klassicheskoe_arabskoe_yazykoznanie-1

258	Классическое арабское языкознание

логами. Возникала парадоксальная ситуация: метод в течение всей истории традиционного арабского языкознания претендовал на абсолютную гегемонию в лингвистической доктрине, вместе с тем характеризуясь размытостью и произвольностью в применении.

Сущность и природа этого парадокса типичны для многих аналогичных ситуаций в контексте АЛТ. С одной стороны, грамматисты предпочитали исследовать и обсуждать отдельные, изолированные, специфические факты, особенно в тех случаях, когда эти факты демонстрировали определенное отклонение от общепринятого поведения класса, к которому они относятся. С другой стороны, они пытались «подогнать» их под парадигматические модели уже разработанного «канони- ческого» реестра. В этом отношении кыяс оказался надежным и гибким методом: он позволял объяснять любой языковой факт, отказывая ему в анормальности, и тем самым получать основания для того, чтобы вписать его в категорический императив традиционной арабской грамматики, не признававшей исключений из правил.

Подобное понимание кыяса объясняет, в частности, то, почему всегда оставалась столь зыбкой гипотеза о существовании в раннем арабском языкознании двух грамматических школ – куфийской и басрийской. Басрийцев, в отличие от куфийцев, принято характеризовать как стойких апологетов кыяса. Адекватная же оценка этого метода, предложенная в главе, опровергает большинство аргументов в пользу такой характеристики, надежно возвращая арабскую средневековую языковедческую теорию в русло единой нераздельной традиции.

Глава 6

ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Ñлово было предметом наблюдений и изысканий трех наиболее значительных отраслей арабской филологи-

ческой науки: ‘ilm al-luÈa – лексикографии (включая лексикологию), ‘ilm an-naÉw – грамматики и ‘ilm al-balªÈa – риторики. В известном перечне «‘Ulñm al-adab» («Светские знания») лексикография стоит на первом месте. Это вполне закономерно, поскольку собирательство и толкование слов играло значи- тельную роль не только в светской сфере деятельности мусульманина: через несотворенное откровение – Коран оно приобрело для него сакральное значение. Соответственно, и наука о слове являлась не просто одной из многих наук, – она, в известном смысле, включала все человеческое знание. Ал-Джавха- ри в связи с этим говорил: «Аллах всевышний высоко чтил язык, сделав зависимой от его знания науку о религии и Вселенной» [ŸiɪÉ, I: 1].

Арабские филологи довольно рано ощутили оттенки различий между отличающимися по звучанию и написанию, но сходными по значению словами доисламской поэзии, Корана и хадисов, а также той части их лексики, которая стала архаич- ной или необычной для повседневного употребления. Это подтолкнуло их к изучению синонимии, собирательству слов и фраз с родственными и диалектными словами (Èarª’ib, nawªdir, luȪt, ëawªrid, ’aqwªl, ’amíªl и т. п.). Наблюдение над их семантикой вылилось, в конечном итоге, в создание сперва

260	Классическое арабское языкознание

трактатов незначительных размеров и специализированного содержания, а далее – и более крупных сводных лексикографи- ческих трудов различных типов. В средневековом мусульманском обществе практически в любой сфере духовной деятельности значительную роль играла религия: цитаты из Корана и хадисов встречаются в большинстве разделов арабской литературы. При этом тесная профессиональная связь между филологическими и теологическими дисциплинами имела отнюдь не односторонний характер. Поскольку сакральные тексты ислама были созданы на арабском языке, постоянно делался акцент на то, что без практического и теоретического изуче- ния этого языка невозможно обойтись ни одному мусульманскому теологу.

Со времени возникновения внимание арабской лексикологии было сосредоточено, прежде всего, на доисламской поэзии – ëi ‘r, по отношению к которой все остальное находилось в подчиненном положении. Доказательства тому или иному словоупотреблению привлекались именно из поэзии. Отдельные же категории слов и выражений, встречающиеся в Коране и хадисах, рассматривались наряду с поэтической лексикой, отнюдь не занимая центрального места, – на них главный упор не делался и научные усилия не сосредоточивались. Это непосредственным образом отразилось и в самих лексикографических трудах. Обратившись, в частности, к словарю ал-Халила (719–791) «Kitªb al-‘Ayn» («Книга буквы ‘àéí»), мы практически нигде не встретим апелляции к религиозным мотивам в его создании. Да и толкования слов содержат значи- тельно меньше иллюстраций из Корана и хадисов, нежели из стихотворных произведений. Мотивы создания «‘Айна», вне всякого сомнения, восходят к изящной словесности и поэзии – как доисламской, так и современной ал-Халилу. Не случайно в предисловии словаря говорится, что ал-Халил «хотел познать, каковы арабы в своих стихах, пословицах и ре- чах» [‘Ayn2: 52].

Глава 6. Лексикографическая традиция

261

6.1. Труды с лексико-семантическим принципом классификации слÙвника

Мощным источником, на протяжении почти всего средневековья питавшим арабскую лексикографическую традицию, были многочисленные предметно-тематические, или классифицирующие, «словарики», группировавшие вокабулы по тематическому или лексико-семантическому принципу (ЛСП). В них собиралась необычная (ÈarÌb) и диалектная (luȪt) лексика Корана и хадисов, редкие малоупотребительные словоформы (nawªdir), слова, относящиеся к какому-либо кругу понятий: свойства и качества человека, животных (главным образом верблюдов, лошадей, овец) и т. п. Собирателями таких категорий лексики и авторами первых лексикографических трактатов были некоторые из ранних грамматистов, а специальные лексикографические занятия на этом этапе развития арабской филологии были неотделимы от других ее аспектов, в первую очередь грамматики [Халидов, 1982: 59].

ЛСП группировки лексики был, по-видимому, связан и с поэтической традицией, поскольку предметно-тематические «словарики» содержали обширную подборку слов, облегчавшую поэтам поиски нужного эпитета или метафоры. Такие «словарики» были, по существу, своего рода каталогами тех мелких частиц неразлагаемого тематического материала, которые средневековые филологи называли ma‘nª (о роли подбора поэтами нужного слова (lafü) для передачи желаемого мотива (ma‘nª, ñì.: [Куделин, 1983: 69–99]).

Впоследствии, видимо, те же соображения – предоставить в распоряжение поэтов необходимый лексический материал – явились отправными при аранжировке словарей по рифмовому принципу.

Однако ранние арабские словари ЛСП нередко были практически бесполезны в тех случаях, когда возникала необходимость навести справки о конкретном слове, его грамматических и лексико-семантических характеристиках. Для этого необходимо было разыскать его в соответствующем тематическом

262	Классическое арабское языкознание

трактате, куда оно вполне могло и не попасть. Если же оно там обнаруживалось, то толковалось без какой-либо системы; заведомо искомые параметры в его объяснении чаще всего отсутствовали. Толкования лексических единиц в глоссариях ЛСП носили характер рассуждений, построенных в большинстве случаев по произвольной схеме, в которой могли доминировать одни характеристики слова и полностью отсутствовать другие. С этой точки зрения едва ли можно говорить о том, что у авторов таких сочинений имелась вообще какая-либо идея их формального построения или хотя бы мысль выделить корень в узловой элемент аранжировки. Система их ассоциаций, видимо, не имела ясной основы и поэтому представляется нам под- час непонятной.

Наиболее ранний трактат ЛСП под названием «GarÌb alQur’ªn» («Необычные слова в Коране») в конце прошлого века отметил В. Альвардт в одной берлинской рукописи. В ее описании сказано: «Это – [«словарик»] необычных слов в Коране, восходящий к Ибн ‘Аббасу». Первые слова, которые объясняются в сочинении, – ‘azÌn, wasÌla, ëar‘a, minhªÈ, yana‘a, riyªë и т. д. Так, первое слово толкуется следующим образом: «‘Àçèí: îí [Èáí ‘Аббас] говорит: «[Это] – горло, доказательством чего является высказывание ‘Абида б. ал-’Абраса». Далее приводится стих, написанный размером вафир, в котором встречается толкуемое слово [Ahlwardt, 1887: 271, ¹ 683].

Х. Нассар отмечает, что объяснение слов в этом сочинении носило предельно краткий характер; порой оно ограничивалось приведением рядом с толкуемыми словами только их синонимов [Naêêªr, 1956, I: 39].

Cущеcтвование столь раннего лексикографического труда ‘Абдаллаха б. ‘Аббаса (ум. 68/688) представляется сомнительным, поскольку ни один из средневековых арабских источников о нем не сообщает ни слова. По-видимому, это подделка ка- кого-нибудь проаббасидского филолога, ведь ‘Аббас – эпоним династии, а ‘Абдаллах б. ‘Аббаc является самым почитаемым звеном в цепи предков (благочестив, учен и т. п.).

Глава 6. Лексикографическая традиция

263

Думается, что более достоверным автором одного из первых трудов по «ÈarÌb al-Qur’ªn» является Абу Са‘ид ’Абан Tаглиб б. Pийах ал-Бакри ал-Джарири (ум. 141/758), о котором Йакут сообщает: «Он [’Абан] составил книгу «al-GarÌb fÌ -l- Qur’ªn», в которой привел шахиды из поэзии. Вскоре ‘Абд арPахман б. Мухаммад ал-’Азди ал-Kуфи свел книги ’Абана, Мухаммада б. Cа’иба ал-Kалби и Абу Равкы б. ал-Хариcа в общий труд. В нем отдельно собраны положения, по которым они расходились, и положения, по которым придерживались общего мнения. Иногда книга ’Абана встречается самостоятельно, а иногда совместно с тем, что создал ‘Абд ар-Рахман» [Irëªd, I: 35].

Сочинение «GarÌb al-Qur’ªn» создал также Абу Файд Му‘арридж ас-Cадуси ал-‘Иджли (ум. 195/810). Ни его труд, ни труд Абана не сохранились.

К III/IX в. аналогичные сочинения создает целая плеяда лексикографов. Труды большинства из них тоже утрачены и известны только по упоминаниям в средневековых источниках. Из принадлежащих к этому периоду сохранилось только сочи- нение Ибн Кутайбы (ум. 276/889) объемом в 144 страницы небольшого формата [Naêêªr, 1956, I: 41]. Оно открывается объяснением эпитетов Аллаха (al-’asmª’ al-Éusnª), включающим этимологические изыскания (с. 3–11). Далее толкуются слова, встречающиеся в Коране наиболее часто (с. 11–19), и лишь затем объясняется собственно необычная кораническая лексика (остальная часть книги).

Никакой системы в расположении первых двух категорий слов автор не придерживается. Собственно необычную лексику лексикограф разбивает на разделы по кораническим сурам; внутри разделов слова излагаются в той последовательности, в которой они встречаются в сурах, то есть выдерживается последовательность подачи, характерная для трудов по тафcиру [Naêêªr, 1956, I: 41].

Значительное число авторов создавали труды на аналогич- ную тематику и в IV/X в. Один из них, Абу Бакр Мухаммад

264	Классическое арабское языкознание

á. ‘Óìàð àë-‘Узайри ас-Сиджистани (ум. 330/941), создал сочинение под названием «Nuzhat al-qulñb (al-maskñb) fÌ ÈarÌb al-Qur’ªn» [GarÌb Q]. В нем он расположил необычные корани- ческие слова по первой корневой букве – эти буквы образуют разделы. Каждый раздел распадается на главы: 1) слова с фатхой у К1; 2) слова с даммой у К1; 3) слова с касрой у К1. Ïîðÿ-

док расположения последующих корневых произволен. Объем трактата – 230 страниц небольшого формата (издание типа карманного). Слова объясняются вкратце, без шахидов и ссылок на филологические авторитеты.

Из сочинений, созданных в V/XI в., отметим трактат Абу ал-Касима ал-Хусайна б. Мухаммада ар-Рагиба ал-Исфахани (ум. 502/1108) «Mufradªt fÌ ÈarÌb al-Qur’ªn», известный также под названием «Mufradªt ’alfªü al-Qur’ªn» [Mufradªt]. В предисловии к нему автор говорит: «Сначала мы излагаем то, что начи- нается с ’алифа, затем – с bª’ [и так далее] в алфавитном порядке. Во внимание принимаются только начальные корневые без аффиксов» [Naêêªr, 1956, I: 4З]. В самом сочинении автор все же допускает эклектизм и непоследовательность за счет того, что иногда дополнительно еще разделяет корни в зависимости от количества корневых.

К VI/XII–VII/XIII вв. число трудов по «ÈarÌb al-Qur’ªn» заметно снижается. В 668/1269–70 г. Мухаммад б. Абу Бакр ‘Абд алKадир ар-Рази составил труд данной категории под названием «Muâtªr aê-Ÿiɪɻ [Muâtªr Ÿ], в построении которого применил рифмовый принцип аранжировки корнеслова, заимствованный уже у ал-Джавхари (ум. не позднее 1010 г.).

Из немногочисленных сочинений VIII/XIV в., с точки зрения построения, несомненный интерес представляет труд Абу Хаййана (1256–1343) «TuÉfat al-’arÌb bi-mª fi -l-Qur’ªn min al- ÈarÌb» [TuÉfa]. Автор демонстрирует применение своеобразного принципа. Он располагает слова сначала по К1, затем – по

Êï (как ал-Джавхари), не выдерживая этого порядка для ме-

диальных, которые размещаются произвольно. Так, в разделе буквы ⪠’ корни поданы в таком порядке: ”S’, ”B ’, затем –

Глава 6. Лексикографическая традиция

265

”TB, далее – ”BT, потом – ”R(, затем – ”LD, ”DD, ”MD, ”DD è ò. ä.

Этот необычный принцип решил упростить Касим ал-Хана- фи в сокращенном переложении труда Абу Хаййана. В его «Muâtaêar kitªb at-TuÉfa fÌ ÈarÌb al-Qur’ªn» дано иное расположение материала исходного сочинения с учетом К1 è Ê2.

ÂIX/XV â. Çàéí àä-Äèí ‘Абд ар-Рахим б. ал-Хасан ал-‘Ира- ки (1325–1404) создает трактат «al-AlfМya fМ ÈarÌb al-Qur’ªn», в котором лексические единицы систематизированы в алфавитном порядке с учетом всех корневых.

ÂXV–XVIII вв. количество трудов по «ÈarÌb al-Qur’ªn» идет на убыль, не внося в принципы расположения лексики ничего существенно нового. В них, в основном, продолжают параллельно сосуществовать две системы аранжировки корнеслова – одна, более ранняя, согласно порядку расположения сур в Коране, то есть как в тафсирах, и другая – алфавитная. Алфавитную систему можно разделить на усложненную и упрощенную. В усложненной системе учитывалась огласовка К1, в упрощен-

ной во внимание принимались все буквы подряд, независимо от того, корневые они или аффиксальные.

Сочинения по «ÈarÌb al-Qur’ªn» были неоднородными и по трактовке лексического материала: одни лексикографы в толковании слов исходили только лишь из их семантики, другие – дополнительно привлекали материалы комментаторов Корана.

Несколько позже, чем сочинения о ÈarÌb al-Qur’ªn, появляются сборники о необычной лексике хадисов – ÈarÌb al-ÉadÌí. Первые трактаты с таким названием приписываются Абу ‘Убайде Ма‘мару б. ал-Мусанне (728–825) и его учителю Абу ‘Аднану ‘Абд ар-Рахману б. ‘Àáä àë-À‘ла; до нас они не дошли. Авторами аналогичных глоссариев источники называют и филологов, часть из которых создавали также труды по ÈarÌb alQur’ªn. Число упоминающихся сочинений с названием «ÈarÌb al- ÉadÌí» огромно, но почти все они утрачены. Как следует из дошедших до нас описаний, они были, как правило, небольшого

266 Классическое арабское языкознание

объема, без каких-либо принципов формального упорядо- чения.

Впервые к расположению лексических единиц в алфавитном порядке с учетом начальных корневых обратился в труде «GarÌb al-ÉadÌí» лишь Абу ал-Хасан ‘Aëè á. ‘Абдаллах б. Мухаммад б. Аби Джарада (ум. 548/1153).

Среди наиболее видных работ рассматриваемой категории следует упомянуть более поздний труд аз-Замахшари (1075–1144) «al-Fª’iq fÌ ÈarÌb al-ÉadÌí» [Fª’iq1; Fª’iq2; Fª’iq3]. Структурно он распадается на разделы (kutub) по буквам алфавита, являвшимся К1 в толкуемых в этих разделах вокабулах.

Далее разделы состоят из глав (bªb), в которых учитываются К2. Внутри глав расположение последующих корневых либо

бессистемно, либо согласно неизвестному нам принципу, а именно: RB‘, RB’, RBD, RB‘, RB’, RBB, RB‘, RBD и т. д. (раздел rª ’, глава bª ’). Как видно из этой последовательности, аз-За- махшари даже не имеет дела с одним и тем же корнем в одном месте, а разобщает его дериваты то ли вообще произвольно, то ли с некоей регулярной повторяемостью. Дж.Хейвуд полагает, что аз-Замахшари, видимо, выбрал трудные слова из какоголибо сборника хадисов, а затем расположил их по К1 è Ê2, íå

позаботившись об аранжировке последующих корневых [Haywood, 1960: 105].

Аз-Замахшари подобрал для своего словаря весьма удач- ное название «al-Fª ’iq», означающее «обильный, обширный, превосходящий все остальное». Для своего времени это действительно был труд с большими по объему словарными статьями.

«На каждое редкое слово автор приводит соответствующий хадис и дает полный комментарий к этому слову... Слова в труде истолкованы четко, снабжены хадисами, примерами, пословицами, цитатами из стихотворных произведений. Здесь мы находим много важных замечаний фонетического и морфологического характера. В работе четко прослеживаются семанти- ческие изменения слов» [Кариев, 1971: 53, 55].

Глава 6. Лексикографическая традиция	267
Расположение вокабул в прямом алфавитном	порядке

Ê1Ê2Ê3 применил в труде «GarÌb al-ÉadÌí» Ибн ал-Джавзи

(1128–1200).

Создание сочинений на тему ÈarÌb al-ÉadÌí достигает своей кульминации к VI/XII в., но вскоре, с кончиной в 606/1209–10 г. Ибн ал-Асира, автора обобщающего труда «an-Nihªya fÌ ÈarÌb al- ÉadÌí» [Nihªya1; Nihªya2], такие лексикографические труды, по существу, полностью идут на убыль.

В целом глоссарии типа «ÈarÌb al-ÉadÌí» по характеру больше тяготеют к дисциплинам, относящимся к хадисам, нежели к собственно лексикографическим трудам. Словарные статьи в них, за редким исключением, содержат много как самих хадисов, так и связанных с ними атрибутов (цепочки иснадов1 и т. п.) в ущерб демонстрации непосредственно лексического материала. Крайне беден иллюстративный материал из поэзии. От этих своих черт сочинения этой категории начинают избавляться только к V/XI в.

В отличие от трудов по «ÈarÌb al-Qur’ªn», в сочинениях по «ÈarÌb al-ÉadÌí» менее строго выдерживается алфавитный порядок размещения лексических единиц, к корневым нередко при- числяются и аффиксы. Словарные статьи в них, как правило, громоздки и перегружены, так как подверглись особенно интенсивной комментаторской критике [Naêêªr, 1956: I, 63].

Некоторые филологи предпринимали также попытки объединить две рассмотренные категории лексики в сводные труды под названием «kutub al-ÈarÌbayn» и им подобные: на их содержании и построении в разной мере сказывались материал и структура исходных сочинений.

Наряду с сочинениями, рассматривавшими необычную лексику Корана и хадисов, на раннем этапе становления

1 Иснад (àðàá. ’isnªd) – цепочка ссылок на рассказчиков в сборниках преданий о пророке Мухаммаде и в других мусульманских трактатах (исторических и пр.), которой вводятся сообщения и фразы, возводимые к какому-нибудь авторитетному лицу. Например: «Рассказал мне А со слов Б, что В сказал, что Г слышал, как пророк Мухаммад изрек...» [Ислам: 66–67].

268	Классическое арабское языкознание

арабской лексикографии филологи составляли и глоссарии диалектных слов (luȪt), встречающихся в Коране. Так, авторами трудов под заглавием «luȪt al-Qur’ªn» средневековые источники называют почти всех ранее упоминавшихся лексикологов, за незначительными исключениями или дополнениями.

В глоссариях этого типа (сохранились лишь единичные из них) можно выделить три основных принципа размещения лексики: 1) с рубрикацией по сурам (реже также и по айатам); 2) в алфавитном порядке (первоначально только с учетом К1, à

далее с постепенным привлечением и последующих). Рассмотрению подчас подлежали и аффиксальные буквы, не входящие в состав корня; 3) по диалектам и языкам, из которых происходило толкуемое слово.

Ранние наблюдения над диалектной лексикой отнюдь не ограничивались рамками Корана, а распространялись практи- чески на весь словарный состав арабского языка. Для разграничения слов, восходящих к разным племенным диалектам (luȪt al-qabª’il), арабские «компаративисты» разработали комплекс критериев, в основе которых лежит варьирование в употреблении:

–огласовок (nasta‘ Ìn/nisti‘Ìn – фатха/касра);

–огласовок и сукуна (ma‘ akum/ma‘ kum – фатха/сукун);

–корневых за счет аллотезы (’ulª’ika/’ulªlika – ’/l) и метатезы (ꪑiqa/êªqi‘a – ‘q/q‘);

–хамзы и «слабых» букв (mustahzi’ñna/mustahziwñna – ’/w);

–«правильных» и «слабых» букв (’aymª Zaydun/’ammª Zaydun – y/m);

–полной и усеченной форм (’istaÉyaytu/’istaÉaytu);

–мужского и женского родов (hªüª -l-baqaru/hªüihi -l- baqaru – ìóæ. ð./æåí. ð.);

–слова с ассимилированным и неассимилированным звуками (muhaddñna/muhtadñna – dd/td);

–формы множественного числа (’asrª’/’usarª ’ – ìí. ÷. îò ’asÌr – «пленник»);

–аффикса (’anüuru/’anüñru – u/ñ);

Глава 6. Лексикографическая традиция

269

–прямого и антонимического значений слова, как например, в химйаритском диалекте, где к стоящему человеку обращаются: íib! – «садись!» (императив от waíaba – «вспрыгивать, вскакивать» в классическом арабском языке) [ŸªÉibÌ 1: 19; Muzhir 2, I: 152];

–падежных флексий (mª Zaydun qª’imun/qª’iman) и др. Соответственно, и труды, собиравшие и объяснявшие диа-

лектную лексику племен, могли носить не только название «luȪt», но и, в зависимости от положенного в их основу критерия, – «al-muüakkar wa-l-mu’annaê», «al-’ibdªl», «al-hamz» è ò. ï.

Создание первых словарей диалектной лексики связывают с именами Йунуса б. Хабиба (ум. 182/798) и Абу ‘Aмра ашШайбани (719–826). Куфиец аш-Шайбани явился автором большого словаря «Kitªb al-(Ìm», известного также под названиями «Kitªb al-luȪt» è «Kitªb al-Éurñf» [Inbªh, I: 227]. В нем автор имеет дело со значительным количеством племенных диалектов (только на первых 40 листах упоминаются 38 арабских племен [Krenkow, 1925: 701–706], с которыми он соотносит разбираемые вокабулы. Основной упор в аргументации того или иного словоупотребления аш-Шайбани делает на стихотворные шахиды, огромное число которых превращает словарь в своеобразную поэтическую антологию разных племен. В этом своем качестве труд сохраняет бесспорную ценность, так как приводимые в нем стихотворные цитаты не были использованы последующими авторами и не вошли в «Lisªn al-‘arab». Это объясняется тем, что аш-Шайбани при жизни никому не позволял читать свой труд и делать с него копии [Irëªd, II: 235].

«Kitªb al-(Ìm», наряду с отдельными словами, нередко приводятся целые словосочетания, а их толкования порой сводятся к цитированию соответствующих стихов, в которых они фигурируют.

Âсловаре аш-Шайбани лексика расположена только по первой букве. Эта буква является заглавной в соответствующем разделе (bªb), к чему, в сущности, и сводится вся рубрикация словаря. Стало быть, в поисках необходимого слова

270	Классическое арабское языкознание

нужно просмотреть текст целого раздела – на ту букву, с которой оно начинается.

С сочинениями по диалектной лексике связываются и имена ал-Фарра’, Абу ‘Убайды, ал-Асма‘и, Абу Зайда ал-Ансари, сына аш-Шайбани ‘Умара б. Аби ‘Aмра (ум. 231/845). Ни одна из их работ до нас не дошла.

Из наиболее известных диалектной лексике частично посвящены труды «IêlªÉ al-mantiq» (большинство глав первой части и некоторые второй) Ибн ас-Сиккита (ум. 216/831), «al-(amhara» [III: 489 и далее – ряд заключительных глав] Ибн Дурайда, «al-Muâaêêaê» (некоторые главы) Ибн Сиды. Ибн Дурайд, в частности, первую из глав, посвященных диалектным словам, начинает вокабулами на парадигмы fa‘ªlatun è fa‘ªlÌy- atun, далее – на maf‘alun è maf‘alatun, затем – после изложения множества других – переходит к группе слов с субституцией звуков, к словам с варьированием огласовок и т. п. В других главах рассматривается лексика с варьированием в употреблении разными племенами мужского и женского родов, краткой и полной формы слова и др. При обращении же к главам, в которых рассматриваются редкие словоформы (nawªdir), обнаруживается значительный пласт лексики, фигурирующей также в категории luȪt, что свидетельствует об их органической связи.

В отдельную группу глоссариев и в специальные главы более общих трудов выделялись также подборки заимствованных слов (mu‘arrab è daâÌl). Вначале речь о заимствованных словах шла исключительно в связи с их употреблением в Коране, однако вскоре она распространилась далеко за его пределы.

Говоря о заимствованиях, лексикографы распознавали слова, попавшие в арабский язык из персидского, латинского, греческого, сирийского, набатейского, санскрита и некоторых других языков, для чего был разработан ряд критериев [Рыбалкин, 1987à: 135].

Создание специальных сочинений по mu ‘arrab è daâÌl несколько запоздало по сравнению с ранее рассмотренными ка-

Глава 6. Лексикографическая традиция

271

тегориями лексики. Достигнув своей кульминации в VI/XII в., оно не ослабило своей интенсивности и поныне [см., например: KarmalÌ, 1972; 1976; Bªkir, 1980]. К наиболее крупным и известным трудам этого типа относятся «al-Mu‘arrab min al-kalªm al-’a‘ÈamÌ» Абу Мансура ал-Джавалики (1073–1144), «at-TahüÌb wa-t-takmÌl li-mª ’ustu‘mila min al-lafü ad-daâÌl» ‘Абдаллаха б. Ахмада ал-Бишбиши (1361–1417), «Risªla fÌ ta‘rÌb al-’alfªü al- ‘arabiyya» Ахмада б. Kамала Паши (ум. 904/1498), «žifª’ al-ÈalÌl fÌ-mª fÌ kalªm al-‘arab min ad-daâÌl» Шихабаддина Ахмада б. Мухаммада ал-Хафаджи (ум. 1069/1659), «al-Mu‘arrab wa-d-daâÌl» Мустафы ал-Мадани (XVII в.). Названные работы объединяет существенная общая черта: они имеют дело с лексикой, узаконенной практикой, то есть зафиксированной предшествующими филологами (Абу ‘Убайда, Ибн Дурайд, Абу Хатим ас-Сид- жистани, Ибн Сида и др.), или встречающейся в поэтических текстах, Коране и хадисах.

Изложение материала в них содержит такие обязательные компоненты, как приведение на первом месте рассматриваемого слова, затем – указание на язык заимствования (не всегда), объяснение слова, иллюстрация его шахидом или ссылка на источник упоминания.

В построении трудов категории mu ‘arrab è daâÌl авторы склонялись к разным подходам. Tак, Ибн Kамал Паша разделяет свой трактат на четыре части в зависимости от степени «арабизации» заимствованной лексики: 1) слова, которые подверглись изменениям и «подстроились» под исконно арабские парадигмы; 2) слова, которые не претерпели изменений и под арабские словообразовательные модели не «подстроились»; 3) слова, которые изменениям не подверглись, но «подстроились» под арабские словообразовательные модели; 4) слова, которые претерпели изменения, не «подстроившись» под арабские парадигмы. Каких-либо дальнейших принципов систематизации лексики внутри этих четырех разделов автор не придерживается.

Другие лексикографы располагали заимствованные слова преимущественно в обычном алфавитном порядке с учетом как

272	Классическое арабское языкознание

корневых букв, так и аффиксальных: ал-Джавалики и ал-Ха- фаджи – только первых, ал-Бишбиши и ал-Мадани – всех [Naêêªr, 1956, I: 88].

Бедуин веками вырабатывал наблюдательность над различными состояниями окружающей его природы и их изменениями. Для передачи многообразия нюансов он мобилизовал все богатство изобразительных средств арабского языка. Так, для названий верблюда у кочевого араба только в плане квантитативной номинации существует целый ряд слов: ba‘ Ìr [ŸiɪÉ, I: 287] – «один верблюд или верблюдица», üawd [ŸiɪÉ, I: 226] – «от трех до десяти верблюдов», êirma [ŸiɪÉ, II: 304] – «около тридцати верблюдов», ‘ irÈ [’Ayn2: 257] – «от восьмидесяти до девяноста верблюдов», haÈma [ŸiɪÉ, II: 345] – «от сорока до ста верблюдов», hanÌda [‘ Ayn2: 258] – «сто верблюдов», ‘ akar [‘ Ayn2: 224] – «свыше пятисот верблюдов» и др.

У истоков арабского языкознания лежит ряд трудов небольшого объема, связанных с верблюдом (см., например, стандартное сочинение этого типа: [Ibil]), со свойствами человека, животными, птицами, насекомыми, деревьями, кустарниками, травами и т. п. Количество одних названий лексикографических сочинений такого типа не поддается охвату.

Незадолго до создания «Kitªb al-‘ Ayn» начинают появляться глоссарии о свойствах человека (âalq al-’insªn), строении его тела. За единичными исключениями, время не сохранило для нас почти ничего из подобных трудов. К немногим уцелевшим и изданным относится «Kiªb âalq al-’insªn» [”alq] àë-Àñ- ìà‘ и. Сочинение структурно делится на три части: 1) вводная, рассматривающая такие общие понятия, как беременность, рождение и возраст человека в постепенном движении во времени от младенчества до старости; 2) основная, дающая внача- ле общую лексику, а затем подробно излагающая слова, связанные с человеческим телом сверху донизу и со спины к переду; 3) заключительная, рассматривающая лексику, связанную с некоторыми основными чертами человеческого характера.

Глава 6. Лексикографическая традиция

273

Àë-Àñìà‘ и приводит много поэтических цитат с пояснениями, пословиц, высказываний. Он разбирает случаи варьирования в употреблении того или иного слова в мужском и женском родах, единственном и множественном числах, приводит некоторые другие дериваты (глагол, причастие, масдар), восходящие к корневому каркасу, общему с разбираемыми вокабулами.

Обширна и подборка глоссариев обо всем, что связано с лошадью. Лексика таких трактатов касается описания роли и места лошади в жизни арабов, подробной классификации частей ее тела, названий лошади на различных этапах ее жизни, междометий, с которыми обращаются к лошади в различных ситуациях. Приводится также подборка слов, употребляемых для обозначения пород и мастей лошадей, типов их движения, куда примыкали и способы верховой езды, навыки владения при этом оружием.

Судя по немногим из сохранившихся таких «гиппологических словариков», их материал расположен без видимых формальных принципов (см., например: [”ayl; ”ayla; Asmª’ al- âayl]).

Лексику, связанную с несколькими, в основном дикими, животными, собрал в словарике «Kitªb al-wuÉñë» [WuÉñë] àë-Àñ- ìà‘ и. Сочинение начинается описанием осла: «Абу Са‘ ид алАсма‘ и говорит: «его называют Éimªr, ‘ ayr è misÉal. Множественное число от ‘ ayr – ’à‘ yªr, к которому относится слово ’aâdariyatun. Им называют детеныша осла, говоря: ’aâdar». Далее приводится стих ал-Хутай’и, в котором фигурирует слово ’aâdar. Затем по сходному принципу приводятся другие слова, относящиеся к ослу, с иллюстрациями, поэтическими примерами. Указываются размеры цитируемых стихов.

Далее следует рубрика «названия коров и быков», потом – лексика для обозначения стада, газелей и их качеств, детенышей газелей, названий диких козлов и их качеств, страусов и их качеств, львов и их качеств, волков и их качеств, гиен и их качеств, лисиц, кроликов [WuÉñë: 7–29].

274	Классическое арабское языкознание

Помимо глоссариев о животных составлялись «словарики» о насекомых: «Kitªb al-Éaëarªt» («Kнига о насекомых») Абу Xайры ал-А‘раби, Абу Xатима ас-Cиджистани, Хишама б. Ибрахима ал-Карнаба’и (ученик ал-Асма‘è), «Kitªb an-naÉl wa-l-ba‘ñ»a» («Книга о пчелах и комарах») ‘Àëè á. ‘Убайды ар-Райхани (один из сотрапезников халифа Ма’муна – годы правления 813–833), «Kitªb an-naÉl wa-l-‘asal» («Книга о пчелах и меде») Абу ‘Амра аш-Шайбани, ал-Асма‘и, Абу Хатима ас-Сиджистани, «Kitªb al- Éayyªt» («Книга о змеях») и «Kitªb al-‘aqªrib» («Книга о скорпионах») Абу ‘Убайды, «Kitªb aü-üubªb» («Книга о мухах») Ибн ал-А‘ðàáè (767–846), «Kitªb al-Èarªd» («Книга о саранче») Абу Насра Ахмада б. Хатима (ум. 231/846), Абу Хатима ас-Сиджи- стани, Абу ал-Хасана ал-Ахфаша Младшего (ум. 315/927) и др. Все эти труды утрачены и известны только по упоминаниям в средневековых источниках.

Bнимание лексикологов и лексикографов привлекала также «растительная» лексика, собиравшаяся в глоссариях типа «an-Nabªt wa-ë-ëaÈar» [Nabªt1; Nabªt2; Nabªt3] («Травы и деревья») ал-Асма’и, «Ÿifªt an-naâl» («Качества пальм»), «Ÿifªt az-zar‘» («Kачества культурных растений»), «an-Nabªt» («Pастения»), «anNabt wa-l-baql» («Растения и овощи») Ибн ал-А‘ðàáè [Inbªh, III: 128 и далее; Flògel, 1862: 145] è äp.

Kруг предметов и явлений, занимавших авторов ранних тематических глоссариев, был необычайно широк, поэтому вскоре за собиранием слов узких понятийных сфер последовала стадия компиляции сводных словарей ЛСП группировки антологического характера (см. далее).

В рассмотренных ранее трудах при группировке лексики лексикографы исходили больше из семантики слов, нежели из их структуры. А поскольку грамматические и лексикографиче- ские изыскания осуществлялись рука об руку, у филологов очень скоро пробудился интерес не только к содержательной стороне слова, но и к формальной, особенно если последняя имела какую-либо аномалию. Так, по сравнению с обычными, вокабулы на малораспространенные парадигмы подвергались

Глава 6. Лексикографическая традиция

275

более пристальному рассмотрению: их постепенно начали собирать в отдельные глоссарии под названием «kutub ànnawªdir» («книги редких словоформ»). К редким примыкали и формы с низкой частотностью употребления как например, масдары на парадигму fu‘ñl у глаголов êalaÉa, fasada, üahaba [Nawªdir à, II: 226].

Первые глоссарии редких форм появляются во второй половине II/VIII в.; уже через век трудно назвать лексикографа, который бы не создал своего труда по nawªdir, а уже к началу IV/X в. количество трактатов этого типа пошло на убыль.

Подавляющее большинство трудов по nawªdir утеряно. Из сохранившихся и известных в изданиях отметим труд Абу Зайда ал-Ансари [Nawªdir 1; Nawªdir 2]. Он состоит из 15 глав с довольно расплывчатыми принципами рубрикации (гл. 1–3: ëi‘r, ãë. 4–10: raÈaz, ãë. 11–15: nawªdir), основанными, видимо, на источниках приводимой лексики – собранной непосредственно у бедуинов и встречающейся у других филологов. Имена некоторых из них (ал-Асма‘и, Абу Хатим ас-Сиджистани, Ибн А‘раби) часто фигурируют в труде Абу Зайда.

Сохранился также труд «an-Nawªdir» Абу Мисхала ал-А‘ра- би. B нем он собрал энантосемы (слова с противоположными значениями), глаголы, которые могут быть одновременно переходными и непереходными, аллотезные (с субституцией корневых букв) и метатезные словоформы, «причудливые» (необыч- ные) имена собственные, прилагательные, не образующие множественного числа, и т. п. Вот некоторые характерные выдержки из этого сочинения: 1) «Yuqªlu qad ’anêaytu la-ka fÌ-n- nªsi üikran Éasanan, wa-namaytu, wa-’anmaytu, bi-ma‘nª ’aínaytu» [Nawªdir A, I: 30] («Говорится: «Я добавил (’anêaytu) тебе среди людей хорошей славы», [а также]: «namaytu» è «’anmaytu» в значении «я похвалил»); 2) «Yuqªlu: wadantu -l-’adÌma, ’iüª ‘araÈtu Éattª yalÌna» [Там же, I: 61] («Говорится: «я размягчил кожу», если я растер ее так, что она стала мягкой»); 3) «Yuqªlu: qad faïasa -r-raÈulu, wa-ïafasa, wa-qafasa, wa-faqasa, wa-‘akkª, wa-‘aêada, wa-qªda, wa-fawwaza, wa-Èannasa, wa-qalita/yalqatu,