Целостность топоса культуры и цивилизации. "Осевые" культуры

Культурантропология убедительно показала, что там, где обнару­жены следы условно еще "дикого", но уже человека, была и его куль­тура, и ее объективация в цивилизации. Топос такого культурно-цивилизационного комплекса — от первобытных локальных анклавов до глобальных масштабов современности — это не предзаданное "вмести­лище вещей", а деятельно творимое жизненное пространство мира че­ловека с далеко не линейной, скорее матричной структурой субпро­странств авторов и актеров культурно-цивилизационной драмы. Карди­нальный вопрос — в их "монадной" самодостаточности или роли подси­стем целостного топоса мировой культуры и цивилизации.

В этой связи весьма далекими от однозначности являются куль­турологические концепции О. Шпенглера и А. Тойнби.

Принято считать, что О. Шпенглер в "Закате Европы" развил релятивистский подход к структуре мировой культуры: "Вместо мо­нотонной картины линейнообразной всемирной истории, — писал он, — я вижу феномен множества мощных культур.., каждая из ко­торых налагает на свой материал — человечество — свою собствен­ную форму,.. у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь,.. наконец, собственная смерть"¹². Однако непри­ятие линейного, монотонного характера мировой культуры, призыв отбросить "предвзятую схему" столь же обоснованы, как и констата­ция, что "явления других культур говорят на другом языке. Для дру­гих людей есть другие истины"¹³. Весь вопрос в способности к их герменевтическому пониманию, сопричастности других культур к их смыслу как "своего другого".

В этом парадоксе — оставшийся незамеченным исследователями пафос концепции немецкого мыслителя. Созданная им по существу целостная картина известной тогда мировой культуры, охватываю­щая "весь мир", вывод о том, что она представляет собой "совокуп­ность" культур", и "есть процветающие и умирающие культуры,.. но нет стареющего человечества как "вечного образования и измене­ния, чудесного становления и умирания органических форм" — все эти взятые в контексте идеи, по существу, являются развитием уста­новки Ф. Ницше: "вместо общества — культурный комплекс — как предмет моего главного интереса, как бы некоторое целое, соотно­сительное в своих частях"¹⁴.

В таком контексте объяснима устойчивая воспроизводимость в любой точке топоса культуры ее непреходящего смысла — жизнеде­ятельности сообществ людей, основанной на родовых, общечелове­ческих ориентирах. Это незримое, но реальное сообщество не может утратить культурное кредо.

Вместе с тем, отказываясь от оценок различных моделей культу­ры в категориях линейно-прогрессистской "табели о рангах", невоз­можно уйти от принципиального вопроса о степени зрелости моде­лей культуры по двуединому критерию: фундаментальности создан­ных в их лоне систем ценностей и их воздействия на мировой культурно-цивилизационный процесс. Разумеется, такой анализ и обусло­вленные им оценки имеют исторически обусловленный характер, и то, что предстает в условиях современности как более зрелая мо­дель, отнюдь не заведомо таково в ретроспективе и не имеет индуль­генции на вечную перспективу. В таком умеренном эволюционно-ак-

¹² Там же. С. 56.

¹³ Там же. С. 61.

¹⁴ Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994. С. 216.

48

 

сиологическом контексте среди многообразия культур заметно выделяются модели, которые в терминологии К.Ясперса, получили название “осевых” – от “осевого” времени их топологически определенного генезиса и структурирования.

“Осевые” культуры обладают отчетливо единообразной структурой – субъектом, мировоззрением, социальными институтами и менталитетом, но уникальность смыслообразующих универсалий и способов их взаимосвязи обусловливает специфику каждой модели.

49

 

У истоков таких культур — пассионарная активность творческой элиты. Лучшие из ее представителей всегда едины в трех лицах: они мудрецы, мученики и герои. Эти устойчивые, эпически масштабные черты определяют святость основателей и столпов "осевых" куль­тур, их роль "отцов" культурных народов. Они начинают, персоницифируют, а творческая элита в целом доводит до конца духовную революцию. Смысл такой революции, пишет Ясперс, заключается в том, что "человек осознает бытие в целом, самого себя и свои грани­цы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощ­ность. Стоя над пропастью, он ставит кардинальные вопросы, требу­ет освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит пе­ред собой высшие цели... В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы ми­ровых религий... Во всех направлениях совершался переход к уни­версальности"¹⁵.

Революционные идеи, выражающие кардинально новые ценно­сти и смыслы, кристаллизуются в исторически определенных циви­лизациях и их социальных институтах, а также в совокупности не­формализованных отношений между людьми, их стиле жизни и по­ведения, определяя тот или иной ментальный тип. Он играет роль надежного индикатора дистанции между сущим и должным, мирским порядком ("миром дольным") и идеальным миром ("горним", "гра­дом Божьим").

В центре каждой "осевой" культуры — подлинный, выявляющий свою уникальную сущность, человек. Его внешние, "мирские" прояв­ления бесконечно многообразны. Но, отмечает Ясперс, "общее здесь то, что человек выходит за пределы своего индивидуального сущест­вования, сознавая свое место в целостности бытия, что он вступает на путь, пройти который он должен в качестве данной индивидуаль­ности"¹⁶. Это характерно для всех "осевых" культур и обусловливает их общность. Эта общность выявляется в характерном только для "осевых" культурных моделей порыве к исходным принципам чело­веческой жизни.

Но поражает не сама эта общность, а ее соразмерная глубина в пределах евразийского пространства. И чем сильнее стремление познать себя в наследии "осевых" культур, тем отчетливее его уз­навание и восприятие как основополагающего в судьбах великих цивилизаций. Что же касается очевидного отсутствия линейной по­следовательности в становлении и развитии "осевых" культур, — то такой преемственности между ними нет и в смысловом отноше­нии. Существует лишь параллелизм этих культур, их смысловая однопорядковость.

Отмеченные сущностные признаки "осевых" культур позволя­ют заключать, что: а) их совокупность выражает человекотворческий потенциал мировой культуры и составляет полиморфную "ось" истории; б) наличие нескольких "осевых" культур свидетель­ствует о смысловой коммуникации между всеми людьми и предос­терегает от исключительности той или иной культуры, их духовно­го мессианизма, неизбежно перерастающего в цивилизационное миссионерство; в) достижения "осевых" культур задают не априор­ный, а конкретно-исторический масштаб оценки всего культурно-цивилизационного процесса.

Однако фундаментальная общность "осевых" культур не снима­ет проблемы различной, исторически переменной, степени их воз-

¹⁵ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.,1994. С.33.

¹⁶ Там же. С.34.

¹⁷ Hantington S.P. The Class of Civilisations? // Foreign Affairs. 1993. № 3. P.49.

50

 

действия на мир в целом. Оче­видно, определяющую роль в этом процессе играют задан­ные строем культуры масштаб и глубина воплощения ее цен­ностей и смыслов в цивилизационную "материю". Наиболее наглядно и ярко этот феномен выявляется не только в нынеш­нем состоянии исторической зрелости западного культурно-цивилизационного комплекса, но прежде всего в неотступном процессе вестернизации мира как мощной тенденции его гло­бальной реконструкции на сов­ременном этапе.

Вместе с тем американский социокультуролог С. Хантингтон в своей концепции "столк­новения цивилизаций" усмат­ривает главную проблему в том, что Запад — это совре­менная цивилизация, в то вре­мя как другие цивилизации так­же хотят быть современными, но не западными. Это означает, что культурные народы, осо­бенно создатели "осевых" цен­ностей, стремятся к освоению передовых цивилизационных идей, структур и технологий, но сопротивляются "культурному империализму" (П. Бурдье), по­глощению и растворению сво­их культурных ценностей. Поэ­тому Хантингтон и резюмиру­ет, что "Ближайшему будуще­му не будет свойственна уни­версальная цивилизация. Вме­сто нее будет существовать мир различных цивилизаций, каж­дая из которых должна сосуще­ствовать с другой"¹⁷.

В контексте изложенной выше парадигмы сущности и взаимосвязям культуры и цивилизации у американского колле­ги речь, по существу, идет о раз­личных культурах, а не цивили­зациях. Вопрос же о принципи­альной возможности единой (глобальной) цивилизации будет поставлен в следующем разделе.

51

 

Противоречивое взаимодействие "осевых" культур определяет основное содержание и структуру всемирного культурно-цивилизационного пространства, многомерное богатство его ценностей и смыслов, реальную возможность обновления "единосущно" в уни­кальности жизнедеятельности многообразных субъектов. Но это уже центральный вопрос не столько топоса, сколько хроноса культурно-цивилизационного процесса.