Глава 8. Психология бессознательного

Если величие может быть измерено влиянием, тогда Зигмунд Фрейд - один из величайших психологов и создателей западной мысли XX века. При всем влиянии Фрейда на западную культуру, отношения между психоанализом и академической психологией были двойственными. Ни один психолог не может не быть знаком с психоанализом. Академические психологи занимали критическую и даже враждебную позицию по отношению к идеям Фрейда. Психоаналитики оставались главным образом в стороне от экспериментальной психологии.

Во времена Фрейда основные дискуссии велись вокруг бессознательного. Вера в бессознательные умственные процессы - это краеугольный камень любой глубинной психологии, но для Вундта и других менталистских психологов психология - это наука о сознании. Интроспекция не может познать бессознательное, поэтому Вундт отказался от него как от метафизического мифа. В свою очередь Фрейд представил клинические свидетельства в подтверждение своей концепции бессознательного и был убежден в том, что те, кто отказываются принять бессознательное, делали это, основываясь на метафизических, а не на научных положениях. Фрейд знал работы академических психологов, но они не оказывали на него влияния.. Психоанализ развивался сам по себе.

Если бы принятие психоанализа зависело от академической психологии, психоанализ давно бы исчез. Но психоанализ нашел поддержку в психиатрии и клинической психологии, откуда он и вышел. Кроме того, он испытывал поддержку и со стороны многих гуманитариев и образованной публики.

Наследие Фрейда подвергается анализу гораздо чаще, чем работы других психологов. Мы теперь знаем, что в том, что говорил Фрейд было не так много собственно оригинального. Скорее это был его синтез и использование мыслей, витавших в воздухе. В этом была его оригинальность. Например его идея о сексуальной энергии либидо была комбинацией викторианской морали и физики. Обыденное викторианское понимание секса было таково, что мужчине отпущено ограниченное количество сексуальной энергии и что распутство приведет к болезни нервному срыву. Мы обнаруживаем, что сексуальная теория Фрейда рассматривает либидо как количествен­но ограниченное. Основываясь на концепции сохранения энергии в физике, Фрейд выводит сохранение либидо. Сексуальная энергия может переходить из одной формы в другую, но не может быть создана или разру­шена. Например, люди, которые посвящают себя науке, будут вовлечены в сексуальную активность меньше, чем другие, так как у них меньше запас либидо.

Гипотеза Фрейда выглядит безобидно, но он использовал ее чтобы доказать, что цивилизованные народы неизбежно несчастны, потому, что цивилизация требует отказа от инстинктивных удовольствий ради иных цивилизованных целей. Таким образом, концепция либидо у Фрейда не была оригинальной, но ее приложение было глубоким и мудрым.

Мы уже встречались с концепцией бессознательных идей или ощущений в работах Лейбница, Гербарта и Фехнера. В XIX столетии была популярна книга под названием "Психология бессознательного" Эдварда фон Хартманна (I842-I906). Поэтому, доказывая существование бессознательных идей, Фрейд не сказал ничего нового. Он был не одинок среди мыслителей конца XIX столетия, ставивших иррациональные факторы выше сознания в человеческом поведении.

Следует отличать, однако, гипотезы бессознательных идей от гипотез о бессознательном. Очевидно, что мы не осознаем телефонный номер, пока не возникла необходимость, но продолжает ли идея существовать невидимой в той части разума, которая называется бессознательным, или она перестает быть ментальной сущностью, исчезнув в нервной ткани. Вслед за Хартманном и Гербартом, Фрейд выделял в разуме место, которое он называл бессознательным, где идеи осаждаются, пока не будут осознаны и откуда они могут воздействовать на наше поведение. Концепции Лейбница и Фехнера были более описательными, говоря, что некото­рые идеи осознаны, а другие неосознанны или бессознательны. Для этих идей есть место, которое называется бессознательное. Когда идея бессознательна, она существует только физиологически как след в мозгу, а не психологически.

Рассматривая концепцию бессознательного, важно также установить различие между материалом, содержащимся в бессознательном. До Фрейда теоретики бессознательного рассматривали это состояние, как легко преодолимое, поскольку бессознательные идеи слабы. Усиление внимания может сделать бессознательную идею осознанной, так же как усиление ощущения может сделать малую перцепцию апперцепцией. Фрейд, однако, различал два, а позднее - три вида материала, содержащегося в бессо­знательном. Он называл бессознательный, но не подавленный материал неосознаваемым, указывая, что такой материал может легко осознаться. Он сохранил термин "бессознательное" для более современной концепции. Хранилище другого бессознательного материала не в состоянии предоставить его сознанию, потому, что этот материал вытесненный. Эта концепция называется также динамическим бессознательным. По-настоящему бессознательные идеи настолько неприемлемы для сознания, что мы умыш­ленно удерживаем их вне сознания. Мы защищаем от них наше Я. Тем не менее, такие идеи остаются сильными и постоянно пытаются проникнуть в сознание, так, что вытеснение должно постоянно сохранять активность. Фрейд обнаружил источники сновидений, неврозов, поведенческих ошибок и сопротивления терапии в вытесненных идеях.

Эта концепция не походила на более ранние психологические взгляда на природу бессознательного, но она может быть найдена в германской философии. Шопенгауер, например, говорил об оппозиции нашей воли "отталкивающим" идеям, прорыв которых в сознание может вызвать безу­мие. Таким образом, Фрейд синтезировал некоторые мысли, существовав­шие в его время. Он полагал, что некоторые идеи не потому не попада­ют в сознание, что они слишком слабы, а они слишком угрожающи, чтоб им позволено было войти в сознание. Эти идеи достаточно сильны и требуется немалая сила для их подавления. Эта концепция наталкивает на мысль о бессознательном, как части разума. Подавленные идеи активны. Они привлекают к себе наше внимание в сновидениях или других явлениях. Таким образом, они вынуждены существовать и искать средства выражения из какого-то скрытого места в нашем разуме. Гипотеза о подавлении - это краеугольный камень психоанализа. Без нее вся система развалится, поскольку Фрейд выводил практически все поведение и умст­венную жизнь из бессознательных детерминант. Фрейдовские различия сознательного, неосознаваемого и бессознательного касаются топографии ума. Другая важная концепция описывает энергию, которая движет поведением и умственной активностью.

Фрейд полагал, что все поведение мотивировано одним или более внутренними психологическими инстинктами. Некоторые формы поведения непосредственно удовлетворяют инстинкты, другие делают это опосредованно. В любом случае Фрейдовская модель - это всегда сниже­ние влечения, поскольку всякое поведение должно как-то снижать физи­ологическое напряжение. Как хорошо известно, Фрейд особенно подчер­кивал значение сексуального инстинкта, особенно до 1920 года. Он ни­когда не забывал о других потребностях, таких как голод или жажда, но он никогда не считал их вовлеченными в неврозы или в другие челове­ческие проблемы. В 1920 Фрейд поместил инстинкт смерти в один ряд с сексуальными или "жизненными" инстинктами, но сделал это с характер­ным для него пессимизмом. Фрейд считал, что человек не обладает ни одним уникальным инстинктом, который отличал бы его от животных. Люди не обладают врожденной "высшей натурой". Все высшее в человеке - это продукт культурного подавления или рассудка. В какой-то мере это перекликалось с дарвинизмом.

Предшественников взглядов Фрейда легко обнаружить в германской философии XIX века. Артур Шопенгауэр разделял пессимистический вз­гляд Фрейда на человеческую природу. Фридрих Ницше (I844-I900) еще более напоминал Фрейда. Оба они считали, что каждая личность облада­ет животной природой, которую пытается оставить неосознанной, чтобы удовлетворить требования цивилизации. Ницше всегда считал, что человек от природы агрессивен. Позднее Фрейд пришел к такому же выводу. Оба рассматривали культурную сторону людей как трансформацию и суб­лимацию их основной природы и то, что цивилизация ведет войну с че­ловеческими животными инстинктами. В отличие от Фрейда, Ницше для разрешения конфликта предлагал переступить через цивилизацию.

Происхождение некоторых идей Фрейда о сексе нельзя проследить с такой отчетливостью. Некоторые биографы доказывали, что Фрейд находился под влиянием иудейской мистической теологической традиции. Например, изотерическая иудейская книга "Кабала" представляет секс как мощную силу, присутствующую как в человеческих существах, так и в Боге. Секс и знание тесно сочетаются в "Кабале", так же как и библейское слово для сексуального акта "познание". Это показывает, что сексу­альная энергия может замещаться интеллектуальными действиями. Популярные викторианские идеи о сексе также по-видимому, оказали влияние на Фрейда. Викторианская порнография, например, представляет женскую сексуальность как глубоко подавленную животную природу, которую может пробудить умелый соблазнитель. В своей работе "Три очерка о теории сексуальности" Фрейд говорит почти то же самое о "средне развитой женщине". Далее, викторианцы испытывали ужас перед мастурбацией и прикладывали огромные усилия, чтобы обнаружить и пресечь ее у своих детей. Снова в "трех очерках" Фрейд говорит, что отказ от мастурбации - это часть пути развития цивилизованного человека. Во многих отношениях Фрейд был последовательным викторианцем. Интеллектуально он пытался освободиться от подавляющих викторианских взглядов. Но, как он говорил в одном из писем: "Я сторонник неопределенно свободной сексуальной жизни, хотя сам я очень мало пользовался такой свободой". Фрейд пред­писывал сексуальную свободу всему миру и не следовал своему совету.

Современников Фрейда более всего шокировало его представление о детской сексуальности. Гипотеза, что дети - это сексуальные существа не могла бы шокировать людей средневековья, которые просто 3aбавлялись детской сексуальной игрой. В XIX веке пытались избегать таких знаний. Как Фрейд пришел к гипотезе о том, что у детей возникают ceксуальные влечения, остается спорным, но все исследователи его творчества сходятся на том, что он всегда придавал большое значение сексуальным потребностям в возник­новении неврозов.

Фрейд обратил внимание, что многие из его пациентов сообщали о соблазнении в детском возрасте, чаще всего слугами. Пациенты, естест­венно, переживали совращение как травму. Фрейд полагал, что последующий невроз происходил из подавленного травматического события. Од­нако, по мере того, как накапливались данные, Фрейд обнаружил, что в описанных событиях было немало нереального. Он также нашел, что немало людей, не страдающих неврозами подверглись совращению в дет­стве. Постепенно он пришел к заключению, что совращения являлись фанта­зиями, отражающими детские влечения пациентов к своей матери или отцу. Он обнаружил, что фантазии подавлялись также, как если бы это были реальные травматические события. Вывод был таков, что у детей имеются сексуальные чувства и мотивированные этими чув­ствами фантазии. Это заключение противоречило ранним выводам, что у детей отсутствуют сексуальные чувства и что совращение заставляет их переживать травматические сексуальные чувства. Развитие этой идеи потребовало от Фрейда многих лет, так как она противоречила его пер­воначальным взглядам. Так выглядят ортодоксальные представления о развитии теории Фрейда. Некоторые из критиков творчества Фрейда придерживаются иного мнения. Даже в то время, когда Фрейд еще верил в совращения, он отмечал, что пациенты сами не всегда верили в свои рассказы, а изобретали истории для того, чтобы прикрыть свои инцестуальные фантазии.. В "Этюдах об истерии", книге, которая предшествовала периоду теории совращения, Фрейд писал, что аналитик должен настаивать на том, чтобы пациент "вспомнил" причину симптома. Аналитическая техника вызывает такие мысли, которые пациент никогда не признает своими и которые он никогда не помнит. Не исключено, что пациенты при этом попросту придумывали истории чтобы удовлетворить требования психоаналитика.

Тем не менее идея детской сексуальности существовала и помимо Фрейда. Каждому психиатру в XIX веке были известны работы Ричарда фон Крафт-Эббинга, которой в 1886 году писал, что "любой врач, знакомый с неврозами, знает о том, что сексуальный инстинкт может проявляться в очень маленьких детях"

Фрейд вынужден был защищать свой научный метод клинического исследования. Метод, когда происходит проникновение в бессознательное пациента путем свободных ассоциаций аналитиком, который знает разум пациента лучше, чем сам пациент. Аналитик интерпретирует симптомы, и обладая высшим знанием ведет пациента к излечению. Эпизод с совращением представлял собой угрозу методу. Если совращения не было, то рассказы пациентов не заслуживают доверия и не могут быть верными проводниками в бессознательное. Единственным средством защитить ме­тод было признание того, что подобные воспоминания создавались что­бы удовлетворить Фрейда или же это были события, внушенные терапев­том. Фрейд разрешил эту проблему, заявив, что воспоминания о совращении не были действительными детскими воспоми­наниями, но были истинными детскими фантазиями, сохраняющими психо­логическую, если не историческую точность клинических воспоминаний.

Критики психоанализа заявляли, что Фрейд дурачил самого себя, так же как и своих пациентов, заставляя их верить во внушенные истории, и что свидетельства Эдипова комплекса и детской сексуальности были получены от пациентов под давлением. С этой точки зрения науч­ность метода до сих пор вызывает некоторые сомнения у части исследо­вателей.

Поскольку Фрейд занимался клиническим лечением реальных человеческих проблем, его теория в большей степени, чем теории экспериментальные психологов опиралась на социальное ос­нование. Поэтому следует принять во внимание некоторые психические особенности людей викторианской эпохи. Они не принимали животной части своей природы: как сексуальной, так и просто чувственной. Серьезность была основной добродетелью викторианцев. Викторианская культура и религия метали громы против удовольствий, особенно сек­суальных. Люди викторианской эпохи были отягощены давящим чувством вины. Подобно средневековым святым, британский либеральный премьер министр Уильям Гладстоун (1809-1898) записывал самые незначительные свои грехи и глубоко горевал над ними. Чувство вины усиливалось постоянным искушением. Проституция буйно процветала. Мужчины и женщины, девочки и мальчики - все имело свою цену и было доступно. Анонимный автор сексуальной автобиографии "Моя тайная жизнь" писал о совращении более двух тысяч людей любого возраста и сексуальных ориентации и обладал всеми мыслимыми пороками. Мальчики в лучших частных школах предава­лись сексуальным излишествам. Викторианцы находились в ловушке меж­ду суровым сознанием и непобедимым искушением. Ничего удивительное что многие из них были невротиками.

Эти две стороны викторианской жизни определяли отношение к женщине, которое напоминало средневековое. Жёны и матери были "ангелами" во всяком случае, такие образы представляли искусство и литература особенно романтическая поэзия. Испытывать влечение к такому ангелу означало вызвать отвращение и отвержение. Теперь очевидно, почему Фрейд обнаружил эдипов комплекс. Это явление очень подходит к такому обществу, которое знал Фрейд, даже если эдипов комплекс не был универсален, как он утверждал. Женщина была стражем дома, защитницей домашнего очага от грубого внешнего мира. Эмансипация, таким образом, могла только принизить женщину, а не освободить. Фрейд писал своей невесте, комментируя один из известных феминистских трактатов: "Представляется совершенно нереальным отправить женщин на борьбу за существование, подобно мужчинам. Как могу я думать о моей хрупкой, милой девочке как о сопернике? Тонкая женская натура нуждается в защите. Эмансипация отнимет самую восхитительную вещь, которую может предложить нам жизнь - наш идеал женственности. Положение женщины не мо­жет быть иным, чем оно есть: быть возлюбленной, вызывающей восхищение в юности и любимой женой в зрелые годы". Фрейд сам был викторианцем.

Как и в средние века, антиподом Хорошей женщины и матери была Плохая женщина. Викторианские мужчины шли к проституткам за сексу­альным удовольствием, которое они не могли получить и, почти определенно, не хотели получать дома. Проститутки давали удовольствие, но именно за это не были уважаемы - они был "падшими женщинами" годными лишь на то, чтобы удовлетворять животное влечение. Заблудшей "до­брой женщине" приходилось тяжко расплачиваться. Достаточно вспомнить историю Анны Карениной.

Однако, была одна викторианская черта, которую Фрейд отвергал. И это отрицание составляет суть фрейдовской революции. Он не был лицемером. Викторианские мужчины и женщины знали о сексе и удовольствии но старались скрыть это на людях, так же как они закрывали "непри­личные" ножки пианино и старались, зачастую отчаянно, подавить сексу­альность в своей частной жизни. Фрейд призвал людей не прятаться от инстинктов, а повернуться к ним лицом. Противостоять их мрачнейшим секретам и победить их при помощи разума. Фрейд говорил своим колле­гам, что он искал пути, как уменьшить подавление, не освободить сек­суальность, а рационально сдержать её. Подобно викторианцам, Фрейд не хотел освобождать влечения, но в отличие от современников, он без страха рассматривал силу искушения.

Фрейд начинал с неврологических исследований, но обстоятельства заставили его стать практи­кующим врачом, специализирующимся на неврологических расстройствах. Сегодня это называется "психиатр. Наиболее распространенным психи­ческим расстройством во времена Фрейда (в наше время гораздо реже) была истерия. При истерии некоторые ментальные расстройства выража­ются в физических симптомах, не имеющих физиологического основания. Название истерия - от греческого слова "утроба", поскольку гречес­кие врачи считали причиной этого заболевания нездоровую утробу. Во времена Фрейда широко было распространено мнение, что истерией стра­дают только женщины, поскольку подавляющим большинством пациентов с истерией были женщины. В 1885 г. Фрейд прошел краткий курс изучения истерии в клинике Жана Мартена Шарко в Париже. Шарко полагал, как и многие другие врачи, что истерия во многом близка к гипнотическому состоянию, поскольку похожие симптомы можно вызвать в гипнозе, А, стало быть, гипнотическое внушение может использоваться для удаления истери­ческих симптомов. Наиболее важной для Фрейда была гипотеза Шарко, что истерия - идеогеническое (психосоматическое) заболевание и что причина истерии - это расстройство душевного состояния, которое воздействует на врожденное предрасположение к истерии. Позднее Фрейд отказался от гипнотерапии и стал придавать меньшее значение конституциональной основе пациента, делая в то же время акцент на психических расстройствах.

В Вене Фрейд стал работать с Йозефом Брейером (I842-I925). Вместе они разработали новый метод катарсического гипнотического лечения истерии, который они представили в "Этюдах об истерии". Работа Фрейда еще не была психоаналитической, она содержала только начала многих психоаналитических идей.

Работа начинается с журнальной статьи Брейера и Фрейда, опубликованной в 1893 году и описывающей их новый метод. Они доказывали, что источником истерии является травматический опыт, при котором происходит неадекватная эмоциональная разрядка. Затем, поскольку опыт был неприятным, событие и аффект подавляются, то есть, не допускаются в сознание и в припоминание. Однако, аффект все еще присутствует, не получив разрядки и его "придушенное" напряжение вызывает истерические симптомы. Как сказали Брейер и Фрейд, "истерики страдают в основной от воспоминаний". Но это неосознанные воспоминания. Пациент осозна­ет только симптомы, а не предшествующие события, которые оказалисъ подавленными. Брейер и Фрейд сообщали, что они в состоянии излечивать каждый истерический симптом у своих пациентов, гипнотизируя их и заставляя их вспомнить травматические эпизоды и давая разрядку подав­ленному аффекту. Они назвали эту разрядку абреакцией и считали ее ключом к успешной терапии. Только вспомнить событие - недостаточно. Пациент должен был эмоционально пережить событие, чтобы излечиться.

В "Этюдах" Брейер и Фрейд в подтверждение своих взглядов приво­дили серию историй болезни, наиболее известная из которых, связана с пациенткой Брейера Анной 0. лечившейся между 1880-82 гг. Этот случай дал обильную пищу для размышлений Фрейду. Анна 0. была молодой австриячкой с богатым набором истерических симптомов: от паралича до расстройств зрения и слуха и до невозможности изъясняться на каком-либо языке, кроме английского. Ее симптомы в целом концентрирова­лись вокруг её отношений к отцу. Брейер методично удалял каждый симптом, давая ей возможность под гипнозом говорить и переживать собы­тия, вызвавшие симптомы. Анна называла эту процедуру "лечение разговором"- ярлык, который сохранился с тех пор за психотерапией. Лече­ние шло хорошо, пока Брейер не объявил, что отправляется на каникулы, после чего Анна заявила об истерической беременности ребёнком, отцом которого она назвала самого Брейера. Брейер запаниковал, отказался от лечения и оставил Вену на два года. Брейер не докладывал об этих событиях в истории болезни, сказав лишь, что Анна стала поправляться.

В 1895 г. у Брейера и Фрейда возникли разногласия об этиологии лечения истерии. "Этюды" заканчиваются отдельными главами, написан­ными каждым автором отдельно. Брейер привел длинную главу о теории истерии, которая разрабатывала прежнюю теорию I803 года. Он доказы­вал, что события, предшествовавшие истерическим симптомам, пережива­ются во время гипнотического состояния, что объясняет их неосознанность и излечение при помощи гипноза. Фрейд отверг эту теорию. Им была написана глава о терапии, в которой он отказался от гипнотического метода в пользу метода, который был ближе к классическому психоанализу.

Фрейд обнаружил, что не все пациенты поддавались гипнозу, и полезность этого метода была ограниченной. Фрейд настаивал, чтобы его пациенты давали свободные ассоциации к своим симптомам и сообщали обо всем, что только приходит им на ум, неза­висимо от содержания. Мысли не должны были подвергаться цензуре или организовываться определенным образом, а просто докладываться.

Фрейд строил лечение на открывании идей, лежащих в основе истерии, но без использования гипноза. Фрейд видел, что ключ к успешной терапии за­ложен в отношениях между врачам и пациентом. Брейер был напуган отношением к себе Анны 0. Фрейд же напротив, сделал это основой своей терапии, говоря, что источник лечебной силы находится в том чувстве которое испытывает пациент к терапевту. В этом случае терапевт приобретает влияние и власть и управляет лечением, настаивая на сотрудничестве с пациентом.

Фрейд сделал еще два очень важных заявления. Во-первых, он доказывал, что скрытая проблема истерии - всегда сексуальная, как в чувствах Анны к своему отцу. Мнения Фрейда и Брейера разошлись на этой гипотезе. Во-вторых, Фрейд обнаружил, что истерики сопротивляются лечению. Они не хотят знать или вновь переживать собы­тия, которые предшествовали их симптомам. Они не просто не знают причины, они не хотят узнать её. Успех терапии - в преодолении сопротивления с помощью власти терапевта над пациентом.

В "Этюдах об истерии" мы находим несколько предпосылок будущего психоанализа. Наиболее важной мыслью является та, что истерики, а возможно, и все люди обладают мотивами, которые они не могут принять и потому подавляют. Эти мотивы не теряют своей силы, но выражают себя в симптомах или как в более поздних работах Фрейда - в снах, оговорках, мифах и т.п. Ключ к душевному здоровью в том, чтобы сделать эти неприемлемые идеи осознанным, и обращаться с ними на уровне разума.

Другая важная тем, заявленная в "Этюдах" - это природа иррациональных сил. В "Этюдах" и до 1920 года Фрейд видел иррациональную силу в сексе. Позднее он объявил стремление к смерти еще более тем­ной силой, контролируемой разумом, цивилизацией, сексуальностью.

В "Этюдах" мы также находим начала психоанализа как терапии. Шарко ле­чил истериков, давая им гипнотические команды, и их симптомы исчеза­ли. Брейер заставлял пациентов в состоянии гипноза вновь переживать травматические события. Фрейд ввел действительно, лечение словом, в процессе которого, пациенты рассказывали о своих проблемах, чувст­вах, опыте. В то время, как терапевт направлял их, интерпретировал их переживания, а иногда и требовал подчинения. В результате этого пациенты разгады­вали свои собственные тревоги, рефлексируя и открывая для себя изле­чение. Это была продолжительная процедура, о которой Фрейд в впоследствии говорил, что она никогда не может быть закончена.

В "Этюдах" присутствует и личная тема. Это пессимизм Фрейда он говорит о том, что он не мог лечить тех, кто поражал его глупостью или были отталкивающе неприятны, а позднее он говорил, что многие люди никчемны. Фрейд никогда не был высокого мнения о человеческой расе. Такой же пессимизм он высказывал о пределах терапии. В своем послед­нем параграфе он приводит высказывания своих пациентов: "С какой стати я должен выдерживать это тяжелое лечение, если вы не можете улучшить обстоятельства моей жизни? Сделать меня счастливым". Фрейд отвечает: "Вы сможете убедить себя в том, что вы можете много достичь, если вам удастся превратить ваши истерические страдания в обычное несчастье. Если ваша душевная жизнь станет здоровой, вам легче станет выносить несчастья". Фрейд никогда не верил, что терапия может прине­сти людям счастье. Все, что она может - это приготовить человека к сопротивлению неизбежным трудностям жизни.

"Толкование сновидений" (I900). Сам Фрейд считал эту работу своим величайшим достижением. В одном из писем он говорил, что на его доме должна быть вывешена табличка "В этом доме 24 июля 1895 года Зигмун­дом Фрейдом был открыт секрет сновидений". Озарение, которое так по­трясло Фрейда, заключалось в том, что сновидения - это не бессмысленные собрания образов, а "королевская дорога в бессознательное", ключ к сокровенным тайникам личности.

То, что сновидения имеют значение, не новая идея, как признавал сам Фрейд, но она не совпадала с акаде­мическими суждениями. Большинство мыслителей, включая Вундта, придавали сновидениям небольшое значение, рассматривая их лишь как беспорядочные ночные вариации процессов бодрствующего сознания. Фрейд принял сторону тех учений, которые не пользовались уважением, а также обратился к античным религиям, рассматривая сновидения как символи­ческое отражение реальности, недоступное бодрствующему опыту.

Идея Фрейда была проста, но ее детали и выводы - сложны и имели далеко идущие последствия. Все мы, будучи невротиками, или нет - носим в себе желания, которые не можем принять сознанием. В действительности мы умышленно удерживаем эти желания в бессознательном, подавляя их. Тем не менее, они сохраняют активность, в особенности потому, что они подавлены в не являются объектом осознания и постепенного забы­вания. Они постоянно стремятся быть осознанными и, стало быть, уп­равлять поведением. В нашей бодрствующей жизни наше эго или осознанное Я подавляет эти желания, но во время сна сознание отступает и давление ослабевает. Если бы наши подавленные желания когда-нибудь полностью освободились от подавления, мы бы проснулись и восстанови­ли контроль над ними.

Сновидение - это компромисс, который защищает сон, так как сновидения - это галлюцинаторные замаскированные выражения подавленных идей. Они дают частичное удовлетворение несбыточных желаний, но так, что не нарушают сознание и сон. Обобщая свою точку зрения, Фрейд говорил, что каждое сновидение- это исполнение желания, это скрытое выражение (исполнение) какого-то неосознанного влечения, или желания. Если мы можем расшифровать сон и распознать его скры­тое значение, мы приоткроем завесу над частью нашей неосознанной психической жизни и сможем сделать ее достоянием разума. Сновидения и истерия, таким образом, имеют общие корни, поскольку и то, и другое является символической репрезентацией неосознанных потребностей. И то, и другое можно понять, проследив их развитие до первопричины.

Существование сновидений показывает, что между невротической и нор­мальной психической жизнью нельзя провести четкую линию. У каждого человека есть потребности, о которых тот не знает иди реализация которых вызвала бы неприятности. У невротиков обычные средства защи­ты нарушены и их место занимают симптомы.

Метод расшифровки одинаков и для истерии, и для сновидений. Это метод свободных ассоциаций. Фрейд предполагал, что свободное ассоциирование повернет вспять процесс, который вызвал сновидения, и при­ведет к той бессознательной идее, которая воплотилась в сновидении. И при анализе истерических симптомов, и при анализе сновидений цель остается той же - достичь рационального самопонимания иррационально­го бессознательного, сделать шаг к психическому здоровью.

В теорию сновидений Фрейд ввел специальные термины. Непосредственно переживаемое сновидение он назвал "явным содержанием сновидения" Истинное значение сновидения, подавленные бессознательные делания, символизированные во сне, он назвал "скрытыми мыслями сновидения". Процесс трансформации скрытых мыслей сновидения называется "работой сновидения". Этот процесс побуждается внутрипсихическим цензором, ко­торый является психической инстанцией отказывающей в прямом выраже­нии влечению, вызывающему беспокойство.

Последняя глава "Толкования сновидений" - это теоретическое обоснование возникновения сновидений. Фрейд описывал ум как сложную структу­ру, объединяющую несколько независимых, но связанных систем. Ближай­шая к миру - это перцептуальная система, которая получает впечатления из окружающей среды и переводит их внутрь, где они оставляют после себя следы в памяти. На другом конце цепи рефлексов (Фрейд говорил, что все психические процессы - в конечном счете - рефлексы) находится моторная система, которая производит внешнее поведение. Моторная система управляется предсознанием и его рациональным вторичным процессом - мыслью, которая направляет действие.

На нижнем уровне психики находится бессознательное - место подавленных желаний и иррациональ­ных первичных процессов. Фрейд разделил сознание на две части. Одна - это предсознание, содержащее только рациональные, приемлемые звенья мысли. Сознание, таким образом, - конечная инстанция управления по­ведением. Мы также осознаем то, что воспринимаем, поэтому сознание встречается и в перцептуальной системе. При нормальном течении событий ощущения поступают в перцептуальную систему, оставляют следы и поступают в предсознание, где они могут быть включены в поведение.

Сновидения регрессивны. Неприемлемые желания, которые навсегда заключены в бессознательном, ищут выражения, но подавлены во время бодрствования. Этот контроль ослабевает во время сна, и импульсы получают силу. Сон при этом блокирует всю моторную активность, поэтому эти импульсы не могут стать поведением. Вместо этого они попадают в перцептуальнув систему, где могут найти галлюцинаторное воплощение в виде сложных образов восприятия, искаженных для того, чтобы сохранить сон.

Необходимо остановиться на обсуждении Эдипова комплекса. Фрейд описывает типичные сновидения, которые выражают определенные детские желания, касающиеся родителей. Эти желания подавлены и удерживаются в бессознательном, создавая затем "скрытые мысли сновидений". Дет­ский комплекс желаний основывается на детском сексуальном влечении к родителю противоположного пола и на вытекающем из него детском желании ограничить родителя своего пола как соперника. Этот набор чувств Фрейд рассматривал как универсальный и назвал "Эдиповым комп­лексом" по имени мифического греческого царя, который невольно убил своего отца и женился на матери.

Эдипов комплекс силен настолько, что его трудно подавить, и впоследствии создает питательную почву для неврозов. Фрейд обвиняет родителей невротиков за то, что их дети больны. Если они неправильно реагируют на детские поступки эдипова периода, можно не сомневаться в последующем неврозе иди даже психозе у ребенка. Если буря чувств постепенно утихает, ребенок вырастает здоровой личностью.

По мере развития своей системы Фрейд, пересматривал интерпретацию сновидений. Основные изменения коснулись того, как расшифровывать сны. В ранних изданиях книги единственный метод - свободная ассоциация. В результате работы последователя Фрейда, Вильгельма Штекеля, Фрейд пришел к выводу, что сновидения можно также интерпретировать в соответствии с более или менее единой системой символов. В боль­шинстве случаев - это определенные объекты или образы, которые за­меняют одни и те же бессознательные идеи в снах каждого человека. Например, подъем по лестнице символизирует коитус, чемодан обладает вагинальной символикой, а шляпа - фаллической.

Такой подход, естественно, упростил процесс интерпретации снови­дений и позволил расширить применение идей Фрейда, например, к ин­терпретации мифов, легенд, произведений искусства. Фрейд и сам производил такой анализ в ранних изданиях работы, рассматривая траге­дию Софокла "Царь Эдип" и "Гамлета" Шекспира как эдиповские сюжеты. И он, и другие психоаналитики не раз прибегали к подобному анализу.

Психоанализ никогда не ограничивался только психотерапией, но широко применялся как инструмент для понимания всей человеческой культуры. Мифы, легенды и религия рассматривались как замаскированные выраже­ния скрытых культурных конфликтов. Искусство рассматривалось как вы­ражение личностных конфликтов художника. В основу такого анализа были положены те же механизмы, что и при анализе сновидений. Символи­ческая система помогла утвердиться и распространиться психоанализу. Мы не можем положить Софокла иди Шекспира на психоаналитическую ку­шетку и предложить им свободные ассоциации, но мы можем изучать продукты их деятельности как универсальные ключи ко всему человеческому бессознательному.

В "Толковании сновидений" Фрейд поясняет, что все подавленные желания, которые мы находим в сновидениях, относятся к детству, также как и Эдипов комплекс. Именно во время детства подавление создает основу для сновидений взрослого человека. Корни личности нужно отыскивать в детстве и особенно в развитии сексуального инстинкта в первые годы жизни. Это породило следующую классическую работу Фрейда.

"Три очерка о теории сексуальности" (1905), В массовом сознании Фрейду приписывается то, что он объявил сексуальную мотивацию основным источником человеческого поведения. Но привлекая внимание к сексуальности, он стимулировал исследования и культурные изменения, которые вышли за рамки его собственных концепций. Книга состоит из следующих очерков: "Сексуальные отклонения", "Детская сексуальность", "Трансформация половой зрелости". Все три очерка, особенно два пос­ледних были серьезно переработаны, особенно после 1905 года, когда Фрейд разрабатывал свою теорию либидо.

В 1915 году Фрейд создал концепцию либидо. Он считал, что все по ведение мотивируется некоторыми инстинктами, и до 1920 года он пола­гал, что наиболее важным из этих инстинктов является сексуальный, который производит вид психической энергии, названной "либидо".. Ли­бидо не может быть разрушено, но может быть выражено непосредствен­но в сексуальном поведении или подавлено или косвенно выражено, за­мещено сновидением, невротическим симптомом или каким-либо иным не­сексуальным поведением. Концепция либидо и его замещения позволила Фрейду построить простую модель снижения напряжения в мотивации. Именно теория либидо позволила критикам считать, что Фрейд видел секс во всем и везде.

Во всех "Очерках", и в "Заключении", Фрейд обращается к анализу культуры, который особенно занимал его в последние годы жизни. Наиболее важной формой замещения согласно его концепции была сублимации. Мы можем вы­ражать наши сексуальные влечения непосредственно, можем подавлять и в последнем случае они выражаются в сновидениях и невротических симптомах. Или мы можем заставить сексуальную энергию мотивировать высшие формы культурной активности, такие, как искусство, наука, философия. Процесс сублимации ставит животные влечения на службу цивили­зации.

В "трех очерках" Фрейд только обсуждал сублимацию как право выбора личности с конституционально сильной сексуальной диспозицией. Но в своих более поздних работах Фрейд рассматривал альтернативу между прямым удовлетворением сексуального влечения и подавлением и сублимацией, как альтернативу, стоящую перед самой цивилизацией.

В "трех очерках обсуждается человеческое влечение, секс, которому приписывается центральная роль в определении человеческого поведения. Однако, Фрейд был неудовлетворен такой формулировкой и у него стало возникать предположение, и другое влечение присутствует в человеческом поведении и ассоциируется с принципом удовольствия. В 1920 году появилась его новая работа.

"По ту сторону принципа удовольствия". Фрейд усовершенствовал свой взгляд на природу инстинктивного конфликта, никогда не отказываясь от тезиса о конфликте как таковом. Как он неоднократно подчеркивал, теория инстинктов и их конфликтов является сущностью психоанализа. В работе "По ту сторону удоволь­ствия" Фрейд выразил окончательные выводы о конфликте инстинктов.

Фрейд считал инстинкты исходно консервативными. Их цель - это вос­становление предшествующих состояний. Например, снижение напряжение до прежнего состояния. Развитию жизни предшествует неорганическая материя. Так, наиболее ранние, прежние состояния для живого существа - это неживое состоя­ние. По Фрейду "цель всей жизни - смерть". Таким образом, у каждого живого существа есть инстинкт возвращения к неживой, неорганической материи, разрушения жизни. Фрейд назвал это "инстинктами смерти" - "танатос".

С другой стороны, сексуальные инстинкты направлены на воспроизводство и продолжение жизни. Фрейд доказывал, что они поддерживают ор­ганизм целостным и функциональным. Теперь Фрейд писал о расширенном сексуальном инстинкте -"эросе"- охранителе жизни или об "инстинктах жизни". При таком понимании психической жизни конфликт возникает из борьбы между силами жизни и смерти.

В работе "По ту сторону принципа удовольствия" Фрейд затронул вопрос о человеческой агрессии. Он вывел социальную агрессивность и садизм из замещения инстинктов смерти. В работе "Эго и Ид" он утверждал, что все формы агрессии имеют одно и то же происхождение. Та­ким образом, агрессивность - это часть человеческой природа. Это пессимистическое убеждение типично для Фрейда. Оно обнаруживается, хотя и в иных формах у некоторых современных мыслителей, особенно этологов, таких, как Конрад Лоренц. Многие другие, например, антрополог Лешли Монтегю, разделяют ранние взгляды Фрейда на агрессию как на извращение стремления к жизни, свойственного человеческой природе. Таким образом, спор между ранним и поздним Фрейдом до сих пор не решен.

Кроме пересмотра теории инстинктов Фрейд обновил свою концепцию сознания и бессознательного. До того орган подавления Эго в целом приравнивался к сознанию. Бессознательные импульсы, неприемлемые для Эго подавлялись им. Теперь Фрейд заявлял, что большая часть Эго бессознательна. Это означало полный пересмотр теории бессозна­тельного и сознания и разработку новой картины психики.

"Эго и Ид" (1923). По самой своей природе бессознательное ненаблюдаемо и вследствие этого представляет серьезную проблему для любой науки. Термины "бессознательность" и "бессознательное" могут исполь­зоваться в трех разных значениях, что и формулирует Фрейд в работе "Эго и Ид".

Два значения "бессознательного" уже были рассматривались: описательное и динамическое. Мы можем описать как бессознательное любую идею или ощущение, о которых мы не знаем (Лейбниц, Гербарт, Фехнер). Для Фрейда интерес представляли идеи и желания, которые были бес­сознательными вследствие подавления - они динамически бессознатель­ны. Они являются бессознательными потому, что мы испытываем неприязнь к ним, а не потому, что они слишком слабы и не переходят по­рог сознания. В действительности - это мощные, угрожающие идеи. Отмечая это различие, Фрейд различал и предсознание, содержащее идеи, которые могут быть осознанны, но пока неосознанны, не извлечены из бессознательного - из динамического бессознательного. Это представление взято из самой ранней работы Фрейда.

Фрейд обычно использовал бессознательное в теоретическом значении, рассматривая его как активную психическую систему, противосто­ящую системе сознания. Выдвигая на первый план Ид, Фрейд заметил, что старая система "сознание - бессознательное" теряет свое значение На остатках старой системы "бессознательное - предсознательное - сознание" Фрейд построил новую систему: Ид - Эго - Суперэго.

Первичной системой является Ид - полностью бессознательное, ир­рациональное - вместилище "принципа удовольствия" и резервуар ин­стинктивной энергии. В первые месяцы жизни ребёнка Ид направляет энергию на окружающие объекты, в особенности - на родителей, и главным образом - на мать. Вследствие того, что ребенок получает знания об этих объектах, они включаются в личность ребенка и обра­зуют ядро Эго, представителя психической жизни. Эго рационально и следует принципу реальности, сдерживая снижение напряжения пока удовольствие не становится реально достижимым. Энергия Эго, при помощи которой оно управляет Ид и проводит рациональное мышление, исходит от Ид.

Эго идентифицируется, старается походить на объекты, избранные Ид в соответствии с либидинальным катехизисом, то есть ребенок старается походить на родителей. Фрейд назвал эту стадию "нарциссизмом" - любовью селф или Эго. Для развития нормальной, здоровой личности важно, чтобы Эго становилось сильным для того, чтобы контролировать другие две системы, приспосабливаться к реальности, вовлекаться в науку, искусство, философию и другие цивилизованные занятия.

Затем развивается еще один компонент личности: Суперэго - это внутренний моральный орган. Он формируется во время Эдипова периода когда ребенок должен сдерживать влечение к родителю противоположно­го пола под влиянием моральных запретов, выражаемых родителями, прежде всего - отцом. Страх и соперничество, переживаемые ребенком создают новый вид идентификации с родителями, которая по природе яв­ляется моральной: ребенок принимает моральные правила, выражаемые родителями. Эти правила теперь действуют как идеал, при помощи которого Эго должно управлять собой по велению Суперэго (подавление).

Подавление создает почву для неврозов, сновидений, оговорок и дру­гих свидетельств бессознательной психической жизни. Эдипов комплекс - это часть того, что подавляется и, следовательно, Суперэго само является бессознательным. Оно также иррационально подобно Ид, за исключением того, что его иррациональность морального, а не инстин­ктивного происхождения.

Другими словами, Суперэго больше похоже на Ид, чем на Эго. Такой взгляд на Суперэго раскрывает ламаркианский ход мысли Фрейда. Од­ним из наиболее спорных утверждений Фрейда является то, что опыт может наследоваться. Фрейд писал: "... таким образом, в Ид, которое способно наследоваться, находят прибежище остатки бесчисленных Эго, и когда Эго образует Суперэго из Ид, оно, возможно, лишь оживляет очертания прежних Эго и воскрешает их". Суперэго, таким образом, это внутренний голос не только родителей, но и древний моральный опыт.

Довольно сложное взаимодействие этих трех систем приводит в дви­жение психическую жизнь и поведение. Ид желает и повелевает Эго удовлетворить его. Суперэго запрещает и повелевает Эго подавить Ид. Эго должно соединить эти повеления, а также уделить внимание миру и исполнить реалистические действия. Если Эго с этим не справляется, возникают душевные болезни. Задача психоаналитической терапии - на­учить Эго побеждать Ид.

И, наконец, "Эго и Ид" затрагивают тему сублимации. Сублимация - это перевод сексуального либидо в нейтральную психическую энергию. Это производится при помощи детского нарциссизма. Такая несвязанная энергия позволяет Эго функционировать, но эта же энергия служит как эросу, так и инстинктам смерти. С одной стороны, Эго адаптивно и дает человеку возможность жить, но с другой стороны - оно противостоит принципу удовольствия Ид также как и инстинкты смерти. Поэтому перед Человечеством возникает проблема. Цивилизованная жизнь предъявляет все большие требования к Эго, заставляя его управлять аморальным Ид и следовать образцам цивилизованной активности, а не животным удо­вольствиям. Однако, такие требования толкают к смерти и противосто­ят удовольствию, что делает счастье труднодостижимым. С годами про­блема цивилизации все более занимала Фрейда, и в последующих двух работах Фрейд анализировал религию как основной носитель моральных требований. Этот анализ привел его к анализу цивилизации как таковой.

"Будущее одной иллюзии" (I927). XIX столетие представляется нам довольно религиозным. Публично люди показывали стойкую веру в религию, однако в частной жизни многие из таких верующих часто переживали мрачные сомнения об истинности того, что они провозглашали. Они хо­тели верить, они пытались верить, они жаждали простой и неколебимой веры как в детстве, но сомнения сохранялись. Сомнение представлялось тем более пугающим, поскольку представлялось крушением пути цивилизации.

У Фрейда, однако, не было сомнений. "Будущее одной иллюзии" - это самая спорная и самая уверенно написанная им работа. Он просто зая­вил, что религия - это иллюзия, мощная попытка исполнить желание. Религия не основывается ни на чем более, как на наших инфантильных чувствах беспомощности и вытекающем из них стремлении быть защищен­ными всесильным родителем, которым становится Бог. Более того, для Фрейда религия - это опасная иллюзия, поскольку догматическое обу­чение сдерживает интеллект, удерживая Человечество в детском состо­янии. Развитие науки по Фрейду должно помочь Человечеству перерасти религию. Те, кто тайно сомневаются в религии, переросли ее, хотя и не знают об этом. Именно им Фрейд адресовал свою работу. Своей за­дачей он ставил утвердить превосходство интеллекта "над инфантиль­ными желаниями и эмоциональными потребностями". Прежде, чем обратиться к религии, Фрейд высказал несколько крайне пессимистических ут­верждений: "Каждый индивид - это фактически, враг цивилизации...", и люди "испытывают тяжкий гнет от тех жертв, которые цивилизация ожидает от них, чтобы сделать возможной общественную жизнь".

"Цивилизация и недовольные ею" (I930). Фрейд писал: "Чувство вины - это важнейшая проблема в развитии цивилизации, и цена, которую мы платим за наши достижения в цивилизации, - это потеря счастья через усиление чувства вины". Каждая личность ищет счастья, и по Фрейду, самое сильное ощущение счастья приходит через прямое удовлетворение наших инстинктивных, особенно сексуальных влечений. Цивилизация, од­нако, требует, чтобы мы отказались от прямого удовлетворения подоб­ных стремлений и заменили их образцами культурного поведения. Такие сублимированные влечения приносят нам меньше удовольствия, чем пря­мое удовлетворение. К нашему пущему неудовольствию мы также усваиваем такие требования цивилизации, как строгое Суперэго, обременяющее нас чувством вины за безнравственные мысли и деяния. Следовательно, цивилизованные люди менее счастливы, и по мере развития цивилизации счастье уменьшается.

С другой стороны, цивилизация имеет свои достоинства и необходи­ма для общественной жизни человечества. Так же как и Гоббс, Фрейд опасался, что не имея средств удержания агрессии, общество будет втянуто в войну против всех и каждого. Цивилизации, таким образом, необходима для выживания всех, кроме сильнейших, и лишь частично угождает эросу. Более того, взамен подавленного цивилизация дает нам не только безопасность, но также искусство, науку, философию и более удобную жизнь посредством технологии.

Цивилизация, таким образом, представляет дилемму, решения кото­рой Фрейд не видел. За блага цивилизации человечеству приходится расплачиваться неврозами. В конце книги Фрейд намекает, что цивили­зации могут различаться по степени производимого ими несчастья - во­прос, который он оставил решать другими,

Многие мыслители считают эту работу Фрейда самой провокационной. Некоторые, например, Эрих Фромм, доказывали, что западная цивилиза­ция невротична, и взамен они предлагали различные утопии, как Фромм - социализм. Другие уверены, что единствен­ное решение дилеммы Фрейда - это отказ от цивилизации и возвращение к простым физическим удовольствиям детства. Тем не менее, проблема, поставленная Фрейдом, сегодня ощущается острее.

Фрейд и психоанализ. У Фрейда не было недостатка в последователях ни при жизни, ни после смерти. Ему удалось основать целое движение, которое существует и в наши дни При жизни Фрейд удерживал психоанализ близко к своим концепциям. Он был нетерпим к любому, кто пытался изменить его парадигму. Однако, психоанализ привлекал оригинальные умы и они же восставали против установленных Фрейдом догм.

Фрейд высоко ценил интеллигентность, вследствие чего, множество ярких личностей пришло в психоанализ, чтобы быть впоследствии изгнанными. В результате при жизни Фрейда в психоанализе происходила одна, чистка за другой. Начиная с Альфреда Адлера (I870-I936) многие ана­литики порывали с Фрейдом и изгонялись из психоаналитических кругов из-за своего несогласия с мэтром. Особенно глубоко Фрейд переживал потерю Карла Густава Юнга (I875-196I), который отверг фрейдовский примат сексуального инстинкта. Фрейд высоко ценил то, что Юнг был его учеником, поскольку тот был авторитетным психиатром и неевреем, что означало признание психоанализа высшими медицинскими кругами и нееврейским миром, поскольку на первых этапах психоанализ был узко­национальным явлением. В отношениях между этими крупными учеными были элементы невротизма, особенно со стороны Фрейда. Однажды, на­пример, у Фрейда случился обморок когда Юнг вступил с ним в научный спор. Такие споры были неизбежны, поскольку у Юнга были свои соб­ственные представления о психике до его присоединения в Фрейду, первое время Юнг был последовательным учеником Фрейда, но в конце кон­цов ему пришлось покинуть окружение Фрейда и основать свою собственную школу аналитической психологии.

Психотерапия существовала до Фрейда, и после него число терапий значительно увеличилось. Многие из этих движений, такие как адлеровская индивидуальная психология и аналитическая психология Юнга вы­росли из психоанализа. Другие же возникли из оппозиции. В настоящее время количество терапий, занимающихся лечением неврозов, или помо­гающих здоровым индивидам, улучшить свое психическое самочувствие, необозримо велико, но в их число непременно входит ортодоксальный психоанализ. Каждая терапия обладает своими концеп­циями и методами, но лишь немногие внесли значительный вклад в современную культуру или в понимание человеческой природы, даже если они и дали хорошие индивидуальные результаты.

Распространение психоанализа. Сталкиваясь с тем сопротивлением, которое встречали его идеи, Фрейд говорил, что если сопротивление скрывает правду от невротика, то же происходит и в обществе. Таким образом, для Фрейда отрицание его идей было свидетельством их правоты. Ему нравилось видеть себя одиноким воином, противостоящим враж­дебному миру. Этот образ Фрейда, поддерживавшийся в биографиях, написанных дружеской рукой, получил широкое распространение.

В то же время, новейшие исследования показывают, что реакция на психоанализ не была слишком враждебной. Прежде всего, она происходила на двух уровнях: среди известных психологов и среди известных писателей и прессы. На профессиональном уровне теория Фрейда получила смешанную реакцию. Некоторых эта теория напугала, особенно подчеркиванием значения секса. Иногда психоанализ называли "распространением порнографии". Известный американский психиатр, которого Фрейд очень уважал, сжег присланную ему Фрейдом книгу как "гнусную". С другой стороны, когда "Изучение истерии" попало в руки других психиатров, они не увидели в этой работе ни чего нового, а только возрождение старой теории происхождения истерии из сексуальных нарушений. Сторонники дарвинизма благосклонно относили психоанализ к академической психо­логии на том основании, что Фрейд признавал теорию Эволюции.

На популярном уровне работы Фрейда были хорошо приняты, хотя иногда и слышались жалобы на то, что Фрейд не сказал того, что у поэтов получилось лучше. "Толкование сновидений" получило восхищенную оценку в германской широкой прессе. Поездка Фрейда в США была высоко отме­чена прессой. Нью-йоркское общество женщин, в котором в 1916 году было 500 аналитиков, оценивало психоанализ как своеобразное развле­чение "психоанализ стал увлекательной игрой по прочтению мотивов в попытке понять символы, которыми наша душа выражает себя. В Советской России в 20-е годы психоанализ был благосклонно принят, в Москве существовал психоаналитический детский сад для детей профессиональных революционеров, а председателем психоаналитического общества был Отто Юльевич Шмидт.

Обыден­ная психология, психология детства, психиатрия - были бы, вероятно, другими, не подвергнись они влиянию психоанализа. Источником такого мышления была личность самого Фрейда. Вернее всего было бы рассматривать Фрейда не как врача, ученого, но как философа. Как философ, он яв­ляется современными стоиком, человеком, который может сохранять спокойствие перед лицом иррационального, уверенного в том, что рациональный порядок может быть найден.