Вопрос 27

Философская проблематика драмы Байрона «Манфред»

Заглавный герой первой байроновской поэтической драмы «Манфред» только еще ищет — чего? По-прежнему непокой, неудовлетворенность характеризуют и исчерпывают его внутреннее состояние, только неудовлетворенность эта стала еще более неизъяснимой. В автокомментариях к «Манфреду» Байрон даже подчеркнул, что причины подобного состояния Манфреда должны остаться непонятными. Но эта «неизъяснимость» в конечном счете объясняется или раскрывается как иссушенность, изжитость души. Манфред, подобно Фаусту, все изведал в жизни, грузом на его совести лежит какое-то страшное преступление. Он глубоко раскаивается, однако ему не дано ни примирения с самим собой, ни забвения, но и духи зла тоже не способны увлечь его за собой. Дух Астарты, женщины, у которой он, по его же словам, «разбил сердце — сердцем», предвещает ему смерть. Но и перед смертью душевные муки Манфреда ничем не облегчаются, смерть всего лишь прекращает эти муки.

Если реакционные романтики с торжествующим ожесточением, нападали на

великие освободительные идеалы XVIII века, уверяя, что опыт французской

революции окончательно и бесповоротно скомпрометировал эти идеалы, то Байрон

с болью душевной думал о том, почему же получилось так. Этот душевный надлом

был одной важнейших основ трагического мировосприятия Байрона. Именно

терзает исстрадавшуюся душу Манфреда. Поэт почти ничего не говорит нам о

том, что довело Манфреда до его трагических мучений. Прошлое Манфреда

покрыто мраком, и напрасно стали бы мы екать объяснения его душевным мукам

только в сфере личного опыта героя. Правда, видимо, и его личная жизнь была

в чем-то неудачной, но не в этом корень той мрачной безысходности, которая

овладела душой героя. Мы слышим в его устах скептически-трагическую оценку

разума, ибо знание, достигаемое посредством его, по словам Манфреда, лишь

умножает человеческие скорби. Чем больше человек знает, тем больше

открывается перед ним зло, царящее в жизни.

Речи Манфреда облечены в высоко поэтическую форму, но это не только

поэзия, это и философская полемика против просветительской веры в разум. Но

здесь же, в этой же полемике, явственно сказывается и решительное отличие

Байрона от реакционных романтиков. Те просто прокляли разум, как чуму, и

провозгласили принцип мистической непознаваемости жизни, прославляя слепое

чувство и утверждая иррационализм. Байрон не пойдет с ними по этому пути.

Пусть разум бессилен, пусть вместо успокоения приносит он страдания, но

отказ от разума равносильно отказу от своей человечности. Даже если знание

не облегчает скорбей человека, все же лучше знать, чем слепо верить.

Манфреду советуют искать утешение в религии, что предлагали в ту эпоху

реакционеры и мракобесы в качестве всеисцеляющего средства от "заразы"

рационализма. Но Манфред гордо отвергает религию, и в этом его жесте со всей

силой сказывается протест Байрона против религиозного мракобесия,

распространявшегося господствующими классами тогдашней Европы. Манфред устал

от жизни, ему надоело влачите жалкое существование в мире, где все

обращается во зло человеку и где сам он невольно оказывается зараженным

всяческой скверной. В свойственной ему туманной манере Манфред говорит о

каких-то своих проступках и грехах, о вине за страдания, причиненные им

женщине, которую он любил. Там, где буржуазные исследователи Байрона видят

повод для "открытий", касающихся личной жизни Байрона, мы склонны видеть

поэтически-символическое выражение проблемы добра и зла в натуре человека

вообще. Манфреда удручает именно то обстоятельство, что не только окружающий

мир, но и сам он как человек оказался далеким от совершенства.

Как и другие романтики, Байрон придавал большое значение эмоциональной

стороне человеческой натуры, В своих произведениях он создал яркие образы

героев, наделенных могучими страстями. Но можем ли мы сказать, что Байрон,

подобно реакционным романтикам, видит в эмоциях проявление лучшей стороны

человеческой природы? Для Вордсворта и Кольриджа слепое чувство было более

высоким проявлением духовных способностей человека, нежели разум. О Байроне

мы этого не можем сказать. Правда, мы видим, как радуется он проявлениям тех

страстей человека, в которых выражается его врожденное стремление к свободе.

Такую страсть Байрон готов расцветить всеми красками своей богатой

романтической палитры. Но не трудно заметить, что страсть у Байрона ведет не

только к благу. Есть в ней нечто разрушительное. Страстные герои Байрона

сеют гибель и смерть вокруг себя, но, пожалуй, самое тяжелое для них - это

то, что их страсти оказываются губительными для них же самих. И разум и

страсть для Байрона не являются ни безусловным благом, ни безусловным злом.

Его взгляд на природу человека сложнее, чем он был у просветителей XVIII

века, но для Байрона это не теоретическая проблема, а вопрос о том, какую

позицию занять по отношению к миру зла, калечащему самую душу человека.

Манфреду ответ подсказан его усталостью и отчаянием. Он жаждет

забвения, и самая смерть представляется ему благом. Но это отнюдь не

окончательный ответ Байрона. Решение Манфреда есть выражение временного

настроения самого поэта, очень скоро изжитого им.

Произведение, в котором наиболее полно передано трагическое

мироощущение Байрона, получившее название "мировой скорби", - это "Манфред".

Личность мятежная и одинокая, Манфред ищет ответа на вечный вопрос - в чем

смысл бытия. Но не найдя его, приходит к отрицанию жизни. В стремлении

проникнуть в тайны стихий, от которых зависит жизнь на земле, Манфред

вызывает духов гор, ветров, земли, морей, воздуха, тьмы и духа своей судьбы

и просит их дать ему забвение от терзающих его мыслей. Поэт ставит своего

героя в двойственное положение; он может и повелевать этими духами, то есть

стихиями, но он и зависит от них. В этом противоречии Байрон угадывает

диалектическое единство Человека и Природы.

Манфреду в поэме противопоставлен простой и добрый человек - охотник за

сернами, который считает жизнь и труд благом. Для Байрона охотник со своим

бесхитростным отношением к жизни - это определенная ступень познания мира:

ведь стоит ему, как Манфреду, углубиться в загадки природы, как полученные

знания будут приносить мучения от сознания, что человек не может изменить

миропорядок. Однако человек все равно будет развивать свой разум, это

сущность его.

Возникшее противоречие Манфреда Байрон не в силах разрешить, оно

становится основой его "мировой скорби".

Центральное место в поэме занимает сцена в чертоге Аримана. Ариман -

олицетворение Зла в древней восточной мифологии - изображен идолом, пред

которым склоняются исполнители его злой воли. Среди них выделяется богиня

возмездия Немезида. Перечисляя свои дела, Немезида говорит о тех событиях,

которые имели место в Европе после поражения Наполеона. Это - восстановление

павших престолов, внушение людям злобы, превращение "в безумцев мудрых,

глупых в мудрецов // В оракулов, чтоб люди преклонялись //Пред властью их" и

не толковали о свободе - "плоде, для всех запретном".

Немезида усиливает разочарование Манфреда: все благородные усилия людей

оказываются тщетными, торжествует зло и несправедливость. Только любовь

способна примирить с жизнью. Но загадочная смерть возлюбленной, в чем

Манфред винит себя, принесла опустошение его душе, довела его отчаяние и

пессимизм до безнадежности. Он просит Аримана вызвать призрак Астарты.

Появление призрака возрождает в Манфреде земное чувство любви, создает

иллюзию радости жизни. Однако это длится лишь мгновение.

Хотя Манфред и измучен сомнениями, не верит в будущее и ищет забвения,

он до самой своей смерти остается гордым и сильным человеком: он не

соглашается подчиниться Духам стихий, заявляя им, что он их вызвал к себе,

значит, они ему подвластны, а не он им; он не склоняется перед Ариманом;

отвергает смирение перед богом, подвергая сомнению существование высшей

неземной силы, карающей человека. Он утверждает, что сам человек ответствен

за все свои поступки. Предчувствуя приближение смерти, Манфред сожалеет лишь

о том, что расстается с солнцем, с природой. В бунтарстве Манфреда Байрон

показал крах просветительских иллюзий и неверие в революционность буржуазии:

герой его "хотел усвоить ум других людей и просветить народы", но, "всюду

натыкаясь на разрушенье", кончил тем, что погасил в себе искру Прометея.

Таким образом, в своем произведении Байрон романтически отразил настроения и

чувства части молодого поколения начала века в период торжества реакции и

кризиса мысли.