9.Младограмматизм, его достижения и кризис. Пересмотр традиционных проблем индоевропеистики в 20в., расширение и углубление сфер исследования.

Младограмматизм. 70-80-е XIX в Германии, критика взглядов старшего поколения языковедов-компаративистов — Ф.Боппа, Я.Гримма, А.Шлейхера и др. Критика за стадиальную теор развит яз, непринятие восстановл пра-формы, пренебр жив яз.

-основатели: К.Бругмана, Г.Остхофа, Пауля, Дельбрюк. Лескин.

Принципы: 1)историзм-изуч яз с учетом факта его разв истории 2)психологизм, учет человека говорящего. Изуч яз чз самонаблюдение 3)способы изуч жив и мертв яз-разные 4) индуктив подход к изуч яз (отказ от реш фунд проблем)

Индивидуальный психологизм

К.Бругман и Г.Остхоф "Морфологические исследования в области индоевропейских языков" ,Г.Пауль "Принципы истории языка», Б.Дельбрюк "Введение в изучение индоевропейских языков"

Историзм - единственно научный принцип лингвистического анализа. Языкознание — наука культурно-историческая, общественная. ?взаимоотношения индивидуума и общества (Пауль):

психология основой языкознания, поэтому учение о принципах развития строится на основе психологии. Индивид.яз!!!

сферы психики: 1) сферу сознания, к которой относятся говорение, слышание, 2) сферу бессознательного: все языковые средства, используемые говорящими

--не ясно, как психологически обусловленная речевая деятельность индивидуума влияет на историческое развитие языка-

Звуков законы Звуковой закон = изменения, при которых звук меняется под влиянием соседних звуков, фонетической позиции и ударения.

-Недостатки старых :недостаточно исследован реч механизм говорящ индивидуума, не уделяли внимания его психологии, пренебрегали новыми и новейшими периодами в их жизни. Бругман и Остхоф: изменить объект исследования на яз современн.

-установили и описали ряд звуковых законов (закон открытого слога, первую и вторую палатализации), систему для нахождения звуковых соответствий как между отдельными языками, так и в пределах каждого изучаемого языка.

методоолг Пр-пы:1)з-ны носят универс характер, не завис от смысла слов, в которых проявляются 2) фонет законы регулярны и единнобразны, направления изменения звука одно и тоже у всех членов коллектива.

-!изучение речи говорящего человека, а не письменных памятников прошлого

-!учет при анализе истории языка действия звуковых законов и аналогии. Аналогии-вечн мех-м ч Д. примером действия фонетических законов = изменение (не чередование!) [к > ч] (ср.: пеку - печёт,.). Это изменение происходило в опреде условиях (перед всеми гласными переднего ряда), в определенное время, в определенном языке.

Закон аналогии: признания активного характера реч Д говорящего. Она есть не воспроизведение готовых форм, а ассоциативная комбинаторная Д , в результате кот новые формы образуются по аналогии, по сходству с группами фактов, обычных в языке. домов-стол(ов)

Синтаксис "Синтаксические исследования" Б.Дельбрюка. Г.Пауль-основы науч теор синтаксиса на псих основе, покончил с многовековым логической граммат.

Специфика синтаксической концепции влияние ассоциативной психологии И.Гербарта и философии лингвистичекого позитивизма. Гербарт считал представления основным психическим феноменом, а ассоциацию - основным психическим процессом. непознаваемость находящихся в "сфере бессознательного" представлений,> "...предложение = выражением того, что в психике гово­рящего произошло соединение нескольких представлений. Двучленность-характерн особ-ть. выделяет граммкатегории психологич подлежащего и сказуемого.Псих подлежащее=то, что известно говорящему. в начале предл. Псих сказуемое = что-то новое, падает более сильное ударение.в 1сост предл-отсут член=самособой разумеющ.

Изменение значения слов"Принципах истории языка" Г.Пауль ? о различных видах изменения значе слов. классификация этих изменений, основанная на логическом принципе, бис ецт акут.

окказиональное и узуальное значения слова: похоже на потебню-ближайш и дальнейш значение.

Причину изменения значений слов в неустойчивости индивидуальной психики, вызывающей смещение границ между узуальным и окказиональным значениями слова. 1)окказ значение чаще всего богаче узуального по содержанию и уже его по объему, т.е. 2) в узуальном плане слово может быть многозначным, окказионально же оно всегда однозначно. Пауль против Г.Штейнталя, который отрицал многозначность слова. П- критерии несводимости полисемии к моносемии: 1) невозможно дать простое определение, которое охватывало бы целиком весь объем значений 2) невозможно окказ употребление слова в полном объеме его значения.

1) сужение значения пиво, 2) расширение значения Brief, 3) перенос значения и 4) прочие случаи ("ухудшение" или "улучшение" значения, литота, гипербола и т.д.). лексики в профессиональную.

• Младограмматизм - ведущее направление в мировой лингвистике 1870-1910-х годов.

• Представители: А. Лескин, Б. Дельбрюк , Г. Пауль Г. Остхоф , К. Бругман

• Центр: Лейпцигский университет

• Бругман превратил «младограмматизм» в самоназвание научного направления; под ним оно и вошло в историю языкознания.

Близкие по идеям: В. Томсен К. Вернера Г.И. Асколи А.А.Шахматов А.И.Соболевского

Направления:

Лейпцигский университет

Основные положения: 1. нельзя ограничиваться только письменными памятниками, нужно учитывать современные языки и диалекты; 2. призывали изучать психофизический механизм человека (язык существует в индивиде, нужно изучать реального человека); 3. сформулировали звуковой закон; индивидуальный психологизм; выдвинули принцип историзма.

Московская школа: - 1.психологический подход к языку; проявляли интерес к проблеме «язык и мышление»;2.рассматривали язык как социальный феномен; 3.анализировали становление литературного языка; проводили реконструкция индоевропейского праязыка.

Казанская школа: 1. Первая формулировка фонологической теории: признавали психологизм, подчеркивали социальный характер; стремились к теоретическим обобщениям, к постановке кардинальных проблем.

Младограмматики:

1.Сохранили присущие лингвистике 19 в. представления о языкознании как исторической науке и о сравнении родственных языков как главной задаче лингвистических исследований.

2.По основной специализации ведущие младограмматики были индоевропеистами, хотя некоторые их современники пытались применить младограмматическую методику к сравнительно-историческому изучению и других языковых семей, в частности семитской, тюркской, уральской.

3.Были позитивистами по своему мировоззрению и отказывались от каких-либо обобщений, непосредственно не опирающихся на факты, к которым были склонны их предшественникиОни отказались, в частности, от изучения происхождения языка, общих закономерностей языкового строя, единственной научной классификацией языков признавали генетическую.

4.Младограмматики сознательно ограничивали свои задачи анализом конкретных фактов, относящихся к истории языков, и первичным обобщением этих фактов.

5.Младограмматики обращали большое внимание на точность и четкость методики исследований.

6.Конечная цель исследований - реконструкция праязыка для индоевропейской семьи, от которого через ряд промежуточных состояний произошли современные индоевропейские языки. Они не претендовали на восстановление реально существовавшего языка, понимая, что многое в нем воссозданию не поддается.

7.стремились проследить путь исторического развития тех или иных корней и форм языка от праязыкового состояния до современности. Основное внимание при этом обращалось на изучение звукового развития, выявление правил звуковых изменений, а также объяснение исключений из этих правил. В связи с этим младограмматики сохранили введенное А. Шлейхером понятие языкового закона. Согласно их представлениям, каждое звуковое изменение происходит механически, по законам, не знающим исключений, во всех словах, в которых имеется данный звук (исключения из действия законов возможны либо при действии какого-то другого закона, ограничивающего данный закон, либо при изменении слов по аналогии: в числительном девять в славянских языках начальный звук не закономерен; ср. романские и германские языки, где соответствующие числительные начинаются с носового; по-видимому, в славянских языках числительное изменилось по аналогии с десять).

8.пытались устанавливать определенные закономерности и в развитии грамматики, и в развитии значений слов. Однако здесь им не удалось установить столь же строгие законы, как в области исторической фонетики. Младограмматики принципиально ограничивались выяснением звуковых переходов в истории языков, отказываясь от попыток объяснения причин этих переходов. Звуковые и другие изменения они рассматривали изолированно друг от друга, не стремясь рассмотреть систему языка в целом.

Кризис младограмматического направления в языкознании

1.К началу 20 в. обозначился кризис младограмматизма, слишком сужавшего объект лингвистики, отказывавшегося от объяснения многих фиксировавшихся им фактов. Изначально направление младограмматизма было реакцией на достижения двух предшествовавших периодов развития исторического языкознания.

2.Младограмматики отказались от многих идей первой половины 19 в. (единство глоттохронологического процесса; переход языков от первоначального аморфного (корневого) состояния через агглютинацию к флективному строю; идеи В. фон Гумбольдта о внутренней форме языка, обусловленной национальным «духом» народа; учение А. Шлайхера о языке как природном организме и о двух периодах в жизни языка - творческом доисторическом, когда происходило становление форм языка, и историческом, когда происходило разрушение этих форм).

3.Младограмматики обратились к изучению говорящего человека, к трактовке языка как индивидуально-психического явления, обеспечивающего общение и понимание благодаря одинаковым условиям жизни говорящего и слушающего, благодаря общности возникающих в их душах комплексов представлений. Они стали определять язык не как природное, а как общественное установление, которое не стоит вне людей и над ними, не существует само для себя, а существует по-настоящему только в индивиде.

Критика:

1.Идеи младограмматиков критиковали с разных позиций: одни ученые (К.Фосслер и др.) развивали игнорировавшиеся младограмматиками идеи В. фон Гумбольдта, другие (в частности, Г. Шухардт) стремились преодолеть кризис сближением лингвистики с историей, археологией, этнографией и другими науками.

2.Многие современники младограмматиков не принимали их фетишизациии понятия фонетического закона. В ходе многолетних дискуссий и критики младограмматических позиций в этом вопросе был открыт ряд других звуковых законов (К. Вернер, Ф. де Соссюр, Ф.Ф. Фортунатов, А. Лескин, Г. Хирт). Появились попытки формулировать наличие - по аналогии с фонетическими - законов, описывающих явления синтаксиса (Я. Ваккернагель).

3.Наиболее научно плодотворной оказалась критика младограмматизма, с которой еще в 80-х годах 19 в. выступили Н.В. Крушевский и (менее последовательно) И.А. Бодуэн де Куртенэ, а в начале 20 в. -- Ф. де Соссюр. Эти ученые, в частности, выдвинули идеи об изучении закономерностей языка, не связанных с его историческим развитием, о системном исследовании языка. Идеи этих лингвистов, прежде всего Ф. де Соссюра, стали основой лингвистического структурализма.

Младограмматиков характеризовали:

-боязнь теории и философии языка, широких теоретических обобщений;

-стремление ограничиться только индуктивным подходом и эмпирическими обобщениями;

-фактические несостоятельное индивидуально-психологическое понимание языка, приводившее к отрицанию реальности общего для данного народа языка, к объявлению общего языка научной фикцией;

- ограничение внутренней историей языка и недооценка связей истории языка с историей общества; атомизм, проявившийся в недостаточном учете системной взаимообусловленности языковых явлений;

- невнимание к проблемам диалектного членения праязыка и вообще индоевропейских древностей; пренебрежительное отношение к описанию языка в более существенном для говорящего человека в синхроническом плане.

Среди крупнейших индоевропеистов первой половины 20 в., помимо упомянутых выше, – А.Мейе, Ж.Вандриес, Ю.Покорный (1887–1970), В.Пизани, Э.Стёртевант (1875–1952) и др. Вторая половина 20 в. характеризовалась как расширением привлекаемого материала, так и новой интерпретацией ранее известных данных и внедрением новых методов исследования. Удалось расшифровать некоторые новые тексты, прежде всего крито-микенские; на основе изучения современных бесписьменных языков разрабатывается классификация одной из наименее изученной группы индоевропейских языков – дардской в Гиндукуше. Начиная с работ В.М.Иллича-Свитыча 1950–1960-е годы в России разрабатывается вопрос о более глубоких генетических связях индоевропейской семьи с другими (ностратическая теория). Одной из наиболее заметных попыток переинтерпретации индоевропейского материала и новой реконструкции праязыка стал увидевший свет в 1984 труд Т.В.Гамкрелидзе (р. 1929) и Вяч. Вс. Иванова (р. 1929) Индоевропейский язык и индоевропейцы. Разрабатывается не получившая общепринятого решения в индоевропеистике проблема первичного членения индоевропейской языковой семьи и выделения промежуточных звеньев между индоевропейским праязыком, с одной стороны, и славянским, германским, иранским и др. праязыками. В индоевропеистику внедряются новая исследовательские методы, в том числе статистические (метод глоттохронологии и др.). Определенный прогресс достигнут в области сравнительно-исторического синтаксиса. Ведутся этимологические исследования (О.С.Трубачев и др.), причем с недавнего времени к этимологическим исследованиям привлекаются положения новейших разделов теоретической лингвистики, в частности лингвистической прагматики и когнитивной лингвистики (работы Т.Гивона, И.Свитсер, Дж.Хэймана и др.). Индоевропеистика конца 20 – начала 21 вв., как и сравнительно-историческое языкознание в целом, в большей степени, чем раньше, учитывает результаты лингвистической типологии и социолингвистики, особенно исследований креольских языков. Активно развиваются начатые еще в 19 в. комплексные исследования материальной и духовной культуры индоевропейцев, реконструируемой по языковым данным; разрабатываются остающиеся дискуссионными проблемы прародины индоевропейцев и древних миграций индоевропейских народов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Младограмматизм - это несколько школ или направлений в европейском языкознании 19 в., объединённых общим пониманием природы и функций языка и задач языкознания. К младограмматикам относились Г. Асколи, У. Уитни, Х. Г. Габеленца, Ф. Ф. Фортунатова, Ф. де Соссюра и некоторые другие учёные, имевшие сходные с младограмматиками взгляды. Предшествующее романтическое направление в сравнительно-историческом языкознании рассматривало язык как произведение духовного начала, задачу лингвистики видело в реконструкции и описании по произведениям фольклора и раннего литературного творчества общих истоков индоевропейской духовной культуры. Основные факторы и причины развития языковой системы усматривались ими в изменениях духовной жизни народов, культуры, то есть вне языка. Младограмматики же главную причину языковых изменений видят во внутрилингвистических факторах, в строении самого языка как самодвижущейся системы, в процессе функционирования которой происходит ее саморазвитие, что роднит язык с естественноисторическими объектами. Естественноисторическое развитие языка происходит через индивидуальные или коллективные психологические отклонения, реализующиеся в звуковой сфере и физиологии производства звуков. Младограмматизм приблизительно в течение 50 лет выступал как одно из влиятельнейших течений и школ языкознания, не имеющих себе равных по широте распространенности, количеству конкретных лингвистических работ, отработанности принципов и приемов исследования, по воздействию на общественно-языковую практику конца XIX - начала XX века.

К началу 20 в. обозначился кризис младограмматизма, слишком сужавшего объект лингвистики, отказывавшегося от объяснения многих фиксировавшихся им фактов.

Идеи младограмматиков критиковали с разных позиций: одни ученые развивали игнорировавшиеся младограмматиками идеи В. фон Гумбольдта, другие, такие как Г. Шухардт, стремились преодолеть кризис сближением лингвистики с историей, археологией, этнографией и другими науками.

Наиболее научно плодотворной оказалась критика младограмматизма, с которой выступали Н.В. Крушевский и И.А. Бодуэн де Куртенэ, а также Ф. де Соссюр. Эти ученые, в частности, выдвинули идеи об изучении закономерностей языка, не связанных с его историческим развитием, о системном исследовании языка. Идеи этих лингвистов, прежде всего Ф. де Соссюра, стали основой лингвистического структурализма.

Критика слабых сторон младограмматизма велась с разных методологических позиций в работах Г. Курциуса, Хуго Шухардта, подвергшего резкой критике младограмматическое понимание фонетических законов и предложившего взамен теории распада индоевропейского праязыка теорию смешения и скрещивания языков, поставившего под сомнение целостность языка в географическом пространстве и говорившего о географической непрерывности языков и диалектов, Карла Фосслера- основоположника эстетического направления в языкознании, осудившего увлечение младограмматиков фонетикой и их механицизм, предложившего поставить во главу лингвистического описания стилистику, неолингвистов, в частности Джулио Бертони, не принявшего утверждений о непреложности фонетических и внесших серьезный вклад в развитие принципов и методов ареальной лингвистики.

Вывод: младограмматизм внёс большой вклад в развитие сравнительно-исторического языкознания. Однако недостатки его теоретической платформы вызвали критику с разных позиций. В начале 20 в. младограмматизм перестал быть лидирующим направлением в языкознании. Выход в свет в 1916 «Курса общей лингвистики» Соссюра стал концом эпохи младограмматизма в языкознании. Однако в области реконструкции праязыков и изучения исторического развития конкретных языков методика младограмматиков, а зачастую и их теоретические идеи имеют распространение вплоть до нашего времени.

10. Харьковская, Московская и Казанская ЛШ.

ХАРЬКОВСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Харьковская лингвистическая школа - одно из направлений отечественного языкознания 2-й пол. 19 в., представители к-рого (А. А. Потебня,      Д. Н. Овсянико-Куликовский, A. В. Ветухов, А. Г. Горнфельд, М. А. Колосов, Б. А. Лезин,      А. В. Попов,      М. Г. Халанский, B. И. Харциев и др.) исследовали язык в широком культурном и историческом контексте. Изучая происхождение и развитие языков и словесности в связи с историей народа, учёные X. л. ш. исследовали фонетические и грамматические особенности вост.-слав. языков в их эволюции, собирали и изучали фольклор и художественные ценности, составляющие достояние национальной культуры. У истоков X. л. ш. стояли И. И. Срезневский («Мысли и замечания», 1831; «Мысли об истории русского языка», 1850) и его ученик П. А. Лавровский («О языке северных русских летописей»,  1852).

Наиболее значительные достижения X. л. ш. связаны с деятельностью Потебни. Уже в ранних своих работах Потебня открыто становится на сторону Гумбольдта и Штейнталя. В цен­тре внимания Потебни оказались семантика и синтаксис (в то время как у его предшественников-компаративистов это были фонетика и морфология). Он пы­тался решать важнейшие проблемы языкознания (особенно вза­имоотношения языка и мышления) комплексно, в тесной свя­зи с историей культуры народа, его поэзией, легендами, верованиями, преданиями.

Характерная черта лингвистических исследований Потебни — гармоничное сочетание теоретических установок с практичес­ким анализом языкового материала. В грамматике же он всегда видел сложное взаимодействие содержания и формы.

В учении о слове у Потебни много нового, необычного. Он отрицает полисемию, различает ближайшее и дальнейшее зна­чения слова, по-новому ставит вопрос о внутренней форме слова. Он утверждает, что у слова несколько значе­ний бывает только в словарях, а в речи каждый раз, как слово произносится или понимается, оно имеет не более одного зна­чения, так как в речи слово соответствует одному акту мысли. Под словом понимается лишь звук, причём единство звука и значения следует тогда понимать не более как единство дупла и птиц, которые в нём гнездятся. Реальна не многозначность, а «однозвучность различ­ных слов»

Потебня различал ближайшее и дальнейшее значение сло­ва, а также социальное и индивидуальное в языке. Ближайшее значение, полагал он, народно, так как оно, во-первых, фор­мально (в том смысле, что оно включает лишь самое общее, то, что вместе с представлением позволяет говорящему и слу­шающему понимать друг друга), во-вторых, общеизвестно. Даль­нейшее значение лично, так как оно, во-первых, различно по качеству, во-вторых, различно по количеству элементов. В по­вседневной жизни используется лишь ближайшее значение слова. Отсюда и возможно взаимопонимание между говорящими. Язы­кознание занимается как раз ближайшим значением слова. Даль­нейшее значение слова — предмет других наук.

Потебня конкретизировал учение Гумбольдта о внутренней форме слова. В слове не два элемента (звук и значение), а три (звук, знак, т.е. внутренняя форма, и значение).

Значение слова и знак (внутренняя форма) не тождествен­ны. Значение — это сложная совокупность познанных челове­ком признаков; внутренняя же форма — лишь один из всех признаков: «Знак в слове есть необходимая (для быстроты мысли и для расширения сознания) замена соответствующего образа или понятия; он есть представитель того или другого в теку­щих делах мысли, а потому называется представлением». Внутренняя форма всегда связана со значением предшеству­ющего слова (ср .бел — белок). Но внутренняя форма может и забываться.

Слово — это единство знака (т.е. внутренней формы), зна­чения (т.е. содержания) и звуковой оболочки (т.е. внешней формы).

В соответствии с этими значениями все слова в языке де­лятся на две группы: 1) слова вещественные и лексические (су­ществительные, глаголы); 2) слова формальные и граммати­ческие (предлоги и союзы).

Потебня ставит знак равенства между грамматической формой и грамматическим зна­чением. Грамматическая форма, по его мнению, есть элемент зна­чения слова; она однородна с его вещественным значением; кроме того, она может и не иметь материального выражения (напри­мер, вид глаголов женить и атаковать никак материально не выражен). Формы в языке определяются также по смыслу.

Не признавая лексической многозначности, Потебня столь же решительно отказался от грамматической многозначности.

Члены предложе­ния развивались параллельно с частями речи. Они взаимно влияли друг на друга: чёткая дифференциация одних вела к совершен­ствованию других.

Предложение, по мнению Потебни, — основная языковая ячейка, в которой происходят семантические сдвиги и в кото­рой формируются все смысловые категории языка. Первоначальное предложение представляло собою два существительных, из ко­торых одно воспринималось как определяющее: Трава— зелень, Вода— свет. Потом постепенно существительное зелень (свет) внедряется в существительное трава (вода), и устраняется двой­ственность субстанции: Трава как зелень, Вода как свет —> Трава зелена, Вода светла.

Потебня оказал огромное влияние на развитие русской лин­гвистики и шире — филологии. При его деятельном участии сложилась Харьковская лингвистическая школа, представите­ли которой занимались разработкой проблем истории языка на широком культурно-этнографичском фоне: они создали труды по лингвостилистике, лингвопоэтике, историческому синтак­сису, диалектологии, исторической морфологии, семасиоло­гии.

МОСКОВСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Московская лингвистическая школа сформировалась в по­следней трети XIX в. под влиянием трудов, а главное — педаго­гической деятельности выдающегося русского учёного Филип­па Фёдоровича Фортунатова, который 25 лет (с 1876-го по 1902 г.) преподавал в Московском университете. Ее сторонники при исследовании всех сто­рон языка опирались на собственно лингвистические (формальные, реально представленные в языке) факты. Ф.Ф.Фортунатов воспитал блестящую плеяду учеников, которые прославили русскую науку и вывели Московскую лин­гвистическую школу на европейский уровень. Учениками Фор­тунатова были известные русские лингвисты Алексей Алексан­дрович Шахматов (1864-1920), Александр Матвеевич Пешковский (1878—1933), Михаил Михайлович Покровский (1868 —1942), Вячеслав Николаевич Щепкин (1863-1920), Бо­рис Михайлович Ляпунов (1862—1943), Виктор Карлович По- ржезинский (1870—1929), Николай Николаевич Дурново (1876— 1937), Дмитрий Николаевич Ушаков (1873—1942), Михаил Николаевич Петерсон (1885—1962), Василий Михайлович Истрин (1865-1937), Евгений Фёдорович Будде (1859—1929), Александр Иванович Томсон (1860—1935) и др.

Основные положения Московской лингвистической школы содержатся в немногочисленных работах самого Ф.Ф.Фортуна­това, опубликованных при его жизни. В заслугу Московской лингвистической школе следует поставить

признание языка не только психическим, но и социальным явлением, тесно связанным с мышлением и подчиняющимся в своём развитии и внешним, и внутренним, собственно языко­вым законам; строгое разграничение описательного (синхронического) и исторического (диахронического) подхода в изучении язы­кового материала; признание системного характера языка; разработку теоретической грамматики, опирающейся на конкретные языковые факты (учение о форме слова); создание систематических сравнительных грамматик ин­доевропейских языков; введение термина морфология вместо употреблявшегося ранее термина этимология, который допускал смешение исто­рии грамматических форм и их современного состояния; интерес к живым языкам и системное описание народ­ных говоров; уточнение методики сравнительно-исторического анализа; открытия в области сравнительно-исторической грамма­тики индоевропейских и славянских языков (теория дивергентно-конвергентной эволюции языка, методика установления относительной хронологии, признание диалектного членения индоевропейского праязыка, восстановление ряда элементов фонологической системы индоевропейского праязыка, откры­тие важнейших закономерностей праславянского языкового един­ства и др.).

Общетеоретические взгляды Ф.Ф. Фортунатова:

Он исходил из того, что язык должен быть предметом языко­ведения — развёрнутой системы знаний обо всех сторонах язы­ка, имеющей собственные, лингвистические методы исследо­вания. Язык, по мнению Фортунатова, представляет собой «сово­купность знаков» для мышления и «для выражения мысли и чув­ствований» («Сравнительное языковедение», 1901). Знаки языка Фортунатов противопоставлял знакам речи: «Знаки языка в речи, как в выражении мысли и чувствований, могут заключать в себе такие видоизменения в произнесении их <...> которые сами служат знаками для выражения различий в чув­ствованиях, соединяющихся с знаками языка в речи...» (Из­бранные труды, т. 1, с. 122).

К единицам языка Фортунатов относил не только слова, но и словосочетания и части слов. Под словом глава Московской лингвистической школы по­нимал «всякий звук речи» или «комплекс звуков речи», имеющий в языке значение отдельное от других звуков и звуковых комплексов, являющихся.

Язык, считал Фортунатов, — это строгая система, в кото­рой всё взаимосвязано и взаимообусловлено.

Ф.Ф.Фортунатов так же, как и его предшественники, был убеждён в том, что язык «существует главным образом в про­цессе мышления» («Сравнительное языковедение», 1901). Представ­лением же Фортунатов считал «тот след ощущения, который сохраняется некоторое время после того, как не действует уже причина, вызвавшая ощущение, и который впоследствии мо­жет воспроизводиться по действию закона психической ассо­циации». Фортунатов настаивал на том, чтобы духовные явле­ния не смешивались с физическими. Процесс мышления со­стоит в образовании чувства соотношения между представлени­ями как частями одной цельной мысли». Фортунатов говорит, что на основании ощущения того или иного предмета могут возникать представления о данном предмете, и тогда в мышле­нии устанавливаются отношения между этими определёнными предметами мысли.

Фортунатов делает очень важный вывод, который делали до него и другие лингвисты, о том, что «не только язык зависит от мышления, но что и мышление, в свою очередь, зависит от языка; при посредстве слов мы думаем и о том, что без тех или других знаков не могло бы быть представлено в нашем мышле­нии, и точно так же при посредстве слов мы получаем возмож­ность думать так, как не могли бы думать при отсутствии зна­ков для мышления, по отношению именно к обобщению и от­влечению предметов мысли» (выделено нами. — С.Ш.).

В своей первой лекции, прочитанной в 1876 г., Фортунатов настойчиво проводит мысль о связи языка с жизнью общества, которому он принадлежит.

Очень важным следует признать положение Фортунатова о том, что генеалогическая классификация языков не связана с делени­ем человечества на расы.

В 1895 г. он открыл закон о передвижении ударения в литов­ско-славянском праязыке от начала к концу слова. Одновре­менно с Фортунатовым и независимо от него этот закон при­менительно к литовскому языку был описан Ф. де Соссюром, поэтому в истории языкознания закон получил название зако­на Фортунатова — де Соссюра. Закон объясняет, почему иногда в современных славянских и в литовском языках у существи­тельных при склонении происходит передвижение ударения с основы на окончание (ср. рус. вода — воду, нога — ногу), а в восточнославянских словах с полногласными корнями ударение падает то на первый слог, то на второй (ср. ворон — ворона, голод — голодный и пр.).

Грамматическую форму, по мнению Фортунатова, имеют далеко не все слова. Форма есть «способность отдельных слов выделять из себя для сознания говорящего формальную и основную принадлежность слова» («Сравнительное языковедение» // Из­бранные работы, т. 1, с. 137). Под основной принадлежностью Фортунатов понимал основу слова, под формальной — «аффикс». С помощью формальной принад­лежности выражается грамматическое значение слова, с помо­щью основной — лексическое. Фортунатов делил все формы на два типа: формы словооб­разования и формы словоизменения. В зависимости от наличия у слов форм словообразования и форм словоизменения он и делит их на классы — грамматические и неграмматические. Не­грамматические классы не имеют ни форм словообразования, ни форм словоизменения. Грамматические же классы могут иметь либо только формы словоизменения, либо только формы сло­вообразования, либо те и другие формы одновременно.

Грамматические классы Фортунатов разделил на две груп­пы: А) слова с формами словоизменения и Б) слова без форм словоизменения.

Учение о грамматической форме слова Фортунатов приме­нил к типологической классификации языков мира, которую назвал морфологической. В зависимости от того, как проявля­ют себя основная и формальная принадлежности (т.е. основа и аффикс) в словах, Фортунатов разделил все языки на пять типов.

Агглютинативные языки, у которых основа и аффикс остаются по своему значению отдельными, как бы склеенными частями слов (урало-алтайские языки).

Флективно-агглютинативные языки, у которых основы слов сами имеют формы за счёт внутренней флексии, а отношения между основой и аффиксом такое же, как у агглютинативных языков (семитские языки).

Флективные языки, представляющие флексию основ в сочетании основ с аффиксами (индоевропейские языки).

Корневые языки, в которых слова соответствуют корням слов в других языках, а форм слов, образуемых аффиксами, нет вообще (китайский, сиамский и другие языки).

Полисинтетические языки, которые по образованию форм отдельных слов относятся к языкам агглютинативным, но вы­деляются в особый класс, потому что обладают дополнительно формами, образующими слова-предложения (языки американ­ских индейцев).

Синтаксис, вторая часть грамматики, вырастает у Фортуна­това из морфологии. Ос­новной единицей синтаксиса он считал словосочетание в его отношении к грамматической форме. Под словосочетанием Фортунатов понимал «то целое по значению, которое образу­ется сочетанием одного полного слова (не частицы) с другим полным словом, будет ли это выражение целого психологичес­кого суждения или выражение его части». Все словосочетания он делил на граммати­ческие и неграмматические. К грамматическим относил такие сочетания слов, связь между которыми выражена либо форма­ми отдельных слов, либо формами словосочетания (порядок слов, частичные слова); к неграмматическим — такие, в которых от­ношения между словами формами языка не выражены (напри­мер, поэт Пушкин). Все словосочетания глава формальной лин­гвистической школы делил на законченные и незаконченные, а предложение рассматривал как законченное словосочетание, где одно слово сочетается с другим, «как одна часть психоло­гического суждения с другой частью психологического сужде­ния». В законченном словосочетании должно быть грамматичес­кое сказуемое и грамматическое подлежащее, которые соответ­ствуют психологическому сказуемому и психологическому подлежащему, а если таковых нет, то словосочетание незакон­ченное и само становится частью законченного словосочетания, или грамматического предложения.

КАЗАНСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Казанская лингвистическая школа — одно из самых ярких явлений в отечественном языкознании конца XIX — начала XX столетия. Она объединила учёных, которые с 1875-го по 1883 г работали в Казанском (по тем временам — провинциальном) университете под руководством выдающегося лингвиста — Ива­на Александровича Бодуэна де Куртенэ (1845—1929) К числу наиболее известных представителен школы казанского периода относятся Николай Вячеславович Крушевский (1851 — 1887), Василий Алексеевич Богородицкий (1857—1941), Сергей Константинович Булич (1859—1921), Александр Ивано­вич Александров (1864—1917 или 1918), Василий Васильевич Радлов (1837—1918) После переезда И.А.Бодуэна де Курте­нэ в Санкт-Петербург вокруг него объе­динились новые ученики и последова­тели, которые развивали идеи Казан­ской лингвистической школы. Из петербургских сподвижников Бодуэна всемирную известность приобрели Лев Владимирович Щерба (1880—1954) и Борис Алек­сандрович Ларин (1893—1964); видное место в отечественной науке заняли Борис Яковлевич Владимирцов (1884—1931), Алек­сей Петрович Баранников (1890—1952).

«Казанцы» достигли серьезных успехов в разных областях лингвистики, особенно в фонетике и морфологии, однако не менее ценными оказались их общетеоретические разработки: Бодуэн де Куртенэ был убежден, что без обобщения «немыс­лима ни одна настоящая наука». В заслугу Казанской школе следует поставить учение о статике и динамике языка, о его системно­сти, о языковом знаке, об относительной хронологии языко­вых изменений, о языковой структуре Они настаивали на строгом разграничении букв и звуков, разработали учение о фонеме и заложили основы фонологии; создали стройную теорию чере­дований звуков и положили начало современной морфоноло- гии; провозгласив необходимость изучения живых языков во всём многообразии их проявлений (жаргонном, диалектном, литературном), способствовали становлению диалектологии и социолингвистики. «Казанцы» усовершенствовали терминологический аппарат языкознания: благодаря им в научный оборот были введены термины фонема, морфема, графема, кинема, лексе­ма, синтагма, морфологизация, семасиологизация.

Бодуэн де Куртенэ в отличие от большинства лингвистов конца XIX — начала XX в. глубоко интересовался вопросами философии языка. Он постоянно стремился к широким теорети­ческим обобщениям, какие бы частные языковые факты он ни рассматривал. При этом он считал себя «автодидактом», т.е. учёным, не следовавшим никакой лингвистической школе, шедшим в лингвистике своим, непроторённым путём. Но глава Казанской лингвистической школы не был свободен от влияния интел­лектуальной атмосферы своего времени. Гений Бодуэна форми­ровался в эпоху господства психологического направления в языкознании. В языке он видел «одну из функций человеческого организма в самом обширном смысле этого слова».

Оценивая достижения созданной им школы, Бодуэн пер­вым назвал «строгое разграничение букв и звуков».

Глава Казанской лингвистической школы призвал лингви­стов к изучению живых языков. Казанцы изучали живые языки, чтобы вскрыть законы их фун­кционирования и адекватно описать структуру. Однако Бодуэн подчёркивал важность этих данных и для истории языка: «Только лингвист, изучивший всесторонне живой язык, может позволять себе делать предположения об особенностях языков умерших» (1897).

Бодуэн де Куртенэ гораздо раньше Ф. де Соссюра вернулся к проблеме системности языка. В 1871 г. Бодуэн пишет о языке как составленном «из час­тей, т.е. как о сумме разнородных категорий, находящихся между собой в тесной органической (внутренней) связи». Системность, по мнению Бодуэна де Куртенэ, вносится в язык человеческим разумом (1889) и свойственна всем трём (фонетической, семасиологической и морфологической) сторонам языка. В отличие от Соссюра, системность Бодуэн усматривал не только в синхронии (в статике), но и в диахронии (в дина­мике). Даже изменения в языке он связывал с тягой, стремле­нием к системности.

Через все работы Бодуэна де Куртенэ проходит последова­тельное разграничение статики (синхронии) и динамики (диа­хронии) языка. Бодуэн полагал, что в языке в каждый данный момент его состояния, с одной сто­роны, есть формы, унаследованные от прошлого и уже не со­ответствующие данному общему строю, с другой стороны, явления, предвещающие будущее состояние данного племен­ного языка и ещё не подходящие под современное построение этого языка («Заметки на полях сочинения В.В.Радлова», 1909).

Бодуэн де Куртенэ вместе со своими последователями зало­жил основы современной фонологии и морфонологии. В казанский пе­риод деятельности Бодуэн осознал необходимость выделения кратчайших языковых единиц, обладающих смыслоразличительной функцией, которые нельзя отождествлять со звуками (продук­том вибрации органов речи и воздуха). Он назвал их фонема­ми. Учёный описывает разнообразные типы чере­дований звуков (он называет их альтернациями), выявляемых на основе общности происхождения морфем, в которых эти звуки находятся. Гомогенные (общие по происхождению) звуки, раз­личия которых объясняются действующими звуковыми зако­нами, он называет дивергентами. Гомо­генные звуки, различие которых нельзя объяснить действую­щими звуковыми законами, Бодуэн назвал коррелятивами. Дивергенты и коррелятивы од­ного языка отличаются от корреспондентов — однородных по происхождению звуков, сопоставляемых в области нескольких родственных языков.