52. Разработка э.В. Ильенковым проблемы идеального

В самом широком понимании "проблема идеального" - это проблема о статусе нематериальных явлений в материальном мире. Многими философами эта проблема относилась к существованию ментального (психического9). Но Ильенков подходит к этой проблеме иначе, утверждая, что если мы хотим познать свои умственные способности (психические функции), мы должны постичь природу нормативности. Отличительной особенностью ментальности человека является то, что наши мысли, высказывания, поступки управляются - по крайней мере иногда - разумными основаниями (rеазопз). Наше поведение обусловлено не только причинным воздействием на нас окружающего мира, но и тем, что мы осознаем, что должны верить в то-то и то-то и что нам следует сказать или сделать то-то и то-то Разумные основания объективно важны для нас. Ильенков утверждает, что мы не сможем понять этот нормативный аспект человеческой деятельности, если не предположим, что идеальные явления объективно существуют как часть окружающего мира, независимая от индивидуального сознания. Для того, чтобы понять, в чем суть нашего статуса разумных существ, мы должны смотреть дальше человеческой головы.

Точку зрения Ильенкова можно принять за своего рода платонизм. Однако у него объективное существование идеального не превращается в метафизическое преувеличение Чтобы вдохнуть жизнь в реальность идеальных форм, Ильенков вводит идею о том, что носителем множества нормативных ограничений, налагаемых на наши мысли и поступки, является не индивидуальное, а общественное сознание.

Комментируя Гегеля, он пишет: "Общество не есть сумма множества индивидуальных организмов. Общественное сознание представляет собой исторически сложившуюся и исторически развивающуюся систему "объективных представлений", форм и схем "объективного духа", "коллективного разума" человечества (или точнее народа с его отличной от других духовной культурой). Эта система включает в себя моральные нормы, регулирующие повседневную жизнь человека, правовые структуры, формы государственного и политического устройства, закрепленные в ритуалах образцы всевозможных видов деятельности, жизненные правила, обязательные для всех, ... вплоть до грамматических и синтаксических структур речи и языка, а также образцов логического рассуждения. (Ильенков 1991, 247; 1977а, 77)

Содержание понятия общественного сознания имеет два существенных ограничения. Во-первых, оно и те идеальные формы, в которых оно выражается, существуют только в том виде, в каком они выражены в культуре, которая в свою очередь существует только в деятельности и благодаря деятельности сообществ людей.

[Идеальное] представляет собой формы объективированной (материализованной) общественной культуры, то есть проявляется в исторически сложившихся способах жизненной деятельности общественных существ, способах деятельности, которые предстают перед индивидуальным сознанием и волей как особая, сверхприродная, объективная реальность, как особый объект наравне с материальной реальностью и совмещенная с ней в пространстве (и оттого часто принимаемая за нее). (1991, 249; 1977а, 79).

Во-вторых, культура получает материальное воплощение не только в форме практики: деятельность преображает сам материальный мир, наполняя его значением и ценностью. Посредством объективации деятельности материальный мир обретает способность действительно выражать идеальные свойства. Окружающий мир преображается в мир, наполненный значением. Феномены культуры существуют не только в головах отдельных людей и не в некоем эфемерном общественном сознании, а в практике сообществ людей и в самой природе мира, этой практикой преображенного:

"Идеальное" подобно штампу, нанесенному на сущность природы общественной деятельностью людей. Это форма действования вещей в процессе общественной деятельности человека. (1991, 256; 1977а, 86)

Идеальность есть характеристика вещей, свойственная им не от природы, а благодаря труду, этой преображающей, формообразующей деятельности общественных существ, их целеопосредованной чувственно-объективной деятельности.

Идеальная форма - это форма материального предмета, созданная общественным трудом людей. Или, наоборот, это форма труда, отраженная в природе, "материализованная" в ней, "отчужденная" в ней, "реализованная" в ней, и таким образом, предстающая перед своим творцом как форма вещей или как отношения между вещами, которые были поставлены в эти отношения (в которые иначе они сами не вступили бы) человеческими существами, их трудом (1991, 268; 1977а,97).

Здесь заложена идея о том, что не только некоторые объекты, например артефакты, несут особое значение как отражения человеческой деятельности. Ильенков утверждает, что все объекты, привнесенные в сферу "духовной культуры", фигурирующие тем или иным образом в целях и намерениях индивида, приобретают новую форму существования, не связанную с их физической природой и совершенно отличную от нее - идеальную форму (1991, 256; 1977а, 86).

Таким образом, по Ильенкову, мы обитаем в мире, пронизанном значением, "идеализированном", преобразующей деятельностью людей, где природные объекты способны говорить с нами в той мере, в какой они включены в эту область значения. Он пишет:

"Вне индивида и независимо от его сознания и воли существует не только природа, но и социально-историческая среда, мир вещей, созданных человеческим трудом и система общественных отношений, сложившаяся в процессе труда. Другими словами, вне индивида существует не только природа как таковая, но также и "очеловеченная" природа - природа, созданная заново трудом человека. В глазах индивида, "природа" и "очеловеченная природа" сливаются, образуя окружающий мир.

К этому следует прибавить еще одно соображение: природа "как таковая" дана индивиду преобразованной в объекты, в материал или средства производства материальной жизни. Даже небо, в котором труд человека непосредственно ничего не меняет, стало объектом внимания и размышлений, только будучи превращенным в естественные "часы", "календарь" и "компас", то есть в средство и инструмент нашего ориентирования во времени и пространстве (1964,41-2).

Так, для Ильенкова то, что Уилфред Селларс метко назвал "логическим пространством разумных оснований", лежит не исключительно в области ментального; мир, в котором мы существуем как действующая сила мыслится как собственно такое пространство. Сам "внешний" мир как область значений дает нам основания для веры и действия. Это воодушевляет как в познавательном, так и мотивационном отношении.

Все это глубоко затрагивает вопрос об отправных точках психологии. По Ильенкову, наш статус разумных существ выражается, или даже состоит, в нашей способности перемещаться по этому пространству разумных оснований. Обращаясь к Спинозе, Ильенков возражает, что "мыслящее тело" - это такое тело, которое организует свою деятельность в соответствии с выработанными культурой идеальными формами, в которых отражается наша очеловеченная среда. Таким образом, основной метафорой в нашем понимании разума становится не "отражение", а "движение". Мышление понимается не как способность отражать внешний мир, а в первую очередь как функция сообразования со значениями, оперирование ими в процессе их образования и преобразования в непрерывно изменяющемся общественном существе (Ильенков, 1991, 274).

Эта точка зрения Ильенкова объясняется стремлением опровергнуть представления о врожденности высших психических функций. Посредством объективации деятельности формы нашего мышления вписываются в структуру внешнего мира и мы в детстве усваиваем эти формы в готовом виде в процессе освоения культуры (1974, 208). В этом процессе ребенок становится мыслящим существом, освоившим пространство разумных оснований.

Обретение языка, по мнению Ильенкова, играет решающую роль в посвящении ребенка в пространство разумных оснований и появлении у него характерных человеческих умственных способностей (высших психических функций). Тем не менее, в отличие от многих современных "ассимиляционистов", языку он отводит менее важную роль. Для Ильенкова язык всего лишь один, хотя и возвышенный, пример идеализации материального (Ильенков, 1977, 6). Слова и знаки не единственные смысловые единицы в мире ребенка и их освоение всего лишь один из способов, каким он учится овладевать значением в окружающем мире. И действительно, первое открытие значения ребенком проявляется в его умении оперировать общественно-значимыми объектами в ходе совместной деятельности. Оперирование звуками - следующая ступень в освоении значения, еще одна сторона наших отношений с идеальным. Для Ильенкова никакая концепция языка и его обретения не является приемлемой, если она не рассматривает значение со всеми его особенностями как оно понимается в лингвистике в общем контексте явления идеализации в природе (1977).

Более того, Ильенков далее выдвигает умозрительную гипотезу о том, что ключ к глубинной структуре языка не в некой универсальной, обусловленной самой природой языка грамматике, а в форме фундаментальной человеческой деятельности, стоящей у истоков идеализации природы.

Точка зрения Ильенкова может рассматриваться как дополняющая изречение Витгенштейна о том, что жизнь знака заключается в его использовании, утверждением о том, что систематический характер языка отражает, хотя и не вполне отчетливо, структуру человеческой деятельности.

Из сказанного следует, что наша способность мыслить и говорить так же социально обусловлена, как и сам идеализированный мир, а котором живет мыслящее существо: "созерцающий индивид и созерцаемый мир есть продукты истории" (1974, 207). Ильенков пишет:

"Субъектом мысли становится индивид в совокупности общественных отношений, социально-обусловленный индивид, все формы жизненной деятельности которого даны не природой, а историей, процессом создания человеческой культуры" (1974, 207-208).