У истоков этнической истории восточной и средней европы

1

Население Восточной и Средней Европы, начиная с отдаленного прошлого, не было однородным. Обитавшие здесь первобытные племена составляли несколько обширных групп, отличающихся од-

Рис. 1. Схема расселения основных групп племен Восточной и Средней Европы в III тысячелетии до н. э.

1 — среднеевропейские племена; 2 — ютландско-скандинавские племена; 3 — степные племена; 4 — трипольские и нижнедунайские племена; 5 — северные лесные племена.

на от другой по образу жизни, культуре и, несомненно, по происхождению. Истоки этого деления еще далеко не выяснены. Они теряются в той отдаленной поре, когда древние обитатели южных областей Европы после отступания ледника расселились по всему материку. Значительную роль в формировании племенных групп древней Европы сыграли передвижения первобытного населения и в последующее время, особенно в IV и III тысячелетиях до н. э., в период {20} возникновения и распространения по материкам Старого Света скотоводческого и земледельческого хозяйства.

В северных и центральных частях Восточной Европы обитали преимущественно охотничье-рыболовческие племена. Областью их распространения служили Южная и Восточная Прибалтика, верхнее Поднепровье и обширный озерный край северо-запада Европейской России. Отсюда их поселения широкой полосой шли на восток, в бассейн верхней Волги и Оки, на Каму и Печору. Крайние пределы расселения этих племен на западе кое-где доходили до нижнего течения Одера (рис. 1). В этих местах, в глубине первобытной тайги, на берегах многочисленных рек и озер охотничье-рыболовческие племена создали свою своеобразную культуру, окончательно сложившуюся к III тысячелетию до н. э. Небольшие поселки, состоящие из хижин-землянок с коническими крышами, высокое мастерство обработки камня и кости, охота на лося, развитое рыболовство с помощью лодок-однодеревок и сетей, родовой строй, охотничий культ медведя, лося и водяной птицы — все эти и многие другие особенности культуры, открытые археологической наукой (рис. 2), сближали лесные племена Восточной Европы с древним населением Приуралья и таежной Азии ¹.

Другие племена обитали в степных областях Северного Причерноморья и Нижнего Поволжья. Относительно немногочисленное население сосредоточивалось здесь преимущественно по морскому побережью и вдоль речных долин, избегая неудобных для жизни открытых степных пространств. Как и в лесных областях, основным источником существования здесь {21} долгое время служили охота и рыбная ловля, но, несмотря на это, степные племена значительно отличались от населения северных лесов (рис. 3). В этом сказывались прежде всего совершенно различные естественные условия обитания и хозяйствования, игравшие в тот период серьезную роль в формировании облика экономической и культурной жизни. Но были и другие причины своеобразия культуры степных племен. Обитатели Северного Причерноморья и Нижнего Поволжья какими-то, в настоящее время еле улавливаемыми нитями были связаны со странами Юга, откуда еще в III тысячелетии до н. э., вероятно, через Закавказье и Северный Кавказ, они получали отдельные металлические изделия и другие предметы и откуда позднее к ним проникли некоторые виды домашних животных ¹.

Областью третьего массива первобытных племен Средней и Восточной Европы была обширная территория, лежащая на запад от течения Днепра, по Днестру, Висле, Одеру и Дунаю. В III тысячелетии до н. э. она принадлежала племенам с древней земледельческой культурой. При исследовании их поселений, расположенных на удобных для земледелия возвышенных плато, встречаются зерна культурных растений — проса, пшеницы и ячменя, орудия примитивного мотыжного земледелия — каменные и костяные мотыги, остатки серпов с кремневыми лезвиями, ручные жернова-зернотерки. Наряду с земледелием этим племенам было хорошо знакомо и скотоводство. Их стада состояли из всех известных ныне основных видов домашних животных — крупного и мелкого рогатого скота, свиней и лошадей. Все это, а также такие элементы культуры, как длинные дома с несколькими очагами и культ матери-прародительницы, представленный многочисленными женскими статуэтками, не оставляют сомнения относительно ступени развития и характера культуры древнего земледельческого населения Средней и Восточной Европы. По уровню своего развития земледельческие племена хотя и значительно ушли вперед по сравнению со своими северными и восточными соседями, но не порвали еще с древними формами первобытно-общинного строя.

Среди земледельческо-скотоводческих племен III и начала II тысячелетия до н. э. особенно выделялись нижнедунайские {22} племена, а также племена Поднестровья и Среднего Поднепровья, известные под наименованием трипольских по названию с. Триполье, Киевской обл., где были впервые открыты следы их обитания (рис. 4) ². Культура нижнедунайских и {24} трипольских племен заметно отличалась от культуры земледельческо-скотоводческих племен, обитавших в более северных областях. Если трипольцы жили в хороших глинобитных домах, отапливаемых с помощью печей, то в Средней Европе были распространены примитивные жилые сооружения, частью углубленные в землю, нередко с неровным полом и неправильных очертаний, сооруженные из бревен и плетня, имеющие открытые очаги. Глиняная посуда северных земледельческо-скотоводческих племен значительно уступала трипольс-

Рис. 2. Жилище, орудия труда и глиняный сосуд племен III — начала II тысячелетия до н. э. лесных областей Восточной Европы. {23}

кой по форме и богатству узоров. То же самое можно сказать в отношении многих других черт культуры, представленных в археологических данных,— все они свидетельствуют о том, что в III тысячелетии до н. э. в области нижнедунайских и трипольских племен лежали главные центры древней земледельческо-скотоводческой культуры Восточной и Средней Европы, оказывавшие значительное воздействие на жизнь и культуру других племен (рис. 5).

Богато орнаментированная, в частности раскрашенная, глиняная трипольская и нижнедунайская посуда, многие другие черты быта, особенности костюма, известные по глиняным статуэткам, некоторые элементы религиозных представлений и др. свидетельствуют о постоянном контакте этих племен с восточным Средиземноморьем, откуда, возможно, проникли на Дунай и в северо-западное Причерноморье некоторые виды культурных растений и домашних животных. Металлические — медные и бронзовые изделия, в небольшом числе найденные при исследовании поздних трипольских поселений и погребений, также в значительной части оказались восточно-средиземноморского происхождения ¹.

На основании всех этих данных в археологической литературе уже давно высказывалось предположение о приходе нижнедунайских и трипольских племен с юга, с Балканского полуострова и берегов Эгейского моря. В опубликованном недавно труде Т. С. Пассек «Периодизация трипольских поселений» мнение о восточно-средиземноморском происхождении трипольцев хотя и не высказывается в категорической форме, но обосновывается рядом новых интересных данных. В частности, Т. С. Пассек указывает на некоторые специфические черты трипольских женских статуэток, свидетельствующих, как она полагает, об армяноидном антропологическом облике {25} трипольского населения ². Исследованные за последние годы С. Н. Бибиковым остатки раннетрипольской культуры на {26} Днестре, очень близкие находкам, сделанным на Среднем и Нижнем Дунае, также являются серьезным аргументом в пользу южного происхождения трипольских племен ³.

Рис. 3. Орудия труда, украшения и утварь неолитических

племен степных областей Восточной Европы.

Мариупольский могильник.

Обрисованные выше группы первобытного населения Восточной и Средней Европы отнюдь не следует рассматривать в качестве единых образований этнического порядка — племен или народностей, как это делала нередко буржуазная археология. В ту отдаленную эпоху, в каменном веке, однородность культуры на широких пространствах складывалась в значительной мере в результате тождественности естественных условий обитания и однородности характера хозяйства. Такая хозяйственная и культурная однородность была весьма относительной. Внутри каждой из очерченных выше областей царила древняя культурная и, несомненно, этническая пестрота ¹.

Основной этнической единицей в ту эпоху являлось племя, объединенное внутриколлективной хозяйственной деятельностью входящих в состав племени родовых общин, брачными связями между членами племени и общей племенной террито-{27}рией. Это была, следовательно, еще очень небольшая, выросшая на основе первобытно-общинных отношений группа людей, являвшаяся, как указывал И. В. Сталин, «категорией этнографической» ². Охотники и рыболовы и древние земледельцы Средней и Восточной Европы состояли из многочисленных первобытных племен, частью, несомненно, родственных, частью утративших свои родственные связи и родственные черты, наконец, совсем чужих, имевших в отдельных случаях различный антропологический облик. В настоящее время племенные группы каменного века еще далеко не выявлены и не изучены. Но археологическая наука шаг за шагом разбирает эту сложную мозаику и, несомненно, со временем будут составлены подробные этнические карты далекого восточноевропейского и среднеевропейского прошлого ³.

Рис. 4. Жилище, глиняная статуэтка, сосуды и роговая мотыга трипольских племен III тысячелетия до н. э.

Подчеркивая еще раз, что каждая из обрисованных выше групп первобытного европейского населения состояла из многочисленных племен и племенных объединений, следует, однако, указать, что условия происхождения этих племен и длительность обитания их на общих территориях, наконец — однородность жизни и хозяйственной деятельности не могли не послужить со временем известной предпосылкой для этнического сближения. В течение многих столетий одни племена, оказавшиеся в более благоприятных условиях, разрастались и расселялись, подчиняя себе при этом в языковом и этническом отношении многие другие племена. В процессе неоднократных «схождений» и «расхождений» соседние племена так или иначе обменивались опытом, совместно создавая новые орудия труда, изобретая новые способы охоты и рыбной ловли, осваивая неизвестные ранее виды домашних животных или формы земледелия и т. д. Несомненно, что создание и развитие языка в этих условиях также не могло замыкаться в рамках отдельных племен. {28}

Именно поэтому древняя группировка племен Восточной и Средней Европы сыграла значительную роль в ходе дальнейшего исторического и этногонического процесса. Следует думать, что в среде охотничье-рыболовческих племен лесных областей Восточной Европы, близких племенам Зауралья, были заложены первые элементы той общности, которая объединила впоследствии угро-финскую группу племен и народностей. В древних племенах степи можно видеть отдаленных предков обитавших здесь в последующее время степных скотоводческих племен, история которых тесно переплеталась с судьбами обитателей переднеазиатских степей, а также с историей племен Восточного Средиземноморья. Вероятно, уже тогда, во II тысячелетии до н. э., племена степных пространств были носителями древних индоевропейских языков. То же самое следует сказать о земледельческо-скотоводческих племенах Восточной и Средней Европы, связанных, как указывалось выше, с Средиземноморьем и Ближним Востоком. Это была та среда, в которой возникли и распространились первобытные индоевропейские племена Средней и Восточной Европы — предки фракийцев, даков, иллирийцев, славян, германцев, литовцев и других.

К выводу о том, что отдаленные предки славян теряются в среде древних европейских земледельческо-скотоводческих племен, исследователи приходили уже давно. Еще в 90-х годах прошлого столетия украинским археологом В. В. Хвойка была высказана мысль, что обитатели открытых им трипольских поселений являлись не кем иным, как древнейшими славянами. К этой мысли В. В. Хвойка пришел в результате изучения не только трипольских, но и других, более поздних древностей Среднего Поднепровья, раскрывающих, по его мнению, убедительную картину непрерывного развития земледельческого населения, начиная с каменного века и кончая славянами «Повести временных лет». Отсюда В. В. Хвойка делал вывод, что именно здесь, в Среднем Поднепровье, а не в Южной Прибалтике или бассейне Вислы, была родина славянского племени ¹.

Последующие исследования всецело подтвердили эти наблюдения В. В. Хвойка. Они показали, что трипольские и другие земледельческо-скотоводческие племена действительно послужили как бы основой длительного последующего развития земледельческо-скотоводческих племен Средней и Восточной Европы, завершившегося, в частности, возникновением славянства. Но, как мы увидим ниже, имеются серьезные {29} основания полагать, что главные предки славян — древнейшие протославяне находятся не среди трипольцев, как думал В. В. Хвойка, а в среде других, более северных земледельческих племен, обитавших в IV и III тысячелетиях до н. э. в лесных областях между Средним Днепром и Одером.

Что же касается нижнедунайских и трипольских племен, то, по мнению ряда советских, польских и румынских археологов, в них следует видеть предков фракийской группы племен, отличающейся от славян, но впоследствии в значительной части поглощенной славянами.

2

На рубеже III и II тысячелетий до н. э. в жизни первобытного европейского населения произошли значительные перемены. Повсюду изменился характер культуры, и лишь северные окраины сохранили старые формы быта. Границы, отделяющие друг от друга племена с различным образом жизни, приобрели новые очертания. Особенно глубокие изменения наблюдались в этот период в степях Северного Причерноморья и Нижнего Поволжья и в области земледельческо-скотоводческих племен Средней и Восточной Европы.

На территории причерноморских и поволжских степей на рубеже и в начале II тысячелетия до н. э. широко распространилось скотоводческое хозяйство. Относительно слабо заселенные до этого времени степные пространства были заняты племенами с пастушеским образом жизни. Они оставили следы своего пребывания в виде многочисленных курганов, кладов бронзовых изделий и остатков поселений. С этого времени скотоводческие племена надолго превратились в хозяев степной зоны. В их культуре отразились тесные связи с обитателями степной Сибири и Кавказа и с центрами древнего скотоводства Средней и Передней Азии ².

В области древних земледельческо-скотоводческих племен Средней и Восточной Европы на рубеже II тысячелетия до н. э. также распространились новые культурные образования — племена с новой культурой, на первый взгляд как будто бы не имевшие ничего общего с древним местным населением. Значительную роль в их экономике и здесь играло пастушество, но удельный вес других промыслов, прежде всего мотыжного земледелия и охоты, был у них несравненно более высоким, чем у обитателей степных пространств. Северные пастушеские племена заняли большую территорию. Они достигали Ютландии и Южной Скандинавии; ими были заняты Восточная и Южная Прибалтика, Центральная Европа от Рейна до {30} Вислы, Среднее и Верхнее Поднепровье и Верхнее Поволжье; на юге они охватывали верховья Южного Буга, Днестра и Прута и, наконец, верховья Дуная. На западе эти племена граничили с племенами другого характера, занимавшими территорию современной Франции, Британские острова и доходившими на востоке до Рейна и Верхнего Дуная. На юго-востоке они встречались с упомянутым выше скотоводческим степным населением; на северо-востоке и севере — с племенами, сохранявшими старые формы охотничье-рыболовческого быта (рис. 6).

Рис. 6. Схема расселения основных групп племен Восточной и Средней Европы во II тысячелетии до н. э.

1 — среднеевропейские и восточноевропейские пастушеские племена «шнуровой керамики»; 2 — позднетрипольские и нижнедунайские племена; 3 — ютландско-скандинавские племена; 4 — северные лесные племена; 5 — степные племена; 6 — основная территория древнейших протославянских (балто-славянских) племен

Буржуазная археологическая наука уже давно делала попытки разгадать смысл европейских событий II тысячелетия до н. э., приведших к появлению племен с пастушеской культурой. В соответствии с присущими им метафизическими взглядами на исторический процесс, буржуазные ученые не могли объяснить эти события иначе, как сменой населения. В итоге явилась мысль о грандиозной миграции первобытного человечества. Исходным пунктом расселения восточноевропейских {31} пастушеских племен лесной зоны, получивших наименование племен «шнуровой керамики», так как их глиняная посуда нередко украшалась оттисками шнура, по мнению буржуазных ученых, послужили не какие-либо отдаленные страны, так как вне Европы не было найдено никаких следов пребывания, этих племен, а Юго-Западная Прибалтика или Средняя Европа. Отсюда в течение короткого срока, как из неисчерпаемого резервуара, разлились якобы целые потоки новых племен, уничтожавших старую жизнь европейского населения и поглотивших древние племена. Немецкая националистическая археология пыталась при этом утверждать, что эти племена были не кем иным, как северными индогерманцами — народом-завоевателем, прошедшим по Европе с огнем и каменным топором и повсюду подчинившим себе старое местное население. Это построение, созданное немецкими археологами-националистами Г. Коссиной, К. Шухардтом и другими ¹, встретило многочисленные возражения. Выступивший против него английский археолог Г. Чайльд указал, что, по его мнению, события развертывались совсем не в том порядке, как обрисовано выше. По мысли Г. Чайльда, центром распространения новых племен были южные области, где издавна обитало население с более прогрессивной культурой ².

Но и такое объяснение возникновения племен с новой культурой также не является сколько-нибудь удовлетворительным. Оно не учитывает ряда бесспорных фактов, не говоря уже о том, что картина грандиозного расселения первобытных племен уже сама по себе является совершенно нереальной. Появившиеся в Средней и Восточной Европе племена с новой культурой вовсе не представляли собой однородной массы, что было бы естественно ожидать, допуская происхождение их из одного центра и относительно короткий период расселения. В разных областях, их культура обнаруживала отчетливые локальные особенности, несущие на, себе явные следы местных традиций, и при этом настолько глубоких, что их было бы затруднительно объяснить как результат слияния пришельцев с местным населением. На территории Польши, например, И. Косшевский различает не менее пяти локальных групп племен «шнуровой керамики» ³. В области Поднепровья Т. С. Пассек указывает три группы этих племен — сретовскую, гатнинскую и днепровско-деснинскую, которая в дальнейшем, {32} вероятно, распадется на две — деснинскую и верхнеднепровскую ⁴.

Поэтому следует решительно отказаться от теории великого европейского расселения в начале II тысячелетия до н. э. Новые племена нельзя рассматривать в качестве единой группы, происходящей из одного центра. Они появились сразу на значительной территории в результате того, что в этот период древнее земледельческо-скотоводческое население Средней и Восточной Европы достигло новой ступени своей первобытной истории.

Материальной основой этого процесса послужило, во-первых, дальнейшее развитие скотоводческого хозяйства, важность чего в истории первобытного прошлого не раз отмечали в своих трудах классики марксизма-ленинизма ¹. Уже и раньше племена Европы были знакомы с разведением домашних животных. Теперь же первобытная Европа вступила в «скотоводческий период» своей истории, когда значительная часть племен превратилась преимущественно в скотоводов, в пастухов. Во-вторых, в это время, на рубеже II тысячелетия до н. э., в Европе появились и начали распространяться первые металлы. Завершался длившийся многие тысячи лет каменный век и начиналась эпоха меди и бронзы. Вместе с этим претерпели изменения и общественные отношения. Древние формы родо-племенного строя с господством матриархальных порядков уступали место патриархальному устройству семьи и рода. Могут ли быть сомнения в том, что в данных условиях древняя культура земледельческо-скотоводческого европейского населения должна была претерпеть существенные изменения?

Племена с пастушеской культурой возникли, однако, не на всей территории древних земледельческо-скотоводческих племен Средней и Восточной Европы. Местности, примыкающие к нижнему и среднему течению Дуная и к Днестру, в пределах которых лежали важнейшие центры трипольских и нижнедунайских племен, оказались за пределами области их возникновения. Более того, установлено, что некоторые поздне-трипольские племена Среднего Поднепровья и Поднестровья, оказавшиеся в границах распространения пастушеских племен, во II тысячелетии н. э. продолжали существовать, сохраняя почти в неизменном виде свой прежний облик ². {33}

Можно высказать предположение, что вне степной зоны главные очаги возникновения пастушеских племен лежали не в южных лесостепных областях с развитым земледельческим хозяйством, где обитали нижнедунайские и трипольские племена. Главные очаги их возникновения находились севернее, там, где обитали племена с менее развитым земледелием, где земледелие в условиях лесной страны и при господстве в земледелии каменных и костяных орудий — топоров, мотыг не имело достаточных возможностей для своего развития. Для населения этих областей развитие скотоводческого хозяйства и превращение скотоводства в основную отрасль экономики в тех условиях было вполне закономерным явлением.

Иначе решается вопрос о появлении пастушеских племен в областях, занятых ранее охотничье-рыболовческими племенами, в частности в Верхнем Поднепровье, Восточной Прибалтике и Верхнем Поволжье. Их культура, резко отличаясь от культуры рыболовов-охотников, была очень близка культуре соответствующих племен Средней Европы. Они, несомненно, пришли в указанные области из Среднего Поднепровья или Повисленья. Охотничье-рыболовческие племена с появлением пришельцев отнюдь не исчезли; они познакомились со скотоводством, позднее с употреблением металлов, а возможно, и с земледелием, но долго еще сохраняли охоту и рыбную ловлю в качестве основных форм своего хозяйства.

В области Верхнего Поднепровья и в некоторых местностях Юго-Восточной Прибалтики пастушеские племена обосновались, по-видимому, весьма прочно и со временем одержали верх над местным населением. В Верхнем и Среднем Поволжье пастушеские племена, получившие наименование фатьяновских по названию дер. Фатьяново около Ярославля, где был исследован большой могильник этих племен, просуществовав несколько столетий, затем бесследно исчезли, по-видимому, растворились среди местного населения. Фатьяновские племена составляли три локальные группы: московскую, ярославскую и чувашскую ³. Очень интересным является предположение О. А. Кривцовой-Граковой о разновременности этих групп и о том, что они являются последовательными ступенями развития одного и того же населения, постепенно передвигавшегося с верховьев Волги в область ее среднего течения ⁴. Мнение Т. А. Трофимовой и О. Н. Бадера, которые на основании не столько антропологических и археологических данных, сколько на основании взглядов Н. Я. Марра пытались {34} утверждать, что чувашская группа имела южное кавказское, а возможно, «шумерское» происхождение, не может быть признано убедительным ¹.

Некоторые советские историки и археологи, исходившие из немарксистских «теорий» Марра, полагали, что возникновение пастушеских племен было следствием не только значительных преобразований в области производства и культуры, речь о которых шла выше, но и коренных качественных изменений в области языка и этнического развития. Предполагалось, что именно в этот период древние «яфетиды» превращаются в индоевропейцев, «яфетическая стадия» сменяется индоевропейской ². Никаких доказательств в пользу данной «теории» в распоряжении ее авторов, однако, не имелось и не могло быть. Основой ошибочных представлений о стадиальном превращении мифических «яфетидов» в индоевропейцев было недопустимое смешение языка и культуры.

«Ошибка наших товарищей состоит здесь в том, что они не видят разницы между культурой и языком и не понимают, что культура по своему содержанию меняется с каждым новым периодом развития общества, тогда как язык остаётся в основном тем же языком в течение нескольких периодов, одинаково обслуживая как новую культуру, так и старую» ³.

Пастушеские племена, возникшие в среде древних среднеевропейских и восточноевропейских земледельческо-скотоводческих племен, не являлись в этническом отношении чем-то качественно новым, не похожим на своих непосредственных предшественников. Как и последние, это были одни из древних индоевропейских племен. Они лишь сделали значительный шаг вперед в области производства, культуры и общественных отношений. Все это должно было так или иначе обогатить их языки, но отнюдь не могло привести к возникновению качественно новых языков и этнических групп.

Исследователей славянского прошлого особенно привлекает одна из групп пастушеских племен, известная, начиная с конца III тысячелетия до н. э., в бассейне Вислы, на Волыни и на Среднем Днепре. Входившие в ее состав племена в отличие {35} от других, издавна употребляли глиняную посуду шаровидной формы (рис. 7). Некоторые из них, начиная с глубокой древности, сжигали своих мертвых — обряд, в течение многих последующих столетий составлявший одну из наиболее характерных черт сла-

Рис. 7. Каменные орудия, украшение из зуба медведя и глиняная

посуда пастушеских племен Восточной и Средней Европы