Древнеиндийская философия Первоначало, первопричина, первооснова бытия

Мудрые... не ищут здесь постоянного среди непостоянных [вещей] (Катха 11.1.2).

Поистине из пищи возникают существа –

Те, которые пребывают на земле;

Затем пищей они и живут,

И в нее же они входят под конец,

Ибо пища – старейшее из существ (Тайттирия П.2.1).

Весь этот мир, что существует, движется в жизненном дыхании, [из которого он] вышел (Катха II. 3. 2).

Вначале этот [мир] был водой. Эта вода сотворила действительное, действительное – это Брахман (Брихад. V.5.1).

Пространство, ветер, свет, вода, земля – всеобщая опора (Мундака II. 1.3).

От времени проистекают существа, и от времени они достигают роста, И во времени они исчезают. Время – воплощенное и невоплощенное... Это воплощенное время – великий океан творений (Майтри VI. 14,16).

«Каков источник этого мира?» – «Пространст­во, – ответил тот, – поистине все эти существа выходят из пространства и возвращаются в пространство, ибо пространство больше их, пространство – последнее прибежище» (Чханд. I. 9.1).

Одни мудрецы говорят в заблуждении о собст­венной природе, другие же – о времени, но лишь ве­личие бога в мире – то, чем вращается колесо Брах­мана (Швета. VI. 1.).

Время, собственная природа, необходимость, случайность, [первичные] элементы, пуруша – считать ли их источником? (Швета. I. 2).

Брахман, атман, пуруша

Брахман возник первым из богов, творец всего, хранитель мира. Поистине это было вначале одним атманом. Не было ничего другого, что бы мигало. Он подумал: «Те­перь я создам миры». Он создал эти миры. Поистине от чего рождаются эти существа, чем живут рожденные, во что они входят умирая, то и стремись распознать, то и есть Брахман. На чем выткано небо, земля и воздушное пространство вместе с разумом и всеми дыханиями – знайте: лишь то одно – атман Вечный среди невечных, мыслящий среди не­мыслящих, единый среди многих... Следует почитать атмана как целое, вляемое в частях, как тождественное самому себе. Как единство следует его воспринимать, неиз­меримого, постоянного Он – начало, причина, вызывающая соедине­ние; даже лишенный частей, он видим за пределами трех времен, когда его почтят сначала как многообраз­ного, основу бытия, досточтимого бога, пребывающего в наших мыслях... Его высшее могущество открывает­ся как многообразное .И тот, который в огне, и тот, который в сердце, и тот, который в солнце, – это единый. Кто знает это, тот идет к единению с единым. Кто знает: «Я есмь Брахман», тот становится всем [сущим]. И даже боги не могут помешать ему в этом, ибо он становится их атманом. Кто же почитает другое божество и говорит: «Оно – одно, а я – дру­гое», тот не обладает знанием. Он, этот атман, [определяется так]: «Не [это], не [это]». Он непостижим, ибо не постигается; неразрушим, ибо не разрушается; неприкрепляем, ибо не прикрепляется; не связан, не колеблется, не терпит зла.Он, [атман], – Брахман, он – Индра, он – Праджапати и все эти боги и пять великих элементов: земля, ветер, воздушное пространство, вода, свет; и эти ма­ленькие разнообразные существа от того или иного се­мени – рожденные из яйца, и рожденные из чрева, и рожденные из пота, и рожденные из ростка; и лошади, коровы, люди, слоны; и все, что дышит, и движущееся [по земле], и летающее, и неподвижное.

Поистине этот атман – повелитель всех существ, царь всех существ. Подобно тому как все спицы заклю­чены между ступицею колеса и ободом колеса, так и все существа, все боги, все миры, все дыхания, все атманы заключены в этом атмане.

Как единый огонь, проникнув в мир, уподоб­ляется каждому образу, так же и единый атман во всех существах уподобляется каждому образу, [оставаясь] вне [их]. Как единый ветер, проникнув в мир, уподоб­ляется каждому образу, так же и единый атман во всех существах уподобляется каждому образу, [оставаясь] вне [их]. Как солнце, глаз всего мира, не оскверняется внешними пороками, [зримыми для] глаз, так же и единый атман во всех существах не оскверняется мирским злом, [оставаясь] вне [его].

БУДДИЗМ

ВОСЬМЕРИЧНЫЙ ПУТЬ. ЧЕТЫРЕ БЛАГОРОДНЫЕ ИСТИНЫ

Так, я слышал: некогда владыка жил в Бенаресе в оленьем парке Исипатана. Однажды он обратился к пяти бхиккху со следующими словами: «Есть, бхиккху, два крайних [пути], по которым ушедший от мира не должен следовать. Каковы же эти два [пути]?

Тот следуя которому люди стремятся лишь к удовольствию и вожделению, низок, груб, [он] для обычных людей, неблагороден, бесполезен, а тот, который к умерщвлению плоти, приносит страдания и также неблагороден, бесполезен. Татхагата же увидел срединный путь, дающий зрение, дающий знание, по которому следует идти, избегая этих двух крайних [пу­тей], [ибо] он ведет к умиротворенности, к сверхзна­нию, к просветлению, к нирване.

Что же это, о бхиккху, за срединный путь, кото­рый увидел Татхагата, дающий зрение, дающий зна­ние, но которому следует идти, [ибо] он ведет к уми­ротворенности, к сверхзнанию, к просветлению, к нирване? Это благой восьмеричный путь, а именно: правильное видение, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение.

А это, о бхиккху, благородная истина о страдании: рождение страдание, старость – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание, соединение с неприят­ным – страдание, разлука с приятным – страдание, не­получение чего-либо желаемого – страдание, короче го­воря, пятеричная привязанность к существованию есть страдание.

А это, о бхиккху, благородная истина о происхо­ждении страдания: это жажда, приводящая к новым рождениям, сопровождаемая удовольствиями и страстями, находящая удовольствия здесь и там, а именно: жажда наслаждения, жажда существования, жажда ги­бели.

А это, о бхиккху, благородная истина об уничто­жении страдания: это полное бесследное уничтожение этой жажды, отказ [от нее], отбрасывание, освобождение, оставление [ее].

А это, о бхиккху, благородная истина о пути, ведущем к уничтожению страдания: правильное видение, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение.

Но пока я, о бхиккху, не установил со всей яс­ностью этого трехциклового, двенадцатичленного истин­ного знания об этих четырех благородных истинах, до тех пор, о бхиккху, я не вижу, как я в этом мире, в ми­ре богов, смертных и брахманов, в этом рождении вме­рте с отшельниками, брахманами, с богами и людьми достигну высшего, полного просветления.

Когда же, о бхиккху, я установил со всей ясно­стью это трехцикловое, двенадцатичленное истинное знание об этих четырех благородных истинах, тогда, о бхиккху, я увидел, что в этом мире, в мире богов, смертных и брахманов, в этом рождении вместе с от­шельниками, брахманами, с богами и людьми достиг­ну высшего, полного просветления. И тогда возникло у меня зрение и знание; непоколебимо просветление моего сознания; это мое последнее рождение; больше нет новых рождений».

Так сказал владыка. Радостно приветствовали речь владыки пять бхиккху.