2.215. Частые веселые сеансы.

Аналитическая работа в массе своей — серьезная работа. Она может быть не всегда мрачной или печаль-пой, и не каждый сеанс депрессивен или болезненен, но в основном это, по меньшей мере, тяжелая работа. Па­циент должен иметь некоторое удовлетворение от чув­ства достижения и даже испытывать время от времени чувство триумфа. Иногда корректная интерпретация вы­зывает спонтанный смех у пациента и аналитика. Но частые веселые сеансы, большой энтузиазм и длитель­ное приподнятое настроение показывают, что нечто от­вращается — обычно что-то противоположной природы, некоторая форма депрессии (Левин, 19506; Гринсон, 1962). Бегство в здоровье, преждевременная утрата симптомов без понимания — признаки сходных типов сопротивления.

2.216. Пациент не изменяется.

Иногда аналитик работает явно хорошо и успешно с пациентом, но при этом явных изменений в симпто­матике или поведении пациента все еще нет. Если это продолжается длительный период времени, а сопротив­ление не проявляется, аналитик должен искать скрытое, неявное сопротивление. Аналитик может ожидать изме­нения в поведении пациента или в его симптоматике, если анализ дает толчок и, следовательно, имеет влия­ние на пациента. Если всякие проявления сопротивления отсутствуют, значит, мы, вероятно, имеем дело с неяв­ной формой действия вовне или сопротивления перено­са (Гловер, 1955, Глава IV).

2.217. Молчаливое сопротивление.

Здесь я остановлюсь на том неявном сопротивлении, которое трудно с чем-либо связать и мысль о котором часто приходит в голову, когда пациент уже вышел из [82] аналитической ситуации. Аналитик часто осознает при­сутствие этого сопротивления, когда представляется не­ожиданный случай описать пациента кому-нибудь еще. Эти сопротивления выявляются не в течение одного се­анса, даже многих, а тогда, когда аналитик смотрит на анализ со стороны. В данном случае мы имеем дело с сопротивлением пациента неявного, расплывчатого ха­рактера, с которым аналитику трудно бороться и рас­познавать.

Очевидно, что в такой ситуации у аналитика при­сутствует элемент контрпереноса, а у пациента работа­ет сопротивление (Гловер, 1955, с. 54, 165—186; Фени­чел, 1951, с. 67—69).

Позвольте проиллюстрировать это. Я работал в те­чение многих лет с пациенткой, и, с моей точки зрения, дела продвигались медленно, но хорошо. Я бы даже сказал, что мне нравилась пациентка, я был удовлет­ворен нашей работой. И вот как-то я встретил аналити­ка, который рекомендовал ее мне, и, отвечая на его во­прос, как ее дела, я обнаружил, что говорю: «Хорошо, вы знаете, она «Кветач» («Кветач» на клише означает хронический «вздыхатель» или жалобщик). Я был удив­лен своим замечанием, но позже понял, что оно верно (1); я не понимал этого раньше на сознательном уров­не (2); я бессознательно защищал пациентку от своей досады на нее (3). После этого разговора я начал ра­ботать над этой проблемой как с нею, так и с самим собой.

Этот перечень сопротивлений неполон. Наиболее серьезной проблемой, которая опущена здесь, являются сопротивления, обусловленные переносом. Но это оп­равдано, так как я буду обсуждать перенос и сопротив­ления, сопровождающие ситуацию переноса в 3 части. Существует много других типичных сопротивлений, ко­торые я мог бы добавить к этому списку, но они похо­жи на те, которые я описал. Рассмотрим пример: паци­ент читает книги и статьи по психоанализу, пытаясь обнаружить что-нибудь для себя и, следовательно, из­бежать неожиданности, не прийти с неподготовленным материалом. Это похоже на сопротивление, которое проявляется в виде сбора материала для того, чтобы избежать на сеансе пустоты или молчания. Другой паци­ент делает попытку войти в социальные, дружеские отношения [83] с другими аналитиками, что означает попытку смягчения его собственных личностных отношений к аналитику, которые проявляются в разговорах об ана­литической работе вне сеанса. Курение во время сеан­са походит на другие действия вовне.