Сурова Виктория

Над пропастью во ржи

(из главы 25)

Был понедельник, приближалось Рождество, и все магазины были открыты. Было не так уж и плохо прогуливаться по Пятой Авеню. Отовсюду веяло Рождеством. Бородатые Санта Клаусы стояли на каждом углу и звонили в колокольчики, девушки из Армии спасения, которые никогда не пользовались губной помадой или чем-нибудь еще, тоже звонили в колокольчики. Я смотрел по сторонам в поисках двух монахинь, с которыми завтракал накануне, но их нигде не было видно. Я знал, ведь они сами мне сказали, что приехали из Нью-Йорка работать школьными учителями, но я все равно продолжал их везде высматривать. Рождественское настроение стремительно охватывало все вокруг. Миллионы детей ходили по центру города, садились и выходили из автобусов, заходили и выходили из магазинов. Я бы хотел, чтобы Фиби была рядом. Она уже не настолько мала чтобы пялиться на игрушки, однако ей нравилось валять дурака и наблюдать за людьми. На прошлое Рождество я взял ее с собой в центр за покупками. Мы прекрасно провели время. Кажется, это было у Блубингдейла. Мы зашли в обувной магазин и сделали вид будто бы ей, Фиби, нужна пара высоченных горных сапог, те которые еще зашнуровываются на миллион дырочек. Мы чуть не довели беднягу-продавца до сумасшествия. Фиби примерила не меньше 20 пар, и каждый раз бедный парень полностью зашнуровывал ей один сапог. Продавец оказался очень хорошим. Мне кажется, он понял, что мы шутим над ним, ведь Фиби постоянно хихикала.

Я знал, что не мог остановиться; я прошел до самой 60-й улицы мимо зоопарка неизвестно куда. Там я сел на скамью. Я с большим трудом восстановил дыхание, да еще и жутко вспотел. Просидел я там, в раздумьях, около часа. Наконец я решил, что буду делать, я уеду. Я решил никогда больше не возвращаться домой, и никогда не поступать в другие школы. Я решил, что должен увидеть Фиби, дабы попрощаться с ней и вернуть ей ее рождественские деньги до того как начнется мое путешествие автостопом на Запад. Я решил, что доеду до Холенд-Таннел, затем проголосую и поеду дальше, и дальше проголосую и в следующий раз, и в следующий, а через несколько дней я окажусь где-нибудь на западе, где очень мило и солнечно и никто меня не знает, и найду там работу. Я подумал, что смогу найти работу на какой-нибудь заправочной станции и буду заправлять машины. Меня мало волновало какая это будет работа. Главное, я не знаю людей, а они не знают меня. Я решил, что притворюсь глухонемым. Тогда не нужно будет ни с кем заводить всякие глупые и бесполезные беседы…

Я чертовски увлекся мыслями об этом. Я знал, что та часть, где я притворяюсь глухонемым, была слишком чудной, но мне нравилось представлять это. Я действительно решил уехать на Запад. В первую очередь я хотел попрощаться с Фиби. Я подскочил с места и как сумасшедший понесся через улицу – честно говоря, меня чуть не сбили – и сразу же побежал в канцелярский магазин, где купил блокнот и карандаш. Я решил написать ей записку с местом встречи, где я хочу попрощаться и вернуть ей рождественские деньги, а записку отдать кому-нибудь в школе в канцелярию, чтобы они передали ее Фиби. Но я только положил блокнот и карандаш в карман и быстрым шагом направился к ее школе – я был слишком взволнован, чтобы писать записку прямо в канцелярском магазине. Я шел очень быстро, потому как хотел передать ей записку до того, как она пойдет домой обедать, а времени у меня было очень мало.

Над пропастью во ржи

(из 6-й главы)

Некоторые вещи очень сложно вспомнить. Я все думаю, когда Стрэдлейр успел вернуться со свидания с Джейн? Просто я никак не могу вспомнить, что я делал, когда я услышал его чертовы шаги в коридоре. Скорее всего, я все еще смотрел в окно, но я не могу вспомнить, клянусь! Когда я о чем-то сильно волнуюсь, то это не понаслышке. Мне даже нужно выходить в уборную. Когда я волнуюсь о чем-то. Только вот, я не делаю этого. Я слишком обеспокоен, чтобы пойти. Не могу перестать волноваться – вот и не иду. Если бы вы знали Стрэдлейра, вы бы тоже волновались. Я пару раз ходил с этим козлом на свидания, и я знаю, о чем говорю. Совести совсем нет, честное слово!

Как бы то ни было, коридор весь покрыт линолеумом, так что можно услышать его проклятые шаги, приближающиеся к комнате. Я даже не помню, где я сидел, когда он вошел в комнату, у окна, или в моем кресле, или же в его. Не могу вспомнить, хоть убей!

Он вошел и начал жаловаться на то, что было холодно. После чего он спросил:

- Где все, черт возьми? Такое чувство, будто мы в морге.

Я даже и не думал ему отвечать. Если он был таким непроходимым тупицей, раз не понимал, что в субботний вечер все либо ушли, либо спят, либо уехали к родным, то с чего я буду распинаться и объяснять ему. Он стал раздеваться. Не обмолвился и словом о Джейн. Ни слова. Я тоже молчал. Только смотрел на него. Единственное, он поблагодарил меня за куртку. Повесил ее на вешалку и убрал в шкаф.

Затем, когда он снимал галстук, он спросил, написал ли я за него это дурацкое сочинение. Я сказал, что вон оно, на его кровати. Он подошел и стал читать, пока расстегивал рубашку. Он стоял там и читал, поглаживая себя по голой груди и животу со своим глупым выражением лица. Он вечно гладит себя по груди или животу. Он без ума от себя.

И тут он говорит:

- Что за черт, Холден? Тут про какую-то чертову бейсбольную перчатку.

- И что? – холодно спрашиваю я.

- Что значит «и что»? Я же сказал тебе, что нужно было описать комнату или дом, или что-нибудь еще.

- Ты сказал, что нужно описание. Какая к черту разница, что описывать – перчатку или еще что?

- Черт тебя подери!

Он разозлился не на шутку. Он был действительно свиреп.

- Ты всегда делаешь все через задницу! – Он взглянул на меня. – Нет ничего удивительного в том, что тебя вышвырнули отсюда. Ты никогда ничего не сделаешь нормально. Вот так. Ничегошеньки!

- Ладно, верни мне его тогда. – сказал я. Подошел и выдернул листок прямо у него из рук. Затем я разорвал его.

- Какого черта, ты порвал его? – спросил он.

Я даже не ответил ему. Я просто выкинул клочки в корзину. Потом лег на свою кровать и еще долгое время мы оба молчали.

Он разделся до трусов, а я закурил лежа на кровати. Курить в спальнях не разрешено, хотя вы можете курить поздно вечером, когда все спят или никого нет, и никто не заметит запах дыма. Но я делал это, чтобы позлить Стрэдлейра. Его выводило из себя, когда я нарушал правила. Он никогда не курил в своей спальне. А вот я курил.

Он так и не сказал ни единого словечка о Джейн. В конце концов, я сказал:

- Поздно же ты пришел, если отпустил ее только в 9:30. Она из-за тебя не опоздала, вовремя вернулась?

Он сидел на краю кровати и стриг ногти на ногах, когда я спросил его об этом.

- На пару минут, - ответил он, - а какого черта, ей было отпрашиваться только до 9:30 да еще и в субботу?

Господи, как я ненавидел его в этот момент.

- Вы ездили в Нью-Йорк? – Спросил я.

- Ты что несешь? Каким образом, мы могли поехать в Нью-Йорк, если она отпросилась только до 9:30?

- Жаль.

Он посмотрел на меня.

- Послушай, - сказал он, - если ты собрался курить, то как на счет того, чтобы пойти в уборную? Ты-то отсюда выметешься, а мне торчать тут еще до выпуска.

Я проигнорировал его. И закурил как сумасшедший. Я повернулся на бок и смотрел как он стриг свои ногти. Господи, ну что за школа?! Вечно при тебе то кто-то прыщи давит, то ногти стрижет, то еще что-нибудь.

Клинок во тьме

(Братство кольца)

История окончилась. Хоббиты зашевелились и потянулись.

- Смотри! – воскликнул Мэри. – Луна восходит, должно быть уже поздно.

Остальные тоже взглянули вверх. Как только они это сделали, то увидели на вершине горы что-то маленькое и темное, противостоящее мерцанию утра. Скорей всего, это был большой камень или выступ скалы, который осветился бледным светом луны.

Сэм и Мэри поднялись и отошли от огня. Фродо и Пипин остались сидеть в тишине. Странник пристально смотрел на вершину сквозь лунный свет. Было спокойно и тихо, но Фродо вдруг охватил ледяной страх, Странник не проронил ни слова. Фродо придвинулся ближе к огню. В этот момент Сэм бегом вернулся из лесистой долины.

- Я не знаю что это, - сказал он, - но я внезапно почувствовал страх. Я больше не пойду туда ни за какие коврижки. Я чувствовал, что что-то крадется по склону.

- Ты видел что-нибудь? – спросил Фродо, вскакивая на ноги.

- Нет, сэр. Я ничего не видел, хотя и не прекращал смотреть.

- Я видел что-то, - сказал Мэри, - или думал что видел. На западе, куда падал лунный свет на низины перед тенями вершин склонов, я подумал, что там было две или три темных фигуры. Казалось, что они идут в этом направлении.

- Держитесь ближе к огню, станьте к нему спиной, - скомандовал Бродяга, - найдите какую-нибудь длинную палку и держите ее в руках наготове.

Все время, что они сидели там, затаив дыхание, в тишине и тревоге, спиной к лесу и огню, всматриваясь в тень, которая окружала их. Ничего не произошло. Не было ни звука или какого-либо движение в ночи. Фродо был взволнован, он чувствовал, что должен прервать эту тишину. Ему хотелось кричать изо всех сил.

- Тише! – прошептал Странник.

- Что это? – выдохнул Пипин.

Через выступ небольшой лесной долины, на другой стороне от склона, они почувствовали, или скорее увидели, как к ним подбиралась тень, одна или даже больше чем одна. Они напрягли свои глаза и тени начали возвышаться. Вскоре все сомнения разом отпали – три или четыре высокие черные фигуры стояли там, на склоне, и смотрели на них. Они были настолько черными, что казались черными дырами в глубокой темноте. Фродо показалось, что он услышал слабый свист как от ядовитого дыхания и почувствовал пронзительную дрожь. После чего, тени начали медленно к ним приближаться.

Ужас овладел Пипином и Мэри и они упали на землю. Сэм бросился к Фродо. Фродо был напуган не меньше остальных. Он дрожал так, словно его бил озноб, страх им овладел настолько, что у него появилось нестерпимое желание надеть кольцо. Он не мог думать больше ни о чем другом. Он не позабыл о Могильнике или о послании Гендальфа. Но что-то заставляло его пренебречь всеми предостережениями, ему хотелось этого. Он не думал о спасении или о чем-то еще, хорошем или плохом - он просто чувствовал, что должен взять кольцо и надеть его на палец. Он не мог вымолвить и слова. Он чувствовал, что Сэм смотрит на него, так как тот понимал, что его хозяин в большой опасности, Фродо не мог повернуться к нему. Он закрыл глаза и боролся сам с собой некоторое время; сопротивляться больше не было сил, он медленно вытащил цепочку и надел кольцо на указательный палец левой руки.

Все осталось как прежде, только фигуры были отчетливо видны. Теперь он мог рассмотреть их. Было пять высоких фигур: двое стояли на краю долины, а трое приближались. На их белых лицах отчетливо читался пронзительный и беспощадный взгляд. Под плащами были серые саваны. На их седых волосах были шлемы из серебра. Их изможденные руки держали железные клинки. Увидев Фродо они стремительно к нему направились. В отчаянии, хоббит достал свой меч, который, казалось, мерцает красным, словно головешка. Две фигуры остановились. Третья была выше остальных: его длинные волосы излучали слабый свет, а поверх его шлема была корона. В одной руке он держал длинный клинок, а во второй нож. Что нож, что сама рука, которая держала его, светилась бледным свечением. Он прыгнул и пронзил Фродо ножом.

В миг Фродо упал на землю и услышал как он закричал: «О, Элберет! Гилтониэль!». В этот самый момент он ударил мечом в ногу врага. Пронзительный крик раздался в ночи; и он почувствовал боль, как будто бы отравленная ледяная стрела пронзила его левое плечо. Теряя сознание, он увидел дымку, мерцание как Странник выбегает к нему из темноты с факелами в каждой руке. Из последних, роняя свой меч, Фродо снял кольцо с пальца и зажал его в правой руке.

Совет Элронда

(Братство кольца)

На следующее утро Фродо рано проснулся, чувствуя себя бодрым и здоровым. Он решил прогуляться вдоль обрыва Бруинен, осматривая окрестности (местность); негреющее солнце поднималось над горами, направляя свои косые лучи вниз через серебряный туман; на желтых листьях мерцала роса и на каждом кустарнике сверкала сотканная паутинка. Сэм молча шел рядом с ним, вдыхая воздух, снова и снова в изумлении рассматривая величественные горы на востоке. Их вершины были покрыты белоснежным снегом.

Неподалеку от поворота они увидели Гендальфа и Бильбо, которые сидели на высеченной из камня скамейке и о чем-то увлеченно разговаривали.

-Привет! Доброе утро! – сказал Бильбо. – Готов к великому Совету?

-Я чувствую, что готов ко всему. – ответил ему Фродо. –Но больше всего мне сейчас хочется прогуляться и исследовать долину. Например, вон тот сосновый лес. – он указал на склоны гор на севере Ривенделла.

-Возможно тебе выпадет такой шанс чуть позже. – сказал Гендальф. –Но сейчас нам некогда строить планы. Сегодня нам предстоит много выслушать и принять решение.

Внезапно их разговор прервал чистый звон колокольчика. –Оповещающий колокольчик Совета. – оповестил Гендальф. –Пойдемте! Вы вдвоем с Бильбо должны быть там.

Фродо и Бильбо поспешно последовали за волшебником по извилистой тропинке обратно к дому; позади них, неприглашенный и позабытый, семенил Сэм.

Гендальф привел их на балкон, где Фродо повстречал(нашел) своих друзей накануне вечером. Свет ясного осеннего утра уже освещал долину яркими красками. Было слышно, как шумят воды пенящейся реки. Пели птицы, и над Ривенделлом(долиной) царил благотворный покой. Опасное путешествие, слухи о тьме, которые распространялись во внешнем мире, все это казалось Фродо каким-то страшным сном да и только; но когда они вошли, лица, обращенные к ним, были мрачными.

Элронд и еще несколько приглашенных сидели в кругу в полной тишине. Фродо увидел Глорфиндэла и Глоина; в углу сидел Странник, вновь одетый в свое старое дорожное платье. Элронд посадил Фродо рядом с собой, и представил его собравшейся компании:

-Друзья мои, это хоббит Фродо, сын Дрого. Не каждый пройдет через огромные препятствия со столь неотложным делом.

Он перечислил по именам всех тех, с кем Фродо не встречался ранее. Рядом с Глоином сидел молодой гном – его сын Гимли. Неподалеку от Глорфиндэла сидело несколько придворных советников Элронда, среди которых главным был Эрестор; и с ним был Галдор, эльф из Серой Гавани, присланный по поручению из Кирдан Шипрайт. Был здесь также и эльф-чужестранец, одетый в зеленые и коричневые одежды, Леголас, присланный сюда своим отцом Трандуилом, королем Северного Чернолесья. И немного в стороне сидел высокий темноволосый мужчина с красивым и благородным лицом, во взгляде серых глаз которого читались гордость и настороженность.

Он был одет в плащ и ботинки для путшествия, предназначенные для поездки верхом; несомненно его одежда выглядела богато, его плащ был обшит мехом, хотя и было видно, что его путешествие было длительным. У него была серебряная цепочка с одним единственным белым камнем, его локоны доходили ему до плеч. На перевязи он носил огромный рог с украшенный серебром, который сейчас лежал у него на коленях. Незнакомец уставился на Фродо и Бильбо с явным удивлением.

-Это, сказал Элрон поворачиваясь к Гендальфу, - Боромир, человек с юга. Он прибыл ранним утром, в поисках Совета. Я пригласил его сюда, потому как здесь он сможет найти ответ на свой вопрос.