Глава 9. Психология адаптации (i855-189i)

Летом 1854 г. британский философ Герберт Спенсер начал работу над "Принципами психологии" и закончил эту работу в 1855 г. Эта книга делает его основателем психологии адаптации. Начав работу до Дарвина, Спенсер объединил не только ассоцианизм и сенсо-моторную психологию, но также и ламаркианскую эволюцию. Он предвос­хитил психологию адаптации. Более того, он не только поставил два эволюционных вопроса, но также и ответил на них так, как это делает с тех пор англо-американская психология.

"Принципы психологии" Спенсера были частью его всеохватывающей синтетической философии. Спенсер был великим систематизатор он сам считал себя новым Ньютоном. Другая часть его системы - это "Принципы социологии". И здесь Спен­сер считается основателем целого направления. Аквинас организовал философию вокруг христианского Бога. Спенсер организовал свою фило­софию вокруг ламаркианской эволюции, в которую он поверил еще в 1852 году. Он соотнес все вопросы, метафизические в том числе, с принципом эволюции, которую рассматривал как космический процесс, охватывающий не только органическую эволюцию, но также эволюцию со­знания и общества.

В 1854 г. Спенсер писал: "Если доктрина эволюции истинна, то неизбежен вывод, что большой ум может быть понят лишь путем наблюдений того, как этот ум изменяется". Это точка отсчета психологии адапта­ции. В отношении индивида Спенсер рассматривал развитие как процесс, в ходе которого связи между идеями точно отражают связи между событиями, происходящими в окружающей среде. Связи между идеями образуются по смежности. В 1897 году он писал: "Развитие интеллекта в основ­ном идет закономерно: когда два физических состояния немедленно следуют одно за другим, последствия этого таковы, что если первое событие повторяется, то существует определенная тенденция, что и второе событие последует за ним". Эта тенденция тем более усилива­ется, чем чаще идеи связываются друг с другом. Спенсер пытался вывести законы умственной ассоциации из сенсомоторной организации нервной системы и мозга. В целом спенсеровский анализ индивидуальной психики представляет собой атомистический ассоцианизм.

Спенсер описывал мозг как сенсомоторное ассоциативное устройство утверждая в 1897 году, что "человеческий мозг - это организованный регистратор неопределенно большого количества опыта." Его взгляды имели два важных последствия. Если следовать ламаркианской идее о наследуемости необходимых характеристик, инстинкт мог быть принят ассоцианистами и эмпириками. Спенсер описывал как мозг накапливает опыт через эволюцию серий организмов, пока не складывается челове­ческий организм. Таким образом, внутренние рефлексы и инстинкты - попросту ассоциативные привычки, настолько хорошо закрепленные, что стали частью наследственности. Такие привычки могут не быть востребованы в течение индивидуальной жизни, но они необходимы в жизни вида если следовать законам ассоциации. Внутренние идеи не могли больше пугать эмпириков.

Второе последствие того, что Спенсер объединил эволюцию и сенсомоторную концепцию нервных функций еще более знаменательно. Разли­чия в умственных процессах разных видов сводятся к различию в количестве ассоциаций, которые может образовывать мозг. Всякий мозг работает так же как и другие - путем ассоциаций, а различия заключа­ются только в количестве и богатстве этих ассоциаций. Таким образом, Спенсер отрицал качественные различия между видами и допускал только количественные ассоциативные различия. Он писал: "Европеец наследует от двадцати до тридцати кубических дюймов мозга более, чем па­пуас и это приводит к тому, что цивилизованный человек наследует более сложную нервную систему, чем нецивилизованный".

Выводы Спенсера имели огромное значение для развития психологии адаптации. Следуя его схеме, сравнительная психология могла быть направлена на изучение видовых различий в условиях простого ассоциативного научения. Более того, такие исследования могли проводиться в лаборатории, а не в родной для организма среде. Если мозг - не более, чем простой стимул-реактивный механизм, тогда безразлично, ка­ковы ассоциации - естественные или условные.

Далее следовало, что если все организмы обучаются одинаково, то и результаты изучения простого животного научения могут быть распространены без серьезной переделки на человеческое научение. Впослед­ствии это стало основанием бихевиоризма,- психологии адаптации XX в

Наконец, количественная концепция ассоциативной умственной функ­ции могла помочь развить тестирование интеллекта, хотя связывание способности к ассоциированию с массой мозга могло направить тести­рование интеллекта по расистскому пути. Мы уже видели, что Спенсер ставил "нецивилизованных" людей на более низкое место, приписывая им более простую нервную систему. В "Принципах" он утверждал, что дети относятся к низшей человеческой расе.

Одно из приложений эволюционной теории к человеческому обществу - это рассмотрение его как арену борьбы за существование. Такие воззрения называются "социальным дарвинизмом", хотя они были высказаны до Дарвина Гербертом Спенсером. Спенсер доказывал, что естественный отбор происходит среди людей. Правительство не должно делать ни чего для того, чтобы спасти бедных, слабых и беспомощных. В природе бед­ные, слабые и беззащитные животные и их жалкое потомство отсеивают­ся путем естественного отбора. Также должно быть и в человеческом обществе - говорил Г. Спенсер. Правительство не должно мешать косми­ческим процессам, поскольку они улучшат Человечество, отбирая наи­более способных. Помогая человеку в несчастье, мы толкаем Челове­чество к вырождению.

Когда Спенсер совершал поездку по США в 1882 году. с ним носи­лись как со знаменитостью. Социальный дарвинизм пришелся кстати в условиях бурно развивающегося капитализма, поскольку мог оправдать жесточайшую конкурентную борьбу тем, что это приводит к совершенст­вованию человечества. Социальный дарвинизм был очень консервативен поскольку все улучшения были связаны с тем, чтобы следовать законам природы. Только века эволюции могли разрешить человеческие проблемы.

Дарвиновская психология. Главная неувязка дарвиновского "Происхождения видов" - это место человека в природе. В обширной натуралистической схеме эволюции Человечество рассматривалось как часть природы. Кроме того в этой работе очень мало упоминаний о человеческой психологии. еще в 30-х годах Дарвин интересовался этой проблемой, но только в 1871 году он, наконец, опубликовал "Происхождение человека", рассматривая Человечество с точки зрения естественного отбора.

Целью работы было показать, что человек происходит из низкоорганизованных форм. Дарвин провел обширные сравнения человеческого поведения и поведения животных и пришел к выводу, что различия между человеком и высшими животными, какими бы большими они ни были, это раз­личия по степени, а не по существу. Чувства и интуиция, различные эмоции и способности, такие, как любовь, память, внимание, любопытство, имитация, разум и т.д. иногда встречаются у животных не толь­ко в зачаточной, но и в хорошо развитой форме: "даже вера в Бога - достояние не только человека".

"Происхождение человека" - это не психологическая работа, а главным образом, попытка полностью включить человечество в природу. Дарвин чувствовал, что Спенсер уже заложил основы эволюционной психологии, но работы Дарвина существенно отличаются от спенсеровских "Принципов".

Дарвин следовал философской психологии способностей, рассматривая ассоциацию как вторичный фактор мысли. Отчасти это было потому, что Дарвин занимался исключительно вопросом о видах. Он полагал что эволюция обостряет способности. Он также допускал большие влияния наследственности, представая иногда крайним нативистом: "как добродетель, так и преступление могут быть наследственными тенденциями,... женщины генетически уступают мужчине".

С другой стороны, Дарвин соглашался со Спенсером, что различия между видами скорее всего коли­чественные, а не качественные и что хорошо закрепленные привычки могут становиться внутренними рефлексами. Ламаркианская психология и дарвиновская психология различаются по форме, а не по содержанию. Психология Дарвина - это лишь часть материалистической эволюционной биологии. Спенсеровская психология, напротив, была частью метафизики и постулировала непознаваемое, недоступное науке. Дарвин удалил ме­тафизическое развитие из психологии адаптации.

Сэр Френсис Гальтон (I822-I9II) был выдающимся джентельменом-ди-летантом викторианского типа. Независимый, состоятельный, он мог обратить свои интересы куда угодно. Он объехал большую часть Африки и написал руководство для путешественников в неисследованных землях. Он эмпирически изучал действенность молитвы. Он первым использовал отпечатки пальцев для идентификации личности. Он изобрел составное фотографическое изображение. Многие из его исследований были психо­логическими или социологическими. Одно время он пытался понять паранойю, подозревая каждого встречного в злых намерениях. Он пытался определить в каких районах Великобритании живут самые красивые жен­щины. Он измерял утомление от научных лекций. Он провел антропометрические тесты с тысячами людей, посещавшими ярмарку в Кенсингтоне. Однако, исследования Гальтона были такими эклектическими, что их нельзя рассматривать как исследовательские программы. Вследствие этого Гальтон не может считаться психологом в том смысле как Вундт, Титченер или Фрейд.

Тем не менее, Гальтон сделал важный вклад в развивающуюся психо­логию адаптации. Он расширил психологию, наметив направления, от ко­торых отказался Вундт. В работе "Изучение человеческих способностей" (I883) он писал: "Ни один профессор психологии не может утверждать, что он знает свой предмет, если он не знаком с явлениями идиотии, безумия и эпилепсии. Он должен изучать проявления болезней и врож­денной глупости наравне с высоким интеллектом" (1907). Вундт пытался понять только нормальный, взрослый ум. Гальтона интересовал любой человеческий ум.

Гальтон изобрел несколько методов, использовавшихся в психологии адаптации. Он был первым, кто систематически применял статистику к психологическим данным. Он изобрел коэффициент корреляции. Он изу­чал близнецов для определения врожденных черт характера, интеллекта, поведения. Он пытался использовать непрямые изменения поведения (ypовень подвижности) чтобы измерить умственное состояние (утомление). Он изобрел технику свободной ассоциации для изучения памяти. Он использовал опросники для сбора данных об умственных процессах, таких как образность мышления. Он пытался применять психофизический метод (подъем тяжестей) для измерения точности восприятия и, по его мнению, интеллекта. Используя прямую интроспекцию, он пытался изучить высшие умственные процессы, что Вундт считал невозможным. Все эти приемы нашли свое место в экспериментальной психологии.

Гальтона интересовали конкретные индивиды и те факторы, которые отличают одного человека от другого. Изучение индивидуальных разли­чий - это существенная часть дарвиновский науки, поскольку без изменений не может быть отбора и эволюционного совершенствования вида.

Целью Гальтона было улучшение человеческого вида. Он постоянно подчеркивал, что его исследования были не программными, а являлись исполнением религиозного долга. Он был убежден, что наиболее важные индивидуальные различия, такие, как нравственность, характер и интеллект не приобретаются. Его главной целью было показать, что эти ха­рактеристики являются врожденными, а затем измерить их, чтобы управлять воспроизводством Человечества. Евгеника - это селекция челове­ческих существ с целью улучшения вида.

Гальтон предлагал провести обследование для выявления 10 наиболее талантливых мужчин и женщин в Великобритании. На публичной церемонии по признанию их таланта каждый должен был получить 5000 фунтов (в то время - существенную сумму, если учесть, что человек со средними запросами мог прожить на I фунт примерно неделю). Эти деньги предназначались в качестве свадебного подарка если отобранные пары согласились бы заключить брак.

В 1869 году предложение Гальтона привлекло мало сторонников, но на пороге нового столетия обстановка изменилась. Британия фактически проиграла войну в Южной Африке. Империя постепенно теряла колонии. Британцы постепенно начинали считать, что они вырождаются как нация. В 1902 году в армейском докладе указывалось, что 60% англичан не годны для военной службы. В этом же докладе говорилось о физическом вырождении британцев. В таких условиях программа Гальтона вызывала интерес.

В 1901 году Карл Пирсон, друг Гальтона, применявший статистичес­кие методы Гальтона в биологии, заставил его возобновить занятия eвгеникой. Пирсон был социалистом и не принимал консервативный социальный дарвинизм. Он хотел заменить его планируемой политической прог­раммой евгеники. Гальтон согласился, несмотря на свой преклонный возраст, прочитать лекции по евгенике и начать работу по разработке евгенической политики. В 1904 году он дал 1,5 тыс, фунтов на открытие общественного исследовательского центра по евгенике и евгенического бюро при Лондонском университете. В 1907 году он помог основать ев­геническое образовательное общество, которое начало публиковать журнал "Еугеникс ревью". Евгеника привлекала людей разных политических взглядов: и консерваторов, и социалистов-радикалов.

Несмотря на то внимание, которое привлекала к себе евгеника в Великобритании, ее влияние на политику было ничтожным. Программу Гальтона никто не принимал всерьез. Некоторое внимание было уделено законам, компенсирующим отрицательные евгенические последствия, и были предприняты попытки ограничить воспроизводство среди дефективных людей. Это были мягкие меры, относящиеся скорее к заботе о людях, обиженных природой. Британская евгеника никогда не была на подъеме, в отличие от американской, которая разжигалась расизмом и расовой истерией.

Подъем сравнительной психологии. Ясно, что психология, основывающаяся на эволюции, должна была вызвать исследования, направленные на сравнение различных способностей у различных видов животных. Простое сравнение человеческих и животных способностей восходит к Аристотелю. И Декарт и Юм опирались в своих рассуждениях на такие сравнения. Представители Шотландской школы доказывали, что моральная способность отличает человека от животных.

Гальтон изучал животных и людей с целью обнаружить особые психические способности у каждого вида. Эволюционная теория подсте­гнула развитие сравнительной психологии, поместив ее в более широ­кий биологический контекст. В конце XIX столетия сравнительная психология окрепла и наконец, в XX столетии теоретические исследования проводились чаще на животных, чем на людях.

Современная сравнительная психология появилась в 1872 году вместе с публикацией работы Дарвина "Выражение эмоций у человека и живот­ных". Сравнивая выражение эмоций у животных и человека, Дарвин под­черкивал сходство и доказывал универсальность выражения эмоций у человеческих рас. Теория Дарвина звучит очень ламаркиански: "действие производимое сперва произвольно, затем становится привычкой, а за­тем, передается по наследству и может затем даже противостоять воле". Согласно теории Дарвина непроизвольное выражение эмоций человека прошло именно такой путь развития.

В духе ранних работ Дарвина по сравнительной психологии система­тически работал его друг Джордж Джон Романес (I848-1894). В работе "Интеллект животных " (1883)|Романес рассматривает умственные способности животных от протозои до высших обезьян. В более поздних работах, таких как "Психическая эволюция человека" (I889) Романес попытался проследить постепенную эволюцию человеческого ума в течение тысячелетий. Романес умер до того, как сумел завершить свою сравнительную психологию.

Оппонентом Романеса выступил Ллойд Морган (I852-1936) кото­рый в своем "Введении в сравнительную психологию" (1894)спорил с тем, насколько Романес переоценивал интеллект животных. Романес приписывал животным сложное мышление по аналогии со своим собственным, считал Морган. Он сформулировал то, что впоследствии было названо "канон Моргана", а именно, что поведение всегда следует объяснять в терминах наиболее элементарных психических или физиологических структур, и что высшие способности могут быть описаны тем же образом, если возникнет такая необходимость.

Британский сравнительный психолог и философ Леонард Т. Хобхаус (I864-I928) использовал данные сравнительной психологии, чтобы построить общую эволюционную метафизику. Он также проводил некоторые эксперименты над поведением животных, что в некоторых отношениях предвосхитило работу гештальтистов над инсайтом у животных. Работа его была также направлена на то, чтобы подорвать искусственность бихевиористских экспериментов над животными.

Эти сравнительные психологи совмещали психологию способностей с ассоцианизмом в своих теориях развития. Они также накапливали интересные факты. Парадигма их усилий имела меньшее значение, чем их методы. То, что Романес сознательно вводил в психологию было объективным поведенческим методом, контрастировавшим с субъективным методе интроспекции: поскольку мы не можем наблюдать ум животного, а только его поведение. Тем не менее теоретическая цель Британских зоопсихо­логов не ограничивалась только описанием поведения. То чего они хо­тели - это описать работу ума животного и поэтому они пытались вы­вести умственные процессы из поведения. Проблемы, возникшие в ре­зультате этих исследований повлияли на развитие бихевиоризма, кото­рый был основан американскими сравнительными психологами.

Методологически сравнительная психология началась с "анекдотического метода" Романеса. От многих корреспондентов он получал описание образцов поведения животных и отбирал из них наиболее достоверную информацию для того, чтобы реконструировать психику животных. Анек­дотический метод стал объектом насмешек у ориентированных на эксперимент американцев, особенно у Э.Л.Торндайка. Методу не хватало точности лабораторного эксперимента. По мнению критиков, Романес значительно переоценивал интеллект животных. Но у этого метода было то дос­тоинство, что наблюдение производилось в естественных условиях. Позднее мы обнаружим, что психология столкнулась с реальными трудностями в 60-х годах XX века поскольку опиралась на лабораторные методы и выпустила из внимания экологические условия.

Теоретически делать выводы о психических процессах на основании поведения достаточно трудно, но в то же время достаточно просто приписывать животным сложные психические процессы, которыми они не об­ладают. Любое простое поведение можно неверно объяснить как результат мышления. Любой читающий сегодня книгу Романеса "Интеллект животных", будет непременно чувствовать, что тот постоянно допускает ошибки. Канон Моргана был попыткой разрешить проблему, опираясь на консервативные умозаключения.

В свое собственное понимание интеллекта животных Морган (I886) внес определение, к сожалению менее известное и не оказавшее такого влияния, как его "канон". Морган отличал объективные выводы от субъ­ективных о поведении животных и об их уме. Представьте ожидающую собаку, которая сидит на углу улицы в 15.30 пополудни. Как только приближается автобус, собака поднимается, машет хвостом, идёт к автобусу, и когда из автобуса выходит мальчик, она подбегает к нему, прыгает, лижет лицо, и вместе они идут по улице. Объективно - сказал бы Морган, мы можем предположить определенные психические возможности, которыми обладает собака. Она должна обладать существенными перцептивными навыками, чтобы выделить одного ребенка в толпе выходящей из автобуса и она должна обладать, по крайней мере, узнаванием, чтобы особенно реагировать на одного ребенка среди других. Такие выводы "объективны" потому, что они устанавливают определенные внутренние когнитивные процессы, которые затем можно исследовать, например, тестируя у собаки способности различительного научения. С другой стороны, мы испытываем искушение приписать субъективные пси­хическое состояние счастья собаке по аналогии с нашими собственными переживаниями когда мы приветствуем того, кого мы любим. Такие выводы по аналогии с нашими собственными субъективными психическими состояниями по Моргану - "субъективные" выводы. Объективные выводы имеют право на существование в науке - утверждал Морган, поскольку они не зависят от аналогии, не эмоциональны и могут быть воспроизведены экспериментально. Субъективные выводы ненаучны, потому, что это результат проектирования наших собственных чувств на животное. Они могут быть объективно оценены. Морган не заявлял, что животные не обладают чувствами. Он говорил лишь, что их чувства, какими бы они ни были, недоступны научной психологии.

Точка зрения Моргана важна, но ею пренебрегли более поздние сравнительные психологи. В 1890-х годах методы заключения и анекдота Романеса были отвергнуты американскими зоопсихологами. Абсурдность субъективных заключений, называвших крыс "счастливыми" или "беззаботными" привела к полному отказу от дискуссии об уме животных. Если бы различия между объективным и субъективным объяснением привлекло внимание, может быть стало бы очевидно, что хотя субъективные выводы научно бесполезны, объективные выводы заслуживают уважения.

Психология адаптации родилась в Англии, там же, где и теория эволюции Однако прижилась она в бывшей колонии Британии, США. Там она стала единственной психологией, и поскольку США стали лидером в психологии, то же произошло и с психологией адаптации.

Психология в Новом Свете. Америка была новой страной. Первые поселенцы вытеснили местное население для того, чтобы построить фермы, деревни и церкви. Новый мир открывал перспективы для того, чтобы возвести новую цивилиза­цию. Пуритане прибыли в Америку для того, чтобы построит новое совершенное христианское общество. В Америке не было феодальной ие­рархии, государственной церкви, древних университетов.

Европейские переселенцы привезли с собой интеллектуальный багаж Это евангелическая религия и философия Просвещения. Католики рас­сматривались как агенты опасной силы и потому всячески оттеснялись при этом нередко сжигались католические храмы. В результате главной церковью в США стала Евангелическая Христианская. Эта форма Христианства не имела большого теологического содержания. Спасение души рассматривалось как результат эмоционального обращения к Богу и принятия его воли.

Европейской реакцией на дух Просвещения был Романтизм. В Америке, однако, реакция против века Просвещения была религиозной. Большин­ство народа отвергло антирелигиозный скептицизм Просвещения.

Не случайно, что первые американские психологи, включая Джона Б. Уотсона, основателя бихевиоризма, в молодости хотели посвятить себя церкви. Главный прием евангелического священника - это обращение - игра на эмоциях аудитории с целью превратить людей из грешников в святых, преобразуя и душу и поведение. Целью многих американских психологов, как периода функционализма, так и периода бихевиоризма было изменение поведения, превращения личности сегодняшний в лич­ность завтрашнего дня. Евангелические священники писали о путях из­менения души через молитву. Психологи писали об изменении поведения через научение.

Не следует недооценивать значение евангелического Христианства в интеллектуальной жизни США. Традиционная для США свобода религии -это результат требований евангелических сект, которые боялись власти государственной церкви. Евангелическое Христианство действовало как фильтр для идей Просвещения, отсеивая радикальный скептицизм и антирелигиозные настроения позднего Просвещения.

До 1800 года в Америке были свои философы. Это был Бенджамин Франклин, чьи опыты с электричеством восхищали Европу, кто очаровал Францию как человек нового мира, кто был одной из ведущих фигур Просвещения. Томас Джефферсон - другой философ, вероятно, лучший пример ньютоновского духа в Америке. Джефферсон пытался приложить математические расчеты к любому предмету: от оборота зерновых до человеческого счастья. Он, например, доказывал невозможность Ноева Потопа, вычислив, что вода не может подняться выше 50 футов над уровнем океана и в таком ослеплении доказывал, что окаменелые раковины, находимые в американских Аппалачах - всего лишь камни необычной формы.

Такие идеи были неприемлемы для Евангелической религии и не по­лучили распространения в Америке, зато здесь были приняты идеи шотландского Просвещения. Философия здравого смысла Рида хорошо сочеталась с религией. В американских религиозных колледжах, которые представляли большинство американских колледжей, шотландская философия стала официальной, господствующей в высшем образовании от этики до психологии. Так шотландская философия стала ортодоксальной в Америке.

Помимо евангелического Христианства и умеренного Просвещения третий элемент - бизнес влиял на интеллектуальный климат США. На земле без церкви, короля и аристократии возможно было только инди­видуальное предприятие и индивидуальная битва за выживание и с при­родой, и с другими предпринимателями.

Из этой уникальной американской смеси идей соединенной с нарас­тающим национальным шовинизмом возникли и некоторые важные идеи. Одна из них - это высокая цена знания. Американские протестанты ду­мали об изобретениях как о прославлении Божественной мудрости, соз­давшей человеческий разум. Технология - это американское слово. Не­удачным последствием такого отношения к знанию стал антиинтеллектуализм. Абстрактная наука презиралась как нечто европейское и вырожденческое. Признавались в основном практичные вещи, которые могли сразу обогатить предпринимателя, утвердить божественные принципы и приблизить американскую мечту. Философия здравого смысла только ук­репляла американский антиинтеллектуализм.

В мире бизнеса правили мужчины и там высоко ценился трезвый, практичный здравый смысл. Чувства и сантименты оставлялись женщинам, которые в XIX столетии все больше отдалялись от домашней работы, такой как печение хлеба, ткачество, приготовление сыра и пр. Это уже производилось промышленностью и снижало экономическую ценность женщин, оставляя им лишь мир чувств. В Америке чувства не были ро­мантически окрашены. Они рассматривались как проявления слабости и женственности.

Американцы также безоговорочно верили, что не наследственность, а обстоятельства жизни людей определяли их особенности и достижения Наперекор европейским предрассудкам они верили, что американская среда была лучшей в мире и способна была производить гениев, превосходящих Ньютона. Требованием дня был прогресс. С первых дней Амери­канской республики существовал культ самоутверждения. В 1830-х из­давался ежемесячный журнал под названием "культиватор", предназна­ченный улучшить землю и ум. Человек мог не только улучшить дела на ферме, но он также мог улучшить свой ум. Считалось также, что хоро­ший христианин будет удачливым бизнесменом или фермером. Все эти взгляды - религиозные, просвещенческие и коммерческие создавали культ машины, которая обогащала мир и своего производите­ля.

Американцы в ходе XIX столетия начали писать работы по психологии способностей. Академическая психология способностей в Америке не добавила ни чего оригинального к европейской. Американцы просто использовали ев­ропейские идеи для обучения и воспитания студентов в американском религиозном духе. Чертой, характеризующей американский характер является популярность френологии или популярной психологии способ­ностей. Не получив распространения в Европе, френология в Америке стала манией.

Лекции первых френологов, посетивших США, Шпурцхайма и Джорджа Колба оказались слишком теоретическими для американской аудитории. Но Френология попала в руки изобретательных и деловых братьев Орсона и Лоренцо Фаулер. Они сократили научное содержание френологии и расширили ее практическое применение, открыв в Нью-Йорке бюро диагностики. Они всячески пропагандировали френологию и выпускали френологический журнал с 1840-х до I9II.

Причины популярности френологии в том, что она отвечала требова­ниям американцев. Она приспосабливала метафизику для практических целей. Она указывала предпринимателям кого принимать на работу и на ком жениться. Это было первое движение в Америке по тестированию интеллекта. Более того, френология несла с собой прогрессивные черты.

Галль верил, что способности наследуются. Братья Фаулер утверждали что слабые способности можно развить практикой и управлять выражен­ными способностями при помощи воли. Многие обращались к ним за со­ветом, как организовать свою жизнь. Братья Фаулер были первыми психологами-консультантами. Они были уверены, что нация и весь мир могут быть улучшены если каждый подвергнется френологической диагностике. И, нако­нец, они верили, что служат религии и морали.

Месмерический магнетизм также процветал в Америке наравне со спиритизмом. Журнал "Сайентифик америкен" и Конгресс США учредили комитеты по изучению спиритизма. А животный магнетизм в соединении с френологией превратился в френомагнетизм. Человеком номер один мог считаться только тот, кто обладал "мгновенным личным магнетизмом" - системой, включавшей диету и физические упражнения, основанные на магнетическом уме, что обещало выдающийся успех в бизнесе.

Прагматизм. В 1871-2 гг. группа молодых выпускников Гарварда, принадлежавших к сливкам общества Бостона, встретилась в "Метафизическом клубе" для обсуждения философии века Дарвина. Среди членов клуба были: Ченси Райт (1830-1875), Чарльз С.Пирс (I839-I9I4) и Уильям Джеймс (I842-I9IO). Райт сформулировал первую стимул-реактивную теорию поведения, Пирс провел первые психологические опыты в Новом Свете, Джеймс заложил основания американской психологии кни­гой "Принципы психологии" /I890/.

Вскоре "Метафизический клуб" соз­дал собственно американскую философию - прагматизм; гибрид Бейна, Дарвина и Канта. Клуб отверг шотландскую философию и провозгласил новую натуралистическую теорию психики. У Бейна они позаимствовали идею, что убеждения - это предпосылки поведения. По Бейну - убеждения - это то, что человек готов сделать. У Дарвина они по примеру многих интеллектуалов того времени они научились рассматривать ум как часть природы, а не как Божественный подарок. Более того, они рассматривали выживание наиболее приспособленного как модель понимания ума. Райт объединил определение Бейна с дарвиновской теорией естественного отбора, что убеждения выживают также как и виды. По мере взросления убеждения конкурируют, адекватные сохраняются. Это основная идея индивидуального подхода в психо­логии адаптации. Если мы заменим "убеждения" на "поведение" - это бу­дет центральный тезис Скиннера, радикального бихевиориста. Райт так же пытался показать, как сознание возникает из сенсомоторных привы­чек. Привычка, утверждал Райт - есть отношение между классом стиму­лов и определенными реакциями или реакцией. Познание, при котором необходимо соединить стимулы и реакцию, включая припоминание и прошлый опыт рудиментарно. Самосознание появляется когда человек осознает связь между стимулом и реакцией.

Чарльз Пирс объединил выводы Метафизического клуба и изобрел прагматизм. Кант искал основание конкретного знания, тем не менее, он признавал, что люди действуют не под влиянием конкретных убеждений. Например, врач не может быть абсолютно уверен в диагнозе, но должен верить, что диагноз правилен. Кант называл это прагматическими убеждениями. Результатом заседаний Метафизического клуба был вывод, что убеждения никогда не могут быть конкретными. Лучшее, на что люди могут надеяться, это то, что их убеждения приведут к успешному дей­ствию. Естественный отбор укрепляет конкретные убеждения и ослабляет другие. Дарвин показал, что виды не остаются неизменными. Метазический клуб заключил, что истина, вопреки Канту, также не может быть неизменной. Всё, что осталось эпистемологии - это прагматичес­кие убеждения Канта, которые Пирс назвал "прагматическая максима".

В 1878 г. Пирс опубликовал работу "Как очистить наши идеи". Он писал: "Единственная функция мысли - производить привычки действия, а то, что мы называем убеждениями - это правила действия или привычка. Суть привычки - это закрепление привычки. Различные убеждения отличаются разными моделями действия, которое они вызывают. При­вычки имеют практическое значение, если в них есть смысл. Подлинн­ость привычки зависит от того, как она приводит нас к действию, как мы приходим к тому, что осязаемо и очевидно связано с практикой, как источником любого реального отличия мысли. Не существует иных столь заметных различий, как различия в практике". Правило, для того чтобы прояснить идеи следующее: найдите, что может имеет практическое значение и мы получим объект наших намерений. Итак, наше представ­ление о результате - это в целом наше понимание объекта. Или, как сжато выразился Пирс в 1905 году: "Суть убеждения лежит исключительно в осмысленном поведении и образе жизни".

Позднее, когда Уильям Джеймс добавила убеждениям эмоциональные и этические элементы, Пирс будучи убежденным физиком, не пошел дальше. В психологии прагматизм означает отчетливое провозглашение психологии адаптации. Он берет дарвиновское понимание эволюции видов как модель для понимания ин­дивидуального научения. Прагматическая максима также предвосхищает поворот к бихевиоризму в американской психологии, потому, что утверждает, что убеждения всегда (если они имеют смысл) выражаются в поведении, а рефлексия ради самой себя - это чушь.

Пирс, не будучи психологом, задал направление развитию психологии в США. Он познакомился с работами Вундта в 1862 г. А в 1877 опубликовал "Психофизическое изучение света", первую экспериментальную работу в Америке. Его студент, Джозеф Джастpoy стал одним из ведущих американских психологов первой половины XX века и президентом Аме­риканской Психологической Ассоциации. В 1887 г. Пирс задал центральный вопрос современной когнитивной науки: "Может ли машина думать как человек?" Несмотря на все это, его влияние оставалось ограниченным. У него был трудный характер. Не смотря на помощь Уильяма Джеймса, он никогда не мог занять твердого положения в Гарварде и всю жизнь страдал от безденежья. Он писал невнятно, и большинство его работ не были опубликованы при жизни. Влияние прагматизма на фило­софию и психологию пришло через его друга Уильяма Джеймса.

Джеймс начал работать над собственной версией прагматизма в 1870 годах. В 1890 г. он выпустил книгу "Принципы психологии", которая явилась водоразделом в американской психологии. В ней Джеймс начал разрабатывать свою прагматическую философию. Джеймс говорил своим читателям: "Психология - это наука об умст­венной жизни". Ее главный метод - это простая интроспекция, сопро­вождающаяся германским экспериментализмом и сравнительными исследованиями людей, животных и дикарей". Джеймс отрицал сенсуалистский атомизм. Он говорил: "Сознание не крошится на кусочки. Такие слова, как "цепь" или "поезд" также не подходят к его описанию. Оно течет "Река" или "поток" - это метафора, которая наиболее естественно его описывает. Лучше назвать его потоком мысли, сознания или частной жизни".

В духе Дарвина Джеймс считал, что содержание сознания менее важ­но, чем его действие, его функция. Главная функция сознания - выбор: "оно всегда более заинтересовано одной частью сво­его объекта и приветствует и отрицает или выбирает, оно мыслит. Со­знание создает цели организма и служит им. Первая из них - это вы­живание через приспособление к среде. Для Джеймса адаптация не пас­сивна. Сознание выбирает, стремясь всегда к какой-то цели. Нескон­чаемый поток выборов действует на восприятие и поведение.

Хотя Джеймс и говорил, что психология - это наука умственной жизни, по его глу­бокому убеждению от состояния мозга зависит и умственная деятель­ность. Он с восторгом принимал идею Хартли о том, что законы ассо­циации - это законы мозга.

Это, по-видимому, привело Джеймса к противоречию: мозговая маши­на должна была делать выбор. Для Джеймса эволюционный натурализм требует осознанности. Тупая машина не знает в каком направлении двигаться. Джеймс доказывал, что сознание повышает эффективность цере­брального механизма, загружая его. "Сознание превращает выживание из простой гипотезы в императив. Выживание состоится, и поэтому органы должны работать. Сознание осуществляет борьбу за цель. Ассоциация может зависеть от церебральных законов, но наша воля может посред­ством усилия и подкрепления направлять цепочки ассоциаций, чтобы они служили нашим интересам. И все это служит требованиям свободной во­ли, поскольку направляя ассоциацию, она направляет мышление, а стало быть и действие",- писал Джеймс.

Хотя Джеймс и провозгласил действенность сознания и воли, основ­ной доктриной его и американских психологов в течение 30 лет была моторная теория сознания. Моторную теорию иллюстрирует знаменитая теория эмоций Джеймса и теория Джеймса-Ланге. Покажем на примере. Я встречаю в лесу медведя, пугаюсь и как следствие этого - убегаю. Согласно моторной теории сознания, я вижу медведя, начинаю убегать и, понимая, что я убегаю - пугаюсь. В общих чертах Джеймс говорил что психические состояния действуют на телесные проявления двояко.

Во-первых, если нет какого-либо препятствия, мысль о действии авто­матически приводит к его исполнению. Во-вторых, психические состояния вызывают телесные изменения, включающие скрытые моторные реакции: частоту пульса, выделение гормонов, возможно иные, более скрытые процессы. Исходя из этого, Джеймс доказывал, что никакое психическое действие не происходит, не сопровождаясь при этом телесны­ми изменениями. Содержание сознание, таким образом, определяется не только ощущениями, приходящими извне, но и кинестетическим подкреп­лением, как мы сейчас говорим, в результате моторной активности те­ла. Наша психика должна принимать во внимание не только условия, предшествующие психическим состояниям, но и последствия. Весь ней­ронный механизм - это лишь машина для превращения стимулов в реак­ции, а интеллектуальную часть нашей жизни в центральную часть машинных операций.

Джеймс оказался пойманным той же дилеммой, которую переживали Дидро и другие философы. Между чувством свободы, идущим от сердца, и провозглашаемым интеллектом, научным детерминизмом. Стремление к свободной воле у Джеймса было связано с личными обстоятельствами. Еще в молодости он преодолел тяжелейшую депрессию, буквально заста­вив себя жить, и страдал от депрессии всю свою жизнь. Вследствие этого он сделал волю центром своей философии. Придя к идее церебрализма, он был вынужден принять детерминизм как единственное научно при­емлемое объяснение поведения. Он стойко противостоял взглядам, отрицающим механистические концепции человеческого поведения и в то же время провозглашал, что сознание обеспечивает выживание и управляет телом. После написания "Принципов", Джеймс покинул психологию и об­ратился к философии, разработав свою собственную ветвь в прагматизме. В ней он попытался разрешить борьбу между умом и сердцем, поста вив чувство на одну доску с познанием. Тем не менее, конфликт со­хранился и влияние "Принципов" на психологию было та­ково, что они увели ее от сознания к поведению, от понимания Джеймсом психологии как науки умственной жизни.

В США экспериментальная психология была названа "новой", чтобы отделиться от прежней психологии здравого смысла. В 1875 г. Уильям Джеймс основал неформальную психологическую лабораторию в Гарварде на факультете естествен­ной истории для восстановления "отношений между физиологией и пси­хологией. В 1887 г. она предложил курс, названный "Психология" на философском факультете и в 1885 г. основал первую официальную психологическую лабораторию в Америке. В Принстоне в 80-х годах стали преподавать психологию Вундта студентам. В 1878 Г.Стенли Холл, сту­дент Джеймса и подлинный психолог получил степень доктора философии В университете Джона Хопкинса он также основал новую психологическую лабораторию. Психология Холла была типично американской, эклек­тической, включая экспериментальное изучение высших психических процессов, антропологию, аномальную психологию. Холл также принялся за психологию развития и ввел термин "подростничество". Он также явля­ется основателем Американского журнала психологии" (I887) и Амери­канской психологической Ассоциации (I892). Одним из студентов Холла был Джеймс МакКин Кеттелл (I860-I944), который, пройдя обучение у Вундта, вернулся в США и основал психологические лаборатории в университете Пенсильвании и в Колумбийском университете. Историки обычно указывают, что американцы, хотя и получили методы экспериментальной психологии от Вундта, их идеи имеют иное происхождение. Например, когда Кеттелл, учась в Лейпциге, занялся изучением индивидуальных различий, Вундт назвал затею "чисто американской". После Лейпцига Кетт­елл учился у Френсиса Гальтона. Источником же американского вдохно­вения в психологических исследованиях является шотландская психология. Их психология способностей, подобно аристотелевской, была психологией функций и хорошо сочеталась с новейшей дарвиновской биологией. Характерным для американской психологии было также прикладное использование психологических исследований на пользу индивиду, и об­ществу. К I892 году психология в Америке была на подъеме. В Европе науч­ная психология медленно продвигалась вперед даже в Германии, в то время, как в США было уже 14 лабораторий, половина из них основывалась независимо от философии или других дисциплин.

Психология в Америке не была традиционной психологией сознания. Изучение поведения стало всепоглощающим. Сутью психологии адаптации была идея, что психика имеет значение для эволюции, потому, что приводит к успеш­ным действиям и к адаптации. Джеймс говорил: "Если мысль не приво­дит к активным мерам, она не выполняет свою основную функций и мо­жет считаться либо патологической, либо бесплодной. Поток жизни, который втекает в наши глаза и уши, должен вытекать из наших рук, ног и губ. Восприятие и мышление существуют только ради поведения". Психология адаптации от Спенсера до Джеймса оставалась тем не менее наукой о психической жизни, а не наукой о поведении. Хотя сознание и было связано с поведением, оно рассматривалось как промежуточная станция между стимулом и реакцией, оно заставляло тело посту­пать адаптивно. Под основным потоком ментализма обнаруживалась тен­денция к изучению поведения, а не сознания, и со временем, эта тен­денция превратилась в мощный поток, смывший науку об умственной жизни.