1. Посол Абец должен выполнять во Франции следующие функции:

а) быть политическим советником военных органов;

б) поддерживать постоянный контакт с правительством Виши и представителем этого правительства в оккупированной зоне;

в) оказывать влияние в благоприятном для нас направлении на важнейших политических деятелей в оккупированной и неоккупированной зонах;

г) осуществлять политическое руководство прессой, радио и пропагандой в оккупированной зоне и оказывать влияние на лиц, которые отвечают за создание общественного мнения в неоккупированной зоне;

д) заниматься вопросом о германских, французских и бельгийских гражданах, возвращающихся из концентрационных лагерей;

е) являться советником тайной военной полиции и государственной тайной полиции в вопросе о получении документов, имеющих политическое значение;

ж) обеспечить сохранность всех принадлежавших государству и частным лицам произведений искусства, имеющих значительную ценность, и, в частности, произведений искусства, принадлежавших евреям, в соответствии со специальными инструкциями, которые были даны по этому вопросу.

2. Фюрер приказал в совершенно определенной форме, чтобы только Абец был ответственным во всех политических вопросах в оккупированной и неоккупированной Франции. В тех случаях, когда функции посла Абеца будут затрагивать военные интересы, он будет действовать лишь в согласии с военным командованием во Франции.

3. Посол Абец уполномочивается быть представителем фюрера при военном командовании во Франции. Он будет проживать в Париже, как и до настоящего времени. Он получит от меня инструкции для выполнения своей миссии и будет нести ответственность только и непосредственно передо мной.

Я буду весьма признателен, если верховное командование вооруженных сил (ОКВ) отдаст необходимые приказы соответствующим военным органам в максимально короткий срок.

Риббентроп".

Этот документ свидетельствует о тесном сотрудничестве между военным командованием и министерством иностранных дел.

Прошу теперь Трибунал обратиться в досье к разделу 3, посвященному идеологической германизации и пропаганде.

Когда я имел случай говорить Трибуналу о принудительном использовании рабочей силы и об экономическом разграблении, я указывал на то, что немцы забрали из оккупированных стран все имевшиеся там рабочие руки, товары и сырье. Они выкачивали из этих стран все их резервы. По отношению к интеллектуальным и моральным ресурсам немцы действовали точно таким же образом. Они ставили своей задачей захватить и устранить духовные резервы. Выражение "духовные резервы", представляющие огромное значение, не является изобретением обвинения. Я позаимствовал его у самих немцев. Я уже приводил Трибуналу выдержку из труда, который был представлен в качестве документа под номером РФ-5. Это - книга, опубликованная в Берлине нацистской партией. Автором ее является доктор Фридрих Дидьер. Название этой книги - "Работа для Европы". В ней имеется предисловие, написанное подсудимым Заукелем. Цитата, которую я хочу привести, находится на странице 1100 подборки документов. В книге имеется раздел, озаглавленный "Идеологическое руководство и социальная помощь". В ней автор рассматривает вопрос об идеологическом руководстве иностранными рабочими, которых миллионами насильственно доставляли в рейх. Такое внимание к идеологическому руководству в отношении столь важного элемента населения оккупированных стран примечательно уже само по себе. С другой стороны, очевидно, что эта озабоченность носит общий характер и распространяется на всех жителей оккупированных территорий, автор же в данном случае просто ограничил себя данным предметом. Я выбрал эту цитату, чтобы начать свой раздел, потому что она, как мне представляется, особенно удачно дает представление о германских планах по поводу пропаганды.

На странице 69 указанной книги, уже представленной в качестве доказательства, написано:

"Проблема идеологического руководства иностранным рабочим не столь же проста, как идеологическое руководство работающим рядом с ним немецким рабочим. Когда нанимаешь на работу иностранца, то гораздо больше внимания следует уделять устранению его психологических несовместимостей. Иностранцу необходимо привыкнуть к незнакомому окружению. Его идеологические сомнения, если у него таковые имеются, следует рассеять. Психологические установки граждан бывших вражеских государств следует опровергать столь же решительно, как и последствия иностранных мировоззрений".

В оккупированных странах немцы принимали меры для того, чтобы лишить каждого человека его психологических ресурсов и устранить имевшееся у него мировоззрение с целью навязать ему взамен концепцию нацизма. Такова была цель пропаганды. Такая пропаганда уже была введена в Германии и осуществлялась там неуклонно. Из процитированной статьи мы видим, что имела место также и озабоченность по поводу идеологического руководства немецким рабочим, хотя эта задача представлялась автору более простой. Когда мы сегодня говорим о нацистской пропаганде, то нередко испытываем соблазн преуменьшать значение такой пропаганды. Для недооценки значения такой пропаганды основания имеются, но это ложные основания. С одной стороны, когда мы рассматриваем пропагандистские работы и темы, нас нередко поражает их прямолинейность, их очевидная лживость, их ничтожество с интеллектуальной и художественной точек зрения. Однако, нельзя забывать и того, что нацистская пропаганда использовала все средства, как самые прямолинейные, так и более тонкие и нередко умелые методы. Существует и другая точка зрения - именно самые прямолинейные утверждения производят наибольшее впечатление на некоторые недалекие умы.

И, наконец, мы не должны забывать, что, если бы немцы выиграли войну, то эти описания, эти фильмы, которые мы находим нелепыми, в будущем составляли бы нашу основную, а вскоре и единственную духовную пищу. Мы часто слышим и другое высказывание, а именно, что немецкая пропаганда достигла весьма слабых результатов. Действительно, эти результаты крайне незначительны, особенно если принять во внимание те средства, которые находились в распоряжении этой пропаганды. Порабощенные народы не слушали немецкие новости и немецкие призывы. Они сопротивлялись. Но здесь опять-таки надо принимать во внимание то обстоятельство, что война продолжалась, что радиовещание стран, остававшихся свободными, вело великолепную контрпропаганду, и, наконец, то, что немцы со временем стали терпеть военные поражения.

Если бы события развивались иначе, то эта пропаганда, в конечном итоге, привела бы к молчаливому согласию со стороны наиболее важных элементов населения различных стран, а это было бы еще хуже, чем само подавление. К счастью, только очень малое меньшинство в различных странах оказалось коррумпированным немецкой пропагандой, однако, сколь малым бы это меньшинство ни было, это для нас основание для печали и справедливых сетований.

Лозунги немецкой пропаганды представляются нам менее ребяческими и менее нелепыми, когда мы подумаем о тех немногочисленных несчастных людях, которые, под влиянием этой пропаганды, вступали в легионы или войска СС, чтобы сражаться против своей родины и против человечности. Некоторые из этих людей искупили свои преступления, погибнув в этих бесчестных сражениях либо осужденные за свои преступления. Именно нацистская пропаганда ответственна за смерть каждого из этих людей и за каждое из совершенных этими людьми преступлений.

И, наконец, мы не уверены, что сегодня точно представляем себе реальные последствия нацистской пропаганды. Мы не уверены, что способны оценить весь тот вред, который она нам нанесла. Нации подсчитывают свои видимые раны, однако пропаганда - это такой яд, который растворяется в психологическом организме и оставляет следы, не поддающиеся распознанию. В мире все еще существуют люди, которые, вследствие пропаганды, которой они подвергались, полагают, может быть, смутно, что имеют право презирать или ликвидировать другого человека на том основании, что этот человек еврей или коммунист. Люди, которые так считают, все еще остаются сообщниками нацизма - и одновременно они его жертвы.

Один из моих коллег продемонстрировал на процессе, что в то время как физическое здоровье оккупированных народов оказалось серьезно подорванным, их нравственное здоровье представляется более крепким. Однако за нравственным здоровьем народов придется озабоченно следить в течение какого-то времени в будущем.

По этим причинам французское обвинение считает, что в формулировке обвинения на данном процессе имеется место для раздела о духовной германизации и пропаганде. Такая пропаганда сама по себе является преступным предприятием. Это, согласно определению, данному господином де Ментоном, - нарушение условий духовной жизни, но одновременно это и средство и отягчающее обстоятельство всего комплекса преступных методов нацизма, так как такая пропаганда готовила успех нацистов и ей предстояло закрепить их успех. Сами немцы, как об этом свидетельствуют многочисленные цитаты, считали пропаганду одним из самых надежных видов оружия в тотальной войне. Более конкретно, мы рассматриваем пропаганду в данное время как средство и как один из аспектов германизации. Мне следует добавить, что немецкая пропаганда постоянно развивалась в течение многих лет и распространялась на значительных территориях. Она проявлялась в крайне разнообразных формах. Поэтому нам остается только вычленить некоторые из ее основных характерных черт и просто процитировать несколько характерных документов, подходя к этому главным образом с позиции ответственности определенных лиц и определенных организаций.

В течение длительного периода времени рейх создавал официальные службы пропаганды в ведомстве министерского типа, созданном еще в 1933 году и получившим название Министерства общественного просвещения и пропаганды, которое возглавил Геббельс, а подсудимый Фриче выполнял там важные задачи. Однако это министерство и его подразделения были не единственными органами, ответственными за вопросы пропаганды. Мы докажем, что в равной степени за пропаганду несут ответственность министр и министерство иностранных дел. Мы также докажем, что активную роль в пропаганде играла партия.

И, наконец, я упоминал здесь о том, что в оккупированных странах военные командования создавали органы пропаганды и проявляли большую активность. Этот факт следует присовокупить ко всем фактам, свидетельствующим о том, что германское военное командование осуществляло власть, весьма отличающуюся от той, которая при нормальных условиях считается военной властью. Путем такого ненормального расширения своей деятельности военачальники и высшее командование, в дополнение к преступлениям, совершавшимся ими в рамках их прямой компетенции, совершали действия, дающие основания для обвинения в совместной ответственности.

Немецкую пропаганду всегда отличают два дополняющих друг друга аспекта: негативный аспект и позитивный аспект. Негативный аспект или, в определенном смысле, разрушительный аспект заключается в запрещении или ограничении определенных свобод, определенных интеллектуальных возможностей, имевшихся ранее. Позитивный аспект заключается в создании документов или механизмов пропаганды, в распространении пропаганды, в принудительном проникновении ее в глаза, в уши, в мозг. Один специалист уже говорил, что у пропаганды два различных голоса: голос, отрицающий правду, и голос, произносящий ложь. Такая двойственность "ограничивающей" пропаганды и "конструктивной" пропаганды существует в различных сферах выражения мысли.

Теперь я упомяну о мерах, принимавшихся немцами по отношению к собраниям и объединениям. Немецкие власти всегда принимали меры к тому, чтобы в оккупированных странах ликвидировать право на собрания и право на объединения. Здесь нас интересует вопрос как политических прав, так и мировоззрения. Во* Франции декретом от 21 августа 1940 г., опубликованном в официальном вестнике немецких декретов от 16 сентября 1940 года, запрещались любые собрания и объединения без разрешения немецкой военной администрации.

Не следует думать, что немцы применяли таким образом свою власть только по отношению к объединениям или группам, которые были к ним враждебны, или хотя бы преследовали политические цели. Немцы стремились помешать распространению любого интеллектуального или нравственного влияния, которое не находилось бы в непосредственном их подчинении. В этой связи я представляю Трибуналу, в качестве примера, документ РФ-1101, представляющий собой письмо командующего от 13 декабря 1941 года, адресованное представителю французского правительства. В письме речь идет о молодежных группах. Даже в вопросах создания объединений или групп, которые, как намечалось, должны были иметь общественный характер, немецкие власти давали свою санкцию только при том условии, что сохранят возможность не только осуществлять контроль над этими организациями, но и смогут через эти организации оказывать реальное влияние.

Зачитаю первый абзац этого документа :

"Генеральный секретариат по делам молодежи проинформировал нас письмом от 11 ноября 1941 года о своем намерении создать так называемые молодежные центры, задачей которых будет давать молодежи гражданское воспитание и ограждать ее от морального разложения, которое ей угрожает. Создание таких социальных молодежных центров, равно как и организация молодежных лагерей, должны санкционироваться командующим военными силами во Франции. Представляется, что для того, чтобы иметь возможность принять окончательное решение по вопросу создания этих социальных центров, необходимо располагать более подробной информацией, в частности, о людях, которые будут нести ответственность за эти центры в различных общинах, о позициях, которые будут превалировать при отборе руководителей таких центров, об основных категориях молодежи, которые будут направляться в эти центры, и о подробных планах относительно предполагаемого обучения и воспитания этих молодых людей...

Немецкие власти 30 августа 1940 г. издали приказ, опубликованный в официальном сборнике "Правительственный вестник" от 16 сентября, запрещающий выпуск некоторых школьных учебников во Франции. Таким же образом они действовали и в Бельгии. Следующим мероприятием немцев было запрещение книг, которые им не подходили. В документе РФ-1103 содержится список "Отто", опубликованный в сентябре 1940 года, который содержит 1074 наименования книг, запрещенных немцами.

Второй список "Отто", еще более длинный, был опубликован 8 июля 1942 г. Он приведен в документе РФ-1104.

В конце этого документа имеется текст, где четко изложены принципы, на основании которых работали немецкие власти. Зачитываю несколько строк:

"Существует принцип - снимать с продажи все переводы английских книг, за исключением английских классиков". И далее: "Все книги, авторами которых являются евреи, равно как и книги, в подготовке которых принимали участие евреи, должны сниматься с продажи. Исключение составляют труды научного характера, в отношении которых предполагается предусмотреть особые меры. Отныне должны быть сняты с продажи биографии евреев, даже если биографами являются французы-арийцы, например биографии музыкантов-евреев Оффенбаха, Мейербера, Дариуса Мило и так далее".

Первоначально такая процедура могла показаться достаточно безобидной, так как речь шла всего примерно о 1200 книгах, однако нетрудно представить себе, какое значение имел самый принцип. Таким способом немецкие власти добились того практического результата, к которому стремились - в первую очередь, помимо запретов иного рода, речь шла о полном исчезновении серьезных и объективных работ, которые давали бы возможность изучать немецкие доктрины, политику Германии и идеологию нацизма.

Помимо наложения запрета на уже изданные труды, немцы, естественно, установили цензуру. Первоначально они действовали завуалированным способом - заключали с издателями своего рода соглашения, в силу которых сами издатели несли ответственность за выявление тех книг, которые, по их мнению, следовало подвергнуть цензуре. Представляю это соглашение о цензуре в качестве документа РФ-1105. Хочу, не зачитывая этого документа, обратить внимание только на одно обстоятельство, весьма характерное для метода, к которому неизменно прибегали немцы.

В отпечатанной типографским способом брошюре представляется Трибуналу - помимо текста самого соглашения, помещено объявление, составленное в выражениях, не являющихся отражением чувств французов. Это объявление было составлено не издателями, которым само соглашение было навязано, оно было составлено немцами и опубликовано в той же брошюре, на которой напечатано: "Национальный синдикат издателей", с тем, чтобы у читателя могло создасться впечатление, что французские издатели согласны с выражениями, встречающимися в данном вводном тексте. В сущности, внимательному читателю стоило только обратить внимание на то, что на брошюре не указано, кто печатал брошюру, чтобы понять, что он держит в руках немецкую публикацию, а не публикацию, выпущенную в свет французскими издателями, так как только на немцев не распространялось французское правило, согласно которому на публикациях должно указываться имя владельца типографии.

Немцы не ограничились описанной процедурой, которая, как представляется, была довольно либеральной. Позднее в официальном периодическом издании "Правительственный вестник" от 13 мая был опубликован декрет от 27 апреля 1942 года, озаглавленный "О рациональном использовании типографской бумаги". Этот декрет предусматривал, под предлогом рационального использования бумаги, что все без исключения публикации должны иметь номер соответствующего немецкого разрешения.

В дополнение хочу указать на то, что, взяв под свой контроль бумагу, немцы получили весьма эффективное оружие, с помощью которого им удавалось преграждать путь французским публикациям. Представляю документ РФ-1106, аффидевит господина Марселя Ривеса, директора управления внутренней торговли министерства промышленного производства. Желая сократить свое выступление, не буду зачитывать этот документ. Скажу вкратце, что, как явствует из этого документа, распределение имеющихся запасов бумаги производилось исключительно под контролем немцев, причем немцы сокращали количество бумаги, предоставляемой в распоряжение издателей, в более жесткой пропорции, превышавшей общее сокращение квот бумаги по сравнению с довоенной ситуацией.

Должен добавить, что определенную часть сокращенной квоты бумаги, выделяемой для французских издателей, немцы также использовали для собственных пропагандистских публикаций. Таким образом, для своей пропаганды они использовали не только бумагу, которой сами располагали в Германии, но также забирали часть от того небольшого объема бумаги, которая выделялась французским издателям. Я хотел бы в этой связи зачитать несколько строк из документа, представляющего собой приложение 2 к документу РФ-1106, только что представленному мною. Из этого приложения я зачитаю всего несколько строк Это письмо германского военного командования от 28 июня 1943 года, адресованное в министерство национальной экономики:

"Конкретно, на март, о котором вы упоминаете особо, не представилось возможным выделить издателям какое-либо количество бумаги из текущего производства, так как эта бумага необходима для неотложных задач пропаганды".

Другим аспектом деятельности немцев в издательской сфере фактически стало осуществление интенсивной пропаганды с помощью всякого рода брошюр и публикаций. Эта пропагандистская литература крайне скучна. Мне хотелось бы упомянуть лишь об одной детали, указывающей на метод камуфляжа, к которому постоянно прибегали нацисты. Передо мной здесь несколько немецких пропагандистских брошюр, которые я представлю, естественно, не зачитывая, в качестве документа номер РФ-1106 (бис). Первые несколько брошюр составляют серию под названием "Разоблаченная Англия". В первых номерах этой серии, взятых на выборку, на форзаце напечатано: "Германское управление информации, серия "Разоблаченная Англия", номер..." и так далее. Не делается никаких попыток скрыть что-то, и читатель знает, что держит в руках. Однако, по какой-то любопытной случайности, на брошюре номер 11 той же серии уже нет слов "Германское управление информации", взамен читаем "Международная издательская фирма, Брюссель". Но и в этом случае мы располагаем сведениями по поводу происхождения брошюры, так как ее автором значится Рейнгард Вольф, а это немецкие имя и фамилия.

В качестве последнего примера укажу на брошюру, озаглавленную "Пакт против Европы", которая также опубликована Международной издательской фирмой в Брюсселе, документ РФ-1106. Из знакомства с другими брошюрами нам известно, что данное издательство представляло собой фирму, приданную германскому управлению. Однако не столь хорошо осведомленные люди могли считать, что данная брошюра исходит от Франции или Бельгии, так как на сей раз автора зовут Жан Дубрей.

Я более не буду говорить об издательском деле, хотел бы сказать несколько слов о прессе. Общеизвестным фактом является то, что все газеты в оккупированных странах контролировались немцами, и что большая часть этих газет была основана по указанию немцев лицами, которым платили немцы. Так как эти факты хорошо известны, я не стану представлять документы по этому поводу, и ограничусь нижеследующими замечаниями:

Во-первых, запретительные меры - цензура. Хотя все эти газеты были практически "их" газетами, тем не менее нацисты подвергали их весьма строгой цензуре. Представлю в доказательство этого документ РФ-1108, сообщение о конференции, состоявшейся 8 января 1943 года. В ходе этой конференции были названы приказы о цензуре и определен режим цензуры.

С помощью этого документа я хотел бы указать на то, что немцы были озабочены учреждением более либерального режима цензуры. Однако из ознакомления с этим документом явствует, что почти все помещаемые в газетах информации о новостях и статьи подлежат цензуре, исключение составляют произведения, печатаемые с продолжением, обзоры фильмов и пьес, информация о науке или новости из университетов, радиопрограммы и ряд совершенно тривиальных тем.

О втором аспекте немецкого вмешательства, "рекомендательном" аспекте, можно судить по указаниям, которые получала пресса, указания же эти давались на информационных конференциях, таких как конференция, о которой я рассказал.

Представлю Трибуналу, не зачитывая их, ряд документов за номерами РФ-1109 - РФ-1120. Представляю эти документы в качестве доказательства не ради их содержания - они являются просто повторением немецкой пропаганды, - а просто как доказательство их существования, то есть того, что на прессу непрерывно оказывалось давление.

Мне бы хотелось, однако, рассказать, как это делалось. Конференции проводились либо на Елисейских полях, в управлении пропаганды, либо в германском посольстве. Представители прессы вызывались компетентными нацистскими чиновниками, от которых исходили распоряжения. По завершении конференции суть этих распоряжений излагалась в официальных сообщениях (пресс-релизах) Французского управления информации. Трибуналу известно, что агентства рассылали сообщения в газеты для их информирования. Когда соответствующее агентство составляло сообщение, оно направлялось в немецкое управление для проверки, последнее ставило на сообщение свою печать. После этого информация могла рассылаться в газеты.

Я не собираюсь зачитывать материалы этих конференций и протоколы и записки агентства - это документы РФ-1109 и РФ-1120. Хотел бы огласить лишь очень короткий документ, представляемый под номером РФ-1121. Это протоколы конференции, проводившейся 16 апреля 1943 года в отделе пропаганды. Цитирую:

"В конце конференции немецкий комментатор заявил, что во вторник 20 апреля - день рождения фюрера - газеты выйдут на четырех страницах взамен двух, а в среду 21 апреля они выйдут на двух страницах взамен четырех. Он предложил присутствовавшим на пресс-конференции репортерам подчеркнуть европейскую ориентацию политической личности фюрера и самым благоприятным образом освещать франко-германский договор. Как он отметил, при этом следует проявлять большой такт и большую сдержанность, чтобы газеты не вызывали впечатления, что они уже не являются французскими газетами, и не шокировали этим общественное мнение".

Я не упускаю из внимания того обстоятельства, что мы являемся участниками уголовного процесса и должны отбирать из весьма разнообразных фактов, которые нам надлежит представить, те элементы, которые характеризуются наличием умысла и осуществлением деяния, осуждаемого уголовным законом. С учетом этого, цитирую документ РФ-1124, и представляю его в качестве доказательства. Речь в нем идет о попытке привлечь французов в армию противника. Статья 75 французского УК предусматривает, что такое действие является преступлением. Я также припоминаю, что, согласно теории права, за совершение преступлений такого рода могут даже привлекаться граждане страны-противника. Зачитываю этот весьма короткий документ:

"В завершение конференции по военным вопросам доктор Эйх объявил, что сегодня во второй половине дня радиостанция О.Ф.К. передаст в эфир статью, посвященную необходимости включать французских моряков в состав германского военно-морского флота. Эйх предложил газетам добавить к этому тексту комментарии, в которых, например, могла бы быть рассмотрена следующая тема: "Быть моряком - значит иметь профессию".

И, в заключение, считаю необходимым указать, что, помимо собственно конференций, проводились также так называемые конференции по вопросам культуры, на которых немцы отдавали свои приказы по любым вопросам. Хотел бы зачитать несколько очень кратких выдержек из протоколов одной из таких конференций по вопросам культуры, с тем, чтобы показать, к какому общему притеснению приводило вмешательство немцев во все без исключения сферы. Представляю эти документы под номерами РФ-1125 и РФ-1126, зачитываю две фразы со страницы 1 документа РФ-1125 - это протоколы конференции, состоявшейся 22 апреля:

"Недавно были сделаны репродукции с картин Пикассо, невзирая на то, что ранее были даны указания противоположного характера.

Театр: Авторы некоторых публикаций в прессе сочли уместным хвалить оперетту "Дон Филиппе" в такой степени, что это создало неверное впечатление о том, как это произведение было воспринято широкой публикой. Это выходит за рамки допустимого". Цитирую несколько ниже:

"Пресса оказала явно преувеличенную поддержку концертам джазовой музыки, в особенности концертам Фреда Юмбо. Такие публикации свидетельствуют об отсутствии такта, тем более, что концертам, представляющим истинную ценность, было в целом уделено очень мало внимания".

В заключение, в конце документа, имеется общее замечание, представляющее общий интерес:

"Если в прессе появляются фамилии выдающихся деятелей из мира науки, искусства и т. д., то следует указывать, что они имеют гражданство германского рейха в расширенных границах, если эти лица родились в любой из стран, которая была восстановлена в составе Германского рейха либо инкорпорирована в состав рейха".

Таким образом, мы видим, что даже при ассоциациях, которые могут показаться нам самыми причудливыми, мы находим доказательства воли осуществить германизацию, а также преступной воли лишить людей того гражданства, которые они имеют право сохранять.

Хочу теперь сказать несколько слов о кино. Немцы, надо отдать им справедливость, всегда понимали исключительное значение кино как средства пропаганды. Во Франции они посвятили этой теме семь распоряжений или декретов.

Немцы запрещали показ тех фильмов, к которым они относились с неодобрением.

Теперь я хотел бы представить документ, выходящий за пределы сферы чистой пропаганды. Это документ РФ-1146. Должен отметить, прежде всего, что в связи с радиовещанием немцы очевидным образом столкнулись с препятствием, которое в той же степени в других сферах не присутствовало. Это препятствие заключалось в радиопередачах, передававшихся свободными радиостанциями - как отметил вчера свидетель из Бельгии, эти радиопередачи с огромным энтузиазмом были встречены жителями оккупированных стран. Тогда у германского командования появилась мысль наказывать людей за слушание иностранных радиопередач. Военное командование настойчиво требует от французских властей ввести самые суровые меры наказания вплоть до смертной казни за распространение новостей, услышанных от иностранных радиослужб.

Я полагаю, что будет интересно представить документ, исходящий от военного командования и подписанный Штюльпнагелем. Я хотел бы огласить этот документ, представляемый нами под номером РФ-146:

"Французский закон от 28 октября 1941 г. не предусматривает специального наказания за слушание и распространение иностранных радиопередач, которые могут способствовать нарушению порядка и угрожают общественной безопасности, несмотря на то, что такое нарушение представляет серьезную опасность.

Необходимо, чтобы распространение таких передач наказывалось суровыми мерами: каторжными работами и в исключительно серьезных случаях даже смертной казнью, независимо от того, слушали ли лица, которые распространяют эти сообщения, сами радио или нет.

Существующие возможности подвергать наказаниям за такие нарушения на законном основании, прибегая к государственным судам, являются недостаточными для того, чтобы население перестало слушать английское радио и распространять услышанные новости.

Так как государственный закон, определяющий функции государственных судов, не предусматривает наказания за нарушение, заключающееся в слушании иностранного радио, и нет указания о том, что за слушание и распространение этих радиопередач виновные в этом лица будут приговариваться к каторжным работам и к смертной казни, то население до сих пор не отдает себе отчета о том, что такое нарушение может повлечь за собой каторжные работы и смерть.

Следовательно, я требую, чтобы до 3 января 1942 г. мне был представлен проект закона, изменяющий закон от 28 октября 1941 г.

В приложении я препровождаю текст проекта закона на немецком языке, в котором намечается проведение исключительных мероприятий, касающихся радиопередач. Он поможет вам детально ознакомиться с предлагаемым порядком".

Предъявляю документ РФ-1147. Это - письмо из Берлина от 27 октября 1941 г. о соглашении относительно сотрудничества министерства информации и пропаганды с министерством иностранных дел. Я читаю сопроводительное письмо, которое устанавливает подлинность документа:

"С разрешения министерства мы посылаем для сведения как секретный документ государственной важности копию соглашения, которое касается сотрудничества с министерством иностранных дел, а также копию договоренности об исполнении этого соглашения. Этот документ не является секретным, но подробности его содержания не подлежат оглашению".

Документ, который прилагается, включает весь текст соглашения. Я его не оглашаю. Я просто замечу, что он доказывает одновременно объем и характер того насилия, с помощью которого немцы хотели обеспечить свое влияние на население оккупированных и даже иностранных государств.