- •Язык как орудие общения в свете ленинской теории отражения'
- •2 «Учен. Зап. Мгпи им. В. И. Ленина», г970, № 403, с. 26—40'.
- •7 См.: Лосев а. Ф. Введение в общую теорию языковых- моделей. М., 1968, с. 13—20.
- •9 Ogden с. К., Richards j. A. The Meaning of Meaning. London, 1953.
- •10 См.: Лосев а. Ф. Введение в общую теорию языковых моделей, с. 229—246.
- •Аксиоматика теории специфического языкового знака (Стихийность знака и ее отражение в сознании)'
- •10 Будягов р. А. О предмете языкознания.— «Известия ан ссср. Серия- литературы и языка», 1972, т. 31, № 5, с. 401—412.
- •1. Общая аксиома сознания I (XXX). Всякий языковой знак есть акт человеческого сознания.
- •2. Частные аксиомы сознания. А к с и о м а переживания II (XXXI). Всякий языковой знак есть результат определенного переживания той или иной предметности.
- •3. Аксиома понимания III (XXXII).. Всякий языковой знак есть акт понимания той или иной предметности.
- •4. Три типа бытия необходимые для теории специфически языкового знака. Твердо запомним, что существуют,
- •5. Аксиома предикации IV (XXXIII). Всякий языковой знак есть предикация того или иного понимания обозначаемой предметности в отношении самой
- •Специфика языкового знака в связи с пониманием языка как непосредственной действительности мысли'
- •4 Напечатано в кн.: Вопросы грамматики и лексики русского языка. Сборник трудов каф. Общ. Языкознания мгпи им. В. И. Ленина. М., 1973, с. 22—55.
- •6Doroszewski w. D. Podstawv gramatiky polskiej. Warszawa, 1952, 1973.
- •10 Mathesius V. О tak zvanem aktualnim cleneni vetnem.— In: CeStina a obecny jazykozpyt. Praha, 1947.
- •О бесконечной смысловой валентности языкового знака'
- •6 См.: Максимов л. Ю. Многомерная классификация сложноподчиненных предложений (на материале современного русского литературного языка) (автореф. Докт. Дис.). М., 1871.
- •10 Напечатано в кн.: Вопросы грамматики и лексики русского языка. Сб. Трудов каф. Общ. Языкознания мгпи им. В. И. Ленина. М., 1973, с. 26»-55.
- •Аксиоматика теории языкового знака в плане его специфики'
- •8. Суперсегментная валентность. Нам остается формулировать еще три аксиомы теории языкового знака, которые мы считаем настолько очевидными, что не будем вдаваться в их разъяснение.
- •9. Заключение. На этом мы можем закончить общий обзор аксиоматики теории языкового знака, взятой в
- •О понятии аналитической лингвистики'
- •3 Ленин в. И. Полн. Собр. Соч., т. 29, с. 231.
- •Учение о словесной предметности (лектон) в языкознании античных стоиков'
- •2 Kneale w., Kneale м. The development of logic. London, 1971, p. 16.
- •3 Kneale w., Kneale м. The development of logic, p. 141.
- •4 Watson g. The stoic theory of knowledge. Belfast, 1966, (1.70.
- •5 В этом смысле рассуждает Дж. Рист (r I s t j. M. Stoic philosophy. Cambridge, 1969, p. 147).
- •6 Graeser a. Plotinus and the stoics. Leiden, 1972, p. 33—35. Brehier е. La thcorie des incorporels dans 1'ancien stoicisme, ed. 4. Paris, 1907, p. 14—37..
- •Обзор некоторых главнейших негативных концепций соотношения языкового знака и языкового значения
- •7 Ср.: Трахтенберг о. В. Очерки по истории западноевропейской средневековой философии. М., 1957, с. 28—45, 181—223.
- •Критические замечания по поводу современных знаковых теорий языка'
- •2 Ленин в. И. Поли. Собр. Соч., т. 18, с. 34.
- •42 Симпозиум по структурному изучению знаковые систем, -с.3.
- •43 Симпозиум по структурному изучению знаковых систем, с. 4—5.
- •Терминологическая многозначность в существующих теориях знака и символа'
- •3. Знак. В рассматриваемых нами сейчас тартуских сборниках понятие знака имеет еще большее значение,
- •3. Из литературы вопроса. Наша настоящая работа не имеет целью обследование соответствующих архаических языков, для которых характерны те или иные оригинальные
- •О типах грамматического предложения в связи с историей мышления'
- •2 Ленин в. И. Поли. Собр. Соч., т. 29, с. 85.
- •3. Номинативное сказуемое. Такой же предельной обобщенностью отличаются и номинативные сказуемые и дополнение.
- •8 МарксК., Энгельс ф. Соч., т. 3, с. 29.
- •9 См.: Ленин в. И. Полн. Собр. Соч., т. 29, с. 177.
- •15 Ленин в. И. Поли. Соб.Р. Соч., т. 29, с. 246.
- •20 Марк с к., Энгельс ф. Соч., т. 3, с. 30.
- •Проблема вариативного функционирования поэтического языка'
- •4. Неполный аниконизм. Прежде всего мы сталкиваемся здесь с огромной областью тех иконических элементов, которые являются результатом потускнения
- •4. Примеры. Для ясности приведем соответствующие примеры.
- •8. Примеры метафор. Одной из любимейших метафор у поэтов является представление зари как некоторого пламени или воспламенения. Так, читаем у Полонского:
- •4 См.: Пассос д. Д. Три солдата. Пер. С англ. В. А. Азюва. Л., 1924. Приводимые нами ниже примеры сопровождаются указанием страниц этого издания.
- •Поток сознания и язык'
- •3 Ленин в. И. Полн. Собр. Соч., т. 29, с. 231.
- •4. Ряд неопровержимых фактов, которые сейчас необходимо было бы привести, можно наблюдать на любых языковых уровнях.
О понятии аналитической лингвистики'
Современная лингвистика отличается как своими огромными достижениями, так и своими весьма многочисленными недостатками. Мы сейчас хотели бы говорить. не о)достоинствах, но скорее о недостатках современной науки о языке. Одним из самых главных недостатков этой науки является, с нашей точки зрения, слишком абстрактное и слишком логически неподвижное определение и употребление основных языковых категорий. Спешим, однако, заметить, что мы не только не против логической системы языковых категорий, а, наоборот, считаем такую систему первым шагом к построению языковой дисциплины как научного целого. Мы хотели бы только существенно дополнить эту категориально-логическую систему и вовсе не хотели бы ее устранять, поскольку без нее лингвистика вообще перестала бы быть наукой. Сейчас мы укажем даже на недостаточную разработку логической стороны при определении грамматических категорий.
То, что сама лингвистика не обладает достаточной:
четкостью в определении своих категорий, это, кажется, становится уже общеизвестным. Противополагаются, например, существительное и прилагательное, но тут же говорится о субстантивации прилагательного, а это уже путаница. Говорят о глаголе. Но определение причастия формулируется так, что оно (причастие) оказывается прилагательным, а не глаголом. Инфинитив & старину определяли как наклонение. Но эти времена прошли, поскольку наклонение связано с тем или другим типом модальности, а в инфинитиве никакой модальности не выражается. Но обозначение инфинитива как «неопределенной формы» тоже никуда не годится, поскольку никакой специфической неопределенности в инфинитиве нет; а если в нем не выражены некоторые глагольные категории, то это вовсе еще не означает никакой
Статья была напечатана в кн.: Исследования по русскому языку и языкознанию. М., 1974, с. 6—86.
==145
специфической неопределенности. Попросту говоря, многие грамматисты вообще не в силах отличить инфинитив от существительного и стараются отделаться только указаниями на
морфологические показатели.
Определение падежей как ответов на вопросы: кто? что? кого? чего? кому? чему? и т. д. является уже чересчур интуитивным и допустимо только при начальном обучении языку. Кроме того, путаница в вопросе о .значении того или иного падежа часто достигает таких размеров, что уже теряется из виду само первоначальное определение данного падежа. Однажды нам . уже пришлось провести исследование семантики падежей в плоскости сравнительной грамматики 2. И пришлось только удивляться этому бесконечному количеству значений каждого отдельного падежа и полной неуловимости семантического перехода одного падежа к другому. Обычно перечисляется некоторое количество основных
-значений данного падежа в данном языке. Однако мы пришли к твердому выводу о том, что родительных падежей не 10, не 20, не 30, а столько, сколько существует контекстов, в которых употребляется родительный падеж. Другими словами, количество значений родительного падежа, практически говоря, бесконечно. Повторяем, мы вовсе не хотим отрицать необходимость определений родительного падежа в его самой общей форме. Наоборот, мы должны бороться за установление этой общей значимости родительного падежа, хотя тут сейчас же возникнут разные трудные вопросы, как понимать такую общность. Сейчас мы хотим утверждать только одно: значений родительного падежа столько же,
-сколько и тех контекстов, в которых фигурирует родительный падеж.
'В связи с этим и возникает тот вопрос огромной важности, на который мы хотели бы обратить внимание читателя настоящей небольшой работы. Но чтобы наша постановка вопроса не отличалась односторонностью, мы сначала сформулируем два тезиса, которые и должны .лечь в основу того, что мы называем аналитической лингвистикой.
I. Принцип прерывности. Этот принцип требует решительно
2 См.: Л о с е в А. Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. М., 1968, с. 211—275.
•
==146
от всякой науки, и в том числе также и or лингвистики, чтобы наука оперировала четко раздельными и точно сформулированными категориями. Пока в изучаемую область, которая до изучения представляется в виде некоего хаоса и каких-то отдельных размытых и туманных пятен, не будет внесена раздельность,. прерывность и упорядоченность, до тех пор никакой науки о данной области действительности не может и начаться. Всякий исследователь прежде всего расчленяет изучаемую им действительность, отделяет одни ее моменты от других и старается во что бы то ни стало внести раздельность в то, что раньше представлялось ему смутным и лишенным всяких определенных различий. Нам кажется, едва ли этот тезис о прерывности требует каких-либо доказательств. Он не только ясен сам собой, но, можно сказать, он даже чересчур ясен. Во всяком случае исследователи часто весьма злоупотребляют этим принципом прерывности, игнорируя тот второй принцип, о котором мы сейчас скажем. Выше мы уже успели привести примеры того, как один простой принцип раздельности и прерывности часто побивает сам себя, устанавливая такие элементы действительности, которые вовсе уж не так раздельны и кроме своей прерывности содержат в себе также элементы непрерывности. Уже из этих примеров делается ясной вся недостаточность принципа прерывности. Всякая наука требует при своем изучении применять также и другой принцип, противоположный только что нами указанному.
II. Принцип непрерывности. Уже первые шаги построения науки свидетельствуют о том, что между двумя элементами действительности, как бы они ни были близки один к другому, ничто не мешает помещать еще третий элемент, средний между двумя соседними элементами, а в двух образовавшихся отрезках помещать еще по одному элементу и т. д. до бесконечности. Ясно, что три таком понимании действительности одного принципа прерывности окажется весьма мало'. Никакими соображениями или доказательствами нельзя заставить человеческий ум остановиться только на какой-нибудь одной прерывной точке действительности и не скользить от этой точки к другим точкам той же действительности •в разных направлениях. В разных культурах .прежних
==147
времен рано или поздно всегда появлялись те или иные философские и даже математические учения о необходимости совмещать прерывное и непрерывное. Что касается культуры нового времени, то в XVII веке было положено начало целой математической дисциплине, которая с тех пор так и называется «математический анализ».
Математический анализ исходит из принципиального различия между так называемыми постоянными и так называемыми переменными величинами. Постоянные величины всем хорошо известны уже из арифметики. Однако оказалось, что это прерывное исчисление на основе натурального ряда чисел и на основе таблицы умножения является чересчур абстрактным методом, не •способным отразить действительность во всем ее непрерывном становлении. Было выдвинуто понятие бесконечно малого, понимаемого не как устойчивая, конечная и прерывная данность, но как такая величина, которая может стать меньше любой заданной величины. Вот это «может стать» и является указанием на то, что перед нами здесь не какая-нибудь определенная величина, но постепенный переход к величинам все меньшим и меньшим и, другими словами, бесконечный процесс уменьшения. Величины такого рода и получили в математике название переменных величин, а изучающая эти переменные величины наука стала называться математическим анализом.
Прежде чем пойти дальше, заметим, что необходимость совмещать прерывное и непрерывное много раз останавливала на себе внимание В. И. Ленина, который всякое движение вообще и не мыслил иначе, как только в виде диалектического совпадения прерывности и непрерывности. В. И. Ленин прямо пишет: «Движение есть сущность времени и пространства. Два основных понятия выражают эту сущность: (бесконечная) непрерывность (Kontinuitat) и «пунктуальность» (= отрицание непрерывности, прерывность). Движение есть единство непрерывности (времени и пространства) и прерывности (времени и пространства). Движение есть противоречие, есть единство противоречий»3. Таким образом, с точки зрения В. И. Ленина не может быть никакого