Вальтер скотт

Скотт — создатель жанра исторического романа. Шотлан­дец Вальтер Скотт (1771—1832) выступил в конце 1790-х и в 1800-х годах как переводчик, журналист, собиратель фольклора, автор романтических поэм и баллад. Примечателен был выбор произведения для перевода: он перевел историческую драму Гете «Гец фон Берлихинген». А в 1814 году Вальтер Скотт неожиданно стал всемирно известным писателем. Это случилось после выхода в свет его первого романа «Уэверли». За этим произведением по­следовали еще двадцать пять романов, несколько сборников рас­сказов, пьес, поэм, двухтомник «История Шотландии», многотом­ная «Жизнь Наполеона Бонапарта» и другие сочинения, написанные их автором в течение семнадцати лет (с 1814 по 1831 год). Гро­мадное количество художественных образов было создано за это время «шотландским чародеем»¹, который поразил своих читателей поэтичностью и живостью нарисованных им картин народной жизни и невиданной еще (даже по сравнению с Филдингом) ши­ротой охвата действительности.

Каждое новое произведение Скотта тотчас же переводилось на иностранные языки, «...влияние его на европейскую историче­скую мысль, литературу и искусство было необычайно»².

Новаторство Скотта, так глубоко поразившее людей его поко­ления, заключалось в том, что он создал жанр исторического ро­мана, «до него не существовавший» (В. Г. Белинский).

В основу мировоззрения и творчества Скотта лег громадный политический, социальный и нравственный опыт народных масс горной Шотландии, в течение четырех с половиной столетий боровшейся за свою национальную независимость против экономиче­ски гораздо более развитой Англии. При жизни Скотта в Шот­ландии, наряду с быстро развивающимся (в Лоуленде) капитализмом, еще сохранились остатки феодального и даже патриархаль­ного (кланового) укладов.

Художники, писатели, историки, философы Англии и Франции в 10—20-х годах XIX века много размышляли о путях и законах исторического развития: на это их постоянно наталкивало зрелище громадных экономических и социальных сдвигов, политических бурь и революций, пережитых народами за двадцать пять лет (с 1789 по 1814 год).

XIX век — по преимуществу исторический век, в это время историческое созерцание могущественно и неотразимо проникло собой все сферы современного сознания³. К этим же мыслям обращался и Скотт, сумевший, по словам А. С. Пушкина, указать своим современникам на «...источники совершенно новые, неподо-

¹ Пушкин — критик. М., 1950, с. 210.

² Реизов Б. Г. Творчество Вальтера Скотта. М., 1965, с. 3.

³ См.: Белинский В. Г. Полн. собр. соч. в 13-ти томах. М., 1955, т. 6, с. 277—278.

90

зреваемые прежде, несмотря на существование исторической драмы, созданной Шекспиром и Гете»¹.

Исторический роман Скотта стал не просто продолжением литературных традиций, завещанных предшествующим периодом, не простой суммой приемов и принципов, которыми руководство­вались авторы просветительных эпопей в прозе и создатели «готи­ческого» романа, а неизвестным до этого новым художественным синтезом искусства и исторической науки, открывшим новый этап в развитии английской и мировой литературы.

Творчески осваивая новые критерии художественности, выдви­нутые Бернсом², Вордсвортом, Байроном, Скотт своими романами решил задачу связи исторической жизни с частною³ и этим, по свидетельству В. Г. Белинского, «...дал историческое и социальное направление новейшему европейскому искусству»⁴.

Отвергая рационализм просветителей XVIII века и их пред­ставления о человеческой природе, Скотт нарисовал в своих исто­рических романах картины жизни, быта, нравов различных клас­сов английского и европейского общества прошлых эпох. При этом он сумел затронуть также и многие проблемы современной ему социологии, нравственности, политической справедливости, призы­вая установить прочный мир между государствами, осуждая винов­ников несправедливых войн⁵.

Говоря о Скотте как о художнике-новаторе, О. Бальзак писал: «Вальтер Скотт возвысил до степени философии истории роман... Он внес в него дух прошлого, соединил в нем драму, диалог, портрет, пейзаж, описание; включил туда и чудесное и повседнев­ное, эти элементы эпоса, и подкрепил поэзию непринужденностью самых простых говоров»⁶.

Скотт смело развивал глубоко новаторскую по тем временам мысль о роли народных масс и народных движений в переломные моменты истории, когда решались судьбы какого-нибудь класса общества или даже целой нации; он ввел в романы образы людей из народа — народных заступников и народных мстителей (Роб Рой, Мег Меррилиз, Робин Гуд). «Секрет действительной поэтичности романов Скотта не в живописании лат, мечей, средневековых кам­золов, а в том фольклорном начале, которое связано в его про­изведениях с отражением действительных судеб крестьянства»⁷.

Своеобразная композиция исторического романа Скотта отра­жает понимание исторического процесса писателем: обычно судьбу

¹ Пушкин — критик. М., 1950, с. 209.

² Он.: Клименко Е. И. Вальтер Скотт и Берне. — В кн.: Традиции и новаторство в английской литературе. Л., 1961, с. 3—15; История английской литературы. М., 1953, т. II, вып. I, с. 158.

³ См.: Белинский В. Г. Поли. собр. соч. в 13-ти томах. М., 1955, _т. 5, с. 41—42.

⁴ Там же, т. 6, с. 258.

⁵ См.: Реизов Б. Г. Творчество Вальтера Скотта. М.—Л., 1965, с. 164.

⁶ Бальзак О. Об искусстве. М.—Л., 1941, с. 7.

⁷ ЕлистратоваА. А. Скотт. — В кн.: История английской литературы. М, 1953, т. II, вып. 1, с. 165.

91

его героев тесно связаны с тем крупным историческим событием (с революцией, мятежом, бунтом), изображение которого занимает центральное место в произведении. Вопреки своим личным планам и намерениям, каждый персонаж Скотта неизбежно оказывается втянутым в стремительный водоворот событий, исход которых определяется характером борьбы социальных сил, а также волей великих исторических личностей (Кромвель, Людовик XI, Карл Смелый, Роберт Брюс, Елизавета I, Ричард I) либо вмешательст­вом вождей и народных заступников, образы которых Скотт создал по хроникам, легендам и преданиям. Позаимствовав у реалистов XVIII века их юмор и их любимого героя, среднего англичанина, писатель чаще всего вводит в свои романы в качестве главного персонажа юношу-дворянина, честного, отзывчивого, небогатого и довольно заурядного. Этот бесцветный герой и его возлюбленная или невеста исполняют, как правило, служебную роль: рассказывая об их романтических приключениях, Скотт получает возможность мимоходом нарисовать коллективный образ вооруженного народа, поднимающегося на борьбу против произвола монарха, феодалов, чужеземных захватчиков.

Заурядность главного героя и героини не позволяют им за­тмить яркие, колоритные характеры и портреты народных вождей и исторических лиц, которые появляются в романе Скотта на короткое время, в нужный момент, чтобы сыграть свою определяю­щую роль в судьбе того социального движения, которое они пред­ставляют, и заодно решить судьбы обыкновенных персонажей, втянутых в исторический конфликт.

Творческий метод и стиль Скотта — явление сложное, порож­денное переходной эпохой промышленного переворота и борьбы за реформу (1780—1832). Основу художественного метода Скотта составляет романтизм¹. Как и все романтики, он не принял победу капиталистических отношений, надеясь в то же время на то, что со временем все как-то само по себе образуется. Скотт-романист обратился к изучению истории народных движений и социальной борьбы прошлых эпох. При этом он полагал, что все конфликты в средние века, в эпоху Возрождения, в XVII и в XVIII веках в Британии разрешались разумным примирением антагонистических сил (таким образом, считал Скотт, завершилась рознь между анг­лосаксами и норманнами, борьба между феодалами и буржуазией в 1688 году).

Однако новый взрыв классовой борьбы в Англии в 1819— 1820 годы лишил писателя его веры в благодетельную силу компро­мисса: он понял, что деятели этого компромисса отнюдь не «разум­ные и добрые люди», а заурядные буржуазные хищники. В рома­не «Ламмермурская невеста» (1819) Скотт нарисовал рбраз одного из жестоких и корыстных деятелей 1688 года — сэра Вильяма Аштона.

¹ См.: Елистратова А. А. Скотт.— В кн.: История английской лите­ратуры. М., 1953, т. II, вып. 1., с. 197.

92

Романтизм в мировоззрении Вальтера Скотта определил худо­жественную структуру его произведений. Скотт постоянно строит сложные авантюрно-романтические сюжеты, в которых отводит место многочисленным случайностям, изменяющим (вопреки логике развития характеров) ход событий; встречается у него и фантас­тика (правда, преподносимая как народные суеверия); идеализи­рованные «байронические» характеры действуют наряду с реали­стическими образами.

Скотт неустанно повторял, что художник не может ограничиться сухими фактами истории, он обязан сочетать правду истории с вымыслом, с фантазией, цель которой увлекать и волновать читателя, заставить его сопереживать персонажам романа, разделить с ними все их радости и надежды.

В то же время нельзя не заметить, что вымысел соотнесен с правдой истории и творчество Скотта являет собой картину по­степенного перехода от романтизма к реализму нового, более вы­сокого (по сравнению с XVIII веком) типа. Правдивые описания быта, нравов, математически точные анализы экономических, соци­альных и политических причин конфликтов, возникающих между различными классами и прослойками, конкретные, имущественные и практические мотивы поведения персонажей, их классовая ти­пичность, стремление автора к, «шекспиризации» образов — все это свидетельствует о наличии мощной реалистической струи в творчестве писателя. Скотт неизменно требовал, чтобы писатели обязательно сохраняли правдоподобие, умели бы подчеркнуть связь существующую между прошлым и настоящим, изобразив развитие, эволюцию исторических событий, правдиво показав борьбу антагонистических сил, доказав неизбежность победы но­вого, более высоко и совершенно организованного социального организма над примитивными, патриархальными, отмирающими отношениями.

По своей тематике и проблематике все прозаические произве­дения Скотта можно разделить на две группы: это, во-первых, шотландские романы, написанные в основном до 1820 года, и, во-вторых, романы о средних веках в Англии.и в Европе. Один лишь раз Скотт обращается к описанию современной ему жизни — в романе «Сент-Ронанские воды» (1824).

В шотландском цикле воспроизводится история той крутой ломки, в результате которой погибла старая патриархальная Кале­дония и сформировалась современная буржуазная Шотландия. Это был мучительный и кровавый процесс: роялисты и буржуазные деятели в своей политической игре использовали темную, неграмот­ную массу горцев, втравливая ее в вооруженную борьбу, исполь­зуя как ударную силу, нередко обманывая и предавая ее.

«Роб Рой» (1818). В этом романе Скотт обращается к истории так называемых якобитских мятежей XVIII века, он повествует о событиях первого большого восстания горцев, подготовленного и осуществленного сторонниками Стюартов еще в 1715 году, т. е.

93

за 30 лет до окончательного уничтожения кланов¹. Писатель под­робно объясняет, что якобиты потерпели жестокое поражение в силу того, что лондонское буржуазно-аристократическое правительство обладало громадным экономическим, политическим и военным превосходством, кроме того,— и это Скотт считает чуть ли не еще более важной причиной,— трудовые массы низинной Каледонии и Англии не только не сочувствовали феодальной реакции в ее попытках восстановить Стюартов на троне империи, но и открыто проявляли свое недоброжелательство и враждебность по отношению к ней.

На фоне подготовки к восстанию 1715 года развивается насы­щенный приключениями романтический сюжет романа. Поэтиче­ски настроенный юноша Фрэнк Осбальдистон, сын главы богатей­шей лондонской фирмы, держащей в финансово-экономической зависимости добрую половину Британии, навещает родовое по­местье своего дяди, состоятельного шотландского землевладельца. Здесь, в глухой провинции, Фрэнк наблюдает патриархальный быт, тупость и ограниченность окрестных помещиков-роялистов. Шесте­ро его двоюродных братьев, полуграмотных «великанов-охотников», живут исключительно интересами псарни и бутылки.

Вскоре Фрэнк знакомится с теми, кто деятельно подготав­ливает восстание: это единственный образованный сын его дяди — Рашлей и старый роялист — граф Map Верной, скрываю­щийся в глубоком подполье. Рашлей возненавидел Фрэнка после того, как тот сумел завоевать расположение Дианы — дочери графа Мара, в которую Рашлей сам был безнадежно влюблен. Он ста­новится яростным и вероломным врагом простодушного юноши. Рашлей считает, что все средства хороши для достижения его честолюбивых целей: он без колебаний предает заговорщиков, лишь только убеждается, что Диана любит Фрэнка.

Растленному миру роялистов-заговорщиков противопоставлен в романе яркий и самобытный образ Роб Роя. Роб Рой — подлин­ный шотландский Робин Гуд. Он грабит богачей и оказывает помощь беднякам; народ обожает своего заступника и мстителя. В его образе сочетаются романтические и реалистические черты; он наделен громадной, почти сверхчеловеческой силой, исполинским ростом. Сын «дикой шотландской природы», он напоминает чем-то могучего горного быка. Это сходство еще более увеличивается при взгляде на его мускулистые руки и ноги, покрытые густыми ры­жими волосами. С неподражаемой грацией он носит национальный костюм горца — плед и юбочку. Однако, несмотря на свою экзоти­ческую внешность патриарха горного клана, Роб Рой прекрасно ориентируется в положении дел в стране и представляет собой грозную силу, с которой не могут не считаться чиновники и фи-

¹ Ф. Энгельс указывает, что «в Шотландии гибель родового строя совпадает с подавлением восстания 1745 года» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 133). Этот мятеж 1745 года Скотт описал в романе «Уэверли, или Шестьдесят лет назад» (1814).

94

нансисты из такого крупного промышленного центра, каковым был Глазго уже в начале XVIII столетия. Английская администрация ничего не может поделать с вездесущим и неуловимым Робом и его вольницей; как дамоклов меч навис он над «джентльменами из коммерческих фирм» и самодурами-помещиками. Писатель объясняет тайну всемогущества Роба той постоянной и самоотвер­женной поддержкой, которую простой народ оказывает своему герою, непрерывно доставляя ему информацию о передвижении воинских отрядов, помогая ему и его людям выйти из-под удара, разоблачая коварные замыслы и все гнусные уловки жандармов, попов и тюремщиков. Недаром народные сказители сложили песни и легенды о подвигах Роб Роя и его отважных молодцов.

«Пуритане» (1816). Этот роман К. Маркс считал «образцовым произведением»¹ шотландского романиста. Автор повествует здесь о вооруженной борьбе крестьянских масс, выступивших в 1779 году под руководством пуритан против династии Стюартов, «...чтобы добиться давно уже отнятой у них свободы... и сбросить с себя тиранию, давящую одновременно и тело и душу»².

Революционные движения в XVII веке в Англии и Шотландии рядились в религиозные одежды; идеи буржуазной революции получали выражение на языке Библии; суть их сводилась к требо­ванию немедленного ниспровержения феодального строя. При этом левые пуритане, выражавшие интересы беднейших слоев крестьян­ства, ратовали за установление демократической республики, за резкое ограничение размеров частного капитала, за созыв всенарод­ного парламента и беспощадное истребление класса крепостников-помещиков (т. е. кавалеров). В противоположность им правое кры­ло пуритан всегда было склонно к компромиссу с уцелевшими феодалами-землевладельцами. Правдиво воспроизводя дух и нравы эпохи, Скотт повествует в первых главах романа о жестоких рели­гиозных распрях, под видом которых на самом деле велась клас­совая борьба: группа пуритан лишила жизни главу шотландской католической церкви — архиепископа Шарпа. Мортон, надеявший­ся избежать участия в конфликте между пуританами и роялистами, убедился в несостоятельности своих иллюзий. Избежав смерти лишь случайно, убедившись в жестокости королевских властей, уви­дев воочию произвол и бесчинства разнузданной солдатни, Мортон отказывается от своей пассивной позиции и принимает предложе­ние Бальфура Берли (возглавлявшего восстание) примкнуть к пуританам.

И вождь роялистов, член тайного совета, придворный политик Клеверхауз, и руководитель левых пуритан Берли -г- оба они осуждаются автором за фанатизм и готовность отстаивать интере­сы своего класса (в одном случае феодалов, в другом — буржуа­зии) кровавыми методами. Однако Скотт, несмотря на наличие противоречий в оценке деятельности Берли, не может не под-

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. В 2-х томах. М., 1976, т. 2, с. 552.

² Скртт В. Собр. соч. в 20-ти томах. М., 1961, т. 4, с. 436.

95

черкнуть его бескорыстия и беззаветной преданности «делу народ­ного парламента» и народной демократии. Берли ратует за то, чтобы «издать такие законы, которые пресекли бы... возможность проливать кровь, пытать и бросать в тюрьмы инакомыслящих, отнимать их имущество, надругаться над человеческой совестью по нечестивому произволу исполнительных властей!». Образ жесто­кого и своекорыстного Клеверхауза, защитника мертвых устоев старины, меркнет перед «колоссальной фигурой фанатика Бурлея»¹, революционера-пуританина, отдавшего жизнь за республику.

Идя «вслед за Байроном, Скотт одним из первых в западно­европейской литературе создает собирательный образ народа, взявшего в свои руки оружие»². Скотт показывает, что массы верят левым пуританам и идут за ними. Армия пуритан потерпела поражение в силу своей неорганизованности, отсутствия строгой дисциплины, многоначалия; писатель говорит о молитвах и пропо­ведях, которые вожди левых пуритан произносят в критический момент, когда нужно было брать в руки оружие и наносить врагу удары. Скотт делает особый акцент на изображении инициативы народных масс, самоотверженно творящих историю, ибо, хотя вос­стание 1679 года и было подавлено, а его участники были по большей части подвергнуты жестокой казни, все же судьба анти­народного реакционного режима Стюартов была предопределена: через десять лет король Яков II был вынужден отречься от престо­ла и эмигрировать за границу. На трон был призван Вильгельм Оранский. При нем наступил компромисс между буржуазией и остатками аристократии. Будучи консерватором по своим поли­тическим взглядам, сторонником постепенного, мирного пути улучшения социальной структуры общества, Скотт изображает эпоху компромисса при Оранском как «золотой век» Англии. При нем герой романа Генри Мортон, эмигрировавший за границу после подавления восстания 1679 года, возвращается на родину, получает чин генерала и женится на избраннице своего сердца. Однако не эти события были главными для писателя. В анонимной авторе­цензии на роман «Пуритане» Скотт писал, что «главной заслугой автора является то, что он сумел раскрыть... положение шотланд­ского крестьянийа, который дошел до пределов отчаяния и гибнет на поле сражения или на эшафоте, пытаясь отстоять свои первей­шие и священнейшие права».

«Эдинбургская темница, или Сердце среднего Лотиана»³ (1818). Особый интерес в этом социальном романе Скотта представляет образ крестьянской девушки Джини Дине, которая воплотила в себе многие черты эстетического идеала Скотта. Герои-

¹ Белинский В. Г. Поли. собр. соч. в 13-ти томах. М., 1955, т. 1, с. 342.

² Бельский А. А. Английский роман 1800—1810-х годов. Пермь, 1968, с. 181—182.

³ Сердце Лотиана — название старинного тюремного здания в Эдинбурге, уничтоженного в XIX веке.

96

ню отличают живой ум, неподкупная честность, бескомпромиссная совесть, непоколебимая воля и «природная энергия».

Это — «...образ в высшей степени социально и национально обусловленный, в то же время неповторимо индивидуальный»¹. Джини родилась в семье сурового фермера-пуританина, участника буржуазной революции XVII века. Она была воспитана в духе строгой революционно-пуританской морали. Героичность характера Джини раскрывается постепенно. Мы видим ее самоотверженную борьбу за отмену несправедливого и жестокого приговора, выне­сенного эдинбургскими присяжными заседателями ее младшей сестре Эффи, которой грозила смертная казнь (за якобы совершен­ное ею убийство ее незаконнорожденного ребенка).

Образ Джини Дине — имел огромный успех у современников. Соотечественники Скотта объявили Джини национальной героиней. Бальзак, учившийся в молодости писать у «шотландского чародея», считал Джини лучшим женским образом автора «Уэверли». Баль­зак также отметил, что Скотт поразил всех необыкновенной емко­стью своего социального романа. Колорит времени передается через описание быта и нравов фермеров, обывателей-горожан, провинци­ального дворянства и купечества. Той же цели служит и пано­рамное изображение жизни английской провинции, Лондона, ко­ролевского двора. Мастерски воссоздаются десятки второстепенных персонажей — от бродяг и преступников — до степенных судей и адвокатов, от сутяги и сплетника мистера Сэдлтри и влюбленного в Джини сквайра-чудака Думбидайкса — до первого пэра империи герцога Аргайла и самой верховной властительницы — королевы Каролины.

«Айвенго» (1819). В «Айвенго» перед глазами читателя возни­кает — широкая и пестрая картина английского средневековья (ок. 1194). После победы при Гастингсе (1066) норманнские бароны, вытеснив англосаксонских землевладельцев, захватив замки и земли их отцов, утвердились как правящая элита. Однако через сто лет после триумфа Вильгельма Завоевателя и поражения саксов национальная рознь в значительной степени смягчилась: обе на­родности (норманны и англосаксы) стали постепенно сливаться в одну национальность; на первый план выступила классовая борьба между феодалами и крепостными. Внутри правящего класса наме­тился еще один весьма острый конфликт: между королевской вла­стью и удельными князьями. Перед лицом опасности расчленения страны и воцарения анархии, вносимой в ее жизнь баронами-раз­бойниками, царствовавший тогда Ричард I (и стоящие за ним прогрессивные силы) перестал проводить разницу между норманн­скими и саксонскими рыцарями, стремясь лишь к одному — привлечь в свою дружину и окружить себя способными и верными молодыми воинами любой национальности. Фаворитом Ричарда I становится молодой саксонский рыцарь Айвенго, прославившийся своим воинским искусством, преданный своему королю. Скотт

¹ Дьяконова Н. Я. Английский романтизм. М., 1978, с. 78.

97

создает «фольклорный образ» английского короля, близкий духу народных баллад. Союз короля и народа, изображенный в романе, имел реальную историческую почву: опираясь на мощь городов и народных дружин, короли сокрушали крупных вассалов в эпоху позднего средневековья, создавая предпосылки для формирования первых капиталистических наций. В фольклорном духе нарисована и сцена встречи Ричарда и брата Тука, закончившаяся веселой пирушкой.

Скотт ни в малейшей степени не идеализирует средневековье, показывая его как жестокое, суровое время, когда все подчинялись праву «большого кулака».

Особое внимание в сюжете романа занимает трогательный образ красавицы Реббеки. Образ преследующего повсюду Реббеку рыцаря-храмовника Бриана-де-Буагильбера — большая удача автора. Подобно неистовым героям раннего Байрона, его поминутно терзает раскаяние и непомерное честолюбие. По мнению В. Г. Белин­ского, Бриан-де-Буагильбер — «лицо типическое, характер могучий и самобытный».

«Квентин Дорвард» (1823). В «Квентине Дорварде» изображается напряженная политическая жизнь Франции (отчасти Фландрии) во второй половине XV века. В 1468 году восстал большой и вольнолюбивый город Льеж, стремившийся ниспровер­гнуть деспотическую власть герцога Бургундии Карла Смелого. В том же году нависла угроза гражданской войны между двумя большими государствами — Францией и Бургундией. Вокруг этих событий и группируются все действующие лица, в той или иной степени втянутые в этот конфликт. Сюжетная линия романа отличается ясной простотой и стройностью: молодой шотландский воин Квентин Дорвард эмигрирует во Францию, спасаясь от могущест­венных врагов, истребивших в ходе кровной мести всех членов его семьи. Ему удается поступить на службу к «одному из самых умных и дальновидных государей Европы» — Людовику XI, окружившему свою особу охраной, состоящей из отважных шот­ландских горцев. Скотт рисует исторически достоверный портрет этого политического деятеля. Людовик XI ведет беспощадную войну (тайную и явную) со своими крупными вассалами, не же­лающими признавать распоряжения центрального правительства Франции. «Только благодаря поддержке третьего сословия, — пишет Скотт,— Людовик мог устоять против ненависти высшего дворянства».

Однако, отмечая прогрессивность политики Людовика XI, на­правленной на централизацию власти, уничтожение своеволия удельных князей, поощрение купечества и промышленности, Скотт нисколько не затушевывал отрицательных черт режима: беспощад­ной эксплуатации масс крестьянства, произвола и жестокости оп­ричников короля.

¹ Реизов Б. Г. Творчество В. Скотта. М.—Л., 1965, с. 155.

98