отсутствии обстоятельств, обозначенных в ч. 3 ст. 286, правоприменитель, уста­новив «оскорбительный» характер действий должностного лица, квалифицировал их по ч. 1 ст. 286 УК РФ⁴.

¹См.: Ремизов М.В. Дифференциация уголовной ответственности за пре­ ступления против интересов публичной службы (гл. 30 УК РФ): Дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2004. С. 114.

² Отдельные исследователи предлагают включить этот признак в ч. 3 ст. 286 УК РФ (см.: Халиков А. Насилие при превышении должностных полно­ мочий и принуждение к даче показаний // Уголовное право. 2009. № 3. С. 52).

³ АЧГС ВО. 2002. Д. 1-586.

⁴ См.: АКЧРС КО. 2004. Д. 1-91.

100

Включение признака «с применением оружия или специальных средств» в квалифицированный состав превышения должностных полномочий (п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ) обусловлено спецификой этого преступления. Главным образом она состоит в особенностях правового статуса его субъекта, в силу которого в предусмотренных законом случаях представитель власти вправе и обязан применить оружие или специальные средства. Явный выход за пределы предо­ставленной компетенции при этом выражается в форме совершения действий без законных на то оснований, то есть в нарушение ос­нований, условий и пределов применения оружия или специальных средств, установленных федеральными законами (ст. 18, 21-23 фе­дерального закона «О полиции»; ст. 14 Федерального закона от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ (в ред. от 08.12.2011 г. № 424-ФЗ) «О Феде­ральной службе безопасности»¹; ст. 43—47 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ (в ред. от 03.12.2011 г. № 378-ФЗ) «О со­держании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»²).

Согласно ст. 1 Федерального закона от 13 декабря 1996 г. № 150-ФЗ (в ред. от 06.12.2011 г. № 409-ФЗ) «Об оружии»³ под ору­жием понимаются предметы и устройства, конструктивно предна­значенные для поражения живой или иной цели, подачи сигналов. В зависимости от целей использования, параметров и характеристик выделяется гражданское, служебное, боевое ручное стрелковое и хо­лодное оружие (ст. 2 указанного закона).

Данный закон регламентирует административные аспекты пра­воотношений, возникающих при обороте названных видов оружия⁴. В нем наряду с огнестрельным и холодным оружием признаны такие средства поражения, как газовое, пневматическое оружие, электро­шоковые устройства (ст. 3).

В Постановлении Пленума Верховного Суда Россий­ской Федерации от 12 марта 2002 г. № 5 (в ред. от 06.02.2007 г.) «О судебной практике по делам о хищении, вымогатель-

¹ См.: Рос. газета. 1995. 12 апр. ²См.: Там же. 20 июля.

³ См.: Там же. 1996. 18 дек.

⁴ См.: Казакова В. Уголовно-правовая классификация оружия // Уголовное право. 2002. № 4. С. 21; Корецкий Д. Оружие как элемент уголовно-правовой характеристики преступления // Там же. 2003. № 3. С. 34.

101

стве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывча­тых веществ и взрывных устройств»¹ (далее - постановле­ние Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г. № 5) огнестрельное, холодное и газовое ору­жие трактуется применительно к нормам, предусмотренным ст. 222-226 УК РФ. При этом не подпадающими под понятие «оружие», незаконный оборот которого запрещен в УК РФ, на­званы: пневматическое оружие, сигнальные, стартовые пистолеты и электрошоковые устройства. Оружием признаются устройства и предметы как отечественного, так и иностранного производства, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели.

По вопросу о применении указанного разъяснения к ст. 286 УК РФ в научной литературе высказаны различные мнения. Одни ученые признают его распространенность на п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ². А.В. Галахова утверждает, что «в ч. 3 ст. 286 УК РФ законодатель имеет в виду оружие как таковое, т.е. устрой­ства и предметы, конструктивно предназначенные для пораже­ния живой цели и не имеющие иного назначения»³. Некоторые исследователи считают, что состав преступления, предусмотрен­ный п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, образует использование любого вида оружия⁴.

Учитывая, что в ч. 3 ст. 286 УК РФ вид применяемого ору­жия не конкретизирован, в данном случае его необходимо по­нимать согласно ст. 1 федерального закона «Об оружии» как устройства и предметы, конструктивно предназначенные для по­ражения живой или иной цели. Подобный подход демонстрирует высшая судебная инстанция по конкретному уголовному делу: разъясняя понятие специальных средств, Верховный Суд Рос­сийской Федерации к ним относит «приспособления и устрой-

ства, которыми, как и оружием, может быть причинен вред жиз­ни или здоровью людей, а также объектам материального мира и окружающей среды»¹.

Значительно шире, чем в законодательстве Российской Феде­рации, регламентирующем деятельность органов государственной власти, в науке уголовного права и судебной практике рассматри­вается понятие применения оружия при превышении должностных полномочий². В п. 12 ранее действовавшего постановления № 4 Пле­нума Верховного Суда СССР им признавалось фактическое исполь­зование оружия для физического воздействия на потерпевшего пу­тем причинения ему смерти или нанесения телесных повреждений, а также для психического воздействия путем угрозы причинения такого вреда, если у потерпевшего имелись основания считать, что его жизни и здоровью грозила реальная опасность.

В п. 20 постановления № 19 Пленума Верховного Суда Рос­сийской Федерации отмечено, что при квалификации по п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ под применением оружия или специальных средств надлежит понимать умышленные действия, связанные с использованием лицом поражающих свойств указанных пред­метов, или использование их по назначению. При отграничении превышения должностных полномочий, совершенного с приме­нением оружия или специальных средств, от правомерных дей­ствий должностных лиц следует учитывать, что основания, ус­ловия и пределы применения оружия или специальных средств определены в соответствующих нормативных правовых актах Российской Федерации.

Ранее действовавший закон Российской Федерации «О мили­ции» различал применение и использование огнестрельного ору­жия, не оговаривая, каким образом может оказываться воздействие огнестрельным оружием при его применении или использовании (например, путем производства выстрелов, нанесения ударов ору-

¹ См.: Бюллетень ВС РФ. 2002. № 5. С. 2-6.

² См.: Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России. С. 276.

³ Галахова А.В. Должностные преступления. М., 1998. С. 24.

⁴ См.: Снежко А.С. Превышение должностных полномочий: законода­ тельный и правоприменительный аспекты (по материалам судебной прак­ тики Краснодарского края): Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2004. С. 123.

102

¹ Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2007 г. № 9-О07-9СС // Бюллетень ВС РФ. 2008. № 1.С. 30.

² См.: Галахова А.В. Должностные преступления. С. 24; Волженкин Б.В. Служебные преступления: Коммент. законодательства и судебной практики. С. 142, 143.

103

жием, угрозы оружием)¹. Из текста ст. 15 следовало, что примене­ние предполагает производство выстрела из огнестрельного оружия, объектом воздействия которого является непосредственно лицо, со­вершающее преступное деяние. Использование оружия заключается в употреблении его боевых свойств для остановки транспортного средства и защиты граждан от угрозы нападения опасных живот­ных, в производстве предупредительного выстрела о намерении применить оружие². При этом в отдельных федеральных законах все указанные случаи использования оружия были обозначены как его применение³. В федеральном законе «О полиции» также употребля­ется единое понятие «применение огнестрельного оружия» (ст. 23).

Противоправные действия должностного лица в основном со­провождаются применением огнестрельного оружия, находящегося в служебном пользовании. Применение оружия, например, имело место, когда сотрудник милиции К., преследуя убегающего Ю., про­извел в него прицельный выстрел из пистолета, причинив Ю. смерть. В приговоре констатировано, что подсудимый нарушил положения ст. 15 закона «О милиции»: «К. применил оружие против Ю., когда тот убегал и непосредственно на него не нападал, оружие не отбирал и опасности для жизни и здоровья К. не представлял»⁴. Действия К. суд квалифицировал по п. «а», «б» ч. 3 ст. 286 и ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Как применение оружия следственно-судебные органы квали­фицировали следующие действия представителя власти: «Г. достал из кобуры свое табельное оружие - пистолет системы Макарова - с целью психического воздействия, в нарушение установленных ос­нований и порядка его использования навел его на Ч., потребовав отойти в сторону, тем самым угрожая Ч. применением своего огне-

¹См.: Каплунов А.И., Милюков С.Ф. Применение и использование боевого ручного стрелкового, служебного и гражданского огнестрельного оружия. СПб., 2003. С. 33.

² См.: Постановление Верховного Совета РСФСР от 18 апреля 1991 г. № 1027-I «О порядке введения в действие закона РСФСР "О милиции"» // Ведо­ мости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 16. Ст. 503.

³ См.: Федеральный закон от 6 февраля 1997 г. № 27-ФЗ (в ред. от 05.04.2011 г. № 46-ФЗ) «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Рос. газета. 1997. 12 февр.; Федеральный закон от 14 апреля 1999 г. № 77-ФЗ (в ред. от 27.07.2011 г. № 156-ФЗ) «О ведомственной охране» // Там же. 1999. 20 апр.

⁴АЧГСВО. 1998. Д. 1-867.

104

стрельного оружия»¹. В данном случае демонстрация оружия под­креплена конкретными действиями, предваряющими использование его поражающих свойств, - наведением на объект воздействия, то есть Ч., у которого имелись действительные основания опасаться применения оружия. Однако действия Г. следовало оценивать как угрозу применения насилия, учитывая, что в ч. 3 ст. 286 УК РФ не предусмотрен признак угрозы применения оружия. Кроме того, закон «О милиции» под применением оружия подразумевал упо­требление его боевых свойств (например, производство предупре­дительного выстрела). В рассматриваемой ситуации собственно бо­евые свойства оружия не использовались.

Таким образом, демонстрация оружия представляет собой дей­ствия, направленные на принудительное воздействие на психику потерпевшего и не связанные с использованием конструктивных поражающих свойств оружия. Под применением оружия необходи­мо понимать фактическое использование его боевых свойств для по­ражения живой или иной цели, то есть для причинения смерти или вреда здоровью человека или вреда объектам материального мира. Данная трактовка охватывает и случаи использования оружия для повреждения транспортного средства и иного имущества. Приме­нением оружия также является попытка его использования по пря­мому назначению, не приведшая к желаемому результату. Соответ­ственно, реальное применение оружия и попытка этого независимо от причинения указанного выше вреда квалифицируются по п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ. При этом применение оружия незаконно и имеет своей целью облегчить совершение преступления. Демонстрацию оружия, подкрепленную конкретными действиями, следует рассма­тривать как угрозу применения насилия.

В 8% изученных автором уголовных дел, квалифицированных по ч. 3 ст. 286 УК РФ, применением огнестрельного оружия при­знано использование пистолета или автомата для нанесения ударов². Неоднозначность отношения практических работников к право­вой оценке подобных действий выявило и их анкетирование: 36% респондентов нанесение ударов оружием квалифицировали един­ственно как «применение насилия», а 39% - как «применение ору-

¹Там же. 2005. Д. 1-571.

² См.: АЧГС ВО. 2003. Д. 1-779; 2004. Д. 1-48; АНГС. 2002. Д. 1-476.

105

жия». Согласно обозначенному выше пониманию применения ору­жия такие действия охватываются п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Использование заведомо для виновного неисправного или не­заряженного оружия необходимо квалифицировать по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Так, п. 23 постановления № 29 Пленума Верховного Суда Российской Федерации в части применения норм ст. 161, 162 УК РФ разъясняется, что, если лицо лишь демонстрировало оружие или угрожало заведомо негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, не намереваясь причинять телесные поврежде­ния, опасные для жизни или здоровья, его действия (при отсутствии других отягчающих обстоятельств) с учетом конкретных обстоя­тельств дела квалифицируются по ч. 1 ст. 162 либо по ст. 161 УК РФ, если потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия.

Обосновано дополнение квалифицированного состава превы­шения должностных полномочий признаком применения специаль­ных средств, виды которых различны в зависимости от направлений деятельности органов государственной власти (ст. 21 федерального закона «О полиции»). В п. 20 постановления № 19 Пленума Верхов­ного Суда Российской Федерации разъясняется, что к специальным средствам относятся резиновые палки, наручники, слезоточивый газ, водометы, бронемашины, средства разрушения преград, служебные собаки и другие средства, состоящие на вооружении органов вну­тренних дел, внутренних войск, федеральных органов государствен­ной охраны, органов Федеральной службы безопасности, органов уголовно-исполнительной системы и т.д.

Обобщение практики применения ч. 3 ст. 286 УК РФ свидетель­ствует о том, что в 23% случаев представитель власти неправомерно применял специальные средства, а наиболее распространено приме­нение без достаточных на то оснований наручников, палок резино­вых¹. Вместе с тем имели место ошибки в квалификации², а равно необоснованное невменение в вину должностным лицам указанного признака. Так, следственно-судебные органы установили и доказа-

ли три факта применения помощником дежурного Е. слезоточивого газа в отношении задержанного С. Кроме того, суд сделал вывод о том, что никаких законных оснований применять физическую силу и специальные средства в отношении С. у Е. не было. Однако дей­ствия Е. были квалифицированы лишь по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ¹.

В связи с этим заметим, что официальное судебное толкование видов оружия не во всех случаях применимо к п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ. В частности, в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г. № 5 подчеркнуто, что механические распылители, аэрозольные и другие устройства, сна­ряженные слезоточивыми и раздражающими веществами, считают­ся газовым оружием. Ведомственные нормативные правовые акты относят подобные устройства к специальным средствам. Следова­тельно, правоприменителю необходимо тщательно изучать право­вую основу их регламентации в каждой конкретной ситуации.

В целом анализ содержания признаков «с применением насилия или с угрозой его применения», «с применением оружия или спе­циальных средств» показывает, что в обоих случаях должностное лицо, преследуя цель сломить противодействие потерпевшего, ока­зывает на него принудительное воздействие. При этом применение физической силы или угроза ее применения, применение оружия или специальных средств должны находиться в непосредственной связи с исполнением лицом своих должностных полномочий. Выде­лив применение оружия или специальных средств как отягчающее ответственность обстоятельство, законодатель подчеркнул повы­шенную общественную опасность такого способа посягательства.

О трудностях установления оценочного признака «с причинени­ем тяжких последствий», предусмотренного в п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, заявили 85% из опрошенных автором сотрудников прокуратуры и судей. Научная литература и высшая судебная инстанция предла­гают считать тяжким последствием по степени тяжести вреда тяж­кий вред, определяемый дифференцированно к каждому из видов вреда². В п. 21 постановления № 19 Пленума Верховного Суда Рос­сийской Федерации, например, тяжкими последствиями превыше-

¹ См.: АВГС.1999. Д. 1-1765, 1-787; АЧГС ВО. 2004. Д. 1-995; АНГС. 2002. Д. 1-25; 2004. Д. 1-551.

² Так, к специальным средствам отнесены технические средства негласно­ го получения информации (см.: Бюллетень ВС РФ. 2008. № 1. С. 29, 30).

106

¹ См.: АЛРСГК. 2002. Д. 352; АЧГС ВО. 2004. Д. 1-808.

² См., напр.: Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные престу­ пления в России. С. 281.

107

ния должностных полномочий рекомендовано признавать: крупную аварию и длительную остановку транспорта или производственного процесса, иные нарушения деятельности организации, причинение значительного материального ущерба, причинение смерти по нео­сторожности, самоубийство или покушение на самоубийство потер­певшего и т.п. В данном толковании также использованы оценочные понятия.

Проблемы правоприменения в основном связаны с вопросом об отнесении причинения здоровью потерпевшего тяжкого вреда к тяжким последствиям превышения должностных полномочий. Не­смотря на то что 86% респондентов ответили на него утвердительно, материалы следственно-судебной практики свидетельствуют, с од­ной стороны, о неоднозначной квалификации причинения тяжкого вреда здоровью по совокупности со ст. 111 УК РФ или без таковой, с другой стороны, об отсутствии единого подхода к квалификации такого вреда в рамках ч. 3 ст. 286 УК РФ. Так, недостаточна аргу­ментация кассационной судебной инстанции по факту нанесения представителями власти тяжкого вреда здоровью гражданина по признаку опасности в момент причинения в части исключения из обвинения п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Судебная коллегия определила, что «ни в ходе предварительного следствия, ни судебного расследо­вания данный признак не нашел своего подтверждения, поскольку потерпевшему не причинено крупного материального ущерба, их действия не вызвали каких-либо беспорядков»¹.

В другом случае суд, признав правильной квалификацию дей­ствий Ш. по п. «а», «в» ч. 3 ст. 286, исключил из обвинения ч. 1 ст. 111 УК РФ и отметил, что данная норма «излишне вменена, по­скольку в случаях умышленного причинения потерпевшему тяжкого вреда здоровью вследствие превышения должностных полномочий содеянное полностью охватывается составом ст. 286 УК РФ и до­полнительной квалификации по другим статьям УК РФ не требует»².

Вопрос о квалификации превышения должностных полномо­чий, совершенного с причинением тяжкого вреда здоровью потер­певшего или смерти, остается дискуссионным в науке уголовного

¹АВГС. 1999. Д. 1-1047.

² Там же. Д. 1-2401.

108

права¹. В значительной мере это связано с различием в трактовке форм вины должностного лица по отношению к тяжким последстви­ям. В частности, одни ученые полагают, что тяжкие последствия в данном случае означают причинение по неосторожности смерти или тяжкого вреда здоровью². Психическое отношение к иным тяжким последствиям при этом возможно как в форме умысла, так и неосто­рожности³. Другие считают, что неосторожное причинение смерти или вреда здоровью не может рассматриваться как тяжкое послед­ствие служебного преступления⁴.

А.Я. Аснис обращает внимание на то, что в норме, предусмо­тренной п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, отсутствует указание лишь на умышленный характер причинения тяжких последствий, поэтому он относит к ним умышленное и неосторожное причинение смерти или тяжкого вреда здоровью, самоубийство при наличии всех признаков доведения до него; убийство или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью предлагает квалифицировать по п. «в» ч. 3 ст. 286 и ст. 105 или 111 УК РФ⁵. По мнению М.Д. Лысова, психическое отношение к тяжким последствиям в ст. 286 УК РФ «может быть только умышленным, ибо неосторожная вина предполагает специ­альное указание об этом. В данном случае сам тяжкий умышленный вред здоровью охватывается... ч. 3 ст. 286, однако совершенный при квалифицирующих обстоятельствах, указанных в ст. 111 УК, долж­на применяться совокупность этих преступлений, ибо должностные лица при исполнении служебных обязанностей не могут нести мень-

¹Применительно к ч. 2 ст. 171 УК РСФСР 1960 г. некоторые ученые предлагали квалифицировать умышленное причинение тяжких телесных по­ вреждений только по совокупности с преступлениями против личности (см.: Ефимов М.А. Вопросы квалификации должностных преступлений по Уголов­ ному кодексу БССР. С. 20, 21). Другие считали достаточной квалификацию по ч. 2 ст. 171 уголовного кодекса (см.: Здравомыслов Б.В. Должностные престу­ пления. Понятие и квалификация. С. 112).

² См., напр.: Динека В.И. Ответственность за должностные преступления по уголовному праву России. С. 48.

³ См.: Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. С. 567, 568.

⁴ См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления: Коммент. законодатель­ ства и судебной практики. С. 113, 147, 148.

⁵ См.: Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России. С. 282,283.

109

шую ответственность, чем за аналогичные преступления несут част­ные лица»¹.

Правоведы и Верховный Суд Российской Федерации сходятся в том, что убийство не охватывается ч. 3 ст. 286 УК РФ и требует квалификации по совокупности со ст. 105 УК РФ (п. 18 Постанов­ления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 ян­варя 1999 г. № 1 (в ред. от 03.12.2009 г.) «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»²). Высшая судебная инстан­ция, как отмечалось, допускает неосторожную вину по отноше­нию к последствиям рассматриваемого деяния. Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, например, указала, что преступное деяние, предусмотренное ч. 3 ст. 286, квалифицирует­ся по совокупности с ч. 4 ст. 111 УК РФ лишь при доказанности умысла причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего, нахо­дящегося в прямой причинной связи с наступлением его смерти. «Действия осужденного составляют объективную сторону престу­пления, предусмотренного пп. «а» и «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, - пре­вышение должностных полномочий, совершенное с применением насилия и с причинением тяжких последствий в виде лишения жизни потерпевшего по неосторожности»³. Однако правоприме­нитель демонстрирует и иной подход. В частности, суд указал, что причинение смерти не охватывается п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, «требует дополнительной квалификации или по ст. 105, или по ст. 109 УК РФ»⁴.

Итак, признак тяжких последствий имеет место, если потер­певшему причинен тяжкий вред, повлекший по неосторожности его смерть. В случаях когда превышение должностных полномочий со­пряжено с убийством или умышленным причинением тяжкого вреда здоровью, предусмотренного ч. 3 (4) ст. 111 УК РФ, содеянное ква­лифицируется по совокупности этих преступлений. Единообразию в правовой оценке причинения умышленного тяжкого вреда здоро­вью вследствие превышения должностных полномочий может спо-

¹Лысов М. Д. Логико-структурный анализ понятий и признаков преступле­ ний в действующем Уголовном кодексе Российской Федерации // Государство и право. 1997. № 12. С. 76.

² См.: Бюллетень ВС РФ. 1999. № 3. С. 6.

³ Там же. 2008. № 2. С. 39. ⁴АЧГСВО.2002. Д. 1-748.

ПО

собствовать указание в ч. 3 ст. 286 УК РФ на насилие, опасное для жизни или здоровья.

Изучение следственно-судебной практики по делам о превы­шении должностных полномочий и злоупотреблении ими свиде­тельствует о неоднозначности подходов к определению размера имущественного ущерба, признаваемого тяжким последствием этих деяний¹. Согласно п. 21 постановления № 19 Пленума Верховного Суда Российской Федерации размер такого ущерба должен быть значительным, однако его пределы применительно к данным соста­вам не обозначены.

В российской научной литературе неоднократно высказыва­лись мнения о выработке объективных критериев конкретизации употребляемых законодателем оценочных признаков². В примеча­нии к ст. 285 УК РФ может быть определен значительный размер имущественного ущерба, причиняемого гражданам, организациям, государственным органам или органам местного самоуправления вследствие злоупотребления должностными полномочиями и пре­вышения должностных полномочий, который признается тяжким последствием данных деяний. Так, в уголовном законодательстве некоторых государств - участников СНГ закреплен размер имуще­ственного ущерба, признаваемого тяжким последствием превыше­ния полномочий. К примеру, согласно примеч. 4 к ст. 364 УК Укра­ины тяжкими последствиями превышения власти или должностных полномочий, «если они заключаются в причинении материального ущерба, считаются такие, которые в двести пятьдесят и более раз превышают не облагаемый налогом минимум доходов граждан»³.

К тяжким последствиям превышения должностных полномочий относится значительный объем нарушения деятельности органов власти. Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верхов-

¹См., напр.: Бюллетень ВС РФ. 2003. №10. С. 15-18; АНГС. 2004. Д. 1-129; АПРСГК. 2006. Д. 1-5.

² См.: Наумов А. О конкретизации тяжких последствий преступного дея­ ния // Советская юстиция. 1972. № 11. С. 11-13; Векленко В., Бавсун М. Про­ блемы толкования оценочных категорий уголовного закона // Уголовное право. 2003. № 3. С. 15-17; Черепанова Е.В. Оценочные понятия в УК РФ и их влияние на эффективность применения уголовного законодательства // Журнал россий­ ского права. 2009. № 2. С. 133, 134.

³ Уголовный кодекс Украины / Науч. ред. В.Я. Таций, В.В. Сташис. С. 319.

111

ного Суда Российской Федерации подтвердила правильность квали­фикации действий З. по п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Тяжкие последствия выразились «в нарушении норм, регламентирующих основные цели и задачи уголовно-исполнительного законодательства РФ, порядок исполнения наказания и режим содержания, в уклонении осужден­ных от отбывания наказания, назначенного по приговору суда, а так­же в совершении несколькими осужденными новых преступлений в период нахождения их в незаконных отпусках, в предоставлении не­которым осужденным таких условий, когда они выполняли работы в интересах З. и фактически не отбывали наказание»¹.

Тяжким последствием превышения должностных полномочий правоприменитель признает осуждение невиновных лиц к лишению свободы. Так, представитель власти П. с применением насилия при­нудил А. оговорить И. в том, что тот продал А. героин. В результате на основании показаний, данных А., И. был осужден за сбыт нарко­тических веществ к девяти годам лишения свободы².

Следственно-судебные органы не всегда обосновывают тяжесть вреда, допуская ошибки при квалификации действий должностного лица³. В частности, в упомянутом ранее деле главы сельского по­селения С. органы предварительного следствия не вменили ему в вину признак причинения тяжких последствий, несмотря на то что в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого указано, что С. существенно нарушил права организации в виде ущерба в особо крупном размере на сумму 10 789 222 руб. Это значит, что С. следо­вало предъявлять обвинение по п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ⁴. Без учета данного обстоятельства квалифицированы и действия депутата об­ластной думы, вследствие которых организации нанесен ущерб в особо крупном размере⁵.

Целесообразно предусмотреть в ч. 3 ст. 286 УК РФ и признак совершения деяния группой лиц и группой лиц по предварительно­му сговору, учитывая повышенную общественную опасность такого посягательства. Подобные рекомендации содержатся, к примеру, в Модельном уголовном кодексе для государств - участников СНГ:

квалифицирующим признаком превышения должностных (служеб­ных) полномочий является его совершение «группой публичных служащих» (п. «в» ч. 2 ст. 303). Обобщение материалов практики применения ст. 286 УК РФ выявило, что в 34% случаев преступле­ние совершалось двумя и более должностными лицами, как правило представителями власти. Вынося решения, суды подчеркивали со­вместный и согласованный характер действий субъектов превыше­ния полномочий¹. Но факт совершения преступления в составе груп­пы лиц лишь в 8% таких дел учитывался при назначении наказания согласно ч. 3 ст. 60, п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ. В большинстве случаев, отмечая совместный характер действий, суды констатировали, что «обстоятельств, отягчающих наказание подсудимых, указанных в ст. 63 УК РФ, не установлено»².

Вышеизложенное свидетельствует о необходимости дальней­шего совершенствования уголовного законодательства Российской Федерации в части регламентации квалифицирующих признаков превышения должностных полномочий, в том числе: уточнения со­ответствующих уголовно-правовых понятий лиц, занимающих госу­дарственные должности Российской Федерации и государственные должности субъектов Российской Федерации; дифференциации от­ветственности лиц, занимающих должность федеральной государ­ственной службы категории «руководители» высшей группы долж­ностей; дифференциации ответственности по степени опасности применяемого насилия или угрозы его применения для жизни и здо­ровья потерпевшего; конкретизации тяжких последствий данного деяния.

¹ Бюллетень ВС РФ. 2003. № 8. С. 11.

² См.: АЧГС ВО. 2005. Д. 1-376.

³ См., напр.: АВГС. 2007. Д. 1-245.

⁴ См.: Архив Вологодского районного суда. 2007. Д. 1-54.

⁵ См.: Бюллетень ВС РФ. 2008. № 6. С. 25.

112

¹ См.: АВГС. 1999. Д. 1-821; АНГС. 2005. Д. 1-42; АКЧРС КО. 2004. Д. 1-56; 2005. Д. 1-240.

² АЧГС ВО. 1998. Д. 1-867. См. также: Там же. 2002. Д. 1-586; 2003. Д. 1-779.

113

Глава 3. Соотношение состава превышения

должностных полномочий со смежными составами

преступлений

3.1. Отграничение состава превышения

должностных полномочий от составов иных преступлений

против государственной власти, интересов государственной

службы и службы в органах местного самоуправления

Прежде чем рассмотреть общие и разграничительные признаки состава превышения должностных полномочий и некоторых смеж­ных с ним составов, включенных в гл. 30 и 31 УК РФ, кратко оста­новимся на классификации преступлений, субъектом которых явля­ется должностное лицо.

В теории уголовного права данные преступления принято группировать следующим образом: 1) общие должностные; 2) спе­циальные должностные; 3) альтернативно-должностные¹. Первые помещены в гл. 30 УК РФ исходя из общности видового объекта, специального субъекта², а также с учетом способа посягательства - использования служебных полномочий³. Субъект специальных должностных преступлений - должностное лицо, наделенное спец­ифическими полномочиями в строго определенной сфере деятель­ности государственных органов. Соответственно, специфичен их объект. Альтернативно-должностное преступление может быть совершено и недолжностным лицом. Вред деятельности органов

власти при этом причиняется дополнительно к основному объекту противоправного посягательства.

Классификация должностных преступлений позволяет решить вопрос об их соотношении по правилам конкуренции норм. Ответ­ственность за эти преступления регламентирована так называемыми общими и специальными нормами. Общая норма предусматривает «определенный вид неконкретизированных деяний», а специальная - «разновидность, часть этого вида деяний (одно из них, конкрет­но), характеризуемую большей, равной или меньшей степенью об­щественной опасности по сравнению с другими деяниями данного вида»¹. Исключение последней из уголовного закона полностью не декриминализирует деяние, так как оно может быть квалифициро­вано по общей норме². В случае конкуренции общей и специальной норм совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответ­ственность наступает по специальной норме (ч. 3 ст. 17 УК РФ).

Превышение должностных полномочий наряду со злоупотребле­нием должностными полномочиями и халатностью является общим должностным преступлением, которое может быть совершено в лю­бой сфере деятельности публичного аппарата управления³. Как спе­циальные следует рассматривать нормы ст. 285.1, 285.2, 285.3, 286.1, 287, 289, 292.1 гл. 30 УК РФ. Применительно к ст. 286 специальными считаются некоторые нормы, помещенные в гл. 19, 31 УК РФ.

В правоприменении имеются определенные трудности, связан­ные с отграничением превышения должностных полномочий от зло­употребления должностными полномочиями. Некоторые исследова­тели считают общей применительно к превышению должностных полномочий норму, предусмотренную ст. 285 УК РФ⁴. Другие при­ходят к выводу о том, что в ст. 286 УК РФ конкретизируется вид зло­употребления полномочиями, заключающийся в их превышении⁵.

¹ См.: ЗдравомысловБ.В. Должностные преступления. Понятие и квалифи­ кация. С. 51-54; Козаченко И.Я., Николаева З.А. Проблема соотношения обще­ го и специального составов должностных преступлений // Правоведение. 1992. №3. С. 40,41.

² За исключением дачи взятки (ст. 291 УК РФ).

³ В ст. 290 УК РФ оно трактуется в широком смысле, включая авторитет занимаемой должности (п. 4 постановления № 6 Пленума Верховного Суда Рос­ сийской Федерации).

114

¹ Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. С. 298.

² См.: Яни П.С. О практическом смысле определения объекта должност­ ных преступлений. С. 85.

³ См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2006. С. 220.

⁴ См.: Плехова О.А. Уголовная ответственность за злоупотребление и пре­ вышение должностных полномочий. С. 154.

⁵ См., напр.: Ткачева Г.В. Уголовная ответственность за превышение долж­ ностных полномочий (ст. 286 УК РФ). С. 128.

115

Составы названных преступлений принято обозначать как смежные. По мнению В.Н. Кудрявцева, подобные составы имеют одинаковые конструкции и общие признаки, кроме одного - разгра­ничительного¹. А.Я. Аснис допускает наличие двух таких призна­ков². Субъект и последствия деяний одинаково сформулированы в нормах ст. 285 и 286 УК РФ. Круг нарушаемых полномочий и по­следствия в диспозициях не конкретизированы. Оба преступления характеризуются умышленной формой вины. Следовательно, их разграничение проводится по отдельным элементам субъективной и объективной сторон.

Отличие по субъективной стороне сводится к тому, что кон­структивным признаком злоупотребления должностными полно­мочиями является корыстная или иная личная заинтересованность. Согласно толкованию высшей судебной инстанции корыстная за­интересованность состоит в стремлении должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение льгот, кредита, осво­бождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имуще­ства, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов и т.п.); иная личная заинтересованность выражается в стремлении должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленном такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услу­гу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п. (п. 16 постановления № 19 Пленума Верховного Суда Российской Федерации).

Понятие личной заинтересованности государственного (муни­ципального) служащего, которая влияет или может повлиять на над­лежащее исполнение им должностных (служебных) обязанностей, содержится и в федеральном законе «О противодействии корруп­ции». Однако в этом случае под личной заинтересованностью пони-

мается возможность получения государственным (муниципальным) служащим при исполнении должностных (служебных) обязанно­стей лишь материальной выгоды, а именно доходов в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц (ч. 2 ст. 10 указанного закона).

Превышение полномочий из корыстных мотивов в изучен­ных автором материалах уголовных дел встречалось достаточно редко, но имели место факты, когда в силу недоказанности ко­рыстной или иной личной заинтересованности как обязательной составляющей злоупотребления должностными полномочиями лицо необоснованно привлекалось к ответственности по ст. 286 УК РФ. Поэтому в некоторых из приведенных при анализе харак­тера действий казусах была очевидна противоречивость судеб­ных решений.

В научной литературе также высказано мнение, согласно кото­рому при совершении незаконных действий по службе должност­ное злоупотребление и превышение полномочий разграничиваются не по признакам объективной стороны, а по мотиву¹. Кроме того, предлагается, например, укрытие преступлений от учета «при уста­новлении корыстной или иной личной заинтересованности... ква­лифицировать как злоупотребление должностными полномочиями, в отсутствие названного мотива - как превышение должностных полномочий»².

Мотивация противоправного поведения лица не является един­ственным разграничительным признаком сопоставимых смежных составов. В диспозиции ч. 1 ст. 286 УК РФ указано, что деяние возможно лишь путем действий. Злоупотребление должностными полномочиями может выражаться и в бездействии³. Однако в пра­воприменении именно при оценке характера действий возникают проблемы отграничения данных составов. Главным образом они связаны с толкованием действий, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать, как одной из предложенных

¹ См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. С. 127, 128.

² См.: Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России. С. 340.

116

¹ См.: Яни П.С. Совершение должностных преступлений во внерабочее время. С. 23, 25.

² Он же. Укрытие преступлений от учета: действие или бездействие? // За­ конность. 2008. № 2. С. 12.

³ См., напр.: АСГС НО. 2006. Д. 1-76.

117

высшей судебной инстанцией форм превышения полномочий. Так, обобщение практики применения ст. 285 УК РФ показало, что в 44% случаев должностные лица использовали свои служебные полно­мочия вопреки интересам службы при рассмотрении заявлений граждан и организаций, укрывая факты преступлений от учета либо принимая по ним неправомерные решения. При этом квалификация таких деяний в регионах неоднозначна.

К примеру, участковый уполномоченный П. был осужден по ч. 1 ст. 286 УК РФ. Из материалов дела следует, что он «ввел Л. в заблуждение относительно перспективы раскрытия совершенно­го в отношении нее преступления и обнаружения похищенного у нее имущества, склонил к подписанию заведомо ложного про­токола принятия устного заявления в предложенной им редакции для вынесения в дальнейшем заведомо незаконного постанов­ления об отказе в возбуждении уголовного дела». В результате действий П. от учета было укрыто преступление, предусмотрен­ное ч. 1 ст. 161 УК РФ. Суд подчеркнул: «П. не мог не сознавать, что явно вышел за пределы предоставленных ему законом пол­номочий, совершив такие действия, право на которые не имеет никто»¹.

П. действовал в рамках своей служебной компетенции по при­нятию заявлений от граждан. Тем не менее он выполнил действия, которые ни при каких обстоятельствах не имел права совершать: внес заведомо для него не соответствующие фактам данные в про­токол. Деяние выражалось как в действии, так и в бездействии - не­принятии мер к раскрытию преступления, поэтому содеянное П. не­обходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 285 УК РФ. Обращает на себя внимание отсутствие правовой оценки со стороны правопримените­ля относительно действий, формально подпадающих под признаки преступления ст. 292 УК РФ.

Таким образом, формула «действия, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать» противоречит содер­жанию ст. 286 УК РФ: подобные действия не могут составлять ком­петенцию ни одного должностного лица. Если взять за основу п. 19 постановления № 19 Пленума Верховного Суда Российской Феде­рации, то преступления, предусмотренные ст. 287, 289, 290 и 292

АНГС. 2005. Д. 1-429.

118

УК РФ, есть ни что иное, как частные случаи превышения полно­мочий¹.

Явно выходящими за пределы полномочий, как отмечалось, признаются действия, не входящие в компетенцию должностного лица либо входящие в нее, но при наличии определенных законом условий правомерности их осуществления. Очевидно, что присвое­ние должностным лицом полномочий другого должностного лица или органа не может быть квалифицировано по ст. 285 УК РФ. Тем самым подтверждается позиция, согласно которой сопоставимые нормы не соотносятся как общая и специальная. «В случае исклю­чения нормы о превышении полномочий ряд общественно опасных деяний должностных лиц... не смогут быть квалифицированы по статьям гл. 30 УК»².

Различия преступлений, предусмотренных ст. 285 и 286 УК РФ, по мнению В.Н. Боркова, «кроются в направлении эксплуатации должностным лицом своего особого статуса»³. При злоупотребле­нии реализация должностных полномочий «выступает в качестве де­яния и одновременно характеризует особый способ посягательства. Поэтому лицо, не наделенное соответствующими полномочиями, выполнить объективную сторону должностного злоупотребления и специальных его видов не может. В свою очередь превышение - это, как правило, действия, в которых присутствуют признаки иного не служебного преступления, но совершенные с использованием долж­ностного положения»⁴.

Действительно, при превышении лицо использует должностное положение, в силу которого оно наделено властными полномочи­ями, однако в действиях должностного лица необязательно долж-

¹См. также: Егорова Н.А. Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправ­ ления. С. 67.

² Ремизов М.В. Злоупотребление должностными полномочиями и превы­ шение их: нужны ли две отдельные статьи? // Законодательная техника и диффе­ ренциация ответственности в современном уголовном праве и процессе России: Сб. науч. ст. / Под ред. Л.Л. Кругликова. Ярославль, 2005. С. 58.

³ Борков В. Проблемы квалификации преступлений, предусмотренных ста­ тьями 285 и 286 УК РФ // Уголовное право. 2008. № 3. С. 24.

⁴ Он же. Уголовно-правовое значение использования должностных полно­ мочий и их превышения // Там же. 2005. № 2. С. 12.

119

ны усматриваться лишь признаки неслужебного преступления. Так, присвоение полномочий другого должностного лица признается одной из форм превышения полномочий. Подобные действия госу­дарственного (муниципального) служащего, не являющегося долж­ностным лицом, характеризуют объективную сторону служебного преступления - присвоения полномочий должностного лица (ст. 288 УК РФ).

В научной литературе высказана точка зрения об объединении составов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 285 и ч. 1 ст. 286 УК РФ¹. Впервые такие предложения прозвучали по отношению к ч. 1 ст. ПО УК РСФСР 1926 г. По мнению А.Б. Сахарова, злоупо­требление должностными правами, нарушение их, есть тем самым и их превышение: одно невозможно без другого. Свою позицию уче­ный обосновывал отсутствием практики применения этой нормы². Подобный подход был поддержан применительно к ч. 1 ст. 171 УК РСФСР 1960 г.³ А.Я. Светлов предлагал в основном составе опре­делить деяние как умышленное использование из личной заинте­ресованности должностным лицом своего служебного положения вопреки интересам службы, а равно умышленное совершение дей­ствий, явно выходящих за пределы предоставленных законом прав и полномочий⁴.

Заслуживает внимания позиция Б.В. Здравомыслова, обосно­ванно полагавшего, что «между указанными составами имеются существенные различия, непосредственно учтенные в законе и из него вытекающие, и игнорировать их было бы неправильно. К тому же объединение этих двух составов в одной норме может повлечь неосновательное расширение сферы применения такой "объеди-

ненной нормы" и не будет способствовать четкому применению закона»¹.

А.Я. Эстрин еще в 1928 г. отметил, что можно понимать и «зло­употребление властью» как разновидность «превышения власти», что имело место в дореволюционном законодательстве России. Рас­суждая о «приравненности» этих преступлений по степени обще­ственной опасности в уголовном законе, автор справедливо прово­дил грань между ними по характеру действий².

В правовой литературе периода разработки УК РФ 1996 г. вы­сказывалось предложение о выделении в нем двух видов общих должностных преступлений: бездействие и превышение власти. По мнению А.Г. Безверхова, «превышение власти может выражаться в выполнении должностных функций явно незаконными способами и средствами, в применении властных полномочий без достаточных на то оснований, в недопустимых случаях и пределах»³.

В 20% из обобщенных автором материалов уголовных дел о превышении должностных полномочий применялась норма ч. 1 ст. 286 УК РФ, в 8% случаев имело место присвоение полномочий должностного лица, которое не может быть квалифицировано по ч. 1 ст. 285 УК РФ. Поэтому, принимая во внимание первую обо­значенную точку зрения, требующую, как отмечают ее сторонники, специальной проработки, научно-обоснованного и соответствую­щего правоприменительной практике подхода⁴, подчеркнем, что в настоящее время злоупотребление должностными полномочиями и превышение их представлены в УК РФ как общие виды должност­ных преступлений. Отличие между ними проводится по объектив­ной стороне - форме деяния и характеру действий и субъективной стороне - мотивации противоправного поведения.

¹ См.: Жалинский А.Э. Спорные проблемы применения статьи 286 Уго­ловного кодекса Российской Федерации в новых условиях // Юридический мир. 2002. № 8. С. 8.

²См.: Сахаров А.Б. Ответственность за должностные злоупотребления по советскому уголовному праву. С. 182, 183.

³ См.: Курс советского уголовного права / Н.А. Беляев, Н.С. Лейкина, В.К. Глистин и др.; Отв. ред. Н.А. Беляев. С. 266. Напомним, что в диспозиции ст. 170 УК РСФСР употреблялась формулировка «использование служебного положения».

⁴ См.: Светлов А.Я. Ответственность за должностные преступления. С. 183, 184.

120

¹ Здравомыслов Б.В. Должностные преступления. Понятие и квалифика­ ция. С. 114. См. также: Аснис А. Разграничение превышения власти или слу­ жебных полномочий и злоупотребления властью или служебным положением // Социалистическая законность. 1987. № 12. С. 35; Доиджашвили Д.Д. Уголовная ответственность за превышение власти или служебных полномочий. С. 20.

² См.: Эстрин А.Я. Должностные преступления. С. 79-83.

³ Безверхов А.Г. Должностные (служебные) преступления и проступки: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань. 1995. С. 13.

⁴См.: Жалинский А.Э. Спорные проблемы применения статьи 286 Уголов­ного кодекса Российской Федерации в новых условиях. С. 8.

121

В составе злоупотребления должностными полномочиями дея­ние может заключаться как в действии, так и в бездействии, кроме того, его обязательным элементом является корыстная или иная лич­ная заинтересованность. Основным разграничительным признаком этих преступлений выступает характер действий. При превышении должностных полномочий имеют место действия, выражающиеся в присвоении должностным лицом полномочий другого должност­ного лица или органа, или действия, совершаемые в отсутствие установленных законом условий правомерности их осуществления. Злоупотребление и специальные его виды характеризуются тем, что должностное лицо всегда незаконно, вопреки интересам службы использует те полномочия, которыми наделено в силу занимаемой должности. Следовательно, совершает действия, которые ни при ка­ких обстоятельствах не имело права совершать.

Изложенное свидетельствует о целесообразности внесения со­ответствующих изменений в официальное судебное толкование для обеспечения правильности разграничения этих смежных со­ставов в практической деятельности. Заметим, что в гл. 30 вклю­чены еще менее применяемые нормы, чем закрепленная в ч. 1 ст. 286 УК РФ¹.

Определенные трудности могут возникнуть при отграничении превышения должностных полномочий от некоторых иных пре­ступлений гл. 30 УК РФ. Обратимся к ст. 285.1 и 285.2 УК РФ, регламентирующим ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов.

Законодатель рассматривает эти преступления как частные слу­чаи злоупотребления должностными полномочиями². В научной литературе высказано мнение о том, что они являются специальны-

ми видами преступлений, предусмотренных не только ст. 285, но и ст. 286 УК РФ¹. Отдельные исследователи считают их специаль­ными видами превышения должностных полномочий. А. С. Снеж-ко, например, отмечает, что должностное лицо не может свободно распоряжаться средствами, направленными в соответствии с бюд­жетными документами на строго определенные цели: расходование бюджетных средств в пределах сметы является его обязанностью. Поэтому, их использование на иные цели, не соответствующие ус­ловиям получения, представляет собой явный выход за пределы полномочий должностного лица².

Нецелевое расходование бюджетных средств и средств госу­дарственных внебюджетных фондов имеет схожие с превышением и должностным злоупотреблением признаки: общий видовой объ­ект и специальный субъект преступления, умышленная форма вины. Разграничительные линии между ними проводятся по отдельным элементам объективного и субъективного характера. Так, непосред­ственные объекты преступлений, предусмотренных ст. 285.1 и 285.2 УК РФ, составляют общественные отношения, складывающиеся в сфере установленного законодательством порядка расходования, соответственно бюджетных средств и средств государственных вне­бюджетных фондов. Их субъекты конкретизированы: это должност­ные лица получателя бюджетных средств (ст. 285.1) и государствен­ного внебюджетного фонда (ст. 285.2) по признаку выполнения организационно-распорядительных, административно-хозяйствен­ных функций. Однако согласно диспозиции ч. 1 ст. 285.1 УК РФ распорядитель бюджетных средств - вышестоящее должностное лицо - необоснованно исключен из числа субъектов данного пре-

ступления

¹ См.: Преступность, криминология, криминологическая защита / Под ред. А.И. Долговой. С. 355, 356; Новая криминальная ситуация: оценка и реагирова­ние / Под ред. А.И. Долговой. С. 348, 349.

²См.: МиньковаА.М. Уголовная ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов // Россий­ская юстиция. 2006. № 2. С. 33; Шнитенков А. Ответственность за нецелевое ис­пользование бюджетных средств // Законность. 2004. № 7. С. 32; Лапшин В.Ф. Уголовно-правовая норма: парадокс законодательной техники, политическая мода или скрытая защита коррупционера // Российская юстиция. 2009. № 2. С. 42.

122

¹ См.: Изосимов СВ. Разграничение общих и специальных соста­ вов, предусматривающих ответственность за нецелевое расходование бюд­ жетных средств и средств государственных внебюджетных фондов // Пре­ ступность и проблемы борьбы с ней / Под общ. ред. А.И. Долговой, В.И. Каныгина. С. 128.

² См.: Снежко А.С. Превышение должностных полномочий: законодатель­ ный и правоприменительный аспекты (по материалам судебной практики Крас­ нодарского края). С. 70, 71, 172.

³ См.: Арутюнян К.С. Уголовно-правовая защита бюджетных средств. М., 2004. С. 26.

123

Деяние как элемент объективной стороны заключается в рас­ходовании названных средств на цели, противоречащие в первом случае условиям их получения, во втором бюджетам государствен­ных внебюджетных фондов и условиям, определенным регулирую­щим их деятельность законодательством Российской Федерации. То есть исходя из толкования термина «расходовать»¹ деяние, как и при превышении полномочий, выражается исключительно в форме дей­ствия. Тем не менее здесь налицо специальные виды должностно­го злоупотребления, так как ни одно должностное лицо получателя бюджетных средств и государственных внебюджетных фондов не наделено полномочиями по употреблению денежных средств вопре­ки их целевому назначению. Следовательно, нельзя говорить о пре­вышении каких-либо полномочий.

Анализ диспозиций ч. 1 ст. 285.1 ич. 1 ст. 285.2 показывает, что преступления окончены с момента нецелевого расходования бюд­жетных средств и средств государственных внебюджетных фондов в крупном размере. Соответственно, в отличие от злоупотребления и превышения полномочий эти составы сконструированы по типу формальных. Сумма, составляющая крупный размер названных средств, конкретизирована в уголовном законе и должна превышать один миллион пятьсот тысяч рублей (примечание к ст. 285.1). Ранее подобные действия квалифицировались по ст. 285 УК РФ, что сви­детельствует о целесообразности закрепления размера существен­ности имущественного ущерба в примеч. 1 к этой статье.

Мотив в отличие от злоупотребления должностными полномо­чиями не является конструктивным признаком указанных составов. Соответственно, санкции ст. 285.1 и 285.2 устанавливают более мяг­кое наказание за использование должностных полномочий вопреки интересам службы, выражающееся в нецелевом расходовании бюд­жетных средств и средств государственных внебюджетных фондов, при отсутствии личной заинтересованности. В частях вторых на­званных статей предусмотрен квалифицирующий признак соверше­ния деяний группой лиц по предварительному сговору, неизвестный ст. 285 и 286. Обращает на себя внимание отсутствие дифференциа­ции ответственности в зависимости от особенностей должностного

¹ «Расходовать» означает «тратить, употреблять» (см.: Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. С. 1103).

124

статуса субъектов этих преступлений. При совершении деяний не из корысти или иной личной заинтересованности, к примеру, главой органа местного самоуправления действия последнего квалифици­руются по ч. 1 ст. 285.1 (ч. 1 ст. 285.2) УК РФ.

Таким образом, «специальность» указанных норм по отноше­нию к злоупотреблению должностными полномочиями обусловле­на сужением круга субъектов этих преступлений и конкретизацией действий должностных лиц¹.

В обобщенной автором следственно-судебной практике по иным преступлениям, включенным в гл. 30 УК РФ², не были встре­чены случаи квалификации по ст. 287-289. Тем не менее целесоо­бразно выделить общие и отличительные признаки между составами превышения должностных полномочий и присвоения полномочий должностного лица (ст. 288 УК РФ). Под присвоением полномочий должностного лица в УК РФ понимается присвоение государствен­ным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, полномочий должностного лица и совершение им в связи с этим действий, которые повлекли суще­ственное нарушение прав и законных интересов граждан или орга­низаций. Оба сравниваемых преступления характеризуются, прежде всего, общностью объекта посягательства и умышленной формой вины. Мотив и цель на квалификацию содеянного в этих случаях не влияют. Схожие и разграничительные признаки присутствуют в элементах объективных сторон преступлений, составы которых сконструированы по типу материальных. Основное различие между ними проводится по субъекту.

Субъектом присвоения должностных полномочий может быть исключительно государственный или муниципальный служащий, не наделенный полномочиями представителя власти, организаци­онно-распорядительными или административно-хозяйственными функциями. Субъектами превышения должностных полномочий на­ряду с четко определенной категорией государственных (муници­пальных) служащих являются лица, не относящиеся к служащим,

'См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления: Коммент. законодатель­ства и судебной практики. С. 117, 118.

² Помимо практики применения ст. 285 и 286 УК РФ автором изучены 32 уголовных дела об иных преступлениях гл. 30 УК РФ, рассмотренные федераль­ными судами Вологодской, Кировской и Новгородской областей в 1998-2010 гг.

125

но выполняющие функции должностного лица по специальному полномочию либо непосредственно осуществляющие полномочия государственных органов, а также глава органа местного самоуправ­ления.

Исходя из диспозиции ст. 288 УК РФ дополнительный объект присвоения полномочий составляют общественные отношения, складывающиеся лишь в сфере реализации прав и законных инте­ресов граждан или организаций. Поэтому следует предусмотреть в данной норме последствие в виде существенного нарушения охра­няемых законом интересов общества или государства¹. Несомненно, что неправомерные действия субъекта такого преступления от име­ни государственного или муниципального органа причиняют вред их деятельности.

Деяние как элемент объективной стороны сопоставимых со­ставов возможно только в форме действия. При превышении пол­номочий круг противоправных действий шире, так как собственно присвоение характеризует одну из их возможных форм. Общим для посягательств является то, что при квалификации не имеет значе­ния, как объективно воспринималось окружающими совершающее их лицо. В диспозиции ст. 288 УК РФ не уточнено, полномочиями какой именно организации завладевает служащий. В научной лите­ратуре признается, что присваиваемые полномочия должны принад­лежать «если не той организации, то хотя бы организации, относя­щейся к тому же ведомству»².

Последствия рассматриваемых деяний в УК РФ не конкретизи­рованы. Законодатель, кроме того, не посчитал целесообразной диф­ференциацию ответственности за присвоение полномочий долж­ностного лица в зависимости от тяжести наступивших последствий. Общественная опасность присвоения должностных полномочий состоит в том, что, самовольно приняв на себя не принадлежащие ему права по осуществлению функций представителя власти, орга­низационно-распорядительных или административно-хозяйствен-

¹См.: Голубев В.В. Квалификация коррупционных преступлений. С. 25; Прудников В.В. Преступления против государственной власти, интересов государ­ ственной службы и службы в органах местного самоуправления (уголовно-право­ вые аспекты). С. 70.

² Егорова Н.А. Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. С. 80.

126

ных функций, государственный (муниципальный) служащий фак­тически совершает действия, связанные с реализацией полномочий должностного лица. Формально такие действия могут содержать признаки превышения должностных полномочий или злоупотребле­ния ими, однако не могут быть квалифицированы подобным обра­зом в силу специфики субъекта этих преступлений.

Изучение материалов уголовных дел по должностным престу­плениям выявило, что в правоприменении имеют место случаи ква­лификации деяния, содержащего признаки халатности (ст. 293), по ст. 286 УК РФ. Так, органами предварительного следствия П. был обвинен одновременно в совершении преступлений, предусмотрен­ных ч. 2 ст. 286, ч. 1 ст. 293 УК РФ. В ходе судебного разбиратель­ства в части превышения полномочий уголовное преследование было прекращено. Суд обоснованно указал, что «фактически одни и те же действия П. были квалифицированы по ст. 286 и 293 УК РФ как идеальная совокупность преступлений. Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 286 УК РФ, характеризуется умышленной виной, а в ст. 293 УК РФ - неосторожной. В судебном заседании было установлено, что преступление П. совершено по не­осторожности, что исключает его обвинение по ст. 286 УК РФ»¹.

Халатность относится к общим должностным преступлениям и характеризуется неосторожной формой вины при неисполнении или ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязан­ностей. Главным образом возникают проблемы разграничения этого состава с предусмотренным ст. 285 УК РФ по признакам их объек­тивных и субъективных сторон.

Не является частным случаем превышения должностных полно­мочий получение взятки (ст. 290 УК РФ)², так как действия, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать, следует признавать формой злоупотребления должностными полномочиями. Обозначенные в диспозиции ч. 2 ст. 290 УК РФ незаконные действия должностного лица могут выражаться в действиях, выходящих за пределы служебных полномочий субъекта, повлекших существенное

¹АЛРСГК. 2004. Д. 1-447.

² Подобная точка зрения высказана в научной литературе (см.: Борков В.Н. Получение взятки: вопросы квалификации: Дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2002. С. 138; Яни П.С. Совершение должностных преступлений во внерабочее время. С. 25).

127

нарушение охраняемых законом прав и интересов. Однако содеянное в этом случае находится за рамками состава получения взятки, сконструированного по типу формального, поэтому должно получить самостоятельную уголовно-правовую оценку.

Таким образом, большинство составов преступлений про­тив государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления представляют собой специальные виды злоупотребления должностными полномочиями. Единство сферы общественных отношений, на которые посягают превышение должностных полномочий и злоупотребление долж­ностными полномочиями, сходство ряда элементов объективных и субъективных сторон усложняют установление различий между этими смежными составами. Их основным разграничительным при­знаком является характер действий.