4. Методология науки.

Методология Науки - часть науковедения, исследующая структуру научного знания, средства и методы научного познания, способы обоснования и развития знания. Систематическое решение методологических проблем дается в методологической концепции, которая создается на базе определенных гносеологических принципов. Выработка общего понимания природы человеческого познания, законов и стимулов его развития принадлежит философии, и это философское понимание знания оказывает решающее влияние на формирование представлений о научном знании. На методологическую концепцию оказывают влияние не только философские принципы. Поскольку методологическая концепция является теорией строения и развития научного знания, постольку она в той или иной степени ориентируется также на науку и ее историю. Конечно, современная наука слишком обширна для того, чтобы все ее области можно было в равной мере принять во внимание. Поэтому каждая методологическая концепция основное внимание уделяет отдельным научным дисциплинам или даже отдельным теориям, которые с точки зрения этой концепции являются наиболее важными или образцовыми. Таким образом, несмотря на то, что у всех методологических концепций предмет один Ч наука и ее история, они могут различаться между собой не только потому, что вдохновляются разными философскими представлениями, но и тем, что ориентируются на разные области науки. Следует указать еще на один фактор влияющий на методологическую концепцию, Ч предшествующие и сосуществующие с ней концепции. Каждая новая концепция возникает и развивается в среде, созданной ее предшественницами. Взаимная критика конкурирующих концепций, проблемы, поставленные ими, решения этих проблем, способы аргументации, господствующие в данный момент интересы Ч все это оказывает неизбежное давление на новую методологическую концепцию. Она должна выработать собственное отношение ко всему предшествующему материалу: принять или отвергнуть существующие решения проблем, признать обсуждаемые проблемы осмысленными или отбросить некоторые из них как псевдопроблемы, развить критику существующих концепций и т. д. Учитывая, что методологическая концепция нахондится под влиянием, с одной стороны, философии, а с другой стороны Ч всегда ориентирована на те или иные области научного познания, легко понять, почему в этой области существует громадное разнообразие различных методологических концепций. Самостоятельной областью исследований М. н. становится в середине XIX в. Расширение круга методологических проблем связано с исследованиями Больцано, Маха, Пуанкаре, Дюэма. С конца 20-х годов XX в. наибольшее влияние в М.н. приобрела концепция логического позитивизма (Шлик, Карнап, Фейгль и др.), которая исходила в понимании природы научного знания из субъективно-идеалистических воззрений Маха и логического атомизма Рассела и Витгенштейна. Логический позитивизм рассматривал науку как систему утверждений, в основе которой лежат особые протокольнные

Первоначальный замысел К. Поппера возник как результат продумывания следствий, вытекавших из крушения самой подкрепленной* научной теории всех времен: механики и теории тяготения И. Ньютона. К. Поппер пришел к выводу, что доблесть ума заключается не в том, чтобы быть осторожным и избегать ошибок, а в том, чтобы бескомпромиссно устранять их. Быть смелым, выдвигая гипотезы, и беспощадным, опровергая их, — вот девиз Поппера. Честь интеллекта защищается не в окопах доказательств или “верификаций”, окружающих чью-либо позицию, но точным определением условий, при которых эта позиция признается непригодной для обороны. Марксисты и фрейдисты, отказываясь определять эти условия, тем самым расписываются в своей научной недобросовестности. Вера—свойственная человеку по природе и потому простительная слабость, ее нужно держать под контролем критики; но предвзятость (commitment), считает Поппер, есть тягчайшее преступление интеллекта.

Иначе рассуждает Т. Кун. Как и Поппер, он отказывается видеть в росте научного знания кумуляцию вечных истин³. Он также извлек важнейший урок из того, как эйнштейновская физика свергла с престола физику Ньютона. И для него главная проблема — “научная революция”. Но если, согласно Поп-перу, наука — это процесс “перманентной революции”, а ее движущей силой является рациональная критика, то, по Куну, революция есть исключительное событие, в определенном смысле выходящее за рамки науки; в периоды “нормальной науки” критика превращается в нечто вроде анафематствования. Поэтому, полагает Кун, прогресс, возможный только в “нормальной науке”, наступает тогда, когда от критики переходят к предвзятости. Требование отбрасывать, элиминировать “опровергнутую” теорию он называет “наивным фальсификационизмом”. Только в сравнительно редкие периоды “кризисов” позволительно критиковать господствующую теорию и предлагать новую.

Взгляды Т. Куна уже подвергались критике, и я не буду здесь их обсуждать Замечу только, что благие намерения Куна — рационально объяснить рост научного знания, отталкиваясь от ошибок джастификационизма и фальсификационизма — заводят его на зыбкую почву иррационализма*.

С точки зрения Поппера, изменение научного знания рационально или, по крайней мере, может быть рационально реконструировано. Этим должна заниматься логика открытия С точки зрения Куна, изменение научного знания—от одной “парадигмы” к другой— мистическое преображение, у которого нет и не может быть рациональных правил. Это предметпсихологии (возможно, социальной психологии) открытия. Изменение научного знания подобно перемене религиозной веры.

Столкновение взглядов Поппера и Куна — не просто спор о частных деталях эпистемологии. Он затрагивает главные интеллектуальные ценности, его выводы относятся не только к теоретической физике, но и к менее развитым в теоретическом отношении социальным наукам и даже к моральной и политической философии. И то сказать, если даже в естествознании признание теории зависит от количественного перевеса ее сторонников, силы их веры и голосовых связок, что же остается социальным наукам; итак, истина зиждется на силе. Надо признать, что каковы бы ни были намерения Куна, его позиция напоминает политические лозунги идеологов “студенческой революции” или кредо религиозных фанатиков.

Моя мысль состоит в том, что попперовская логика научного открытия сочетает в себе две различные концепции Т. Кун увидел только одну из них—“наивный фальсификационизм” (лучше сказать “наивный методологический фальсификационизм”); его критика этой концепции справедлива и ее можно даже усилить Но он не разглядел более тонкую концепцию рациональности, в основании которой уже не лежит “наивный фальсификационизм”. Я попытаюсь точнее обозначить эту более сильную сторону попперовской методологии, что, надеюсь, позволит ей выйти из-под обстрела куновской критики, и рассматривать научные революции как рационально реконструируемый прогресс знания, а не как обращение в новую веру.

В 60—70 гг имя Имре Лакатоса (правильно — Лакатоша, но его венгерская фамилия уже вошла в нашу литературу в “инглизированной транскрипции”) звучало громко. Самый талантливый ученик К Поппера он в эти годы соперничал со своим учителем по количеству дискуссий, прямо или косвенно касавшихся его взглядов, и был—вплоть до своего безвременного ухода в 1974 г —активным их участником Во многом благодаря его работам, “критический рационализм”—философско-методологическая концепция, разработанная К. Поппером,—до настоящего времени не утратил своеготеоретического и практического значения.

Широкую известность получила докторская диссертация И. Лакатоса “Очерки по логике математического открытия”, на основе которой написана книга “Доказательства и опровержения” (русский перевод в 1967 г). Старшее поколение отечественных философов помнит впечатление от этой книги, ворвавшейся, подобно свежему сквозняку, в двусмысленную атмосферу нашей философии того времени, пересыщенную невнятным занудствованием по поводу реальных или мнимых методологических достоинств “диалектического материализма” и “диалектической логики”.

В ряде ставших уже классическими работ Лакатос развил новое направление в философии математики, аккумулировавшее принципы “критического рационализма”. К ним примыкают статьи, в которых рассматриваются философские проблемы индуктивной логики и методологии науки. В основу своей концепции Лакатос кладет положение о том, что развитие научного знания—это процесс, важнейшие характеристики которого не могут быть втиснуты в схемы индуктивизма.

Историческое движение науки может быть объяснено как соперничество научных теорий, победа в котором обеспечивается не накоплением подтверждений выдвинутых гипотез, а прежде всего эвристическим потенциалом теории, ее способностью обеспечивать получение нового эмпирического знания, ее научной продуктивностью

Развитие этого положения впоследствии привело к созданию оригинальной методологической концепции Лакатоса —методологии научно исследовательских программ, наиболее полное изложение которой содержится в предлагаемой теперь российскому читателю работе Она с полным основанием может быть помещена в ряд философской классики двадцатого века и несет на себе ясный отпечаток творческой личности И. Лакатоса

Эволюционная эпистемология, в основе которой лежит аналогия с дарвиновской моделью биологической эволюции, развивается Стефаном Тулминым (1922–1997): «Мы будем готовы принять популяционный анализ органической эволюции в качестве эталона или стандарта» при «анализе коллективного аспекта применения понятий» – говорит он. Основными объектами его анализа являются «рациональные инициативы» в их историческом развитии. Согласно Тулмину, «интеллектуальное содержание подобных инициатив образует «концептуальные популяции»… Развитие этих популяций … будет рассматриваться как выражение равновесия между факторами двух видов: факторами новообразования, ответственными за возникновение изменений в соответствующей популяции, и факторами отбора, которые модифицируют ее, постоянно сохраняя варианты, имеющие определенные преимущества» . При этом «различные понятия и теории вводятся в науку не все сразу в одно и то же время в виде единой логической системы…, а независимо друг от друга, в разное время и для разных целей… вся наука включает в себя «историческую популяцию» логически независимых понятий и теорий, каждая из которых имеет свою собственную, отличную от других историю, структуру и смысл» Эти понятия, теории, а также методы, являющиеся единицами «нововведений» или «инициатив», организуются в «дисциплины», которые он пытается выделить посредством «непрерывной генеалогии проблем». Именно «генеалогия проблем»… лежит в основе всех иных генеалогий, с помощью которых можно охарактеризовать развитие науки» Научные дисциплины, в согласии с линией Поппера, определяются, по Тулмину, «не по типу объектов, а… по тем проблемам, которые возникают относительно этих объектов»

Предметом интереса Гастона Башляра на протяжении всей его жизни являлись философские основы естественных наук. Свои первые работы по этой проблематики он начал публиковать на рубеже 1920-1930-х годов. Его философским дебютом стало исследование «Очерк о приблизительном познании» («Essai sur la connaissance approchée», 1928). За ним последовали такие работы, как «Новый научный дух» («Le nouvel esprit scientifique», 1934) и «Становление научного духа: заметки по психоанализу объективного познания» («La formation de l'esprit scientifique: contribution à une psychanalyse de la connaissance objective», 1938). Уже в довоенных книгах Башляра заметно как влияние школы Анри Бергсона и психоанализа, так и научного конструктивизма.

В своих дальнейших работах, таких, как «Прикладной рационализм» («Le Rationalisme appliqué», 1949) и «Рациональный материализм» («Le matérialisme rationnel», 1953) Башляр продолжил систематический анализ философских проблем естествознания, сконцетрировавшись на проблеме научного творчества и анализе основных понятий современной науки.

Отчасти продолжают, а во многом развивают методологию, применённую Башляром при исследовании образов стихий, его работы, посвященные разным аспектам философии и психологии искусства и художественного творчества, постижения человеком пространства. Большое влияние на эти исследования философа оказала феноменологическая школа. Необходимо отметить такую работу Башляра, как «Поэтика пространства» («La poétique de l'espace», 1958), в которой Башляр анализирует образы дома, чердака, ящика, сундука, гнезда, раковины как выразительных форм, описывающих тот или иной феноменологический опыт пространства, а также исследование «Пламя свечи» («La flamme d'une chandelle», 1961), посвященную созерцанию пламени свечи или лампы.

В истории философии мало найдётся персон, которые обладали бы столь разносторонними интересами, как Башляр. Его интертетация как поэтических текстов так и естественнонаучных теорий оказала заметное влияние на дальнейшее развитие гуманитарных наук и эпистемологии. В частности, деятельность Башляра стала одним из ориентиров для таких видных исследователей науки и искусства, как Ролан Барт, Мишель Фуко, Жан Старобинский.

Майкл Полани (1891-1976). Преодоление ложного идеала деперсонифицированного представления научного знания, ошибочно отождествляемого с его объективностью. Пытается переосмыслить понимание объективности как чисто эмпирической фактуальности, исходящее из противопоставления объекта познания его субъекту. Он настаивает на том, что человеку свойственно не абстрактное проникновение в существо вещей, но соотнесение реальности с человеческим миром. Поэтому попытка элиминировать человеческую перспективу ведет к абсурду.

Основой теории познания Полани является его эпистемология неявного знания, впервые изложенная им в 1958 г. Он исходит из существования двух типов знания: центрального и периферического, неявного. Скрытый элемент познавательной активности трактуется как необходимое основание логических форм знания. Если рассматривать процесс познания и целом, то оба типа знания находятся в отношении дополнительности.

Эмпирический базис неявного знания образует неосознанные ощущения. Неявное знание личностно по определению. Оно проявляется в различных познавательных актах. Это и уяснение смысла терминов, заключенных в кавычках, специфика понимания которых у разных людей образует "личностный коэффициент". Да и в использовании терминов в их прямом значении, отмечает Полани, всегда есть "риск” семантической неопределенности": любой термин всегда нагружен неявным, имплицитным знанием. Следовательно, для адекватного понимания смысла термина необходимо реконструировать теоретический контекст его употребления.

• Научное познание в гносеологическом плане — сложный процесс воспроизводства знаний, которые образуют целостную развивающуюся систему понятий, теорий, гипотез, законов, закрепленных в языке.

• В процессе научного познания применяются специфические материальные средства. Кроме того, для науки характерно использование в исследованиях таких средств и методов, как логика, математические методы, диалектика, системный, кибернетический и другие общенаучные приемы и методы.

• Научному познанию присущи строгая доказательность, обоснованность полученных результатов, достоверность выводов.

В современной методологии выделяют различные критерии научности. К ним относят, кроме выше названных, такие, как внутренняя системность знания, его формальная непротиворечивость, опытная проверяемость, воспроизводимость, открытость для критики, свобода от предвзятости, строгость и др.

Семинар №17