2. Правовое положение основных групп населения

Государство франков по своей форме — это ранне­феодальная монархия, складывающаяся в переходном обществе, которое характеризуется многоукладностью, с сочетанием рабовладельческих, родоплеменных, об­щинных и раннефеодальных отношений. Основной фи­гурой Салической правды является свободный франк.

При ответе на второй вопрос необходимо прежде все­го показать на конкретных примерах различия в право­вом статусе свободных и рабов (сервов), а также нерав­ноправных членов франкского общества — литое и др. Как сервы, так и литы находились в личной зависимос­ти от своего господина, о чем свидетельствует титул XXVI «О вольноотпущенниках», в котором за отпуск чужого раба или лита предусматривались существенные штрафы.

Особым правовым статусом отличались галло-римляне. Общий принцип этнического неравноправия, зак­репленный в Салической правде, корректировался по­ложением галло-римлян при короле. Следует обратить внимание на социальные и правовые различия свобод­ных, среди которых выделялись зарождающаяся служи­лая знать, королевские сотрапезники, служители церк­ви и пр. На особом положении находилось ближайшее окружение франкского короля — дружинники и так на­зываемые антрустионы, вне зависимости от их проис­хождения (см., например, § 5—7 титула XLI). Такого рода межличностные связи между королем й его при­ближенными дали толчок к формированию личностно- поземельных отношений вассалитета-сюзеренитета, ле­жащих в основе западноевропейского феодализма.

Важной отличительной чертой Салической правды является всемерная защита жизни, здоровья, чести сво­бодной женщины, свидетельствующая о стремлении франков сохранить свою гомогенность среди покорен­ного населения.

3. Регулирование имущественных отношений.

Право собственности на землю

В Салической правде, как и вообще в древнегерманском праве, отсутствует четкое понятие собственности. К движимому имуществу, уже перешедшему в собствен- иость отдельных лиц, применяется термин suus («свой»), в отличии от alienus («чужой»). Главным мерилом богат­ства считался скот, охране которого, как уже говори­лось, посвящена значительная часть статей этого право­вого документа.

Студенту необходимо обратить внимание на особое отношение франков к земле. В специальной литературе нет единого мнения по поводу характера земельной соб­ственности у франков. Сторонники одной точки зрения признавали у варваров наличие стройной системы об­щинных отношений, где коллективным субъектом пра­ва собственности на землю выступала община-марка, определяющая порядок землевладения и землепользо­вания для своих членов. Однако исторические источни­ки, в том числе и Салическая правда, не упоминают о существовании у франков общины-марки. В то же время трудно безоговорочно согласиться и со сторонниками другой точки зрения (Фюстель де Куланж, Допш, Д. М. Петрушевский и др.), настаивающими на суще­ствовании у варваров частной собственности на землю.

Современные данные, подтверждающиеся положени­ями Салической правды, свидетельствуют о том, что ос­новной формой поселения франков были небольшие усадьбы, относительно изолированные поселения хутор­ского типа. Так, титулы II и III дают сведения лишь о небольших стадах крупного рогатого скота и свиней, которые могли принадлежать небольшому поселению (villa), а владельцами которых могли быть представите­ли трех-четырех небольших дворов. Франки, селясь на территории Северной Галлии, не испытывали недостат­ка в свободных землях, что способствовало распростра­нению не общинно-территориальных поселений, а ос­нованных на семейном землевладении отдельных домохозяйств (домовых общин).

Домохозяйство (домовая община), состоящее из трех поколений сородичей, представляло собой сложный организм вр главе с патриархом. Оно включало в себя не только родственников, но и различные категории зависимых людей — литов, рабов, которые рассматривались как младшие члены семьи, и пр. Члены домохозяйства были тесно связаны не только священными узами род­ства, но и общим владением землей и другим имуще­ством.

Франкское поселение включало в себя усадьбу, поля и пашни небольшой площади, сады; далее следовали луга — место выпаса скота. Границу поселения состав­лял лес — место охоты, за которым начинался дикий лес. Каждая часть поселения обладала своим правовым статусом.

Центральное место занимала собственно усадьба, яв­лявшаяся наиболее окультуренной и освоенной частью владения свободного франка, ассоциировавшаяся в тра­диционном сознании с центром мироздания, противо­поставленного внешнему миру хаоса. Усадьба в Саличес­кой правде обозначается, как правило, термином villa (для названия самого жилища франка чаще употребля­ется термин casa). Она включала в себя дом, где прожи­вали члены домовой общины, и различные хозяйствен­ные постройки; весь ансамбль усадьбы был окружен ча­стоколом (§ 2—4 титула XVI). Согласно данным Салической правды именно усадьба являлась хозяйствен­ным центром земельного владения, где франк проводил большую часть своего времени. Усадьба была и местом совершения различного рода сделок, других юридичес­ких актов, таких как вызов в суд и пр. Неприкосновен­ность дома и усадьбы защищалась наибольшими штра­фами, о чем свидетельствуют § 5 титула XVI, приб. 8 титула XXVII, приб. 1 § 1 титула XXXIV, § 3 титула L, титул LII и др.

Нужно отметить, что особое значение при определе­нии штрафа в случае кражи Салическая правда придава­ла месту ее совершения. За кражу в доме виновный уп­лачивал больший штраф, чем за кражу вне дома (§ 3—5 титула XI и § 1—2 титула XI). Проникновение в дом чужака без разрешения хозяина также наказывалось штрафом (§ 6 титула XI). Существенно увеличивались штрафы в случае разбойного нападения на усадьбу и причинения ущерба имуществу и людям (приб. 1 титула XIV, § 5 титула XLII), поджога, в результате которого «потерпевший не будет иметь места, куда поместить спа­сенные от огня вещи» (приб. 1 титула XVI). Даже при выплате вергельда большую роль играло место соверше­ния убийства: в случае убийства вне дома платился про­стой вергельд в 200 солидов, за убийство в доме — 600 солидов. Нереальность выплаты подобного рода влекла за собой смертную казнь.

Следует отметить, что Салическая правда не упоми­нает возможность отчуждения усадьбы (дарения, прода­жи), что свидетельствует о ее священном статусе, не­разрывной связи с личностью свободного франка. Изве­стна лишь одна форма передачи земли — наследование, причем в строгой очередности по мужской линии.

Неприкосновенность поля и пашни защищалась у франков так же строго, как и сама усадьба, что студент может уяснить из анализа положений § 15, 24, 25 титула XXVII; § 2, 3 титула XXXIV; § 4 титула IX. Штрафами карались все виды нанесения вреда чужому полю (сбор чужой жатвы, проезд по чужому взошедшему полю на . телеге, потрава чужой нибы, даже простое пересечение границ чужого поля без разрешения хозяев).

В противоположность пашне и саду пересечение чу­жого луга, находящегося в пользовании отдельного до­мохозяйства, не влекло за собой наказания. Луга вос­принимались как данность природы, не требующая тру­довых затрат. Нарушитель, скосивший чужой луг, должен был потерять свой труд (§ 10 титула XXVII) без дополнительных штрафных взысканий.

В представлениях древних германцев сама земля как элемент первозданной природы не рассматривалась в качестве самостоятельной ценности, считалась ничей­ным пространством, на которое все имели неограни­ченные права. Земля приобретала ценность в силу при­ложения к ней труда (пашня). Она сохраняла ее, пока действенны были результаты вложенного труда, что само по себе исключало право частной собственности на зем­лю. Правонарушением в чужом лесу Салическая правда считала только кражу или порчу заготовленного там материала, но не кражу деревьев, стоящих на корню (§ 16-18 титула XXVII).

Характеризуя право земельной собственности во франкском обществе, студенту надлежит обратить вни­мание на институт аллода, под которым понимается пе­редаваемое по мужской линии земельное владение (в первую очередь пахотные земли)¹. Вопрос о проис­хождении этого института остается дискуссионным.

Термин аллод не употреблялся другими германскими на­родами в VI в. и имел распространение только на территории Галлии. Лишь впоследствии в результате франкской экспан­сии он стал использоваться и в других районах Франкского королевства.

В традиционном германском обществе господствовали два способа приобретения имущества. Первый — вложе­ние труда; в случае земельного владения это могла быть отвоеванная у леса заимка с усадьбой и пашней. Другой, который, возможно, и был связан с происхождением ал­лода, — завладение землей в результате завоевания. Тра­диционные обычаи войны гласили, что завоеванная тер­ритория распределялась военным вождем путем эпизоди­ческого раздела захваченных угодий. Франкские короли, реализуя исключительные права раздела земли, оставля­ли в своем распоряжении земли императорского фиска, превращая их в источник доходов и земельных пожалова­ний. Низшей территориально-политической единицей расселения франков являлась сотня. Принадлежащая ей земля находилась под контролем короля, который имел право селить на ней людей по своему усмотрению (§ 4 титула XLV «О переселенцах»).

Положения § 5 титула LIX Салической правды ука­зывают на исключение женщин из числа наследников аллода. Позднее на основании этой статьи во Франции женщины исключались и из числа претендентов на престолонаследие. Судя по другим источникам, обычаи германцев свидетельствуют о равноправии жен­щин в получении наследства. Положение об устране­нии женщин от наследования аллода скорее всего было связано с усилением значения воинской службы во Франкском государстве. Франкские короли, присваи­вая земли императорского фиска, распределяли и зак­репляли их за франками, как способными нести воин­скую службу.

Лишь через некоторое время германская традиция о праве наследования аллода женщинами была вновь вос­становлена эдиктом Хильперика (561—584 гг.). Этот до­кумент традиционно сопровождает большинство спис­ков Салической правды.

При интерпретации упомянутого титула XLV «О пе­реселенцах» следует учитывать его «военную» специ­фику.

В отечественной науке укоренилась точка зрения, со­гласно которой в этом титуле речь идет об особой охра­не франкской общины, общинной собственности, в том числе земель и окрестных угодий, используемых общиной. Данная трактовка аргументируется правом даже одного члена общины высказывать протест по поводу переселения на территорию общины чужаков, в результате которого переселенец (мигранс) должен был покинуть общину. Но такой протест являлся нич­тожным, как указывалось в том же титуле Салической правды, если переселение осуществлялось на основа­нии грамоты короля.

Этот факт скорее подтверждает контрольные преро­гативы короля при осуществлении им своего права «вер­ховного собственника» на землю.

Следует отметить, что, несмотря на укрепление вла­сти короля, у франков сохранялись и постепенно разла­гающиеся родовые связи, которые, согласно титулу LX «О желающем отказаться от родства», можно было ра­зорвать только посредством особой символической про­цедуры («Hrenekruda»), совершаемой в судебном заседа­нии перед тунгином и означающей «отказ от родства», освобождение от обязанности уплаты вергельда, сопри- сяжничества, иных обязанностей по отношению к сво­им сородичам, а также права наследования прав после них.

Своеобразным институтом германского права, регу­лирующим имущественные отношения, являлся и ин­ститут аффатомии (титул XLVI «О передаче имуще­ства»), представлявший собой публичный акт передачи собственником в сотенном собрании под председатель­ством тунгина имущества доверенному лицу (нерод­ственнику), с обязанностью поверенного передать ука­занное имущество наследнику через год. Это говорит о слабом развитии имущественных сделок, института на­следования, вообще товарно-денежных отношений у франков. Об этом же свидетельствует и весьма скромное - освещение в Салической правде договорных отношений, которые в основном регулировались обычным правом. Исключения касаются только договора займа. Сведения о том, как защищались права кредитора и должника, студент может почерпнуть из анализа титула LII «О зай­ме». При этом необходимо отметить, что конфискация имущества должника с помощью графа (должностного лица) без соблюдения обязательной «административ­ной» или судебной процедуры влекла как для кредито­ра, так и для должностного лица штрафные санкции.